Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 6(32), 2022.

Трудно определить, на поле какого из произведений Дяченко идет игра. Формально это, пожалуй, пространство дилогии «Бродячая искра», включающей романы «Варан» и «Медный король». Но с одним важным уточнением: все события рассказа «не попали в кадр», остались за рамками панорамы этих романов, сколь она ни широка. Кроме того, кажется, можно угадать перекличку с некоторыми страницами романа «Скрут», повести «Бастард» и, что совсем неожиданно, цикла-трилогии «Маг дороги» — особенно поздних, наиболее взрослых его частей.

Но в каждом случае — это связь лишь с некоторыми страницами. Отдельными. Самыми страшными. А рассказ, как и предыдущий (последующие тоже), можно воспринимать абсолютно вне этой связи.

Светало. Яста лежал в кровати и с замершим сердцем ждал — вот-вот должны были запеть птицы. Парень очень надеялся, что сегодня они запоют. Пусть в окне Башни, что торчит поодаль на холме, постоянно мерещится лицо Отца; пусть все ходят как натянутые струны… Лишь бы этот день не был началом Сезона!

Только бы запели птицы…

Хлопнула дверь. На дворе у колодца зазвенела цепь. Яста поднялся и смотрел в окно, как один из старших братьев умывается из ведра, поставленного на каменный бок колодца.

Сумерки редели все быстрее. Птицы молчали.

— Сезон, — заметив Ясту, сказал умывающийся.

За двором, насколько хватало глаз, колосилось огромное красное поле. Нежный запах щекотал ноздри. Хотелось дышать полной грудью. А лучше — выйти и рухнуть в бархатные объятия травы.

Не будь у Ясты отца-колдуна, он бы так и сделал. Это были бы последние мгновения его жизни: жуй-трава созрела, она голодна.

Яста перевел взгляд на старую книгу, лежавшую на стуле рядом с кроватью. Несколько лет назад один путешественник забрел в поле — сам. Среди оставшихся от него пожитков Яста нашел эту книгу — в ужасном состоянии, затертую временем, руками и дорогами… Удивительно, что она не рассыпалась от первого прикосновения. Местами отсутствовали целые страницы, чернила стали тусклыми и едва видными. Неясно, что заставило Ясту открыть ее, но с тех пор он неоднократно перечитывал находку. Неведомый путешественник рассказывал в ней о своих приключениях, о землях, в которых ему довелось побывать, о нравах, обо всем, что видел и что узнал о мире. Там была история про живые поля, которые приручали, закапывая в них умерших родственников. Яста, читая эту часть, время от времени поглядывал в окно, на красное поле…

Дом просыпался. Хлопали двери, скрипели половицы, сонные братья и сестры перекидывались словами.

Заворочался на кровати семилетний брат. Мальцу Яста завидовал: тому еще не нужно участвовать во всем этом. Есть, конечно, и для него работенка, но мелкая, и жуткая только поначалу, пока не привыкнешь. Яста в свое время привык быстро.

— Уже? — сонно спросил брат.

— Угу…

— Ты же сегодня в первый раз! — вспомнил мальчишка. — Страшно?

— А ты как думаешь? — шепотом отозвался Яста.

— А… а если не сможешь?

— Отец накажет, — еще тише сказал Яста. От этих слов вздрогнули оба.

— Народ, подъем! — закричала одна из сестер в глубине дома. — Кто не хочет опоздать к завтраку, вставай!

У Ясты не было желания идти через дом. Ему казалось, что все будут смотреть на него: сегодня ему впервые участвовать не уборщиком поля, а ловцом. Парень выбрался через окно, потопал к колодцу, на котором так и стояло полное ведро. Плеснул в лицо холодной водой.

В груди ныло сердце. Тоска делала каждое движение медленным, вялым.

Умывшись, Яста подошел к границе поля. У самого края лежало мягкое тельце с распростертыми крыльями. Ранняя пташка поддалась дурман-запаху и села на траву.

— Ты есть будешь? — спросил младший брат, высунувшись по пояс в окно. Вечером ему предстояло убирать крылатые скелетики бывших птиц.

Но птицы — это только начало. Птиц мало даже для жуй-травы, не говоря уже о том, кто собирал основную жатву…

— Нет. Я пойду уже…

* * *

Яста с трудом переставлял ноги. Ощущение было такое, будто воздух стал вязким, как сироп. Голова привычно кружилась.

Сейчас каждый шаг был как тысяча обычных шагов. Магия Отца, данная Ясте и остальным детям, предназначалась именно для Сезонов. Пройти быстро тысячи миль. Туда и обратно. Туда — самому, обратно — с жертвой. Завести, заманить, притащить силой…

Красное поле давно осталось позади, Яста шел через лес. Сначала деревья были обычные, лиственные, потом потянулись сосны. Это был уже чужой лес, далекий. Парень не взялся бы угадывать, в какой стороне света он теперь находится.

Солнце здесь стояло высоко. Пели птицы.

Яста целенаправленно шагал вперед.

