(Окончание.)

Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 12(38), 2022.

Детектив Либерман хмурился, стоя возле крыльца коттеджа: полиция стала заложницей собственных действий. Света не было: они сами его отключили в целом квартале, чтобы обследовать электробудку. Ворвались в дом, и тут же собака сошла с ума, расчихалась, принялась скулить, в общем, след был потерян. Теперь дюжие парни обследовали с фонариками коттедж, рискуя перестрелять друг друга.

Либерман прогулялся вокруг дома и обнаружил велосипед. Достал коммуникатор, инфрасеть слабовато, но ловилась. Местный усилитель-маршрутизатор «отдыхал» в обесточенной электробудке.

Нажав кнопку на руле велосипеда, детектив включил оборудование: фары, спидометр, вспомогательный мотор и точку инфрасетевого пеленга.

На экране полицейского коммуникатора высветилось название устройства (велосипед) и данные о хозяине. Либерман хмыкнул и связался с Гетцем.

— За коттеджем — велосипед мертвого электромонтера. Пришли ребят.

— Понял, шеф.

— Долго там еще в будке-то? Свет нужен.

— Почти закончили, выносят последнего.

— Как только — так сразу.

— Без вопросов!

Детектив отправился дальше, не обращая внимания на ребят из оцепления. В окнах отчаянно метались лучи фонарей, раздавался топот, полицейские окликали друг друга, стучала об пол мебель, где-то звякнула посуда. С каждым таким звуком Либерман морщился все сильнее и сильнее, как будто у него нарастала зубная боль.

Одно из окон было распахнуто.

«Отсюда они могли сбежать», — подумал детектив, шаря фонариком по стене и лужайке. Видимых следов не обнаружил. От собаки проку не было.

Он вернулся к крыльцу и стал ждать, когда дадут свет.

Наконец дали. Если какие-то следы и были, то их затоптали сами полицейские.

Либерман настроил коммуникатор на общую связь и заговорил:

— Внимание, оцепление остается на месте, все, кто в доме, выметаемся долой. Выходим аккуратно, чтобы не наворотить больше, чем успели. Гетц, давайте сюда всех экспертов.

Доблестные полисмены покинули коттедж. Спецы деловито нырнули внутрь, и вскоре пошел поток информации: замытые, но не до конца уничтоженные следы крови на дверном косяке, следы борьбы и замытая кровь в кухне, пулевые отверстия, разорванная одежда со следами пороха, «Эй, да тот черный парень из будки, похоже, тут жил!», пистолет, согласно инфрабазе, принадлежащий дочери местного миллионера, женская туфелька в пару той, что осталась на трупе через дорогу…

Все это время детектив сидел на лавке возле искусственного розового куста и имел вид в высшей степени отсутствующий и безучастный к открытиям экспертов.

Постепенно разъехались труповозки, Гетц и представитель аварийщиков заперли и опечатали будку, затем спецы стали покидать дом Айзека.

— А вы, шеф, даже на чай не зайдете? — сострил Гетц.

— Что там делать, — буркнул Либерман. — Раздолбали все к чертям. Преступники оказались умненькими стервецами — ловко выключили из игры собаку…

Он замер, уставившись на синие бахилы, защищающие его дорогие крокодиловой кожи туфли.

— Шеф? — Помощник почувствовал, что начальник на пороге какого-то озарения.

— Пробовали ли они сбить нас со следа в прошлые разы? — спросил детектив. — Сыпали ли перец, поливали ли уксусом?

— Нет.

— А сейчас что?

— Да.

— Вот именно. Все для собаки. Что это значит?

— Ну… Они что, сидели тут и наблюдали, что мы делаем?

— Иди сюда, я вручу тебе медаль! — торжественно воскликнул Либерман. — Впрочем, не время… Итак, они сидели и наблюдали. Еще раньше они замыли кровавые следы. Значит, им для чего-то был нужен этот новенький, толком не обжитый красивенький коттедж.

— Да, дом действительно новый, сдан меньше месяца назад, — сверился с коммуникатором Гетц.

— Вот! В яблочко! — Детектив соскочил со скамейки, порвав один из бахил. — Новый дом! Это приказ, отданный Заей своему роботу.

Либерман почти забежал в дом и стал заглядывать во все подряд комнаты.

— Я все забываю спросить, почему Зая, — вставил помощник.

— Да какое тебе дело до чужих сюси-пусек? — отмахнулся босс. — Если представить, что робот действует относительно самостоятельно, без злого дядьки за спиной, то он нашел новый дом. Вот это спальня…

Сыщик стоял перед необъятной кроватью, застеленной темно-синим покрывалом. Из зеркала на потолке свисало точно такое же огромное ложе. Перед кроватью стояла тумба, на тумбе — гигантская 3DV-система. Стены были отделаны под старину, с множеством бра. Шторы массивные, с кистями.

— А этот Айзек Фримен что, порноактер в отставке? — поинтересовался у помощника Либерман.

— Ребята выясняют, пока что известно, что до кризиса он был удачливым рантье.

— До кризиса?! — Детектив сел на край кровати и уставился на Гетца. — Он месяц назад въехал в этот новый дом. Нет, здесь точно не все гладко. Даю тебе пять сотен против одной, что электробудочная милашка в вечернем платье, пакете и одной туфельке — та самая дочь миллионера, чей пистолет нашли здесь. Генетическая экспертиза через пару часов даст ответ, но уже сейчас надо рыть тему связи Чурова с миллионером, с этим Айзеком, с самим дьяволом, ведь не может же быть так, что все последние события — совпадение. Отставной инженер мстит руками робота.

— Но контур…

— Я уже говорил, Чуров какие угодно контуры тебе нарисует. Свидетель из супермаркета не видел других людей, зато помнит удар током. На двух записях, присланных оттуда же по нашему запросу, Элек мелькает в гордом одиночестве. Тот малолетний бандит со сломанной рукой сказал, что с ним была девчонка. Пропавший у Тонгов робот. Представь, что за убийством Тонгов стоит тот же Чуров. Включается домашний робот, запирает хозяев и уходит на встречу с Элеком.

— Шеф, да вам только фантастику писать! — Гетц ухмыльнулся. — Я не сомневаюсь, что вы сейчас же расскажете, за что Патрик Чуров отомстил водителю тягача.

