Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 2(52), 2024.

Утро обещало быть прекрасным. Выходной после дня рождения — великолепный подарок, а когда ещё и квартира полностью в твоём распоряжении, то вообще кайф!

Я сладко потянулась и прямо босиком потопала на кухню, даже не переодев пижаму. На столе ждали бутербродики, но зачем они, если можно позавтракать остатками праздничного торта?

Чаёк, тортик, ноутбук, мягкая пижама и полная свобода на целые сутки!

Но, как только я зашла в сеть, позвонила мама.

— Дочунь, проснулась? Не хотела тебя будить… Ах ты ж! — Мама на видео дёрнулась и прибила кого-то мухобойкой. Или не мухобойкой — выглядела та довольно тяжеловесно. Что-то испуганно пискнуло, но мама снова посмотрела в камеру и мило улыбнулась: — Паразиты замучили, лезут и лезут… Похоже, трещина где-то. Я что звонила… А, у меня для тебя кое-что есть. От отца.

Я аж поперхнулась, так неожиданно прозвучали её слова. Про отца я почти ничего не знала, мама рассказывать не любила, а иногда как будто и не могла. А тут — сама разговор завела. Что-то от отца — в такое я перестала верить ещё в детском саду.

— Слушай, я тебе честно скажу, — серьёзно продолжила мама, а от её улыбки не осталось и следа. — Моя бы воля — я бы тебе ничего не говорила и ничего бы не приносила. Но он обязал меня купить эту книгу тебе на совершеннолетие, и, увы, ничего я с этим сделать не могу.

— Купить книгу? — Я всё ещё не знала, как реагировать.

— Да. Связался со мной вчера, адрес торговца сказал, денег дал… Слушай, я без понятия, что это и зачем, но вещь определённо опасная… Опять вы! — В ход снова пошла мухобойка. Камеру немного скосило, на фоне послышались жалобные визги и даже какие-то невнятные слова.

— У тебя на работе крысы завелись? — осторожно предположила я.

— Ага… что-то вроде… — Мама вернулась в кадр и отбросила в сторону мухобойку, с которой капала зеленоватая слизь. — Только от этих легко не избавишься… О чём я? Книга лежит в моём шкафу на верхней полке. Но пойми, уже то, что она связана с твоим отцом, основательная причина её не покупать, не открывать и вообще о ней забыть. Меня обязали передать её тебе, я это сделала. Ты же ничего пока не должна, поэтому… Просто прислушайся ко мне — забудь и не трогай.

— Ты так туманно говоришь, словно подписала договор о неразглашении, как и на твоей работе, — угрюмо сказала я. — Зачем вообще в похоронном бюро суточные дежурства? Следить, чтобы трупы из гробов не сбежали?

— Не каркай мне тут! — серьёзно крикнула мама, но быстро успокоилась и грустно улыбнулась: — Вот поэтому я тебе всегда говорю: ничего не подписывай и ни на что не соглашайся. Читай любой шрифт — мелкий, крупный, невидимыми чернилами или на другом языке, иначе будешь, как я, пахать здесь годами без права уволиться раньше времени… Да вы достали! — Изображение качнулось, словно кто-то забрался на крышку ноутбука. — Дочунь, я позже позвоню, надо трещину найти, пока они мне тут…

Не договорив, она захлопнула ноутбук, и звонок прервался.

Всегда так на её работе. Вроде обычная контора ритуальных услуг, а сидит там сутками то ли в приёмной, то ли в бухгалтерии — договор о неразглашении! — и постоянно на что-то отвлекается. Ещё и заставляют на себя напяливать браслеты звенящие, бусы, а иногда — жутковатые маски с пятнами под кровь. Не знаю, что у неё за договор такой и как её на подобное развели, но я себе точно такую работу не хочу.

И всё-таки… Подарок от отца?!

Книгу я нашла быстро. Тяжёлая, с чёрной мягкой, как будто бархатной обложкой, но без названия. Пахло от неё, если честно, так себе: то ли плесенью, то ли гарью. Да, я вряд ли такую бы купила. Может, это дневник? Толстоват, правда…

Я вернулась на кухню, взяла бутерброд и открыла первую страницу.

Меня ослепил яркий свет. Я зажмурилась и отпрянула, не удержав ни бутерброд, ни книгу. Она захлопнулась, а я минут пять никак не могла проморгаться и избавиться от пляшущих белых пятен.

Глаза перестали болеть только после того, как я несколько раз промыла их ледяной водой.

Что это вообще было?!

Я вернулась на кухню и с подозрением покосилась на книгу, которая валялась на полу рядом с испорченным бутербродом. Его пришлось отправить в мусорку, а книгу я осторожно положила на стол и чуть отодвинулась, разглядывая её со стороны.

Может, это не бумажная книга? Сейчас что только не придумывают, вдруг это какая-нибудь техническая новинка со спецэффектами, а я просто неправильно её включила?

Пробовать вновь было страшновато, поэтому я решила ещё раз позвонить маме.

