Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 8(22), 2021.

Даже в солнечный полдень здесь царит зеленоватый сумрак. Вода чистая, но почти сорок метров — это немало.

Налобный фонарь Леон не зажигал. Яркий свет может спугнуть Безымянного, а ведь он рядом. Спруты — домоседы, тем более такие большие.

Течение медленно тащило Леона вдоль расщелины, заросшей по краям актиниями и губками. Enteroctopus dofleini callidus любит укромные места, Безымянный, конечно, там, внутри. Леон приготовился, насторожился… и едва не пропустил атаку! Словно из пустоты выстрелили щупальца, хлестнули по спине, обвили руки.

Леон вывернулся и отпрянул. Безымянный находился совсем близко, коснуться можно. Огромные глаза равнодушно смотрели сквозь Леона, но спрут явно был недоволен поведением добычи. Похожее на мешок тело непрестанно меняло цвет от бледно-серого к чёрному и обратно. По толстым щупальцам бежали бордовые пятна.

— Ах, ты же хитрец! — пробормотал Леон. — Обманул ведь, губкой притворился!

Рукоятка ружья скользнула в ладонь. Леон медленно — спруты, как и лягушки, плохо видят неподвижные объекты! — нацелил ствол на зверя и потянул спуск. Маленькая стрелка вырвалась из ствола и пропала в туше. Спрут взмахнул щупальцами и будто схлопнулся, метнулся к расщелине, исчез! Над камнями повисло чернильное пятно. Прячься, прячься… Дело сделано, эрфидка уже работает.

Словно подслушав эту мысль, перед глазами проявилась виртуальная панель-нотатка:

Вид: Enteroctopus dofleini callidus
Пол: Male
Возраст: 3 года 7 месяцев
Имя, идентификатор: Unknown, Безымянный
Статус: Помечен 09/06/2121
Расстояние: 170sm.

Какой же ты Безымянный? Леон на миг задумался. Ты хитрая скотина, обманул и чуть меня не поймал! Будешь Хитрец!

Слова «Unknown, Безымянный» поблекли, растворились. Вместо них всплыло слово «Хитрец».

Живи, Хитрец. У людей нет к тебе претензий, но они хотят быть готовы, если ты близко. Этакая здоровенная скотина…

Леон развернулся и заработал ластами. Скоро расщелина растворилась в синеве под ногами, а поверхность моря, яркая, похожая на расплавленное серебро, приблизилась. Вот и якорная нить.

Взобравшись на скутер, Леон стащил гидрокостюм, откинулся в кресле, с удовольствием вытянул ноги. За последние двенадцать часов он лишь трижды поднимался наверх — менять воздушные элементы. Устал, как собака, и в животе бурлит. Перекусить? Подумав, Леон решил подождать до Купола. Двадцать минут пути, не сахарный, не растает.

Пока автопилот гнал скутер к Куполу, Леон успел задремать — и это несмотря на свежий, бьющий в лицо ветер! Точно, устал… Очнулся от шипения задвигающегося колпака. Скутер готовился нырнуть, значит, почти прибыли.

Толчок! Под водой скорость упала. Леона качнуло вперёд, амортизаторы подхватили, придержали мягко. Внизу огромным пузырём серебрился Купол. Скутер снижался по широкой спирали. Мелькали под броневым стеклом поля, делянки, гидропонные фермы, склады, залы, коридоры. Под разбросанными без видимого порядка матовыми пятнами прятались приватные зоны. Светились зеленью сады и скверы, стадионы и фитнес-центры. Обойдя Купол кругом, скутер снизился до обода. Два ряда толстых якорных тросов начинались на нём и уходили к близкому дну, удерживая на месте Купол-поплавок.

Тросы, водяные вихри от движителей-водомётов и снова тросы, тросы. От мельтешения кружилась голова… О, вот и нужный шлюз. Наконец-то!

Переодевшись и сгрузив гидрокостюм в свою ячейку, Леон направился домой, если капсулу в общаге трижды три на два метра можно назвать домом. Кровать, терминал, санзона… А что ещё нужно одинокому человеку, не достигшему двадцати пяти?

