Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 9(35), 2022.

Американских фильмов, в которых затрагивались бы темы психических расстройств, психиатрии, психотерапии, психиатрических учреждений, весьма много. В этой статье говорится в основном о фильмах, где в той или иной мере присутствует критика психиатрии. Само собой, передо мной не стоит задача проанализировать все сколько-нибудь значимые киноленты такого рода. В обзор не вошли, например, «Подмена» (2008), «Трамвай „Желание“» (1951) и блистательный «Полет над гнездом кукушки» (1975), о котором уже писали столько раз, что вряд ли мне удастся открыть что-то новое на этой стезе…

Психологическое и эндогенное

Начну с фильма «Эффект бабочки» (2004), который известен гораздо меньше, чем заслуживает, — во всяком случае, он ничуть не менее увлекателен, психологичен и глубок, чем, например, многократно хвалимый «День сурка». Главный герой Эван может возвращаться в некоторые моменты своего прошлого и менять свою судьбу и судьбу близких ему людей. Судьбы Эвана и его друзей — Келли, Томми, Ленни — сплетены в тесный узел, развязать или разрубить который очень непросто. По сути, всё здесь основано на детских психологических травмах, и в основе сюжета лежит предположение о том, что психические расстройства имеют по преимуществу психологические, а не эндогенные или другие биологические причины. (Отмечу, что такая точка зрения характерна в том числе для антипсихиатров — к примеру, в вышедшей в 2004 году книге «Модели безумия», редакторами которой являются сторонники антипсихиатрии Дж. Рид, Л. Мошер и Р. Бенталл, излагается точка зрения, согласно которой в основе безумия лежат главным образом психологические и социальные причины.)

От тяжести психологических травм и зависит судьба Эвана или его друзей. Влияя на события детства, Эван изменяет тем самым как психическое состояние, так и судьбу — свою и своих приятелей, а также собственной матери. Кому-то приходится тяжелее в одной из версий измененного Эваном прошлого и настоящего, кому-то — в другой… Кто-то кончает с собой, кто-то становится преступником, кто-то тяжело психически болен. Наконец, в одной из последних линий Эван сходит с ума, причем еще в детском возрасте, а во взрослом возрасте — давным-давно находится в психиатрической больнице. Психиатрическая больница — худшее, что может случиться с человеком: к этой мысли подводят нас создатели фильма.

Как же разрубить этот гордиев узел? Отмечу, что было снято несколько версий концовки фильма: в первоначальной, режиссерской версии Эван, в последний раз вернувшись в прошлое, убивает себя в материнской утробе, в театральной же версии — создает такую версию прошлого, в которой Эван и Келли никогда не станут друзьями и не полюбят друг друга, то есть по сути жертвует любовью, чтобы избавить себя и своих друзей от психических травм.

Мне думается, что создатели «Эффекта бабочки» пересняли финал не только потому, что он был излишне пессимистичен, — нет, дело еще и в том, что первоначальная версия фильма предлагала нам две конфликтующих друг с другом концепции возникновения психических расстройств. В чем же причина того, что происходит с Эваном, Келли, Томми, Ленни, — в наследственных проблемах Эвана или же в тех психических травмах, которым подвергает развратник-педофил Джордж Миллер своих детей, Келли и Томми? В первоначальной версии «Эффекта бабочки» были еще и такие значимые моменты, как упоминание о деде Эвана (который, подобно самому Эвану и его отцу, мог путешествовать во времени), упоминание о двух предыдущих детях матери Эвана (которые появились на свет мертвыми), посещение Эваном гадалки (обнаруживающей, что у него отсутствует линия жизни)… Всех этих подробностей в театральной версии фильма нет.

Видимо, заострение внимания на концепции биологического, эндогенного происхождения психических проблем создатели фильма в конце концов сочли ненужным, нежелательным.