Сезон открылся сегодня, но подготовка к нему началась давно: когда братья и сестры отправились во все стороны света, в далекие города и поселки. Присмотреться, сдружиться, войти в доверие, чтобы, когда придет время, человек пошел с тобой. А то и несколько. Старший брат, вставший сегодня самым первым, был легендой. Однажды он привел целый поселок. Якобы показать чудо. Яста тогда был совсем маленьким, он только помнил, как через несколько дней другие, кто был постарше, собирали белые человеческие кости в ведра и выбрасывали в специальную глубокую яму за полем…

В то лето жуй-трава насытилась как никогда, Отец получил столько силы, что в пасмурный день мог выйти на солнечный свет.

Отца Яста боялся. Отца боялись все. Он был могучим бездушным колдуном: красное поле для него было дороже всех, а родные дети ценились не больше обыкновенных слуг. Местность на много дней пути оставалась безлюдной, никто не смел приблизиться к проклятой земле. Время от времени некоторых из приведенных женщин отводили в Башню, через положенное время одна из старших сестер приносила оттуда ребенка. А следом за этим роженица отправлялась на красное поле…

Яста прекрасно понимал, что его мать тоже стала жертвой жуй-травы и кто-то из старших сводных братьев или сестер убрал ее кости и бросил в общую яму. Каждый из детей колдуна это знал.

До сегодняшнего дня Яста мог убеждать себя, что лично он ничего плохого не делает. Убирает кости с поля — но сам в случившемся не виноват.

До этого дня…

Несколько месяцев назад, подготавливаясь, Яста пришел в большой каменный город. Он ходил по улицам и крутился на рынках, притворяясь своим. Потом Яста познакомился с девушкой, своей ровесницей. Он сразу, с первого взгляда понял, что это будет именно она…

* * *

Яста бросил камешек в окно. Появившаяся за стеклом девушка показала ему язык. Яста улыбнулся. Чего ему это стоило! Он не знал, как сможет взять ее за руку и повести на красное поле — улыбаясь, обещая невиданное чудо…

Он до сих пор не придумал, под каким предлогом поманит ее за собой.

Юлла выскочила из дому.

— Что-то случилось?

Парень снова через силу улыбнулся:

— Нет, все хорошо.

— У тебя такое лицо…

— Немного голова кружится.

Юлла внимательно посмотрела ему в глаза. Мгновение помедлив, кивнула, с неохотой принимая объяснение.

— Ну, смотри.

Она никуда со мной не пойдет, — подумал Яста.

Он не мог определиться, радоваться этому или нет. Тень Отца доставала куда угодно. Парень знал, что в любой момент может увидеть его силуэт в ближайшем окне. Ослушаться его воли значило очень, очень много. Яста боялся думать, что с ним сделает не питающий к родным детям никаких чувств колдун.

— Куда пойдем сегодня? — спросила девушка.

— Помнишь, ты говорила, что хочешь увидеть море? — Слова вырвались сами. Яста не хотел их говорить. Но теперь отступать было некуда. — Я покажу тебе.

— Море? — удивилась Юлла. — Какое… Как?!

— Любое, какое пожелаешь.

Девушка замедлила шаг.

— Яста, с тобой все в порядке? Ты сегодня странный…

— Просто я тебе не говорил, что мой отец, — он перешел на заговорщицкий шепот, — маг.

Девушка засмеялась. Стукнула его в плечо:

— Так сказал, что я почти поверила!

Яста, повинуясь порыву, взял ее за руку. Голова начала кружиться. Осталось сделать шаг.

— Сейчас сильно закружится голова. Закрой глаза, Юлла. — Видя, что девушка на грани того, чтобы вырваться, попросил тихо: — Пожалуйста.

Юлла долго смотрела на него, потом сомкнула ресницы.

* * *

Так далеко с одного шага он еще не забирался. Вместо тысячи в него вместилось, наверное, миллион шагов.

Ветер бросал в лицо соленые брызги. Они с Юллой стояли на краю утеса. Под ногами ревело. Казалось, что от ударов волн содрогается земля.

— Шу-у, — перекрикивая ветер, сказала Юлла. — Как мы здесь…

— Я же говорил: мой отец маг!

С одной стороны — на каменном острове, окруженном волнами и белой пеной, — торчал костяной маяк. С другой, через пролив, расстилался невероятный, будто парящий над землей город. Яста сразу узнал его. В книге он упоминался как Летающий Город.

Яста смотрел на бирюзовые и розовые арки мостов, на сотни кораблей, спрятавшихся от шторма в гавани… На самом деле он думал отвести Юллу на поле, но в последний момент шагнул сюда — почему? Решил порадовать напоследок? Или — оттянуть тот миг, после которого он навсегда превратится в послушное орудие отца-некроманта?

— Ты тоже? — спросила сбоку зачарованная девушка. — Тоже — маг?

Яста вздохнул:

— Нет. Я всего лишь сын мага.

И совсем не доброго, — добавил он про себя.