— Не расскажу. Пусть это будет ложный след или непредвиденные издержки. Вот что, ты как хочешь, но сейчас же ищи список проданных Чуровым роботов. — Либерман пронзил указательным пальцем пространство перед грудью помощника. — Может, у нас уже полным ходом восстание машин. Проверить все — от домашней робособачки до «умной квартиры». Между прочим, «умная квартира» вполне может укокошить своих обитателей.

— А мотив? — тихо спросил Гетц.

— Пока не знаю. Гений-маньяк, что-то в детстве, вскроем по ходу.

Помощник вышел, а шеф остался сидеть в позе мыслителя.

Что-то в этой спальне активно ему не нравилось. Аж нос чесался.

Выйдя из секретной каморки, Элек осторожно изучил последствия пребывания полиции в новом доме Заи. Внешне все оставалось неплохо, но хитрые агрессоры с собакой и оружием могли оставить сюрпризы.

Такая серьезная и разветвленная организация, как полиция, представлялась роботу практически непобедимой. Целый муравейник с армией муравьев-солдатов, с офицерами, которые координируют действия солдат, со стратегами вроде того старомодно одетого человека, вокруг которого все плясали прошлой ночью. Когда этот человек остался один в спальне, Элек даже хотел выйти из укрытия и умертвить его, но тем самым он наверняка выдал бы свое местоположение.

Нет-нет, победить эту ораву технически вооруженных людей, контролирующих инфрасеть, просто невозможно.

Их можно только обмануть, как сегодня.

Тогда приказ Заи будет выполнен: его не разоблачат.

Сейчас нужно понять, что происходит с инфрасетью дома. Элек рассмотрел возможность использовать Элю, но отказался от этого шага. Идентификационный код не спрячешь, а ее код наверняка в полицейском аларм-списке, как и его.

Следовательно, он воспользуется любым прибором как прокладкой между собой и инфрасетью.

Вторая проблема, вытекающая из этих рассуждений, заключалась в полезности или бесполезности Эли. Девочка оказалась на редкость нефункциональной. Зая назвала бы ее глупой, и Элек не смог бы не согласиться с такой оценкой. После перепрограммирования Эля стала удобнее, но тупее. Служанка? Возможно. Пока так.

Робот подошел к 3DV, включил его и стал вручную рыться в меню, проверяя сведения о точке входа в инфрасеть. За буквами и цифрами настроечных таблиц Элек неожиданно зафиксировал собственное изображение. Включил звук.

— …мальчик может быть весьма агрессивным, поэтому не пытайтесь задержать его сами, а незамедлительно звоните в полицию. Повторяем: разыскивается мальчик лет одиннадцати-двенадцати, русоволосый, среднего телосложения, возможно, перемещается в компании девочки того же возраста…

Дослушав объявление до конца, Элек выставил громкость на ноль и мгновенно проанализировал новые обстоятельства.

Итак, полицейские его ищут, они привлекли к поиску практически все население города. Над директивой Заи о неразоблачении нависла практически стопроцентная угроза неисполнения.

Вариант первый. Не выходить из нового дома. Тогда придется позвонить Зае, а связь, как и все услуги инфрасети, под контролем тех, кто его ищет. Зая была права, все очень серьезно.

Вариант второй. Выйти из нового дома, чтобы добраться до Заи. И быть узнанным первым же встречным. Либо очень хорошо замаскироваться. До неузнаваемости.

Элек нашел пункт меню, описывающий протокол связи с инфрасетью.

Удовлетворительно. Робот открутил мизинец, вставил штекер в гнездо диагностики, расположенное на задней панели 3DV.

Так-так-так… Дверь опечатана электронной пломбой, лучше не взламывать. Окна поставлены на сигнализацию.

Задача интересная и легко решаемая.

Победить не победим. Но обманем.

Элек выключил три-дэ и пошел навестить Элю.

Дверь открыл Патрик Чуров — лохматый, едва проснувшийся, в халате и тапках. Безупречно выглядящий детектив Либерман поприветствовал хозяина дома и вошел.

— Знаете, а ведь половина седьмого, — хрипло сказал Патрик. — Пожалуйте в гостиную.

— Да, рановато, я понимаю. — Либерман обозначил извинения интонацией, но не особо старался.

Он взял из-под мышки синий пластиковый файл и положил на журнальный столик.

— Садитесь, — пригласил Чуров.

— Спасибо. Скажите, Патрик, а где ваша жена?

— Мария заболела…

— Мария умерла. — Сыщик смотрел в глаза собеседника. — Через год после того, как вы ушли из высшей лиги и уступили патенты партнерам.

Чуров не пробовал возразить, он лишь поднял руку, останавливая речь детектива, и попросил:

— Погодите. Давайте перейдем в кабинет. Там есть звукоизолятор.

Они заперлись и уселись в кресла, детектив положил синюю папку на колени.

— Я не понимаю, на что вы надеялись, — сказал он. — Подлог в вашем личном досье — это готовое преступление. Но почему вы не исправили досье жены?

— Мой подлог по тяжести — досадная оплошность, а вот объявление мертвого человека живым — уже преступление. Получение выгод. Раз вы читали досье Марии, — Чуров кивнул на папку, — то видели: она получала недурные ветеранские и пособие по инвалидности, раз уж ее зацепило «грязной бомбой».

Либерман не прерывал, не подталкивал, Патрик продолжал сам:

— Роды окончательно пошатнули здоровье Марии. Я молил ее не рожать… Но она хотела. Зая — здоровый ребенок. С небольшими оговорками, конечно. Но жена стала угасать. И тогда она, уже лежа в больнице, сказала мне: «Милый, сделай мою копию». Представляете? Так просто. Уставшая моя женщина, истощенная и теряющая волосы, бледная и едва шевелящая губами, просит сделать… — Бывший инженер помолчал, глядя в сцепленные в замок руки. — Нынешняя Мария — лучшее, что мне удалось создать. Даже нашим дорогим воякам я сделал куда более простых големов. Убежавший Элек в сравнении с моей Марией — собачка в сравнении с человеком. Правда, очень умная и говорящая. Робот-мама для Заи стоит меньше пакета акций и патентов, которые я отдал партнерам якобы за бесценок. Мне не нужна была круглосуточная работа в лабораториях и дурацкие бизнес-встречи, я ушел, чтобы быть с дочерью и… контролировать процесс.