Широкий коридор был полон народу. Знакомые и полузнакомые улыбались, раскланивались, иногда останавливались переброситься парой реальных слов. Нотатки — серебристые, золотые, полупрозрачные, треугольные, круглые, фундаментально-квадратные, легкомысленно-резные, как кленовый лист, — теснились перед глазами, толкались боками, представлялись, информировали, требовали внимания, заигрывали…

Вид: Homo
Пол: Male
Возраст: 45 лет
Имя, идентификатор: Иван
Статус: После обеда играем в мяч на третьем западном уровне. Идёшь?

Вид: Homo
Пол: Female
Возраст: 24 года
Имя, идентификатор: Валерия
Статус: Я не против встретиться, посидеть, полежать… но некогда. Некогда!

Вид: Homo
Пол: Super
Возраст: 30 лет
Имя, идентификатор: Элоно
Статус: Несуперам не понять!

Леон тоже раскланивался, улыбался, разбрасывал статусы, обменивался лайками. На него поглядывали странно, некоторые обходили, гасили нотатки. Чёрт! Он стёр статус «Достали, отстаньте!», откуда он взялся, такой статус? Поставил просто «Устал».

— Стой.

Виртуальное поле очистилось, осталась одна панелька:

Вид: Homo
Пол: Male
Возраст: 51 год
Имя, идентификатор: Савва
Профессия: Врач
Статус: Что-то не нравишься ты мне, дружище…

Леон замер. Савва, здоровенный человечище, головой подпиравший потолок, стоял напротив и внимательно вглядывался в Леона.

— Пойдём-ка, — решил он, обнимая Леона за плечи.

— Зачем? Не надо, — вяло воспротивился Леон. — Устал просто, двенадцать часов под водой.

— Первый раз, что ли? — прищурился Савва. — Нет, брат, квёлый ты какой-то. Пошли-пошли, резать не буду, не бойся, так, температурку померяю просто.

Обманул, конечно. Сопроводив Леона до санчасти, Савва облепил его датчиками, заставил приседать, крутить педали велотренажёра, шагать по беговой дорожке. В общем, подверг разным медицинским издевательствам.

Потом долго сидел, полуприкрыв глаза, шевелил толстыми губами. Изучал нотатку с результатами.

— Ну, что там, Савва? — не выдержал Леон. — Жить буду?

— Куда ты денешься? — ответил врач. — Только…

— Что? — испугался Леон.

— Работаешь много, вот и уработался. Это называется, — Савва пошевелил в воздухе пальцами, — эмоциональное выгорание.

— И что делать?

— Отдыхать, что ещё? — пожал валунами плеч Савва. — Отправляйся-ка ты на побережье. Есть там чистые участки. Загорай, купайся, бездельничай.

— А головоногие?

— Перебьются без тебя головоногие, — серьёзно ответил Савва. — В общем, дуй в отпуск. Думаю, недели хватит. Арнольду я уже сообщил.

— Ага, — только и сказал Леон. — Спасибо.

Арнольд руководил отделом, где трудился Леон. Нормальный мужик, только зануда. Невелика радость выслушивать его нотации. К нему, если просто подойти, можно и тунеядцем оказаться, а вот к Савве он прислушивался. Попробовал бы не прислушаться… Савва молодец и со всех сторон прав.

Когда Леон выходил из санчасти, глаза его слипались. Он повесил в статус слово «Сплю» и побрёл, шаркая подошвами по ковру коридора. Едва дошёл. Ох, прав Савва…

…Едва за Леоном заросла дверь санчасти, над терминалом всплыл вызов. Недовольным жестом Савва разрешил соединение.

— Что ещё, Арнольд? Я отправил его отдыхать, как ты и просил. Зачем звонишь?

Арнольд склонил голову набок, посмотрел одним глазом, словно групер на кальмара, потом спросил:

— Как думаешь, усидит он на пляже?

— Вряд ли, Арнольд, — ответил Савва. — Я так не думаю.

— И я так не думаю, — кивнул Арнольд. — Ладно, бывай. А разговор сотри.

«Всё-то ты знаешь, — хотел сказать Савва. — Вот и занимайся сам». Но не сказал, потому что вызов схлопнулся, и какой смысл зря колебать воздух?

