Опубликовано в: Масленков И. В. Дети боярские, однодворцы и дворяне: вопросы происхождения и взаимодействия [Текст] / И. В. Масленков // Социально-культурные и исторические аспекты развития региона: история и современность: материалы [сборник] / СКФУ. — Ставрополь, 2020. — Вып. 17. 4.1. — С. 388—410.

Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 3(29), 2022.

Двойственная социально-экономическая природа однодворцев, их связи с дворянством и крестьянством, заметная роль в истории Российского государства уже многие годы привлекают к себе исследователей. Проблема однодворцев тесно связана с вопросами колонизации Поля, защиты страны от внешней агрессии, развития феодальных отношений на юге России и сохраняет свою актуальность по сей день. Существуют многочисленные работы как дореволюционных, так советских и современных российских авторов, посвященных однодворцам, их службе, землевладению, правовому статусу. Сочинения отечественных историков по данной тематике полно и качественно освещены в работах Ткачевой Н. К.¹ и Важинского В. М.² В целом исследователи не пришли к единому мнению касательно возникновения, соотношения однодворцев с дворянством и крестьянством. Часть из них видела в однодворцах обедневших представителей дворянского сословия. Некоторые воспринимали их как демократический элемент, сходственный едва ли не с крестьянством, а третьи считали промежуточным звеном между дворянством и крестьянством.

Наличие множества суждений на сей счет требует более подробного освещения как происхождения термина, так и содержания понятия «однодворцы», ведь порою и вовсе можно встретить отрицание самого существования последних в XVII в. Так, Скобелкин О. В. указывает на давнюю традицию, восходящую как минимум к В. О. Ключевскому, называть помещиков, не имеющих крестьян и бобылей, «однодворцами». По мнению Скобелкина О. В., ни в законодательных актах XVII в., ни в известных ему «документах делопроизводства, ни в сочинении Г. Котошихина термина „однодворцы“ нет. В исследовательских работах, авторы которых применяют его для обозначения помещиков, не имевших крестьян (а иногда и владельцев пашенных земель, которые крестьянскими дворами не могли владеть в принципе), не приводятся ни цитаты, ни даже ссылки на документы, подтверждающие бытование этого слова в XVII в.»³. Скобелкин О. В. считает, «что собственно социальная группа, получившая это название, возникает лишь под пером законодателя эпохи Петра Великого и представляет собой один из разрядов только что созданного сословия государственных крестьян»⁴. Упоминание однодворцев в XVII в. Скобелкин О. В. относит скорее к категории курьезов. Более уместным для обозначения помещиков без крестьян и бобылей он считает термин «пустопоместные»⁵.

Попробуем разобраться в этом вопросе. Начнем с В. О. Ключевского, который применительно к служилым людям южного порубежья писал, что они «имели только свои собственные дворы, не имея крестьянских дворов», т. е. жили «однодворкою»⁶. В данном случае, конечно, речь не идет о личных филологических изысканиях В. О. Ключевского. В память из Владимирской чети в Разряд, датированной 1629 г., видим следующее: «…и в той статье написан в городовых в 400 четьях Петр Григорьев сын Мартынов, вотчины за ним в Торусе 70 четьи пусто, живет он в ней однодворкою, и после розбору Петр Мартынов в конную службу не написан»⁷. Миклашевский И. Н. упоминал о том, что «в переписных книгах по Белгороду 1678 года слова „живут однодворками“ стоят обыкновенно после перечней имен помещиков, у которых в момент переписи не оказывалось даже пустых крестьянских и бобыльских дворов»⁸. Водарский Я. Е., известный специалист в области исторической демографии, разъясняет, что «в XVII веке „однодворками“ называли помещиков, которые сами или при помощи холопов обрабатывали землю и не имели крепостных крестьян и бобылей»⁹.