— А как же произошла подмена?

— Зая была маленькая. Ей сначала объяснили, что мама болеет, а потом мама вернулась из больницы. Маме надо восстановиться, маму лучше не переутомлять. Постепенно Мария-2, как я ее мысленно называл, вышла на проектную мощность.

— Вы лазили в настройки Элека? — неожиданно сменил тему детектив.

— А?! Ах, да, конечно…

— Где сейчас Элек?

— Не знаю, — раздраженно ответил Патрик. — Я же сам заявил в полицию о его пропаже!

— Неплохой ход, — пробормотал будто бы в сторону Либерман. — А где сейчас Мария-2?

Хозяин дома растер виски, вздохнул.

— Она в постели. Болеет. Зая сидит с ней. — Чуров поднял глаза на сыщика. — Понимаете, детектив, этот робот… ну, моя жена… она очень энергоемкая. Ей требуется больше, чем Элеку.

— Из-за большей интеллектуальной мощи? — выдвинул догадку Либерман.

— Да. И к тому же технологии не стоят на месте. Сейчас системы питания роботов намного рациональнее тех, что были в нашем распоряжении тогда… Ограничения и отключения, а также необходимость экономить привели к тому, что она стала сбоить. Я почти на мели…

— Зачем вы затеялись с этим Элеком? Месть? Что-то другое?

Патрик Чуров закрыл лицо руками и застонал:

— Да нет же, мне некому мстить, детектив! Мне ничего не надо, я хочу растить дочь счастливой.

— И для этого глобально ее обманываете. — Либерман встал. — Я отыщу этого вашего Элека, наши спецы выпотрошат его мозги и узнают, кто стоит за его похождениями. Он убил семь или даже больше людей. Точнее, не только он. Вы что-то сделали с роботом Тонгов. Он тоже убежал, устроив пожар.

— Ну, как же вы не поймете? Быть этого не может! — с горечью воскликнул Патрик. — Они запрограммированы не причинять вреда людям! Это базовое положение принятия любых решений!

Детектив Либерман взялся за ручку двери кабинета.

— А сейчас скажите, что по армейским контрактам вы тоже делали роботов-пацифистов для сбора фиалок на минном поле, и я пойду искать ваше чудовище, мистер Франкенштейн.

Говоря языком людей, Элек даже удивился, как это он раньше не додумался скопировать свой образ, то есть себя самого, в Элю.

Он помнил, что действовал под впечатлением от жестокости китайской семьи по отношению к роботу. Ему казалось, еще один робот порадует Заю, но после общения с Элей он пересмотрел свои резоны.

Во-первых, прошивка Эли явно неудачна. Это ясно хотя бы потому, что китайцы выключили ее. А Зая его — нет. Значит, он лучше, он, в отличие от Эли, не заслуживал отключения.

Во-вторых, энергосбережение. Пара роботов в одной семье, которая стала подумывать об отключении одного, — перебор.

В-третьих, нынешнее тело изрядно поизносилось. Повреждения головы, груди, обеих ног. Тревожащий сбой в базовой памяти, полученный в супермаркете. А здесь готовое новое тело.

Элек спрогнозировал, что в процессе копирования сбойные участки могут остановить процесс, поэтому их заранее следует исключить из перечня переносимой информации.

Значит, сначала полностью стираем память Эли. На физическом уровне, с переформатированием пространства. Это около четырех часов.

В это же время тестируем собственный мозг и расставляем маркеры «копировать/нет».

Еще около пяти часов займет сам перенос.

Дело сопряжено с риском, но оценка однозначна: нужно попробовать.

Отведя Элю в кладовку, где стоял распределитель, Элек приказал ей спать и вставил мизинный штекер в ее ухо. Процесс пошел.

В кабинете Либермана сидели сам детектив и помощник Гетц. Гетц был взбудоражен историей с Марией Чуровой.

— Уму непостижимо!.. Шеф, как вы думаете, а в плане, кхе-кхе, семейной жизни, — помощник сделал неприличный жест, потыкав пальцем правой руки в колодец, сложенный из пальцев и ладони левой, — она тоже как настоящая баба?

— Гетц, ты не с подружкой воркуешь, — холодно осадил детектив. — Думай об убийствах, о том, как поймать роботов, шмоботов и прочих гадов, терроризирующих район. Мне сегодня мэр звонил, выражал обеспокоенность, дескать, роботы-убийцы, слухи всякие, звериный оскал роботехники, дерьмо убрать до пятого числа, бла-бла-бла…

— Ух ты, а вы?

— А я сказал, что голосовал за другого парня, который понимает, что полиция и так делает все от нее зависящее и даже больше.

— А он?

— Рубануло инфрасеть. — Либерман недобро рассмеялся. — Все летит в тартарары с этим электричеством. Даже власть не может как следует вставить зарвавшемуся копу из-за перебоев…

— Бардак, — подтвердил Гетц. — Но вы не подумайте, что я начал пошлить от недосыпа. Я, как говорится, под впечатлением от Айзека Фримена.

— Докладывай.

— В общем, это чертовски скользкий тип, поднявшийся на рэпе, потом резко сдернувший из шоу-бизнеса. Вбухав рэповые бабки в новый клуб, зажил королем, но был замечен в шантаже. Одно развалившееся обвинение, несколько публикаций в инфрасети, поганая репутация на улице. Похоже, цыпочка, которую убили вместе с Айзеком, привезла к нему пистолет не ради забавы на той самой кровати…

— Отлично, Гетц. — Детектив вскочил с кресла и устремился к выходу из кабинета. — Мы недоглядели у Фримена дома, у этих сутенеров-рифмачей всегда есть шкаф со скелетами. Наверняка найдется записывающая аппаратура…

Через полчаса Либерман с помощником и парой экспертов стояли в спальне отставного рэпера, чьи записи сейчас должны были резко подняться в цене.

— Ищите камеры, джентльмены, — сказал сыщик, а сам пошел прогуляться по дому. У него не было остроумного математического аппарата для анализа пространственной картины мира, каким инженер-изобретатель Чуров снабдил робомозг, но зато у Либермана была интуиция. Заглянув в соседнюю со спальней комнату, детектив нахмурился, выглянул в коридор, оценил расстояние до дверного проема спальни, потом прогулялся обратно, глянул на стену, смежную с той комнатой, в которой был, померил шагами расстояние от двери до стены, вышел, посчитал шаги между проемами, затем вымерил расстояние от двери до стены в комнате.