Настоящий пляж — это вам не суррогат под Куполом! Здесь ветер, здесь простор. Здесь водоросли, выброшенные на берег, по-настоящему сохнут под солнцем и наполняют воздух неповторимыми запахами йода и соли! Или гниют, но тоже по-настоящему. Здесь по песку бегают не вирт-картинки, а живые крабы. Не идеальные, но неповторимые. Вот этот краб без клешни. Где он её потерял? В битве с соперником-конкурентом? Или спасаясь от хитрой каракатицы? Тогда он краб-мудрец, краб-интеллектуал. Живой, вещественный. И даже без эрфидки, хотя… если на каждого краба эрфидку вешать, никаких серверов не хватит!

Леон даже засмеялся, представив, во что превратятся серверные, если каждая мелкая тварь получит эрфидку и, соответственно, собственную страницу в хранилище. И каким взъерошенным станет его приятель Гжегош, смотритель хранилищ. Он и так не образец, а тогда… О-хо-хо. Придётся пометить кучу морских обитателей: всех рыб, крабов, моллюсков… креветок! А там до планктона доберёмся! Вот только не поместится в нём эрфидка, в планктоне. Ну да придумают чего-нибудь. Зато он всегда при деле будет. Непомеченных головоногих в одной только давешней расселине — десятки тысяч. Тех, которые слишком малы, которых он сейчас не берёт в расчёт.

Жарко… Не открывая глаз, Леон протянул руку за банкой сока — и рука его нащупала пустоту. Что такое? Ведь только что была тут! Ага, вот в чём дело…

Банка обнаружилась на песке, где над нею трудился древний робот-чистильщик. Кибер-краб: половина датчиков отсутствует, камеры потрескались, сочленения забиты песком, однако работает, бродяга! Ишь, во что банку превратил…

Леон подцепил робота за край панциря, перевернул на спину. Ноги кибера беспорядочно шевелились, манипуляторы утилизатора продолжали мять и расчленять банку.

— Откуда ты такой взялся? — произнёс Леон. — Сока меня лишил, теперь опять до скутера идти. А мне лень, понимаешь? Лень!

Робот не ответил. Возможности коммуникации в нём отсутствовали изначально. Да и с кем ему общаться? Сразу после Великого Переселения, когда человечество ушло под воду, в Купола, миллионы таких киберов выпустили на пустую, только необычайно загаженную сушу. Людей вокруг нет, а с мусором не поговоришь.

— Ладно, трудись, — сказал Леон и вернул кибера в нормальное положение. Тот постоял, поводил камерами, словно осматриваясь, и поковылял в заросли. Скоро оттуда раздалось его деловитое жужжание: опять нашёл что-то «вкусненькое»!

Леон окинул взглядом пляж, где остановился. Белый песок, кучи водорослей, мелкая волна. Отдыхать внезапно расхотелось. Мокнуть и жариться на солнце он может и там, в Куполе. Пляж — это то же море, только край. А позади, за спиной — сотни и тысячи километров суши, где он никогда не бывал. Никогда себе не простит, если не прогуляется вот так, попросту! Когда ещё будет время?

Девушку он увидел примерно через полчаса, когда уже изрядно наколесил по зарослям. Странно говорить это про скутер, у которого нет колёс, но так уж повелось…

Девушка возилась в яме у подножия невысокого холма, почти скрытая от постороннего взгляда широкими, похожими на ладонь листьями какой-то лианы. Одетая в грубые штаны и такую же рубаху, черноволосая, стриженная коротко, под мальчика.

— Привет, — сказал Леон, останавливая скутер. — Тебя как зовут? У тебя эрфидка сломалась, не прочитать.

Девушка вздрогнула, с испугом обернулась. В руке у неё была короткая, измазанная в глине лопатка. Жало лопатки смотрело прямо Леону в грудь. Леон сделал шаг вперёд и в сторону, и девушка развернулась. Её глаза, тоже чёрные, настороженно следили за Леоном.

Леон остановился, поднял перед собой пустые ладони.

— Не бойся, ты что? Я безопасный.

— Марта, — произнесла наконец девушка. — А ты кто?

— Разве не видишь? — удивился Леон. — У меня всё исправно, эрфидка работает. Ты что, не видишь нотатку?

— Эрфидка, нотатка? — переспросила Марта. — Что это?