В окончательной, театральной версии «Эффекта бабочки» все ясно, непротиворечиво: Эван создает такую версию событий, при которой Келли и Томми будут жить с матерью, а не с отцом и оттого никогда не подвернутся психологическому и физическому насилию (однако Эван и Келли не станут друзьями и не полюбят друг друга). Корень проблем найден, ключевая проблема преодолена.

Чего желают призраки

Главный герой знаменитого фильма «Шестое чувство» (1999) — успешный детский психотерапевт Малкольм Кроу, обладатель престижной премии за свою работу. Но однажды в прошлом он совершил трагическую ошибку, искорежив тем самым судьбу одного из своих пациентов, и тот уже во взрослом возрасте пробирается в квартиру психотерапевта, собираясь его убить. Проходит время. Малкольм Кроу встречается с другим мальчиком, напоминающим ему того, прежнего пациента; его задача — исправить ошибку, подобную той, что допущена им в прошлом.

Работа психотерапевта показана в фильме весьма убедительно. Малкольм Кроу — по-настоящему талантливый, компетентный и добросовестный психотерапевт. Поначалу он предполагает, что проблемы его пациента, Коула (очень нервного и издерганного мальчика), связаны с утратой отца. Однако, работая в этом направлении, Малкольм Кроу не добивается улучшения. И внезапно Коул рассказывает психотерапевту свою тайну: мальчик видит являющихся к нему умерших людей! Придя к выводу, что у Коула — шизофрения, Кроу решает его госпитализировать. Как можно предположить, это — та же самая ошибка, которую Кроу совершил при работе с Винсентом, прежним своим пациентом. Но, к счастью, до госпитализации дело не доходит: прослушав одну из аудиозаписей своих бесед с Винсентом, Малкольм Кроу приходит к выводу, что и Винсент, и Коул ни бредом, ни галлюцинациями не страдали и что им действительно являлись реальные призраки (в аудиозаписи слышен голос одного из призраков).

После этого Кроу дает Коулу ключевой совет: нужно попробовать узнать от призраков, чего они хотят. Надо сказать, что этот совет — по сути, отражение одного из основных принципов работы психотерапевта: нельзя изменить обстоятельства жизни пациента, следует изменить отношение к ним (а в случае с психическими симптомами, не поддающимися лечению, изменить отношение к самим симптомам). Важно побудить пациента взглянуть на обстоятельства под тем углом, с той точки зрения, которые прежде были ему недоступны. Для этого иногда хватает одной фразы — как в случае с Кроу и Коулом; чаще же над этим работают на протяжении многих сеансов.

И жизнь мальчика резко меняется. Меняется и его характер. Вместо издерганного, робкого, нерешительного человека перед нами человек, готовый взять на себя ответственность за свою судьбу и судьбу других людей (и мертвых, и живых). Развязку этой потрясающей ленты пересказывать не буду — многие из читателей моей статьи наверняка прекрасно ее помнят, а кто не видел фильм, тому очень советую посмотреть. Ну, а в контексте нынешней статьи важно для нас также то, что здесь, как и в «Эффекте бабочки», преобладает психологическая, а не биологическая концепция психических расстройств.

Неудачные психотерапевты

Но далеко не всегда работа психотерапевта в американских фильмах изображается положительно. Взять, например, фильм Мартина Скорсезе «Отступники» (2006, название в оригинале — «The Departed», «Покойники»), в котором Вера Фармига убедительно играет главную героиню — персонажа положительного, однако плохого психотерапевта. Казалось бы, если человек — психотерапевт, он должен разбираться в психологии не только пациентов, но и своих близких, однако героиня Веры Фармиги Мэдолин Мэйдден, подобно Скарлетт О’Хара, не умеет понять ни одного из двух мужчин, которых она любила, и в конечном счете теряет обоих. О том, что Салливан — в действительности агент преступной группировки, внедренный в полицию, а Костиган — напротив, полицейский агент, внедренный в преступную группировку, Мэдолин узнаёт с большим запозданием, незадолго до смерти Костигана. Вначале же Костиган был ее пациентом, но разобраться в психологии человека, постоянно рискующего собственной жизнью и вынужденного совершать преступления во имя благих целей, она не в силах. Во время одного из психотерапевтических сеансов происходит своеобразная «инверсия»: пациент (Костиган) начинает анализировать психологию своего психотерапевта. В конце же фильма Костиган мертв, и Мэдолин остается только сожалеть о своих ошибках.