Одно из самых ранних упоминаний об однодворцах можно найти в челобитной рязанских и тульских детей боярских 1592 г., в которой они жаловались на привлечение к строительству елецкой крепости: «и нас, холопей твоих, выбрали однодворцев и бессемейных»¹⁰. В источниках XVII в. упоминание однодворцев становится регулярным. Так, в елецкой десятне 1622 г. встречаем следующую запись: «…а крестьян за ним нет, однодворец»¹¹. 1636 г. датирована челобитная чернян, детей боярских о сборе с них всех платежей по новым писцовым книгам, а не по старым. «Бьют челом черняне, детишки боярские, бедные и разореные, которые однодворцы, всем городом. Как в прошлом в 137 и в 138 и в 139 году по твоему государеву указу были у нас на Черни твои государевы писцы и мерщики Епифаний Клементьевич Хитрой да подъячий Первой Богданов писали и мерили, и с тех с писцовых новых книг писма и меры прислана на Чернь и в тех в новых книгах за нами однодворцами в живущем платежа не написано ни единой четьи, потому что ни людей, ни крестьян нет и разорены от крымских воинских людей. А емлют с нас с однодворцов с старых с дозорных книг всякие твои государевы подати»¹². В 1638 г. тульский воевода кн. И. Б. Черкасский с товарищами отписывал о побеге посошных людей с дороги и из Тулы: «а многие дети боярские однодворцы Каменского и Заосетринского стану ныне на твоей государеве службе на Веневе и деловцов доправить не на ком, потому что людей у них и крестьян нет»¹³. В том же 1638 г. в челобитной лебедянцев встречаем очередное упоминание однодворцев: «а без вести их в городе держать не велел, потому что они бедные однодворцы, работают сами для себя»¹⁴. В переписной книге Елецкого уезда 1646 г. находим идентичное толкование термина: «Живут дети боярские однодворцы, а крестьян и бобылей за ними нет» [35, с. 103]. В ответной грамоте 1649 г. на челобитье мещерян дворян и детей боярских о выдаче им жалованья за службу наравне с другими городами вновь встречаем упоминание однодворцев: «А которые на нашей службе на Украйне с городом вместе были до отпуску и за бедностью крепостей не делали, потому что однодворцы, и вы бы тем давали нашего жалованья по 10 рублей…»¹⁵. Весьма показательна челобитная 1649 г. рязанцев всех станов — однодворцев, беспоместных и малопоместных, о выдаче им денежного жалованья. «Бьют челом резанцы всех станов бедные однодворцы, безкрестьянные, пустопоместные, малопоместные и безпоместные нетчики, которые были на твоей государеве службе в прошлом 154 г. на Ельце, и на Осколе, и на Усерде с приезду и до отпуску и которые не были на твоей государеве службе на дальней потому, что мы бедны, а твое царское жалованье — поместья за нами малые и пустые, а иные беспоместные, а преж сего мы на твоей государеве службе бывали»¹⁶. Приведенный документ дает яркую характеристику однодворцам: они бедные, бескрестьянные, пустопоместные, малопоместные и беспоместные, поместья за ними малы и пусты, а за иными поместий и вовсе нет.

Упоминаются однодворцы и в отписке 1649 г. разборщиков Б. Троекурова да Н. Демидова. «Да у розбору ж окладчики про резанцев детей боярских, да и самые дети боярские многие, однодворцы и малопоместные, и беспоместные, и за которыми есть малые поместные дачи…»¹⁷

В отписке 1659 г. пронский воевода жалуется на то, что «…мне отказывают, а указывают на тех, за которыми за однодворцами детьми боярскими написаны живущие чети в писцовых книгах князь Ивана Львова, а крестьян и бобылей за ними нет, а те однодворцы ныне на твоей службе…»¹⁸

В 1678 г. одоевский воевода Г. Г. Бибиков писал в Москву, что чинивших в платежах непослушание он «велел имать людей их и крестьян и сажать в тюрьму, а однодворцев детей боярских, сыскивая, отдавать за караул и ставить на правежу»¹⁹. Весной 1679 г. кн. Я. С. Барятинскому было поручено устроить близ Нового Оскола вал. В данном ему наказе обращалось внимание на необходимость «на однодворцев и на пеших людей положить посаженно»²⁰.