Странная какая. Но миленькая, только очень смуглая. Однако это её совсем не портит, так даже интереснее. Но как можно не знать, что такое эрфидка? Как можно жить без эрфидки? Не войти в капсулу, не заказать еды, не… Проще сказать, что можно сделать без эрфидки, чем наоборот. Ни-че-го! Решительно ничего!

— Эрфидка — это… — начал Леон и замолчал, не находя слов. Девушка следила за ним, всё так же выставив перед собой остриё лопатки. — Ладно, не важно. Меня Леон зовут. Я живу там, — он махнул рукой за спину. — Что ты делаешь здесь, Марта?

Девушка неожиданно прыснула:

— Обед копаю, — сказала она. — Вот.

Она сунула руку в яму и вытянула оттуда длинный и толстый корень какого-то растения. Грязный, измазанный глиной корень.

— Это… едят? — опешил Леон.

— И это! — Марта засмеялась и протянула вперёд руку; на её ладони копошились жирные белые личинки. — Но маниок вкуснее. Его жарят на углях, и, — она закатила глаза и причмокнула, — очень вкусно!

Как она улыбалась! Как смеялась, какие ямочки появлялись на щеках… Леон обнаружил, что его и губы растягиваются в улыбке.

— Да, конечно, — сказал он, — это вкусно. Ты угостишь меня?

— Угощу, — Марта хихикнула.

Кусты за её спиной зашевелились. Он не обратил внимания: наверняка это ещё один робот-чистильщик. Не до него сейчас.

— На углях… — он наморщил лоб. — Но ведь огонь? Открытый огонь? Разве можно?..

Старый ягуар потерял осторожность. Он давно не ел, наглые капибары стали слишком быстры. Они дразнили, не давались в лапы, убегали из-под самого носа. Ягуар облизнулся: двуногие за кустами не выглядели ни быстрыми, ни опасными. Особенно тот, что ближе и ниже ростом. От него так вкусно пахло, что ягуар не выдержал…

Зверя Леон заметил в последний момент. Пятнистое тело выметнулось из зелени. Леон увидел жёлтые глаза и острые зубы. Огромная дикая кошка!

Конечно, это был самый обычный ягуар, но, как говорили предки, у страха глаза велики. Метчик словно сам прыгнул Леону в руку, а палец рванул пусковую скобу…

В ушах звенело. Визжала, зажмурившись и зажав уши руками, Марта. Перед глазами плавали цветные пятна.

— Ииииииииииии!..

— Ну хватит, хватит, — сказал, проморгавшись и прокашлявшись, Леон. — Всё уже.

— Ииии-ию-у, — Марта замолчала. На её лице был ужас. — Что это было?

— Убил, — потрясённо сказал Леон. — Убил…

На траве перед ними лежал ягуар. Пасть оскалена, глаза остекленели. Шерсть на груди, вокруг обгорелой раны, дымилась. Противно пахло палёным волосом. Метчик — не только оружие, метчик — это метчик, и эрфидка, попав в тело зверя, заработала. Появилась новая нотатка, она тревожно мигала. Красное — жёлтое, красное — жёлтое, красное.

Вид: Panthera onca
Пол: Male
Возраст: 14 лет 135 дней
Имя, идентификатор: Unknown
Статус: Помечен 11/06/2121
Расстояние: 120sm.

Теперь нотатка стала бордовой. В графе «возраст» появилось ещё одно слово: «мёртв».

— Я убил его, — повторил Леон. — Что я наделал?

Он поднял взгляд на Марту и не поверил глазам! Она светилась! Глаза её сияли, на губах играла улыбка. Розовым язычком девушка беспрерывно облизывала пухлые губы.

— Ты убил его! — радостно сказала она. — Убил, убил! Ты герой!

Чему она радуется? Да, он убил ягуара, и скоро об этом узнают в Куполе. Уже знают, наверное.

— Меня накажут, — сказал Леон. — Что делать, что теперь делать?

— За что? — удивилась Марта. — Ты убил зверя, ты спас меня, нас обоих спас!

— Меня накажут, — повторил Леон.

Марта пожала плечами. Она не верила, не понимала.

— Надо снять шкуру, — деловито сказала девушка. — Нельзя, чтобы шкура пропала.