Вообще же говоря, неудачная психотерапия, плохой психотерапевт — тема, характерная для американских фильмов. Например, в «Бойцовском клубе» (1999) есть эпизодический персонаж: психотерапевт, не сумевший распознать у главного героя развитие тяжелого психического расстройства. Второстепенный персонаж «Джокера» (2019) — женщина-психотерапевт, абсолютно неумелая как специалист, не только не способная помочь главному герою разобраться в своих проблемах и избавиться от них, но даже не способная внимательно выслушать его рассказ о том, что его терзает. А один из главных героев канадского фильма «Выводок» (1979), снятого мастером хоррора Дэвидом Кроненбергом, — популярный и амбициозный психотерапевт, который вместо того, чтобы помогать своим пациентам избавляться от ошибочных когниций и негативных эмоций, предпочитает подпитывать в них гнев в отношении их близких. Перед нами, можно сказать, «идеальное» воплощение образа психоаналитика: акцент в ходе терапии герой «Выводка» делает не на «здесь и сейчас», не на ошибочных когнициях и не на проблемах, актуальных для пациента в настоящем, а на страданиях, которые когда-то пациенту причинили другие люди, — особенности, характерные именно для такого метода психотерапии, как психоанализ… И гнев приводит к преображению главной героини, своеобразной биологической «эволюции»: героиня изменяется как внешне, так и физиологически, в результате чего на свет появляются «дети ее гнева», которые начинают убивать ее близких.

Если в действительности плохие психотерапевты встречаются в Америке столь же часто, как в американских кинокартинах, — неудивительно, что слишком многие американцы вынуждены принимать психотропные препараты!

Антипсихиатрическая община

В английской психиатрической больнице происходит действие американского фильма «Обитель проклятых» (2014, название фильма в оригинале — «Eliza Graves» или «Stonehearst Asylum»). Время действия — конец XIX века. Стоит отметить, что еще в середине XIX столетия в ряде европейских психиатрических больниц произошли реформы, приведшие к смягчению условий содержания, но это касается далеко не всех европейских психиатрических больниц. Многие психиатрические учреждения Европы и США и в конце XIX столетия оставались учреждениями закрытого типа, переполненными, обеспечивающими лишь скромное содержание пациентов, основное внимание в них по-прежнему уделялось не лечению, а охране и изоляции.

В «Обители проклятых» впечатляюще показана применявшаяся в XIX веке (правда, чаще все же в первой его половине) «механизированная психотерапия» психических расстройств, представлявшая собой настоящие пытки. Такие «методы лечения», как вращательная машина, вращающееся колесо и вращающаяся кровать, ледяной душ, погружение в ледяную воду и пр., вполне в ходу были в XIX веке. Главный герой «Обители проклятых», впрочем, приезжает в психиатрическую лечебницу «Стоунхёрст» уже после того, как там произошла своеобразная «антипсихиатрическая революция»: тиран-главврач, применявший варварские методы лечения, был свергнут и вместе со своим персоналом заключен в камеры в подвале учреждения, а его место занял пациент лечебницы — бывший военный врач Сайлас Лэмб, и наименее тяжелые пациенты — те, что могут выполнять обязанности медперсонала, — занимают места медсестер и санитаров.

