«Лица Энн», «Бетонная утопия», «Исповедь», «Я всегда буду помнить ваши лица», «Украсть Рафаэля», «Ирати», «Кукла. Реинкарнация зла»

Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 12(50), 2023.

Все мы Энн

Тайские фильмы ужасов за последние годы далеко ушли от канонических историй про кровожадных демонов, по которым мы помним хорроры начала века. Конечно, от тайных страхов, обуревающих человека, никуда не деться, но их подача существенно поменялась. Фильм «Лица Энн» — тому убедительное подтверждение.

Девушка просыпается в комнате, больше всего напоминающей гостиничный номер: кровать, два кресла, Библия на тумбочке и эстамп на стене, — ничего не помня ни о том, как сюда попала, ни даже о том, кто она. Когда же девушка попыталась узнать хоть что-то, из соседнего номера грубо пояснили: ее зовут Энн, это больница, а у нее расстройство памяти. А еще неизвестная потребовала от Энн никого не слушать и бояться неведомого чудовища — человека с головой оленя. Объяснила и еще одну странность: ее тоже зовут Энн, больше того, в этом здании все пациентки — Энн. После чего услышала приход демона, попыталась бежать, но была настигнута зверем и убита. Когда же героиня набралась смелости высунуться в коридор, не увидела там и следа крови.

Классика, как я и говорил. Теперь следует ждать рек крови, как в «Сиянии», расчлененки и прихода неубиваемого чудища. Но нет, режиссер и автор сценария Конгдей Ятуранрасами взял стандартный образчик кошмара, внедрив в него совершенно иное содержание и смысл. Грязная, обшарпанная — больница? гостиница? — вмещает в себя несколько десятков разных девушек одного примерно возраста: по виду школьницы выпускного класса старшей школы, которые обладают жутковатой способностью постоянно и бесконтрольно менять облик, превращаясь друг в друга. Так и эта Энн — отправившись в путешествие по клаустрофобному зданию, она каждый новый день, или цикл, или бог его знает что становится внешне другой, но хоть помнит, что с ней происходило ранее. А прежнее место занимает еще одна Энн, новенькая, с потерянным обличьем, которой надо объяснять, что происходит и как поступать, чтоб не попасться в лапы зверя и как-то разорвать бесконечный цикл перерождений.

Это похоже на видеоигру — застряв на одной сцене, она повторяется, пока кто-то не сломает шаблон, не решит загадку, чтоб выбраться из бесконечного самовоспроизведения. Но как?

Возможно, сны и есть подсказка? В них Энн видят странную девушку, которую иногда сопровождает парень с неизвестным лицом, но чаще травят подруги, третируют учителя и у которой только и есть, что вымышленные странички в социальных сетях, где она успешная душа компании, популярная и любимая.

Вы уже догадались, так и есть. Ятуранрасами пошел с козырей, рассказав историю самоидентификации, актуальную для всех возрастов, но особенно для подросткового, когда желание стать не таким, как все, напарывается на стремление влиться в общество. Когда хочется самоудалиться навсегда, но все же заслужить небрежную похвалу вожака молодежной стаи. Немногим удается сохранить себя и уж подавно стать образцом для подражания. Чаще всего приходится смириться, примерить маску, сделать новое лицо и, влившись в коллектив, приняв условия существования, смиренно ждать своего часа. Если он наступит, конечно.

Некоторые, понимая это, восстают — уже против своей неспособности хоть что-то решить в этом мире, даже для самих себя. И финал тогда предсказуемо печален. Неудивительно, что нечто подобное случилось и с Энн. Вот только с какой именно? И кто тут настоящая Энн, а кто ее бесчисленные клоны, аватары, подделки? Ведь только одна может выбраться из закольцованного кошмара. Но какая именно? И сможет ли, если таковы правила игры и им следует неукоснительно следовать?