Только сейчас Леон заметил на её поясе ножны. Марта вынула острый, даже на вид опасный нож и присела над тушей ягуара.

Леон отвернулся. Его подташнивало. Нет, крови он не боялся, он ловил рыбу, он отстреливал акул-людоедов, но то были холодные, безмозглые твари, а тут…

— Пойдём.

Марта тронула его за плечо.

— Куда?

— Домой. Надо выделать шкуру, или она испортится. И, — она немножко смутилась, — я познакомлю тебя с отцом.

— С отцом, — повторил Леон. — Как скажешь.

Марта повернулась и двинулась по едва заметной тропинке между деревьями. Шкура ягуара, которую Марта взвалила себе на плечо, кровила, и, чтобы не испачкать куртку, Марта сняла её и несла в свободной руке. Капли кошачьей крови стекали на её смуглую спину. Красивая девушка. Дикая, но красивая. Красивая, но дикая, и что важнее? Леон сглотнул и зашагал за ней. Скутер бесшумно поплыл следом.

Жаренный на углях корень, или, как его назвала Марта, маниок, и точно оказался неплох. Леон сначала опасался, но потом распробовал и съел всё, что Марта ему положила. Обед ему подали на простой, потемневшей от времени деревянной доске. Кроме кусков маниока, там была какая-то зелень, острое мясо, похожее на рыбу, и ещё что-то, в чем Леон не разобрался. Пусть даже те личинки, плевать. Это было вкусно, необычно, но вкусно и никак не напоминало червей.

Сейчас, осоловелый от сытости, он лежал на топчане в хижине Марты и слушал, как бранится за стеной её отец.

— О чём ты думала? Нет, чем ты думала? Явно не головой! — ронял он злые слова. — Чужак принесёт беду!

— Он спас меня!

— По сторонам надо смотреть! Как ты могла не заметить кошку?!

— Отец!

— Хватит разговоров. Старейшина вернулся. Как он решит, так и сделаем.

Сейчас всё разрешится. Надоела неизвестность, и зачем он заговорил с Мартой? Пролетел бы мимо, и… она стала бы добычей ягуара! Разве мог он так поступить? Мог — и даже был должен! Суша — не место для человека, все честные люди живут в Куполах. Значит, декаденты — так они себя называли — преступники! Во всяком случае, они не вполне честны, ведь им есть чего скрывать. У них нет эрфидок, они не состоят в списках… Почему?

Отодвинув сплетённый из веток щит, служивший хижине дверью, внутрь вошёл Мартин, отец Марты. Оказывается, Марта жила с ним с самого рождения. Странно… Леон сел, жмурясь от яркого света заходящего солнца.

— Вставай, — сказал Мартин. — Тебя хочет видеть Саймон.

— Я готов. — Леон поднялся.

По узкой тропке, мимо убогих развалюх и землянок они поднялись на вершину невысокого холма, где стояло жилище старейшины. Саймон, не старый ещё человек, худой, но крепкий и жилистый, со смуглым хмурым, изрезанным морщинами лицом, ждал их у входа. В его руке Леон увидел древний эрфид-сканер.

Ни слова не говоря, Саймон нацелил сканер на Леона. По торцу прибора побежали разноцветные огоньки. Надо же, этот раритет ещё и работает!

— Что? — спросил Мартин. — Что это значит?

— Всё хорошо! — Лицо Саймона просветлело, расслабилось. — Рад тебя видеть! Отдыхай, — он запнулся, — Ле… он. На закате, когда вернутся охотники, будет праздник. В честь тебя праздник, ведь ты спас нашу сестру! Приходи! Это будет там, внизу.

Он показал рукой.

— Спасибо, Саймон, я приду, — улыбнулся Леон, и Саймон искренне и приветливо улыбнулся в ответ.

Не так уж они и плохи. Наверное, у них есть причины жить здесь, в глубине суши и обходиться без эрфидок, и не обязательно эти причины преступны. В конце концов, он знает не всё, он никогда не интересовался такими вещами.

Так думал Леон, спускаясь с холма, и на лице его играла улыбка. Не только оттого, что всё выяснилось, что всё хорошо, но и потому, что рядом шла Марта. Непривычная, странно одетая, но разве это важно? Она украдкой бросала на Леона взгляды, и они обещали.