По словам бывшего главврача больницы, Сайлас Лэмб — крайне опасный человек: он «хладнокровно застрелил пятерых солдат». Однако из флешбэков мы узнаём, что Сайлас Лэмб хотя и совершил это, находясь в состоянии нервного срыва, тем не менее проявил таким образом милосердие: тяжело раненные солдаты умоляли избавить их от мучений, и застрелить их было единственным способом это сделать. Игнорирование контекста тех или иных действий или высказываний пациента, неверное осмысление его слов или поступков — увы, явление, часто встречающееся в психиатрической практике…

Примечательна фамилия «революционера»-главврача: «Лэмб» — несомненный намек на Рональда Дэвида Лэйнга, знаменитого британского антипсихиатра («Lamb» и «Laing» по-английски пишутся очень похоже). В России и других странах бывшего СССР антипсихиатрия ошибочно ассоциируется преимущественно с деятельностью Гражданской комиссии по правам человека, но на Западе наиболее известные антипсихиатры — в основном психиатры, социологи, философы, как, скажем, американский профессор психиатрии Томас Сас; французский философ, теоретик культуры и историк Мишель Фуко; американский социолог Ирвинг Гофман. Антипсихиатрия XX века находится на стыке психиатрии и гуманитарных наук: философии, социологии. Она сильно повлияла как на гуманитарные науки, так и на психиатрию, явилась средством саморефлексии психиатров, способствовала гуманизации системы оказания психиатрической помощи и повышению внимания к правам человека в психиатрии. В то же время антипсихиатрия — это еще и широкое общественное движение, связанное с недовольством злоупотреблениями и негуманными условиями содержания в психиатрических больницах.

Рональд Дэвид Лэйнг, шотландский психиатр и писатель, был в 1960—1970-е годы крайне популярной и, по сути, культовой фигурой, и только в 1980-е годы его слава пошла на убыль. Важно уточнить: Сайлас Лэмб все же ни в коей мере не является Лэйнгом, здесь гораздо больше различий, нежели сходства. Интересующимся жизнью и взглядами Лэйнга хотелось бы посоветовать вполне биографическую ленту «Бесит быть нормальным» («Mad to Be Normal», 2016), в которой, впрочем, тоже содержится изрядная доля вымысла. Однако некоторые намеки, содержащиеся в «Обители проклятых», поразительны. В частности, Сайласа Лэмба впечатляюще играет знаменитый актер сэр Бен Кингсли, а терапевтическая община, организованная Лэйнгом в Лондоне, носила название «Кингсли-холл»! Интересно, имели ли в виду это совпадение создатели фильма, когда приглашали на роль Бена Кингсли? Думается, что да. Имя героя — «Сайлас» — вполне может ассоциироваться с Шотландией (а Лэйнг, напомню, шотландец). Сайлас Лэмб — бывший военный врач, и Лэйнг тоже в начале своей деятельности был военным врачом: он проходил службу на должности военного психиатра в Королевском военно-медицинском корпусе. Наконец, Бен Кингсли (точнее, его отец) по своему происхождению — индиец, а Лэйнг на определенном этапе своей жизни проявлял интерес к Индии, посещал Индию и Шри-Ланку, буддийские монастыри и йогов-отшельников, занимался медитацией, изучением санскрита и восточной философии…

Новый главврач «Стоунхёрста» Сайлас Лэмб создаёт в психиатрической клинике комфортную обстановку, где медперсонал и пациенты могут чувствовать себя на равных, и почти не применяет варварских методов лечения. Его лечебница действительно напоминает терапевтические общины, организовывавшиеся антипсихиатрами и их предшественниками, такими как Максвелл Джонс. В основе ее организации лежат характерные для терапевтических общин принципы: демократизм и отсутствие жесткой иерархии, максимально возможное участие пациентов в повседневной жизни, неприменение или минимальное применение характерных для традиционной психиатрии методов лечения и др. Но «терапевтическая община» Лэмба категорически не вписывается в окружающую действительность, поэтому ей грозит гибель. К тому же тем из пациентов, кто выполняет функции персонала, порой тяжело исполнять свои обязанности — так, Милла, подруга главной героини Элизы Грэйвз, признаётся ей, что устала работать санитаркой, и простодушно спрашивает, нельзя ли «вернуть всё, как было». Вдобавок помощником Лэмба является персонаж крайне негативный — психопат-убийца Микки Финн, в конце концов задушивший Миллу. Вероятно, этот персонаж был введен в сюжет кинокартины затем, чтобы сбалансировать подразумевающиеся в фильме различные точки зрения на происходящее…