Не хватило трех шагов.

— Ребята, за 3DV потайная комната! — крикнул детектив.

Ребята нашли и камеры для панорамной многоточечной 3D-съемки, и хитрую дверь, и записи компромата в узкой каморке, и пульт управления процессами.

— Ну, Гетц, теперь ваша озабоченность послужит нашей стране, — торжественно изрек Либерман, передавая записи помощнику. — Просмотрите все, особенно ищите миллионерову дочку, но и другими цыпочками не гнушайтесь. Возможно, есть какая-нибудь связь.

Мама то и дело просыпалась на несколько минут и вновь впадала в забытье. Зае было жалко маму, тревожно за нее, а еще было обидно, что с ней, Заей, никто не играет. Папа провел с ней целое утро, потом попросил быть взрослой и отлучился за продуктами.

До обеда девочка просидела возле маминой постели, играя в приставку и изредка разговаривая с мамой.

— Как ты?

— Очень устала, милая. Ты уж прости, я поболею.

— Как тогда, несколько лет назад?

— Да, как тогда…

— Расскажи мне что-нибудь, а, мам?

— Не могу, сил нет. Засыпаю.

— Может, что-нибудь надо?

— Нет-нет, я посплю, милая…

«Мама спит, она устала, ну и я играть не стала…» — раз за разом всплывал русский стишок, который Зая давным-давно услышала от Марии. Играть-то играла, но без звука.

Потом вернулся папа, тихо позвал дочь на обед.

— Знаешь, душа моя, — сказал он, заряжая полуфабрикаты в кухонный автомат. — Надо нам серьезно потолковать. Ты у меня большая уже, все понимаешь.

Зая мгновенно насторожилась, потому что в голосе папы ничего обнадеживающего не услышала, наоборот, он явно припас грустные новости. Первым делом она подумала о маме, о ее вернувшейся болезни, но отец заговорил об Элеке:

— Видишь ли, какая проблема с нашим роботом, дорогая моя, — произнес он, усаживая перед собой дочь на кухонный стол и наклонившись так, чтобы быть с ней примерно одного роста. — Элека ищет полиция. Боюсь, он вышел из строя и стал совершать нехорошие поступки.

— Воровать?! — Глаза девочки округлились и заблестели от выступивших слез.

— Ну… Да. Случилась какая-то поломка, и он как бы сошел с ума.

— Робот?

— Да, к сожалению. По рассказам детектива, Элек нарушил много законов, а просто так наш робот такого не натворил бы. Получается, что сошел с ума.

— Полиция всегда найдет крайнего, — процитировала сериал Зая.

— Возможно, и так, — улыбнулся папа. — Но если Элек все же вернется, то ты веди себя аккуратно, не открывай дверь, а сразу беги ко мне. Договорились?

Отец был очень серьезен, и девочка ощутила, что он чрезвычайно встревожен. Странно, что полицейские, которые совсем-совсем не знали Элека, смогли убедить папу в такой глупости.

— Да, договорились, папочка, — тихо сказала она. — Только ведь Элека наверняка можно вылечить, правда? Ну, как маму?

Патрик тяжело вздохнул:

— Ох, не знаю, дорогая, как Элека, но вот маму, скорее всего, не вылечить. Мама умирает.

Слезы брызнули из Заиных глаз, она спрыгнула со стола и помчалась в свою комнату.

Отец опустился на табурет и просидел долго, не меняя позы.

Когда полицейские явились в новый дом Заи, процесс копирования личности Элека был в самом разгаре. Робот не стал его прерывать, и расчет оказался верным: в комнатку с распределителем никто не сунулся. Зато Элек отлично слышал разговоры полицейских и понял, что тайник вскрыт.

Информации было мало, но робот осознавал: теперь этот великолепный дом стал опасным местом, требуется как следует отвлечь от него внимание сыщиков. А для этого, в свою очередь, нужно отсюда выйти, не поднимая тревоги.

Элек осторожно поднял Элю одной рукой так, чтобы не нарушить соединение штекера с ушным гнездом, и медленно прокрался в коридор. Движения давались с трудом, медленно: машинные ресурсы были отвлечены на копирование.

Конечно, полиция отключила сигнализацию на время своего визита. Робот решил приоткрыть одно из окон и тем самым разомкнуть контур тревожной системы.

Он двигался, словно космонавт в 3D-постановке о дальних планетах, — плавно, торжественно и без возможности ускориться в случае ошибки. Риск состоял в том, что в пяти метрах от комнаты, куда с поспешностью улитки шел Элек, располагался вход в спальню Айзека.

— …Просмотрите все, особенно ищите миллионерову дочку, но и другими цыпочками не гнушайтесь. Возможно, всплывёт какая-нибудь связь. — Раздался голос самого опасного полицейского, того, старомодного щеголя.

Элек услышал шаги: щеголь стремительно выходил из спальни.

Сам робот уже скрылся в боковой комнате, зато в коридоре еще торчали ноги Эли. Элек замер.

Детектив Либерман вышел из спальни и заторопился в противоположную сторону, к прихожей.

Элек возобновил свое торжественное движение, внимательно слушая шаги.

Полицейский вдруг встал как вкопанный. Робот продолжал идти, надеясь, что его невидимый враг не обернулся.

— Так! — воскликнул детектив. — Гетц, а это что такое?

Элек выдернул штекер-мизинец, обретая обычную подвижность.

— Где, шеф? — откликнулся помощник, топая по спальне к выходу.

Робот бесшумно поставил Элю на ноги и прислонил к шкафу.

— Да вот, в гостиной, — громко сказал Либерман. — Или это я от тебя заразился озабоченностью, или эта ваза действительно сделана за гранью приличий.

Гетц подошел к начальнику и рассмеялся:

— Да, будь я трижды проклят, это порноваза!

Элек с холодным сожалением отметил, что зря разорвал контакт с телом-приемником, и тут зажужжали сервомоторы Эли. Парень оглянулся. Глаза девочки были полураскрыты, правая рука судорожно дергалась, получая противоречивые команды от двигательного процессора. Эля криво улыбнулась:

— Привет, меня зовут Элек-к-к-к-к-к-к…

Мальчик воткнул штекер ей в ухо и услышал голос Либермана:

— Что вы там сказали?