У подножия холма Марта взяла Леона за руку и увлекла в лес. Минуты через три они вышли на берег ручья с тёмной водой. Здесь русло сделало петлю, и образовалась заводь с чистым песчаным дном.

— Раздевайся, я помою тебя, — сказала она, — ведь праздник в твою честь. Чего же ты ждёшь?

Она без смущения сбросила рубаху и штаны и вошла в воду. Леон пожал плечами и, повернувшись спиной, начал раздеваться. Женщинам проще…

Спустившись в заводь, он попытался обнять Марту, но девушка ловко вывернулась из его рук.

— Ты смелый и красивый, — сказала она, — но не сейчас. Вдруг увидят? После праздника нам никто не помешает.

Леон ничего не ответил, но был рад, что вода холодна.

…На празднике он сидел во главе длинного, сколоченного из грубых досок стола. Слева от него сидела Марта, справа — Мартин. Подходили люди, улыбались, называли свои имена, хвалили, называли героем и смельчаком. Ели, пили самодельное пиво. Саймон достал откуда-то потёртый аккордеон, а один из стариков принёс гитару. Марта потащила Леона в круг.

— Я не умею танцевать, — смутился Леон.

— И не надо! — засмеялась Марта. — Просто улыбайся.

Леон послушно шёл за ней и улыбался навстречу старым и молодым, кирпично-коричневым и медно-красным лицам. Им приветливо кивали и улыбались в ответ, а потом Марта увела его в свою хижину. Прильнула на миг, шепнула: «Жди…» — и исчезла в темноте ночи.

Луна глядела в щели в стенах хижины, освещала убогое убранство. Леон присел на топчан, вытянул ноги. Его потряхивало от нервов, он сам не понимал, хочет ли того, что неизбежно должно произойти. Марта — девушка милая, но ведь он её совсем не знает! И что он будет делать дальше, просто уйдёт? Вернётся в купол и забудет о ней? Но ведь она сама…

— Уходи, скорее!

Марта вбежала в хижину, дрожа. Схватила корзинку, стала торопливо складывать туда хлеб, копчёное мясо, завёрнутый в листья печёный маниок. Потом сунула корзинку Леону.

— Куда, зачем? — удивился он, ошарашенный этим напором.

— Отсюда! — зашептала Марта. — Я подслушала случайно… На тебя охотятся, хотят убить! Ночью, пока ты будешь спать.

— За что?!

— Саймон обманул! Сканер увидел тебя! Уходи же, пока они не хватились! Да идём же!

— А почему он днём?..

— Днём в селении одни дети и старики! — перебила его Марта. — Ты молодой, сильный, он боялся, что не справится!

Убить? Его убить? Ничего не понимающий Леон позволил вытолкать себя наружу. В темноте мелькали факелы, он приближались.

— Вот он! — раздался голос Саймона.

— К реке! — зашипела Марта.

Это был не сон! Его в самом деле хотели схватить.

— К скутеру! — решился Леон. — За мной!

Верную машину он оставил в полукилометре от поселения, в тёмном овражке. Декадентам это место, конечно, было известно, но Леон надеялся, что они ещё не успели обнаружить его скутер. С момента его встречи с Мартой прошли всего сутки, да и те неполные! Он бежал и умолял всех богов, бывших и будущих: «Только бы не нашли!» Ага, вот и скутер!

Леон рванул к тёмному силуэту машины. Побежал, понимая уже, что всё пропало. Процессор скутера не ответил на его запрос. Декаденты добрались до него раньше. Аккумулятор был снят: тускло светились в лучах луны контактные площадки; процессорный блок разбит. Машина была убита, полностью и окончательно испорчена…

— Что? — Марта выглянула из-за его плеча. — Мы летим?

— Мы… Ох!

Вокруг стало людно и светло от горящих факелов. Последним из кустов выскочил Саймон и ткнул Леона в бок ружейным стволом.

— Попался!

Ружейным! Леон не смог сдержать нервного смешка: винтовка была старше Купола, не иначе. Ох, ну и рухлядь! Жаль, если она стреляет.

— Он над нами смеётся! — ощерился один из декадентов.

— Недолго осталось, — зло сказал Саймон, поднимая ружьё.