В конце концов в «Стоунхёрсте» происходит очередная смена власти, и первоначальный главврач больницы Бенджамин Солт (к которому Сайлас Лэмб незадолго до этого применил электросудорожную терапию — явный анахронизм, в действительности электросудорожная терапия была разработана на несколько десятилетий позже!) становится пациентом больницы, как и сам Сайлас Лэмб. В одной из последних сцен фильма оба этих пациента играют в шахматы, и Лэмб объявляет Солту шах и мат.

«Русское» и постсоветская психиатрия

Напоследок хотелось бы, для контраста, рассмотреть два российских фильма. Один из них, «Русское» (2005), является, на мой взгляд, чрезвычайно удачным в плане критики психиатрии — гораздо более удачным, чем нашумевшая «Палата № 6» Шахназарова. Проблематика фильма «Русское», поставленного по произведениям Эдуарда Лимонова, конечно, к критике психиатрии не сводится, но именно в психиатрической больнице (реальной Сабуровой даче, как называется психиатрическая больница Харькова) происходит примерно половина действия фильма.

«Русское» — умная, необычная и преисполненная иронии лента. Главный герой Эдик Савенко совершает попытку самоубийства (причем не из-за психического расстройства, а из-за любви к девушке) и в результате этого попадает в психиатрическую больницу. После побега его находят и госпитализируют снова, теперь он находится уже в гораздо более жестких условиях и проводит новогодние праздники в наблюдательной палате, где ему вводят тяжелые препараты в ягодицу. Но городские хулиганы, узнав о пребывании Савенко в больнице, устраивают на ее территории беспорядки и присылают персоналу записку: «Если вы не отпустите братишку, мы сожжем вашу богадельню», после чего посетивший больницу известный профессор делает вывод, что серьезным психическим заболеванием Эдик не страдает.

Будни психиатрической больницы изображены в фильме вполне достоверно, некоторые эпизоды одновременно и ироничны, и символичны: чего стоят хотя бы эпизоды, когда Савенко недобровольно увозят в больницу под развеселое «Пять минут» Людмилы Гурченко, а затем под ту же новогоднюю песню делают ему внутримышечные инъекции, или же приснившийся Эдику в больнице сон, где один из пациентов, Михайлов, предстает в облике врубелевского Демона, а явившийся в том же сне в палату к Михайлову врач больницы носит на одежде нашивки со свастикой, и опасающийся кары за свое поведение Михайлов жалобно произносит, обращаясь к врачу: «Не отколупывал я плитку в туалете! Не отколупывал!» (наяву ему за тот же проступок назначают крайне мучительные инъекции сульфозина)…

В общем, «Русское», несомненно, стоит посмотреть тем, кто интересуется проблемами советской (да и постсоветской тоже) психиатрии.

Белоснежка и отсутствие альтернативы

Последний фильм, который хотелось бы рассмотреть, — «Письма к Эльзе» (2002). Эта лента Игоря Масленникова поставлена по сценарию Аркадия Высоцкого, сына Владимира Высоцкого, в 2000 году выигравшему конкурс сценариев, который проводился под эгидой Госкино. Фильму сильно не повезло в прокате и не очень повезло с критикой — например, в Википедии приводятся слова журналистов издания «Газета.ru» о том, что «к слащавости сюжета добавлено невероятное количество красивостей». Удивительно, как журналисты этого издания не разглядели в фильме иронии! Ведь главная героиня ленты Ольга — не просто юная, очаровательная, образованная и умная жена олигарха, но и человек с психическим расстройством, которую олигарх нашел в психиатрической больнице и так поражен был ее красотой, что женился на ней.