Приведенные примеры говорят о том, что термины «жить однодворкой» и «однодворец» использовались на протяжении всего XVII в., а попытки иных исследователей вывести данную терминологию за рамки исторической науки выглядят необоснованными, надуманными и неуместными.

В официальном делопроизводстве под однодворцами в первую очередь понимались дети боярские, не имевшие крестьян и бобылей. Жили такие помещики одним двором и обрабатывали землю собственными силами или силами ближайшей родни. Таким образом, понятие «однодворец» касалось материального состояния, а вовсе не говорило о принадлежности к официальному чину или сословию. Путаница в толковании возникла по той причине, что смысловое содержание термина «однодворец» существенно менялось с течением времени. Однодворец конца XVI—XVII вв. вовсе не похож на однодворца первой четверти XVIII в., когда, собственно, сословная группа однодворцев явилась миру следствием петровских реформ. Говоря о формировании сословной группы однодворцев, не лишним будет вспомнить слова Я. А. Соловьева, актуальные и по сей день: «Происходят они из прежних служилых людей разных чинов, именно: детей боярских, казаков, стрельцов, рейтаров, драгун, солдат, копейщиков, пушкарей, затинщиков, воротников, засечных сторожей, сверх того встречаются чины кузнецов, плотников, каменщиков…»²¹ Однако сам термин появился именно в среде детей боярских.

Остановимся на эволюции этой социальной группы более подробно. После разгрома Казанского и Астраханского ханств, окончания Ливонской войны у Москвы появилась возможность уделить особое внимание охране южных границ. Связано это было прежде всего с высокой активностью Крымского ханства и стоявшей за ним Османской империи, а также Речи Посполитой. Вместо проведения активных военных действий и кровопролитных походов правительство видело решение вопроса безопасности прежде всего в строительстве новых городов-крепостей на старых татарских сакмах. В указанный период основан целый ряд городов, ставших серьезным препятствием на пути вглубь страны как для крымцев, так и для поляков и подстрекаемых ими «воровских черкасах». В указанное время основаны Воронеж и Ливны (1586), Елец (1592), Кромы (1594), Белгород, Оскол, Курск (1596), Валуйки, Царев-Борисов (1599)²².

Оборона южных границ приняла форму колонизации Поля и медленного вытеснения татар из их привычного ареала, что по замыслу московского правительства должно было привести к нейтрализации противника. Решение столь масштабной задачи требовало не только значительных материальных затрат, но и многочисленных военных контингентов. Охрана и оборона вновь возведенных городов ложилась прежде всего на плечи стрельцов, городовых казаков и детей боярских, в большинстве своем составлявших поместную конницу — основную ударную силу русской армии.

Предположительно термин «дети боярские», как и «отроки», «гридьба», «детские», обязан своим появлением младшим дружинникам удельных князей. Данную социальную группу не следует путать с дворянами, происходившими от княжеских и боярских слуг «дворных». Часть детей боярских являлась потомками бояр Великого княжества Литовского и Великого княжества Рязанского. По мнению Зимина А. А., в состав детей боярских вошли «…представители тех же боярских родов или боковых ветвей, а также новые слои: во-первых, местные землевладельцы, выдвинувшиеся благодаря службе, как ратной, так и административной; во-вторых, выходцы из-за рубежа или перебежчики из других княжений и, в-третьих, представители других сословий, связавшие свою судьбу со службой государю и обеспеченные за это вотчинами и поместьями (дети и родственники великокняжеских дьяков, всевозможные администраторы, иногда из «поповичей» и холопов)»²³. Во второй половине XV — первой половине XVI вв. в числе детей боярских встречаются и представители княжеских фамилий.