Так петля закручивается еще сильнее. Верно ли, что следование против правил не есть соблюдение иных законов, именно это и подразумевающих? Не есть копирование поведения одной из бесчисленного множества Энн? Сколько их всего, и каждая имеет свой свод внутренних законов и уложений…

Финал закономерен, хотя догадаться, что именно ждет Энн и какую из всех ждет хотя бы подобие хэппи-энда, а остальных очевидное забвение, — довольно сложно. Это и неудивительно; Ятуранрасами, мастер интриговать, и тут остается верным себе, оставляя обширное поле для размышлений, хотя подсказки пробиваются с самых первых минут повествования. Даже еще раньше, с титров, с эпиграфа из Милана Кундеры. Но поди разберись в хитроумной задумке, когда неясно, каким правилам игры следовать и есть ли вообще у этой игры свод правил. Ведь что наша жизнь, как написал Модест Чайковский для своего брата, — игра, не более. И мы играем всю жизнь, подстраиваясь под чужие правила и надевая чужие личины — каждый имеет их немало. Одна для дома, другая для работы, еще одна для друзей, коллег, плюс виртуальные для сетевых приятелей, с которыми никогда не пересечься, да и желания такого не возникает. Человеческая сущность дробится бесконечными осколками, распадается, чтоб когда-нибудь снова соединиться. Вот только во что?

Лучший дом из возможных, или Люди и тараканы

Завязка фильма «Бетонная утопия» пусть и странна и вовсе не объяснена, но вполне допустима, если помнить о жанре антиутопии, в котором снята картина. А дело вот в чем: однажды в Корее случилось мощное землетрясение, в результате чего в стране остался целым и невредимым… один дом. Это не первый фильм, где корейский режиссер издевается над жильцами, — достаточно вспомнить трагикомедию «Провал», в которой такой же отдельно стоящий небоскреб провалился эдак на километр под землю, тоже оставшись наедине с собой. Только здесь юмор будет почернее: история постапокалиптичная.

Режиссер Ом Тхе Хва, известный нам по фильму «Исчезнувшее время: мальчик, который вернулся», снова взялся за старое, но на этот раз пристальному его вниманию и препарированию подверглась не группа подростков, а сообщество жильцов одного жилого комплекса, этакой здоровенной монолитной многоэтажки в несколько корпусов величиной. Как следствие, и народу выжило после землетрясения довольно много, в том числе и семья главных героев — молодой семейной пары Мин Сон и Мён Хва, — только-только перебравшихся в новостройку после долгих лет заточения в коммуналке.

Сразу, как люди пришли в себя и осмотрелись, им пришла пора организовываться. Председатель жилищного комитета, боевая дама, тотчас выдвинула предложение: в нынешнее нелегкое время стоит отдать бразды правление мужчине, оно и солидней (особенно если надо и власть примерить, и силу), и послужит стимулом для остальных — мужику и заставить себя слушать проще, и дела решать сноровистей. Так делегатом от дома в потенциальной встрече с депутатами, спасателями, полицией и всеми прочими службами, спешащими, несомненно, на помощь, стал Ён Так (знаковая роль Ли Бён Хона, хорошо знакомого нам по культовому фильму «Объединенная зона безопасности»), горластый здоровяк, сразу наведший порядок, а неважно, что его мало кто помнил, во всех мегаполисах так: пока беда не грядет, соседи не перезнакомятся. Вот и тут в ЖК устанавливается полувоенный коммунизм; нет, здесь нет пародии на северян, очевидно, что во времена выживания любое людское сообщество создаст нечто подобное. Во всяком случае, так считают жильцы дома.

И главной их целью становится избавление от чужаков. Режиссер немедленно задевает за живое, ибо почти всякое современное общество сталкивается с подобной дилеммой — либо принять переселенцев, рискуя недоедать, либо дать им от ворот поворот для сохранения собственного благополучия. Жильцы выбирают второй вариант, чужаков изгоняют прочь. А в стране зима, трещат невиданные для Кореи двадцатиградусные морозы. Но ни мольбы, ни страдания не останавливают жильцов. Неудивительно, ведь большая часть «тараканов», как немедля окрестили чужих за подлую сноровку появляться, откуда не ждали, и объедать, прибыла из элитных новостроек: вряд ли, случись обратная ситуация, те пальцем бы пошевелили в отношении простецов. Но Мён Хва отчаянно решает помочь одной из семей, тайком пряча ее в пустующей квартире и снабжая невеликой своей пайкой, втихую от даже мужа.