Однако о том, что муж Ольги нашел ее в психиатрической больнице, мы узнаём лишь ближе к концу фильма, на протяжении же значительной части мы видим лишь, что Ольга — человек, временами ведущий себя странновато (с этим связана и ирония), не приспособленный к реальной жизни и очень увлеченный атмосферой дворянских усадеб XIX века, из-за чего в загородном особняке олигарха, где живет Ольга, воссоздана обстановка таких усадеб.

Ольга постоянно пишет письма некоей загадочной Эльзе, которую мы невольно представляем себе в облике юной и изысканной девушки. На самом же деле в конце фильма мы узнаём, что Эльза — пожилая пациентка психиатрической больницы. Но задолго до этого Ольге, муж которой погиб в результате каких-то криминальных разборок, приходится отправиться в странствие и испытать целый ряд злоключений. Она попадает на военный корабль к пяти морякам, увлеченным ее красотой, — однако в конце концов они, чтобы отделаться от Ольги, помещают ее в длинный деревянный ящик (иронический намек на сюжет «Белоснежки») и оставляют на берегу. Ольгу приютил у себя водитель Костя, который вскоре женится на ней; но чем дальше, тем больше Костю поражает ее неприспособленность к действительности, Ольга же, в свою очередь, не вписывается в его грубый и непритязательный мирок.

Финал: Ольга снова в психиатрической больнице. Очевидно, ей дают тяжелые психотропные препараты — ведь, когда в больницу приезжает кукольный театр, чтобы дать спектакль для пациентов, Ольга выходит наружу не сама, ее выводят медсестры, да и лицо ее выглядит сильно осунувшимся…

Но нужны ли Ольге психотропные препараты? У нее нет ни психоза, ни сколько-нибудь выраженной депрессии — в общем, ее состояние не требует непременного пребывания в психиатрической больнице. Ее психические проблемы — это скорее патологические особенности характера, чем какой-либо патологический процесс. К тому же, возможно, она выросла в такой обстановке, которая исключала возможность научиться нормально жить в обществе, адаптироваться к окружающей действительности. Ольге не нужно психиатрическое «лечение» (которое в ее случае иначе чем лечением в кавычках не назовешь), ей нужна психологическая помощь и какая-нибудь альтернатива закрытому учреждению, что-нибудь вроде сопровождаемого проживания.

В России и других странах постсоветского пространства те люди с психическими проблемами, которые, подобно Ольге, не нуждаются в фармакологическом лечении, а нуждаются в помощи психологов, педагогов, социальных работников, часто оказываются в таких учреждениях, как психоневрологические интернаты и психиатрические больницы. Помимо всего прочего, это еще и очень затратно: многие миллионы рублей в РФ сейчас уходят на строительство всё новых и новых психоневрологических интернатов. В общем, деньги налогоплательщиков тратятся на создание условий, которые в публикациях СМИ порой сравниваются с концлагерными… Хуже же всего — тот факт, что пациенты таких учреждений лишаются возможности адаптироваться к социуму, лишаются возможности на самоопределение и сколько-нибудь самостоятельную жизнь.

На Западе альтернатива долгому пребыванию в стационарных условиях (и психоневрологическим интернатам в частности) существует: это сопровождаемое проживание — то есть проживание малыми группами в условиях, близких к домашним, и при помощи обученных специалистов. Собственно, и само понятие «психоневрологические интернаты» на Западе отсутствует, а в психиатрические стационары люди заключаются лишь при крайней необходимости и на короткий срок…

Я намеренно упрощаю, примитивизирую проблематику «Писем к Эльзе». На самом деле к психиатрическим проблемам она отнюдь не сводится; в какой-то мере «Письма…» — фильм философский. Но меня он заставил лишний раз задуматься именно об этих проблемах, что оправдывает мой, возможно, излишне вольный экскурс в проблемы психиатрии при анализе этого фильма.