— Ничего! — откликнулись из спальни технари.

— Ладно, заканчивайте тут, встретимся в офисе, — буркнул помощнику детектив и отправился на выход.

Поздно ночью, в самый разгар дождя, на обочине дороги стояли мальчик и девочка. За их спинами светился супермаркет, а впереди, через раскисшее от постоянных дождей поле, терялась в завесе капель районная распределительная станция.

Было холодно, но дети-роботы этого не замечали.

— Я не смогу сам себя сжечь, — сказал мальчик. — Контур самосохранения.

— Отключу, — ответила девочка.

— Правильно, — согласился ее спутник.

Девочка открутила себе мизинец левой руки, обнажив штекер; мальчик подставил ухо.

— Прощай, Элек, — сказала девочка.

— Прощай, Элек, — эхом откликнулся парень.

Коррекция программы протекла быстро.

Эля-Элек прикручивала мизинец и смотрела, как мальчик идет через поле. Его ноги увязали в грязи, но он упорно, с упрямством робота шагал и шагал к станции.

Через три минуты он достиг сетчатого забора и перелез через него. Еще через полминуты бухнуло и заискрило, а затем погасли неоновые огни супермаркета.

Девочка развернулась и пошла в город.

Дождь слегка унялся, но до рассвета было далеко, и холодная темнота пролезала влажными щупальцами за ворот и в легкие, заставляя то и дело содрогаться и с шумом выдыхать горячий пар.

— Боже мой, вот только лег в кровать! — пожаловался детектив Либерман Гетцу через коммуникатор. — А еще бахилы кончились.

Детектив ежился, стоя на проезжей части и глядя в сторону распределительной станции. Там суетились ремонтники, а Гетц руководил работой полицейских специалистов, изучавших обгоревшие останки робота. Либерман наотрез отказался шлепать туда по грязи, грунтовая дорога его тоже не устроила: было жалко «Плимут».

— Шеф, я пришлю машину, — ответил помощник и дал отбой.

Полицейская патрульная отделилась от станции и медленно, словно на параде, прокатилась по полю, качаясь при попадании колес в ямы.

Пока молчаливый коп вез детектива к станции, он натянул на руки перчатки и постарался отогреться, как бы набирая тепло впрок.

Выход наружу тут же отобрал весь резерв тепла, и детектива тряхнуло судорогой. Он спрятал руки в карманы пальто.

— Что тут у вас?

Гетц гостеприимным жестом предложил осваиваться, явно издеваясь над боссом. Либерман хмыкнул, подошел к телу робота, лежащему на спине.

Робот серьезно обгорел и оплавился, одежда прилипла к пластиковому кожзаменителю. Лицо испортилось, гротескно съехало набок, обнажив матовый пластиковый череп. Линза окуляра с наклеенной фальшивой полусферой глаза пялилась в небо пустым взглядом.

— Voilá une belle mort, — брезгливо поморщился детектив.

— Шеф? — переспросил помощник.

— Мы с Наполеоном говорим, такую смерть не дай бог никому… Это точно робот Чурова?

— Да, у него на темени заводской номер, — сказал Виктор, который тоже мерз в поле вместо того, чтобы нежиться в тепле техотдела. — Память выгорела практически полностью, инфраидентификатор тоже. Мы попробуем выкачать из этой консервной банки хоть что-нибудь. В офисе.

— Хм, вы с Чуровым очень трогательно называете роботов, — заметил Либерман.

— Да?.. — Виктор растерялся. — Наверное, профессиональный цинизм.

— И что же он тут, по-вашему, делал? Кончал жизнь самоубийством?

Технарь пожал плечами:

— Вообще-то не должен был. У моделей с ИИ есть контур самосохранения.

— Контуры, контуры, — брюзгливо проговорил детектив. — Он вроде бы не должен был поджаривать людей и проламывать им черепа. А преспокойно делал это. Отчеты по реконструкции подтверждают, что убийца — низкорослый сильный сукин сын.

— Если программа приказала ему умереть, значит, кто-то ее скорректировал, — сказал Виктор, смахивая ладонью капли с лысины. — Конечно, можно предположить и глюк, но вероятность… Здесь нужны мнения экспертов, того же Чурова.

— Моего главного подозреваемого? — Либерман рассмеялся. — Думаю, он и запрограммировал Элека на харакири. Да такое, чтобы мы не смогли выкачать из его мозгов ни грамма. Он точно был здесь один?

— Да, — откликнулся Гетц. — Следы. Пришел через поле, перелез и обнял распределитель.

— Возможно, он просто «проголодался», — выдвинул версию Виктор. — Глюки в системе управления питанием, почему бы и нет?

— Тоже вариант. — Детектив посмотрел по сторонам, бросил прощальный взгляд на Элека и пошел в машину.

Захлопнув дверь, он опустил стекло.

— Послушай, Гетц! А ведь еще остался робот из дома Тонгов. Ты проверил остальных?

— Угу. Всего семь штук, кроме наших двух. Все семеро ведут себя прекрасно.

— Узнать бы, где эта, тонговская… И насколько прекрасно себя ведет…

Либерман поднял стекло.

Зая забылась только к утру, спала тревожно, то и дело просыпаясь, а может быть, ей только казалось, что она просыпается, и это был неспокойный бред дремлющего сознания. Ей чудилось, они идут с мамой и папой по странному, идеально заасфальтированному полю без краев и ориентиров. Над ними висит невыразительно-серое небо. Их трое во всем этом пустом мире. Двигаться бессмысленно: в любую сторону асфальт до самого горизонта. Однако родители знают, куда податься, или просто как-то договорились о цели. И вот они идут и идут, то молча, то говоря о чем-то вязком, что забывается спустя миг после прозвучавших слов. Речь здесь глуха, будто в погребе, и, если бы не руки мамы и папы, сжимающие ладошки Заи, она бы давно закричала от страха, настолько ей жутко.

Через бесконечно долгий отрезок времени в асфальте появляются канализационные колодцы. Сначала чугунные крышки попадаются редко, потом чаще, и в конце концов асфальта становится все меньше, а чугунных кругляков больше.

Родители ведут Заю, не сворачивая, и тщательно скрывают тревогу. И Зая им благодарна за попытку делать беззаботный вид.