Почему так тяжело взять сейчас ее под руку и шагнуть снова, только на этот раз куда положено? Юлла даже ничего не поймет. И, наверное, не почувствует. Дурман затуманит голову, она будет лежать и смотреть в небо, незаметно уснет. Он видел сотни раз, как братья приводили людей и оставляли в жуй-траве. А потом Яста собирал белые кости и одежду, тащил к яме…

— Здесь красиво, — сказала Юлла. — Почему ты сразу не сказал, кто твой отец? Он сильный маг?

— Да.

— Очень?

— К сожалению, очень, — машинально ответил Яста.

Юлла посмотрела ему в глаза. Ветер трепал ее волосы, в этот момент она выглядела очень красивой.

У парня перехватило дыхание от восторга.

Яста, плохо соображая, что он делает, обнял девушку и прижал к груди. Ему померещилось, будто дурман жуй-травы достает сюда. Было так хорошо и легко, что, казалось, он может взлететь.

Море грызло берег. Двое стояли на утесе. Замерев, как каменные статуи.

* * *

Следовало довести дело до конца, но Яста не мог заставить себя пошевелиться. Собирать кости на поле — это одно, приводить туда живых людей — совсем другое…

— Он злой маг, да?

Юлла говорила тихо, ветер подхватывал слова и уносил прочь, но Яста слышал каждое ее слово.

— Ты не представляешь — насколько…

— Ты его боишься! — ахнула от догадки девушка.

Она прижалась к нему сильнее, и тут вдруг словно прорвало плотину в его душе. Он заговорил об Отце, о жуй-траве, о своем детстве, о человеческих костях. В конце Яста храбро заявил:

— Я останусь жить в городе! Пойду учеником к какому-нибудь мастеру… Вырасту и возьму тебя в жены!

— А потом твой отец превратит меня в жабу…

— Скорее всего, он будет держать нас в страхе, — признался Яста. — Но, если мы уйдем далеко от его владений, вряд ли он сможет сделать что-нибудь серьезное… Иногда братья или сестры отправляются на охоту и не возвращаются. Об этом не принято говорить. Я всегда думал, что их ловят и казнят. А теперь понимаю, что некоторые из них просто убегают…

Он отстранился от девушки и взял ее за руку:

— Пойдем.

— Куда?

Яста улыбнулся:

— В город.

— В этот?! — Юлла обернулась в сторону Летающего Города.

Ясте тоже хотелось бы отправиться туда прямо сейчас и начать новую жизнь. Но из книги он знал, что в этом городе нужно много денег. Их, словно каких-нибудь попрошаек, выпрут оттуда еще до захода солнца.

— Нет, пока что не в этот… Но однажды, я обещаю тебе, мы вернемся сюда и останемся здесь жить!

Мир помчал навстречу. Впервые за последнее время на сердце было легко. Хотелось дышать полной грудью.

От осознания свободы голова кружилась сильнее обычного.

Промелькнул лес. Парень чувствовал в себе силы за один шаг покрывать такие расстояния, что волосы становились дыбом.

И тут произошло то, чего раньше никогда не случалось: он споткнулся. Мир покачнулся, отчего Ясту замутило. Перед глазами поплыли темные круги. Яста схватился за голову, но последствия прерванного волшебного шага быстро сошли на нет.

Парень убрал руки — и его прошиб холодный пот.

Они стояли посреди красного поля.

* * *

Далеко впереди торчала мрачная Башня. Яста знал, из верхнего окна в их сторону смотрит Отец.

— Если хочешь что-то сказать, — прилетел голос из-под земли, — говори это сейчас.

Яста стоял, вцепившись в ладонь Юллы.

— Я могу сказать одно… папа. Если ты нас отпустишь, я буду жить как простой человек и никому никогда не расскажу про тебя. Ни одно войско не придет к твоим рубежам, все останется как прежде…

Под землей хмыкнули.

Ощущение беды навалилось, словно тяжелый мешок. Яста потянул девушку в сторону леса. Но теперь его шаги были обычными человеческими шагами, а лес был далеко. Яста всей кожей чувствовал, что магия отца больше не защищает его.

Вокруг колосилось бесконечное красное поле. Сладкий запах окутал голову: она стала ватной и чужой…

* * *

Было легко. Сейчас он не мог понять, почему так боялся идти сюда. В душе бродили какие-то смутные тени, которые волновали его в прошлом, совсем недавно, буквально два шага назад.

Парень помнил лица, которые теперь ни о чем не говорили. Хорошо Яста помнил только птиц. Неожиданно пришла мысль, что не всем людям везет стать птицами. И для этого нужно немного — всего лишь лечь. Здесь и сейчас. Просто лечь и ждать.

Трава была мягкой, как кровать. Парень лег лицом вверх. В яркой синеве быстро летели облака.

В последний момент неясная тоска пробралась в сердце. Яста вспомнил волосы на ветру… Он сделал попытку встать, но небо было слишком тяжелым. Оно давило на хрупкое человеческое тело, и не было сил пошевелиться.

Так вот как это происходит, — пробилась неожиданно трезвая мысль.

Яста зажмурился и птицей полетел в небо…