Одно из самых первых упоминаний детей боярских как социальной группы имеется в договоре, заключенном в янва­ре — феврале 1433 г. между великим князем Василием Васильевичем и серпуховско-боровским князем Василием Ярославичем²⁴. Однако некоторые исследователи высказываются в пользу его более раннего происхождения²⁵. 1438 г. датируется грамота в. кн. Василия Васильевича в Нерехту князьям, боярам, детям боярским и дворянам²⁶. В жалованной грамоте верейского и белозерского князя Михаила Андреевича Кирилло-Белозерскому монастырю, датированной серединой XV в., упоминаются «мои князья, и бояре, и дети боярские и дворяне…»²⁷. В жалованной грамоте вологодского князя Андрея Васильевича Меньшого Кирилло-Белозерского монастыря игумену Игнатию от 6 декабря 1471 г. встречаются «…мои князи и бояре, и воеводы, и дети боярские, и дворные слуги…»²⁸. В целом же упоминания о детях боярских в актовых документах с середины XV в. становятся массовыми.

Дети боярские составляли опору государственной власти, поскольку целиком от нее зависели и являлись ядром армии Московского княжества. Зависимость от государства усилилась в связи с запретом на отъезд и со сложением поместной системы к концу XV в. «Именно в княжение Иоанна III входит в употребление и новый термин поместье: он встречается впервые в жалованной грамоте, написанной около 1470 года»²⁹. За службу сын боярский получал поместье, с которого должен был кормиться и обеспечивать себя всем необходимым для несения службы, дабы являться по приказу великого князя «конно, людно и оружно». Поместье того времени мало отличалось от вотчины. И поместье, и вотчина являлись источниками феодальной ренты. Поместье выступало не только как принудительная гарантия службы, но являлось, как и вотчина, одной из форм феодальной собственности, дающей возможность эксплуатировать крестьян. Единственное крупное отличие заключалось в невозможности отчуждения по инициативе владельца.

В конце XV — начале XVI вв. провинциальные дети боярские играли роль резерва Государева двора, несли военную и сторожевую службу в рамках «города». Из тех, кому посчастливилось закрепиться в Москве, образовалась группа дворовых детей боярских, занимавших младшие военные, дипломатические и административные должности.

Городовые дети боярские образовывали служилые корпорации, «служилые города», в тех уездах, где испомещались правительством. В первой половине XVI в. они имели возможность попасть в дворовый список и служить при Государевом дворе. Такое положение сохранялось до реформы 1550 г. Во второй половине XVI в. дворовые дети боярские лишились возможности перехода в Двор, а выборное дворянство заняло промежуточное положение между Москвой и «городами».

В начале XVI в. провинциального служилого дворянства как такового не существовало. В уездах господствующее положение занимали городовые дети боярские, в середине XVI в. — дворовые и городовые дети боярские и только во второй половине XVI в. — выборные дворяне, дворовые и городовые дети боярские.

Дети боярские до второй половины XVI в. составляли замкнутую корпорацию, не допускавшую в свои ряды выходцев из низших сословий, из «поповых и мужичьих детей, и холопей боярских, и слуг монастырских»³⁰. Но потребность в увеличении численности армии заставляла правительство идти на нарушение старых традиций и верстать в дети боярские лиц низкого звания, прежде всего служилых людей «по прибору». Время от времени правительство издавало указы с требованиями верстать в дети боярские лишь тех, чьи «отцы были в детях боярских и служили с городы»³¹, однако подобные распоряжения часто нарушались. Так, в 1585 г. в дети боярские г. Данкова поверстано триста епифанских сторожевых казаков³².