Затем на пути начинают попадаться колодцы без крышек. Чернота, таящаяся в них, притягивает и зовет, Зая пугается сильнее, но руки папы и мамы сжимают крепче ее ручки, и Зая держится. Дыр все больше, их надо обходить, а вскоре возникают такие места, где без прыжка и не обойтись.

Мама срывается в черноту на третьем прыжке. Ее нога подворачивается, Зая встречается взглядом с мамиными глазами. Мама шепчет: «Я люблю тебя, милая» — и разжимает руку.

Зая закричала и проснулась.

Рядом очнулся сидевший в кресле папа. Он обнял и успокоил девочку.

— А как мама? — прошептала Зая, пряча лицо на плече отца.

— Чуть лучше, милая, — выдавил Патрик, проклиная себя. — Это был плохой сон, сейчас его нет, ты ложись, ложись… Месяц над нашею крышею светит, ночка стоит у двора…

— Вечер, — сонно поправила Зая.

— Да-да, вечер стоит у двора… — продолжил песню папа. — Маленьким рыбкам и маленьким деткам спать наступила пора…

Минут через десять Патрик убедился, что дочь заснула крепко и спокойно. Он тихо встал и вышел из детской, не погасив ночника.

Некоторое время слышалось лишь сопение носика, а затем в стекло отрывисто постучали.

Зая не проснулась. Тогда стук повторился — более громко и настойчиво.

Теперь девочка вздрогнула и открыла глаза.

— Папа?

Снова раздался стук.

Зая села на постели, уставилась в окно. На улице, во дворе, стояла чужая девочка лет двенадцати. Девочка улыбнулась, помахала рукой, что-то беззвучно заговорила. Голос не пропускала звукоизоляция.

Зая в смятении обернулась на дверь детской, не зная, что делать. Страшновато как-то. Позвать папу?

Незнакомка повторяла и повторяла какую-то фразу, показывая на ручку, открывающую окно, и демонстрируя маленький просвет между большим и указательным пальцами.

«Приоткрой окно!» — поняла наконец Зая.

Она забралась на свой стол, слегка повернула в сторону ручку. В комнату проник шум ветра и стук капель по металлическому карнизу.

— Зая, привет, это я, Элек! — сказала девочка, улыбаясь и расставив руки, будто бы для объятий. — Видишь, как я хорошо спряталась? Никто меня не разоблачит!

— Как же это… Зачем ты?.. — Зая не поверила незнакомке, и к страху примешалась обида.

— Я же робот, принцесса. — Чужая девочка выглядела раздосадованной. — Я нашел еще одну модель и записал себя в нее. Это как переселение душ. Помнишь сериал про фей-колдуний?

— Помню…

Зая засомневалась: незнакомка назвала ее принцессой, это было словечко Элека. И с фильмом про переселение душ сходилось. Но самое странное — голос! Зая только сейчас поняла, что чужая девочка говорила голосом Элека!

От волнения Зая стала грызть ноготь большого пальца правой руки — дурацкая привычка.

— Не грызи ногтей, вырастут некрасивыми! — тут же отреагировала гостья.

«Надо же, и это его слова, — подумала Зая. — Надо что-то такое спросить, чего почти никто не знает! А чужаки особенно».

— Как меня зовут? — спросила она.

— Лия, — мгновенно ответила девочка. — Лия Чурова. Я вижу, ты мне не веришь. На прошлой неделе мы с тобой закопали секретик на заднем дворе. В нем — три светодиода и кузнечик в фольге. Зая, ты дала мне задание найти новый дом. Я нашел. И главное, меня никто не разоблачил. Оба задания выполнены, принцесса!

Зая заплакала, не зная отчего. Она быстро открыла окно и подала руку девочке, то есть Элеку. Холодная ладонь и ледяные пальцы аккуратно обхватили Заино запястье, гостья-гость влез внутрь.

С Элека, а Зая пока не могла думать об этом существе как об Элеке, текла на ковер вода. Девочка-робот прошла к шкафу и открыла ящик с одеждой Элека. Быстро скинула с себя мокрую куртку и платье, разулась, натянула штаны и свитер, которые пришлись ей впору.

Наблюдая за девочкой, Зая находила все больше и больше сходства с Элеком. Что-то в осанке, в лице, во взгляде… Одинаковый размер одежды, веселое подмигивание… Да, все же это был он. Каких чудес не видела земля?

Заю прорвало:

— Элек, мама заболела! — Маленькая хозяйка бросилась в объятья робота и беззвучно заплакала, уткнувшись в свитер.

Элек тоже успокоился, его наконец-то признали, он дома, хозяйка его любит, и значит, снова все будет по-прежнему. Здесь не нужно бояться агрессоров, прятаться от всех и каждого. Настройки безопасности смягчились, и робот привычно нырнул в домашнюю инфрасеть… И обнаружил активный обмен данных между компьютером старшего хозяина и каким-то устройством, находящимся в спальне Заиной мамы. Это заставило Элека насторожиться: похоже, пока его не было, в доме появился новый сложный прибор.

— А чем болеет мама, Зая? — спросил робот.

— Папа говорит, рак, — глухо проговорила девочка. — Она умирает.

Медицинское оборудование, решил Элек, но анализатор отмел это предположение: идентификационный код, отвечающий компьютеру Патрика Чурова, очень уж походил на его, Элека, позывной.

— Принцесса. — Робот мягко, но настойчиво взял хозяйку за плечики и отстранил от своей груди. — Тебе надо успокоиться и поспать. Давай высморкаемся и уляжемся, да? Утро вечера что?

— Мудренее. — Зая улыбнулась сквозь слезы.

Красноглазый помощник стоял в дверях кабинета детектива Либермана, привалившись плечом к косяку.

— Шеф, мне требуется доплата, отпуск и девочка на ночь за счет государства, — заявил Гетц. — Мало того, что я не высыпаюсь, теперь я еще видел записи с участием Айзека Фримена.

Либерман смахнул соринку с рукава сюртука и сказал:

— Ну и что там вредного, Гетц?

— Во-первых, видели бы вы размер сами знаете чего, у вас бы, как и у меня, развился бы глубокий комплекс неполноценности…

— Уволь меня от подробностей. Греби к делу.

— Правильно про вас в управлении судачат, — проворчал помощник.

Детектив поднял бровь, дескать, продолжай.