— Нет, Саймон, нет! — закричала Марта.

— Уберите девчонку! — приказал староста. — С нею мы разберёмся потом.

Марту схватили за руки, оттащили в сторону. Зрачок винтовочного ствола посмотрел Леону в глаза и…

Мир выцвел. Тьма сменилась серостью, потом ослепительной белизной. Глаза у Саймона закатились, и он упал. Повалились все остальные, не имевшие эрфидок.

С небес по невидимым тросам скользнули люди в костюмах-хамелеонах. Первый стащил с головы бандану и подошёл к Леону.

— Успели! Ещё пара секунд…

— Спасибо, Арнольд, — сказал Леон и поёжился. — Они хотели меня убить. За что?

— Дикари, — пожал плечами Арнольд. — Пойдём, с ними разберутся.

— Без неё я не пойду. — Леон показал на Марту. — Она хотела меня спасти.

— Ладно, — снова пожал плечами Арнольд. — Зиновий, Семён! Девушку берём с собой.

* * *

Вид: Homo
Пол: Female
Возраст: 21 год
Имя, идентификатор: Марта
Статус: Мне очень плохо

— Сколько можно страдать? — спросил Леон. — Посмотри, сколько интересного вокруг! Ты теперь одна из нас, можешь заняться чем хочешь. Хочешь, давай вместе со мной, головоногих метить? Там работы море, никогда она не кончится. Хочешь — цветы разводи, у нас огромная оранжерея. Или маниок выращивай. Я уверен, всем понравится, это вкусно. Ну, Марта? Только не кисни!

— Ты такой умный, — печально глянула на него Марта, — как ты не понимаешь? Там остались мои друзья, я выросла с ними. Там мой отец!

Леон сел рядом с нею, обнял. Как всякий житель Куполов, он вырос в интернате и не помнил своих родителей. Генотип будущего человека — слишком важное дело, чтобы отдать его на откуп случаю. Рождения планировали, не дожидаясь, когда встретится оптимальная пара. Ну и какой смысл знать доноров, подаривших тебе свои гаметы? Друзья — иное дело, без друзей — тоска… Как бы он прожил, например, без Гжегоша, с которым знакомы чуть не с яслей? Первым, кого он запомнил, была нянька Макария, зато вторым — Гжегош…

— Я понимаю. — Леон гладил Марту по голове, плечам, спине, и в груди у него трепетало от жалости. — Но так сидеть — не дело. Можно заболеть, или чего хуже. Я на работу сейчас, у меня накопилось дел, а потом, как вернусь, мы подумаем, что надо сделать. Хорошо?

— Да.

Трудился Леон без радости и поэтому, наверное, устал больше обычного. Не хотелось ни двигаться, ни возвращаться в новую, двойную капсулу, которую выделили им с Мартой. Приняв душ, Леон упал в кресло возле своей ячейки и не заметил, как задремал.

Разбудили его голоса.

За углом, за кадками с пальмами, среди ячеек и шкафов разговаривали двое. Арнольда и Савву Леон узнал сразу, хотя, к своему изумлению, не обнаружил в виртуальном поле их нотаток. Он хотел объявиться, но передумал. Говорили о нём и Марте. Говорили страшное!

— Ты же врач, придумай сам! — требовал Арнольд. — Неудачная прививка, внезапная аллергия. Девке нечего здесь делать! Кто-нибудь решит, что на суше можно жить и за это не накажут. Зачем нам лишние хлопоты?

— Отправить её обратно, и дело с концом, — предложил Савва.

— Куда? — голос Арнольда был полон сарказма. — Думаешь, мы не зачистили их посёлок?

— А Леон? — недовольно басил Савва. — Как мы ему объясним?..

— Придумаем. Короче, Савва, Марта должна умереть. Случайно, но скоро…

Голоса отдалились.

Леон сидел, не в силах поверить в услышанное. Его Марту хотят убить! Да и не в одной Марте дело, эти двое спокойно обсуждали убийство человека, особенно Арнольд. И посёлок… Зачистили, сказал Арнольд. Что значит — зачистили?! Убили?!

Что делать? Мысли закружились водоворотом. Вспомнились все оговорки и странные истории, подслушанные за недолгую жизнь в Куполе, все подозрения и слухи, что ходили об обитателях суши среди населения Купола.