На экране быстро появился её кабинет: кусочек исцарапанного стола, к которому прилипли клочки чёрной шерсти, огроменные двухстворчатые двери из полупрозрачного стекла — что-то разглядеть сквозь него удавалось редко, но мне всегда нравился эффект серо-красной дымки, возникающий, вероятно, из-за какой-то подсветки с другой стороны, — и сама мама, которая большой метлой, совсем как у дворников, сметала в угол пыль, фигурки и осколки.

— У вас, как всегда, антуражненько, — хихикнула я, разглядев в фигурках черепа, а в осколках — мелкие косточки.

— Да что ж за! — Мама аж подскочила, услышав мой голос. — Он что, сам звонок принял? Кто лазил по настройкам? Вот узнаю… — Она отбросила метлу и села за стол. — Всё в порядке?

— Да… — ответила я неуверенно, ещё не до конца понимая, что же хочу узнать. — Просто… Я ведь уже взрослая, и раз отец про меня вспомнил… Ты можешь хоть что-то конкретное о нём рассказать? Чем он занимался? Кто он? Может, он с технологиями был связан или…

Пока я говорила, эмоции на мамином лице стремительно менялись. Мне даже показалось, что сейчас она ответит и наконец-то — правду. Без недомолвок и отмазок. Было видно, что она этого хочет.

В динамиках прозвучал жуткий скрежет, словно кто-то усиленно царапал по стеклу. Мама охнула и обернулась — я успела заметить за полупрозрачными дверями силуэты двух детей, тощих и неуклюжих. Или карликов — я могла судить только по росту и худощавому телосложению. И скреблись явно они.

— У тебя посети… — начала я, но договорить не успела: что-то пробормотав, мама резко захлопнула крышку ноутбука.

А я так ничего и не узнала.

Хорошо. Просто стоит попробовать ещё раз.

Вытянув руку, я быстрым движением откинула обложку и зажмурилась. Ничего не произошло, вспышки света я не почувствовала. Осторожно приоткрыла глаза — вроде всё в порядке. Никакой свет из книги не лился.

Я взглянула на страницу. На ней водоворотом закручивалось чёрно-синее марево. По углам мерцали серебристые точки, но быстро превращались в тонкие линии, которые стремились к центру.

Нет, книга точно не бумажная. Видимо, электронная с очень крутой графикой.

Я осторожно коснулась страницы. И еле смогла оторвать пальцы от этой чёрной дряни — она, как пылесос, попыталась затянуть меня в себя! И это больно, очень больно!

Не помню, как я захлопнула обложку. И сколько сидела молча, в ужасе глядя на подушечки пальцев с кровавыми корочками. С них содралась кожа. Просто содралась кожа, когда я прикоснулась к дурацкой странице. Что это за технологии и, главное, зачем?! Или я просто больна и меня накрыли замысловатые галлюцинации? Была у меня одноклассница, ей постоянно жуки на коже мерещились. Она показывала якобы укусы, но никто их не видел. Мы над ней смеялись, но, похоже, зря.

Даже не знаю, что лучше — странные технологии, сдирающие кожу, или глюки. Второе всё-таки звучит печальнее.

Я снова звонила маме.

— Ох, дочунь, прости! Сегодня день такой… — сразу же извинилась она, не дав мне ничего сказать.

— Согласна… Что у тебя на щеках? — Я с удивлением разглядывала её лицо, всё разукрашенное алыми знаками — по цвету было похоже на помаду, которую я подарила ей в прошлом году.

— Ну, — немного замешкалась мама, — назовём это производственной необходимостью. Так ты что-то хотела спросить? Про отца?

— Да я уже не уверена, про что хочу спросить. Слушай, у нас ни у кого в семье не было галлюци… Это дым? Ты горишь? — Я прищурилась и внимательно всмотрелась в экран — да, за спиной матери показался настоящий дым!

Она обернулась и вскочила со стула.

— Вот твари!

Бросилась куда-то в сторону, и я увидела двери, теперь тоже разрисованные разными знаками, а за стеклом виднелась пара силуэтов огромных ящериц, под которыми это самое стекло медленно расплавлялось. Дым шёл из нескольких уже образовавшихся трещин, и их становилось всё больше.

Что-то злобно крича, мама с баллоном мелькнула у ноутбука, резким движением его закрыв, но в этот раз не до конца. Звонок не прервался, и я услышала звук вырывающейся из огнетушителя пены.

— Мама, всё в порядке? Какой у тебя адрес, я вызову пожарных! — испуганно крикнула я, стараясь хоть что-то разглядеть в полосе видео.

Крышку ноутбука снова подняли. Мама устало смахнула с лица кусочек пены (которая почему-то не смахивалась) и плюхнулась на место.

— Всё в порядке, просто… шуточки конкурентов, — вымученно улыбнулась она.

Дыма и правда больше не было. Я обеспокоенно продолжала вглядываться в экран. Когда мама наклонилась за зеркальцем, я успела заметить дверь, залитую пеной. Но явно не той, которой обычно заправлены огнетушители, — эта выглядела монолитной и застывшей.

— Ты замуровала вход? А как ты теперь выберешься на улицу? — спросила я шутя.