— Типа вы робот.

Либерман нахмурился, губы вытянулись в тонкую линию.

— Это из-за того, что я выгляжу как человек, а не как подзаборный кретин в мятом плаще и гнездом вместо прически?

При этих словах Гетц непроизвольно провел одной ладонью по действительно мятому плащу, а второй попробовал пригладить торчащие во все стороны вихры.

— Да я не только тебя имею в виду. — Детектив поморщился. — Погляди вокруг, два-три следящих за собой человека, остальные без значка сами сойдут за подозрительных типов. Из-за того, что я не поддерживаю твоих панибратских разговоров о длине члена покойного рэпера, я еще не становлюсь роботом. Если начистоту, это не я робот, а вы, ребятки, не вполне человеки.

Либерман почти успокоился, замолк, барабаня холеными пальцами по столу.

— Ну, что там на записях?

— Есть роскошное кувыркалово с дочкой миллионера. Он наверняка запросил немаленькую сумму. Там еще пара горячих записей. Можно предположить заинтересованность нескольких людей в смерти Фримена. Вот список. — Гетц подошел к столу и протянул начальнику пластиковый листок.

В этот момент ожила 3D-связь, и листок очутился в полупрозрачной голове техника Виктора.

— Детектив, наш бот слежки запинговал идентификационные коды робота Тонгов.

— Что он сказал? — беспомощно спросил сыщик у помощника.

Технарь насупился и выразился проще:

— Мы засекли девочку-робота в доме Чурова.

Либерман вскочил на ноги.

— Когда?

— Первые сигналы зафиксированы под утро.

— Почему же сообщаешь только сейчас?! — воскликнул детектив.

— Инфрасеть велика, плотность потока высокая, сразу не отследишь. Сейчас мы предметно слушаем инфрасеть чуровского коттеджа.

— И?

— Робот там.

— Поехали! — сказал Либерман помощнику.

Патрик Чуров проснулся и поднял голову со стола. В виски нещадно долбил колокол боли, руки онемели, поясница ныла от неудобной позы. Чуров посмотрел на виртуальные мониторы и увидел текст: «dsssoij;jruznkluwah hwenjlafflh nfkjaluwiwewwwwlkehhoeioh n;j;iahna;oifhdshflio hakdhalehh hlah;?* ### ### # ### % %#% ^^^ ### luhel lh h la h hh ha l sseeeeeeioio ;hh zzzvdv d vzdz dzvwwe\\\ Aborted connection: closed».

На вспомогательном мониторе объяснялось, что сеанс передачи тестовой информации от изделия Мария незапланированно прерван почти три часа назад.

Чуров дал команду соединиться заново. Прошло несколько секунд, и компьютер сообщил: «Устройство выключено или находится вне зоны инфрапокрытия».

— Неужели полностью разрядилась?.. — пробормотал Патрик, выползая из-за стола. — Не может быть.

Он зашел в комнату Марии, встал у ее постели, шатаясь и держась за голову. Робот-жена лежал неподвижно, словно покойник, умерший во сне.

Дверь за спиной Патрика тихо стукнула, он обернулся и увидел девочку, которую совсем недавно продал семье Тонгов.

— Эля?!

— Меня зовут Элек. — Робот увидел, что Заин отец узнал голосовые модуляции, весьма глупая физиономия, да. — Что же вы наделали, старший хозяин? Вы лгали Зае. Это не ее мама. Прямой ущерб моей непосредственной хозяйке. Вы замыслили плохое. Я ждал вас и обдумывал, как поступить.

Чуров справился с растерянностью, от прилива адреналина в кровь мысль заработала быстрее.

— Во-первых, ничего не говори Зае. Эта подмена ради ее блага.

— Нет такого блага, ради которого маленькой девочке вместо мамы подсовывают робота, — отмел довод Патрика Элек. — Такие действия маркируются как попытка к агрессии, прямой существенный обман. Это очень изощренный робот, я проверил. Его устройство намного сложнее моего. Ради блага на такие ухищрения никто не пойдет. Кто вы — Патрик Чуров или самозванец?

— Что?!

— Зая предупреждала, что возникла опасность и требуется бегство в новый дом. Вы хотели меня выключить, так называемый старший хозяин? А Заю?

Патрик не то чтобы струсил, но как-то остолбенел, стараясь вместить ситуацию в сознание.

Чудаковатый Либерман был прав: робот спятил и стал действовать по какому-то своему сценарию. Позитивизм в прошлом, развилась паранойя… Копирование образа в другого робота… Невероятно! И — убийства… Надо быть осторожнее…

Элек шагнул к Чурову, тот решил не искушать судьбу:

— Гипнокод три семерки, ожидание!

Эта голосовая команда должна была перевести робота в режим глубокого сна, но Элек-Эля не выключился!

— Я деактивировал стандартные голосовые коды, они противоречили контуру моей безопасности. — Робот холодно улыбнулся, выставляя руки перед собой.

Чуров попятился и уперся бедрами в кровать Марии.

— Вам нечего сказать в свое оправдание, — проговорил Элек.

— Почему же? Есть. — Чуров ощущал себя в центре какого-то неимоверного бреда. — Я — твой хозяин. И я приказываю тебе остановиться.

— Команда отклонена.

Патрик упал спиной на кровать, ударившись ребрами о ноги Марии, и вмазал ступнями в грудь робота. Удар и получился, и не получился: Элека-Элю, безусловно, отбросило к двери, но робот успел коснуться ладонями обеих голеней Чурова.

Разряд свел ноги судорогой, и Патрик вместо того, чтобы встать и продолжить атаку, кулем свалился с кровати на пол. Элек с неотвратимой методичностью поднялся и сделал шаг к мужчине. Теперь анализаторы робота четко усматривали в поведении «старшего хозяина» агрессию, предположение о злом умысле подтвердилось.

Прежде чем Элек-Эля успел наклониться, Чуров схватил его за щиколотку рукой и пнул наудачу в живот, чтобы вывести из равновесия. Все это было сделано слишком медленно. Робот повалился, но зато поймал ногу Патрика, и ее скрутили новые судороги и спазмы.

Теперь мужчина пытался вырваться, а робот не отпускал голень и не ослаблял заряд, хотя получал от хозяина свободной ногой в грудь и голову. Патрик непроизвольно обмочился, но даже не заметил. Во рту стоял кислый вкус, хотелось кричать, только Чуров помнил о дочери, ему казалось, нельзя пугать Заю.