Её убьют. Ему не защитить Марту одному, значит, надо бежать! Но как отключить эрфидки? Это возможно: он не видел нотаток Арнольда и Саввы, значит, их эрфидки молчали. Значит…

…— Это невозможно! — вскочил со стула Гжегош. — Во что ты хочешь меня втянуть?

— Они убьют Марту! — страшным голосом произнёс Леон. — Только ты можешь помочь, только ты. Я знаю, это можно сделать. Помоги мне, мы же друзья!

Гжегош сел и долго молчал, барабаня пальцами по прозрачной столешнице. Потом сказал:

— Это секретно. Никто не должен знать. Имей в виду, если тебя… если вас поймают, если ты проболтаешься…

— Клянусь! — Леон молитвенно сложил руки на груди. — Никому и никогда!

— Ладно, — решился Гжегош. — Помни, ты ничего не видел, тебя вообще здесь не было.

Над рабочим столом Гжегоша всплыла нотатка с программным кодом. Пальцы его забегали по виртуальной клавиатуре. Через час работы Гжегош вручил Леону обычный ручной сканер.

— Он работает как триггер, — сказал друг. — Включил-выключил, включил-выключил. Проверь где-нибудь. Только не здесь, чёрт, не здесь!

— Спасибо! — Леон схватил приятеля за руку. — Клянусь, не забуду!

— Не наделай глупостей, — сказал Гжегош. — Эрфидки отключишь, только достигнув суши, не раньше. Ты понял?! Не раньше!

Скутер они бросили на берегу, чтобы не навести на свой след погоню. К деревне декадентов вышли ещё через три дня. Она была пуста, не осталось ни кур, ни свиней. Зола в очагах давно остыла.

— Здесь я бегала маленькой, — говорила Марта, проводя ладонью по прутьям изгороди. — Здесь соседский мальчишка, его звали Пётр, впервые поцеловал меня. Теперь ничего этого нет. Понимаешь? Нет! Виноват в этом ты! Ты пришёл сюда! Ты убил их всех! Ты! Ты!..

Она кричала, колотила в грудь Леона маленькими кулачками, потом заплакала, уткнувшись ему в плечо, потом выдохнула:

— Ты…

— Может быть, они ушли вглубь материка, — сказал Леон.

— Нет, — Марта помотала головой. — Они мертвы, я знаю. Пойдём, я не могу здесь оставаться!

Снова дорога.

Два дня за ними крался ягуар. Леон смог прогнать его огнём. На переправе через одну из многочисленных речушек на них задумал поохотиться кайман. Он никогда не видел людей, не знал, что их следует бояться, и поэтому Леону стоило немалого труда его отвадить. Но более всего их, особенно Леона, донимала вонь. Гжегош запретил использовать любую электронику, она пеленгуется на раз, а как отогнать гнус без приборов? Пришлось натираться до тошноты вонючей травкой, которую нашла Марта, и Леон впервые позавидовал тем, у кого насморк.

На восьмой день Марта услышала запах дыма. На девятый они вышли к людям.

— Ты всё сделал правильно?

— Я всё сделал, как ты приказал, Арнольд, — ответил Гжегош. — Их эрфидки излучают в ультракоротковолновом диапазоне. Мало того, сигнал кодирован. Ни один прибор не сможет его засечь, ни ручной, ни стационарный. Только ваше оборудование.

— Спасибо, дружище, — Арнольд похлопал Гжегоша по плечу. — Надеюсь, ты помнишь о секретности?

— Мог бы не спрашивать.

— Ладно, ладно, не обижайся, — улыбнулся Арнольд. — Напоминать о правилах — моя обязанность. Можешь идти.

Оставшись один, Арнольд развернул панорамный экран и долго смотрел на него. Десятки дронов транслировали картины пустого континента. Отравленные пустоши, заросшие диким лесом свалки, развалины городов, реки, несущие мазут и клочья пластика. Суша больна. Природа потихоньку залечивает раны, но до выздоровления ещё далеко. Океаны удалось спасти в последний момент, поэтому закон должен исполняться.

На суше жить запрещено. Суша будет пуста, декаденты будут уничтожены.

Нравится это кому-то или нет.