Еще В. О. Ключевский отмечал, что в Московском царстве XVII в. «чины служилые разделялись на две группы: на чины служилые по отечеству и на чины служилые по прибору»³³. Различались они не только по комплектованию. Последние владели землей на служило-надельном праве, существенно отличавшемся от поместного. Приведенный выше пример с данковскими детьми боярскими говорит о том, что принцип отечества соблюдался далеко не всегда. Нарушение этого, казалось бы, незыблемого сословного правила особенно характерно для конца XVI в. и всего XVII в. В случае крайней нужды, вызванной военной необходимостью, в дети боярские верстались не только казаки, представители иных служилых групп, но и посадские, крестьяне и даже холопы³⁴. В 1648 г. ряшане жаловались «всем городом» на подобные несправедливости. «А в тех новых городех верстаны люди и крестьяне наши, и стрелецкие, и казачьи, и пушкарские, и всяких неслужилых отцов дети»³⁵. Можно вспомнить известный белгородский род Масловых. Основателем этого рода являлся станичный вож, выходец из ливенских казаков Иван Григорьев сын Маслов. Как минимум трое из восьми его сыновей значились детьми боярскими. Подобная политика правительства приводила к тому, что сословная группа детей боярских насыщалась демократическим элементом, теряла старые служилые традиции, связи с аристократической верхушкой. Происходила социальная нивелировка детей боярских. Рост количества однодворцев являлся ярким тому подтверждением.

В то же время и служба по прибору часто носила наследственный характер. Представители приборных служб, в первую очередь стрельцы, практически не имели шансов улучшить собственное социальное положение. Именно стрельцы стали одной из первых жертв петровских реформ и пополнили ряды как посадских людей, так и однодворцев.

(Окончание следует.)

---

¹ Ткачева Н. К. Однодворцы XVIII века в отечественной историографии // История и историки: историографический ежегодник. 1975 // Отв. ред. М. В. Нечкина. М., 1978. — С. 281—299.

² Важинский В. М. Землевладение и складывание общины однодворцев в XVII в. (По материалам южных уездов России). — Воронеж: Воронежский государственный педагогический институт, 1974. — С. 7—42.

³ Скобелкин О. В. Вестник ВГУ. Серия: История. Политология. Социология. 2013. № 1 // О. В. Скобелкин. Служилые люди южного фронтира: особенности землевладения, земельной и сословной политики государства во второй половине ХVII века. — С. 62.

⁴ Скобелкин О. В. Вестник ВГУ. Серия: История. Политология. Социология. 2013. № 1 // О. В. Скобелкин. Служилые люди южного фронтира: особенности землевладения, земельной и сословной политики государства во второй половине ХVII века. С. 62.

⁵ Там же, с. 62.

⁶ Ключевский В. О.История сословий в России / В. О. Ключевский // Соч.: в 8 т. — М., 1959. — Т. 6. — С. 398.

⁷ Акты Московского государства, изданные Императорской Академией Наук: [В 3-х т.]. — СПб.: Тип. Имп. Акад. Наук, 1890—1901. Т. 1: Разрядный Приказ: Московский стол: 1571—1634. / Под. ред. Н. А. Попова. — СПб., 1890. — С. 240.

⁸ Миклашевский И. Н. К истории хозяйственного быта Московского государства. Ч. 1. Заселение и сельское хозяйство южной окраины XVII века / Исслед. И. Н. Миклашевского. — М.: Тип. Д. И. Иноземцева, 1894. — С. 206.

⁹ Водарский Я. Е. Население России в конце XVII — начале XVIII века. — М.: Наука, 1977. — С. 103.

¹⁰ Свод письменных источников по истории Рязанского края XIV—XVII вв. [Текст] / А. И. Цепков. — Рязань: Александрия. — (Источники истории). Том 4. — 2005. — С. 311.

¹¹ Ляпин Д. А. Дети боярские Елецкого уезда в конце XVI—XVII вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. Воронеж, 2006. — С. 103.