— Да там не на улицу выход, — отмахнулась мама, подравнивая помадой знаки на щеках. — Потому и лезут… всякие.

— Ящерицы? — улыбнулась я, надеясь, что мама сейчас кивнёт. Но нет, она пожала плечами и даже на меня не посмотрела.

— А ты видела ящериц?

— Не знаю… Нет… Я… просто хотела удостовериться, что со мной всё в порядке. — Я бросила взгляд на запёкшиеся подушечки пальцев и продолжила: — Но знаешь, сегодня происходит что-то странное…

Протяжный колокольный звон меня прервал. От него задрожало не только видео, но и кружка на моём столе. Мама испуганно вскочила и быстро проговорила:

— Это посетитель, прости! Я обязательно перезвоню! — и отключилась.

Я осталась одна в тишине кухни. Книга лежала рядом. Стоит ли пытаться открыть её вновь?

Меня хватило минут на десять. Любопытство, скука, непреодолимое желание разобраться в этой чертовщине… В любом случае, с галлюцинациями, особенно такими, нужно идти к врачу. А для этого надо понять, что рассказывать.

На листе бумаги я записала про свет и «чёрную дыру», вооружилась длинной деревянной линейкой и с помощью неё стала открывать книгу.

Никогда не думала, что у меня есть воображение. Оказывается, ещё какое. Хотя многое, что мне привиделось, казалось банальностью, само разнообразие поражало.

Каждый раз меня ждало что-то новое и часто довольно опасное. Клыкастая пасть, которая резко вынырнула из воды. Закованный в цепь дракончик — долететь до края страницы он не смог, но зато плюнул в меня огнём! Колосящееся поле удивило своей умиротворённостью — пока я не поняла, что, глядя на него, начинаю засыпать и падать. Зелёная вонючая жижа, в которой кто-то пускал пузыри, — брошенная туда деревянная ложечка вмиг утонула. Россыпь сахара. Или нет — я не решилась его попробовать. Страница, полная шевелящихся тараканов, и страница, полная миниатюрных голых человечков, пытающихся вылезти наружу и постоянно пищащих гадости, — не знаю, какая из них вызвала большее отвращение. Кактусы и розы, рассыпающиеся на иголки. Иголки, собирающиеся в ежей-зомби. Страница-сковородка, где поджаривалась яичница — у неё было множество глаз и распахнутых в безмолвном крике ртов. Деревянная дверца с ручкой и замочной скважиной, откуда медленно стекала красная краска (или что-то более зловещее).

Я выдохлась на шуршащей ёлочной мишуре, которая изображала из себя комок змей. Она оказалась в моём списке под девяносто восьмым номером — вместе с маминой предвзятостью к отцу и неприятным запахом вполне себе сто причин никогда не знаться с этой книгой.

Решила открыть ещё два раза, чтобы список заканчивался сотней. К моему удивлению, на странице ничего не оказалось. Белая, немного на вид пупырчатая… Я наклонилась и пригляделась. Что-то мне это напоминало — точно, шрифт Брайля! Интересно. Раньше в книге не было никаких букв или цифр. Выглядело безопасно. Шрифта я, естественно, не знала, но прежде, чем закрыть книгу, неосознанно прошлась испачканными в крови пальцами по рельефным точечкам.

Голова закружилась. Я тут же отдёрнула руку, но земля продолжала уходить из-под ног. Перед глазами замелькали чёрные мушки. Ощущение падения нарастало, я выставила руки и завалилась на бок, надеясь, что не ударюсь головой об стол, — понимать бы ещё, где он стоит…

Приземлилась я на что-то твёрдое и холодное. Не скажу, что пол кухни должен быть мягким, но я будто упала на камни. Темнота никак не исчезала, только немного окрасилась ярко-жёлтыми всполохами. Запах гари. Что-то горит? В квартире случился пожар, пока я лежала в отключке? Голова гудела. Я перевернулась на спину и успела заметить квадратный кусочек кухонного потолка посреди черноты. Издалека послышалась трель ноутбука — похоже, звонила мама, — и всё знакомое исчезло, словно кто-то закрыл надо мной вход в подвал.

Наступила тишина.

Я всё ещё в отключке, да? Ведь только так объяснить каменный пол, потолок, капли, падающие за шиворот… Я озиралась и не знала, что делать. Жёлтые отблески должны были отбрасывать факелы, но вместо них по стенам бегали огромные огненные ящерицы, силуэтом напоминающие тех, кто виднелся за дверьми на маминой работе.

Послышались шаги. Я испуганно оглянулась и резко встала, из-за головокружения чуть не упав обратно. Можно ли сбежать из галлюцинации или стоит всё игнорировать? Но искры от ящериц были вполне себе горячими, запах гари — надоедливым, а шаги… Шаги приближались.

В маленьком проёме показалась фигура человека. Ниже меня, в чёрном балахоне, а лицо скрывалось под капюшоном. Даже не так — тьма под капюшоном скрывала лицо, потому что, даже когда одна из ящериц подбежала совсем близко и осветила его, чернота не исчезла.

Мы смотрели друг на друга, пока незнакомец первым не нарушил молчание:

— Пора познакомиться, доченька.