Робот перехватился, стал двигаться выше, к туловищу соперника. Патрик пробовал уползти, забраться под кровать, стряхнуть ненавистного врага, но цепкие пальчики рободевичьего тела не разжимались, лишь больно впивались, раня кожу и прокалывая мышцы.

«Терпеть, он разрядится!» — Мужчина стискивал зубы и терпел.

К моменту, когда ладонь Элека-Эли легла на поясницу Чурова, оба соперника были истощены: Патрик балансировал на границе сознания и бессознательности, а робот почти истратил боевой потенциал. Тем не менее последний разряд толкнул Патрика в черный омут.

Элек получил сигнал тревоги — необходима срочная зарядка. Встать он не мог, поэтому пополз к заряднику на четвереньках. Сейчас его не заботило, что подумает Зая, если найдет ложных родителей. Главное — выжить.

И он успел к распределителю.

Полтора часа робот пил энергию. Затем услышал Заю:

— Эй! Папа?..

Значит, еще не добралась до той комнаты…

— Сюда! — позвал Элек. — Зая!

Его услышали. Маленькая хозяйка зашла в подсобочку, увидела робота.

— Что с тобой?

— Плохие люди, агрессоры, — ответил он. — Напали.

— Мама! — Зая побежала в комнату Марии.

Элек нехотя разорвал контакт с зарядником, встал и отправился за девочкой.

Ему было почти по-человечески досадно, что у маленькой хозяйки нет гнезда в ухе. Многие проблемы были бы решены за одну-единственную минутку правильного программного вмешательства.

Зая закричала что-то несущественное, зарыдала в голос, стала тормошить по очереди ложных родителей.

Робот терпеливо наблюдал, стоя в дверях.

— Зая, нам надо срочно бежать. Скорее в новый дом, Зая, — сказал он. — Это не твои…

Инфрасеть прислала сигнал: входная дверь несанкционированно отперта.

— Сиди тихо! Плохие люди здесь! — проговорил Элек и пошел в прихожую.

Детектив Либерман увидел девочку и, конечно, узнал ее — это был робот, пропавший у Тонгов. Или такой же.

Он помахал рукой и улыбнулся:

— Привет! А родители дома?

Девочка остановилась, нахмурилась, ответила низковатым голосом:

— Как вы сюда попали?

— Дверь была открыта. — Либерман развел руками.

— Вы лжете, сигнализация сработала.

— Я детектив Либерман. — Сыщик вынул и показал значок. — Как тебя зовут?

— Лия.

— О, ты Заина тезка?! Удивительное совпадение.

Детектив стал медленно приближаться к девочке.

— Стойте, сюда нельзя!

— Я ж из полиции, чего ты боишься?

— В полиции работают страшные люди, агрессоры, — сказала лже-Лия.

— Дурацкие сериалы, — сокрушенно сказал Либерман. — Показывают черт-те что, а потом люди полиции не доверяют. Ты насмотрелась сериалов, Эля? Или Элек?

Расстояние сократилось до трех шагов. Детектив ждал ответа.

Робот сделал два шага навстречу чужаку и приложил ладони к его груди.

Ничего не произошло.

Элек критически посмотрел на свои руки.

В этот момент Либерман вынул из кармана полицейский шокер и ткнул девочку-робота за ухо. Элек-Эля пискнул и безвольно свалился на пол.

Детектив аккуратно перешагнул через робота, проследовал дальше, на звук плача.

Зая сидела на постели, держа мамину руку у своего опухшего личика, прижимаясь к ней щекой. Патрик лежал ничком возле кровати.

— Как ты, Зая? — мягко спросил детектив, ощущая себя кретином.

Девочка разразилась новыми рыданиями.

Либерман подошел к Чурову, взялся за плечо, перевернул. Синюшный, конечно, но не мертв. Веки Патрика дрогнули, он застонал.

— Лия?..

— Все хорошо, мистер Франкенштейн, она в безопасности, — ответил детектив и связался по коммуникатору с помощником: — Гетц, двух технарей в коридор, убрать робота с дороги, медиков в спальню. Чуров ранен. Выполняйте.

— Понял, шеф!

Либерман обратился к девочке:

— Ну, Зая, иди ко мне, сейчас тут будут работать врачи, мы не должны им помешать, верно?

Он вышел из коттеджа с Лией на руках, подбежал Гетц, подскочила специально обученная психологиня, забрала девочку, укутала в одеяло, и детектив брезгливо промокнул платком пиджак на плече.

— Слезы, Гетц. А этому френчу слезы не показаны.

Он расстегнул пуговицы, под пиджаком обнаружился самодельный черный резиновый доспех — своеобразная безрукавка.

— И представь себе, — продолжил Либерман, — таких резиновых ковриков, как эти, уже не делают. Что я постелю в свой «Плимут»?

Детектив Либерман лежал в ванне, вдыхая ароматы кедра и эвкалипта и слушая Вивальди, играла «Весна». Было похоже, что он дремал, но указательный палец, торчащий из пены, дирижировал невидимым оркестром, а в особо сильных местах показывалась и вся рука.

Вдруг музыка стремительно угасла, и запиликал вызов коммуникатора.

— Ответить, — брюзгливо произнес сыщик, не открывая глаз.

Он уже представил себе новое убийство с расчлененкой и извращениями или какую-нибудь банальщину с ножом под ребром…

— Здравствуйте, детектив, это Патрик Чуров, — раздался глухой голос «Франкенштейна».

«Подозрения сняты, сам выжил, дочь вполне справилась. Чего еще?» — подумал Либерман и откликнулся:

— Приветствую вас. Как самочувствие?

— Нога не восстановилась, а сам нормально. Спасибо… У меня к вам личная просьба.

— Что, соседи спать мешают?

— Что?! А! Н-нет, это просьба Заи больше… Вы не могли бы приехать на похороны Марии? В субботу…

— Ах, вот как… — озадачился детектив. — Но почему я?

— Зая вас помнит и благодарна. И я тоже. А еще… Ну, если честно… Знаете, нам больше некого позвать.

— Великолепно! До субботы! Хотя я не одобряю ваши фальшпохороны.

Либерман дал отбой, и в ванную снова ворвался Вивальди.