¹² Акты Московского государства, изданные Императорской Академией Наук: [В 3-х т.]. — СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1890—1901. Т. 2: Разрядный Приказ: Московский стол: 1635—1659. / Под. ред. Н. А. Попова. — СПб., 1894. — С. 32.

¹³ Там же, с. 63.

¹⁴ Там же, с. 67.

¹⁵ Акты Московского государства, изданные Императорской Академией Наук: [В 3-х т.]. — СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1890—1901. Т. 2: Разрядный Приказ: Московский стол: 1635 — 1659 / Под. ред. Н. А. Попова. — СПб., 1894. — С. 242.

¹⁶ Там же, с. 245.

¹⁷ Там же, с. 245—246.

¹⁸ Там же, с. 662.

¹⁹ Шмелев Г. Н. Несколько замечаний об однодворцах: (Разбор исследования Н. А. Благовещенского «Четвертое право») / Г. Н. Шмелев // Отчет комитета о втором очередном присуждении премий, учрежденных Харьковским земельным банком в память двадцатипятилетия царствования Императора Александра ІІ при Императорском Харьковском университете. — Харьков.: Тип. Адольфа Дарре, 1901. — С. 13—14.

²⁰ Там же, с. 14.

²¹ Миклашевский И. Н. К истории хозяйственного быта Московского государства. Ч. 1. Заселение и сельское хозяйство южной окраины XVII века / Исслед. И. Н. Миклашевского. — М.: Тип. Д. И. Иноземцева, 1894. — С. 24—25.

²² Папков А. И. Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. 2013. № 1 (144). Выпуск 25// А. И. Папков. Освоение Российским государством южных окраин в ХVI веке. — С. 80.

²³ Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. — М.: Наука. — 1988. — С. 21. 

²⁴ Кучкин В. А. О термине «дети боярские» в «Задонщине» // Труды отдела древнерусской литературы. 1997. Т. 50. — С. 351.

²⁵ Несин М. А. Дети боярские в Новгороде XIV—XV вв. по материалам новгородского

Летописания // Valla. №2 (4—5), 2016. — С. 2.

²⁶ Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. [Текст]: [В 3-х т.] / [Отв. ред. акад. Б. Д. Греков]; Акад. наук СССР. Ин-т истории. — Москва: Изд-во Акад. наук СССР, 1952—1964. — 3 т.; т. 1. — 1952. — С. 105.

²⁷ Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. [Текст]: [В 3-х т.] / [Отв. ред. акад. Б. Д. Греков]; Акад. наук СССР. Ин-т истории. — Москва: Изд-во Акад. наук СССР, 1952—1964. — 3 т.; т. 2. — 1958. — С. 74.

²⁸ Там же, с. 125.

²⁹ Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. — Москва. Крафт+. 2008. – С. 81.

³⁰ Ракитин А. С. Формирование корпорации детей боярских Данковского уезда во второй половине XVII столетия. (По материалам Российского государственного архива древних актов.) — Мытищи: Центр оперативной полиграфии RD Print, 2016. — С. 7.

³¹ Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. — Москва: Крафт+, 2008. — С. 188.

³² Ракитин А. С. Формирование корпорации детей боярских Данковского уезда во второй половине XVII столетия. (По материалам Российского государственного архива древних актов.) — Мытищи: Центр оперативной полиграфии RD Print, 2016. — С. 7.

³³ Ключевский В. О. История сословий в России / В. О. Ключевский // Соч.: в 8 т. — М., 1959. — Т. 6. — С. 353.

³⁴ Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права / [Соч.] Проф. М. Ф. Владимирского-Буданова. — 7-е изд. — Пг.; Киев: Н. Я. Оглоблин, 1915. — С. 119.

³⁵ Новосельский А. А. Город как военно-служилая и как сословная организация провинциального дворянства в XVII в. // Новосельский А. А. Исследования по истории эпохи феодализма. Научное наследие. М., 1994. — С. 192.