Фильм мрачен и злоязык, даже картинка, представшая перед зрителем, все больше бетонных, темно-серых тонов. Небо вдруг слилось с землей, оказавшись столь же беспросветным, а окрест до́ма нет даже намека на снег, лишь руины и серая крошка разрушенных строений: ни кустика, ни деревца, будто их и вовсе не осталось на этой земле. В такой мрачной обстановке и развертывается дальнейшее повествование — жильцы дома распределяются на отряды: дозорные, распределительные, поисковые, занятые мародерством, последние постепенно становятся еще и карательными, ибо продуктов все меньше, а желающих все никак не убывает, в окрестных развалинах по-прежнему есть жизнь. Тогда делегат Ён Так, случайно найдя новых «тараканов» в доме, требует от жильцов выдать других и разом изгнать всех чужаков.

Ом Тхе Хва фееричен и остроумен, он черен на юмор, но никогда не перегибает палку. Вот и сейчас вводит емкое словосочетание «храбрый донос», благодаря которому жильцы избавляются от «тараканов», а обвиняемые в укрывательстве каются и молят о пощаде на трескучем морозе: нет, триста «извините» для них многовато, пожалуй, остановимся на двухстах.

Но продуктов все меньше, а голод все сильнее. Ни правительства, ни спасателей не видно, потому жильцы крепят ряды, очищаясь от слабых и беспомощных, попутно пересказывая предания о «тараканах» из окрестных развалин: будто те жрут трупы, ведь деваются же они куда-то из той кучи, что сваливают жители ЖК возле дома. Мстят неведомо за что соседям, ищут подозрительных и соглашателей — пока не натыкаются на свидетельства, что и сам делегат не тот, за кого себя выдает.

Финал неизбежен, почти очевиден, но до него еще надо дожить. Когда чудом оставшиеся в живых герои выбираются из дома, они внезапно понимают, кем стали за это время. Конец переворачивает историю, и символом этого служит новый дом героев — павшая набок многоэтажка, превратившаяся в своего рода таунхаус. Вот так и мир этого фильма — потребовалось падение для понимания очевидного, превращенного страхом, подлостью, ненавистью в фантасмагорию, в кошмар, от которого, придет время, всем нам придется очнуться.

Исповедь детей века

Независимый американский кинематограф иногда выпускает фильмы, способные опередить наше время во многих аспектах, несмотря на то что рассказывают они как раз о нынешних обитателях США. Тому пример — «Исповедь», которая потрясает сознание силой своего гуманизма и смотрится не как современный фильм, но отнесенный в более просвещенные десятилетия, до которых, хочется верить, мы когда-нибудь доживем.

Для режиссера Фрэна Кранца это дебют; тем более удивительно, насколько он удачен для актера, игравшего по большей части проходные роли в известных и не очень сериалах. Но на восприятие режиссера это обстоятельство ни в малейшей степени не оказало, напротив. Замысел вышел совершенно бергмановский, очень камерный и глубоко личный.

Две семьи встречаются через несколько лет после трагедии, насмерть изменившей их жизни. Сперва не совсем понятно, о чем идет речь, да и зачем вообще нужны отказы от претензий, встречи без адвокатов, на нейтральной территории, да еще и в церкви, — своеобразный поклон «Причастию». Две немолодые пары поначалу мучительно пытаются найти нужные слова, тщетно подбирая их то в юридическом, то в психиатрическом канцелярите. И наконец…

Старший сын Ричарда и Линды (их роли великолепно сыграли Рид Бирни и Энн Дауд) последний раз пришел в школу с оружием (тогда ему было 16 лет) и открыл беспорядочную стрельбу по ученикам соседнего класса — тем, кого нашел. После покончил с собой. В числе убитых оказался и сын пришедших на встречу Джея и Гейл (Джейсон Айзекс и Марта Плимптон), и теперь, после долгих судебных процессов, после вороха писем, угроз, проклятий, после всего случившегося в тот день и во все последующие, именно они сошлись в махонькой комнатке причта, которую перед этим долго готовили две работницы волонтерской компании, подготовившие и организовавшие эту встречу. Вплоть до самых мелочей — нужны ли рисунки детей на стенах или цветы на столе. В подобной ситуации даже это важно.

Кранц подходит к решению сверхзадачи нарочито неспешно, поначалу втягивая зрителя в историю, подбрасывая сперва полное непонимание происходящего, а затем, с каждым новым поворотом сюжета, обостряя его восприятие теми нюансами и мелочами, которые только и способны показать происшествие без прикрас, купюр и недомолвок. Ведь даже после прошедших лет ничего не забылось и не переменилось, ибо для обеих пар родителей, потерявших своих детей, время как будто остановилось в следующем после трагедии дне.

Джей и Гейл по вполне понятным причинам хотели бы покаяния, извинений или еще чего-то подобного. И Линда мучительно подбирает нужные слова, в то же время давая понять, что и она хотела бы понимания, хотя бы небольшого, но для нее невероятно важного. Она любила сына, да и сейчас не может к нему отнестись иначе. Прекрасно понимая всех своих гонителей, Линда дает понять, что все это время пытается выискать причину, почему, как и когда в их семье произошло подобное. И не может найти ответа. Вернее, выбрать нужный из той массы, что постепенно вырисовывают картину трагедии.

И вправду, где найти самый правильный ответ на случившееся? Каков он должен быть, если есть вообще? А с другой стороны, как понять мать, которая не заметила, отца, который не остановил? Родителей, воспитавших чудовище?

Оказывается, можно. Кранц очень долго подбирает нужные слова и мысли, бережно вкладывая их в уста героев, и они, мучительно прячась друг от друга по углам причта, проглатывая обиды, пытаются достучаться до чужого сознания. Невероятно, но им это удается. И те слова, что звучат в конце, кажутся немыслимыми, невозможными — но и единственно верными и жизненно необходимыми для всех четверых. Давая шанс выбраться из того самого черного дня и жить дальше. Хотя бы попытаться это сделать, пускай лишь ради тех, кто остался.

Честно, после этого фильма я полночи не спал — нельзя было смотреть его вечером.

Катарсис оказывается столь силен и велик, что поначалу попросту не воспринимается сознанием. Это уже потом…

Но для начала необходимо одолеть первые полтора часа тяжелой, как Сизифов камень, исповеди.

Восстановительное правосудие

…После того, как независимая киностудия из США выпустила резонансный фильм «Исповедь», зашкаливавший гуманизм этой ленты так сильно поразил меня, что я предположил, будто в реальности подобное случится далеко не в нашем веке. К счастью, ошибся.

Пусть «Исповедь» являлась чисто умозрительной картиной, но подобные ей фильмы однозначно поспособствовали созданию системы так называемого восстановительного правосудия на другой стороне Атлантики, во Франции. В рамках пока еще эксперимента произвольные жертвы грабежа, насилия или иного подобного злодеяния встречаются с произвольными преступниками, чтобы, с одной стороны, хотя бы понять мотивы совершённого, а заодно просто присмотреться к отбывающим наказание, а с другой — понять, как и с чем им придется жить по возвращении в общество. Об этом и рассказывает фильм «Я всегда буду помнить ваши лица».

По жанру он близок к мокьюментари — документальному кино, разыгранному актерами. Истории жертв и преступников тоже основаны на реальных событиях, о чем говорится в самом конце картины, но перед этим зрителю досконально представят пожелавших пройти через непростое испытание людей, находящихся по разные стороны решетки. Режиссер и сценарист картины Жанна Эрри, памятная нам по нежной мелодраме «Милу в мае», взялась за невероятно сложную задачу: не просто показать мотивы жертв и преступников, соединив их в беседе, но сделать это максимально осторожно и деликатно, без заигрывания и попыток занять чью-то сторону. В этом плане фильм действительно похож на документалку, пусть в главных ролях очень много звезд. Так, жертв играют Миу-Миу, Элоди Буше и Жиль Леллуш, психологов и работников новой системы — Жан-Пьер Даруссен и Лейла Бехти (ее мы хорошо помним по фильму «Девушки и ангелы»), а роль преступников отведена Дали Бенсаллаху из «Не время умирать» и Фреду Тесто из знаменитой «Войны пуговиц».

В назначенный час три жертвы и трое преступников встречаются в специально оборудованной комнате тюрьмы (да, все они при этом отбывают наказание, которое не будет изменено по результатам общения) для последующих бесед, раз в неделю три месяца подряд. Каждый приходит со своим грузом прошлого, настоящего и лучиком надежды на будущее. И по заведенным правилам каждый сперва представится, объяснит свою ситуацию и задаст мучающие его вопросы или попытается ответить на них. А еще попробует выслушать.

И здесь кроется главная загвоздка — ведь, чтобы слушать, нужны хотя бы двое, а подобное, особенно на первых порах, не всегда получается: жертвы обвиняют, преступники оправдываются, каждый следует заведенному шаблону, мучительно стараясь от него не отступать. Пока с течением разговора лед непонимания не начинает трескаться — когда хотя бы один не вникнет в суть происходящего поглубже и не задаст первый вопрос, проникающий в самое сердце, а отвечающий не заглянет в себя столь же глубоко, понимая, что именно это от него и требуется сейчас: быть открытым, честным и справедливым, тем более по отношению к себе. И тогда происходит самое удивительное из возможного — сближение.

Наверное, это покажется невероятным, но ни жертвы не подпадают под порочное очарование преступников, ни злоумышленники не пытаются обмануться или взломать систему; дело в другом. Каждый с течением времени начинает видеть в собеседниках людей, а уже потом их функции. Самых разных: глубоких, мелких, обычных, незаурядных, но людей — и в этом главная суть восстановительного правосудия, его исцеление. Только так можно преодолеть ту психологическую травму, излечить которую неспособны лучшие психологи или психиатры, — заглянуть в глаза чудовищу и увидеть в нем собственное отражение, как и монстру узреть свет далекой звезды в конце бескрайнего туннеля. И эти беседы способствуют раскрытию подобного тем быстрее, чем откровенней и чем более непредвзятыми окажутся говорящие.

Я сознательно ничего не рассказываю о том, что произошло с жертвами и что натворили преступники, об этом лучше расскажут сами герои, столкнувшиеся друг с другом в этой поистине бергмановской постановке — ведь большая часть фильма проходит в интерьере той самой комнаты встреч, где шестеро незнакомых людей начинают осознавать мир вокруг и себя в нем, примиряясь или заново находя свое место. И понимая еще одно немаловажное — они никогда не станут прежними: отражениями, шаблонами, функциями. Ведь случившееся с ними изменило самую их суть.

И теперь, когда я слышу слова властей, мол, «Запад — другая цивилизация», я понимаю, насколько это верно.

Семеро смелых против Рафаэля

Эта авантюрная комедия — «Украсть Рафаэля» — сама по себе отсылка сразу ко всей классике подобных лент итальянского кино. И неважно, что эта основана на реальных событиях, пусть ныне и покрытых пылью времени, основа все равно хорошо нам знакомая, безбашенная и сумасбродная. Как в картине «Злоумышленники, как всегда, остались неизвестны», явно послужившей основой для создания этой картины.

И еще одна интересная особенность ленты, роднящая ее с культовым первоисточником — фактически она заточена под Ивано Марескотти, который, как Тото в том нашумевшем фильме, выступает пусть и не героем первого плана, но основной движущей силой. Впрочем, для бенефиса времени актеру выделили заметно больше, ведь все начинается именно с того, как герой Марескотти по имени Энцо выходит на свободу после сорока лет заключения за кражу нескольких работ из Национальной галереи Марке, в числе которых и знаменитая «Немая» Рафаэля Санти, бесценное полотно, за коим в 1975 году гонялась вся полиция Европы. И только Энцо вышел на свободу, как, во-первых, за ним установили негласный полицейский надзор, а во-вторых, к его племяннице Элеттре прибыл импозантный дяденька с предложением повторить кражу на бис.

Надо думать, Элеттра согласилась, не раздумывая: на кону 25 миллионов евро, покупатель, которого Энцо сотоварищи безуспешно искали целый год в семидесятые, сам явился на зов. А еще у племянницы есть приятели, с которыми можно и не такое провернуть: хакерша, способная взломать любой сервер с любимым, тоже прохиндеем, художник-виртуоз, а еще дружок — изобретатель на все случаи жизни. Вот только этому предприятию нужен мозг, способный мыслить неординарно и уже имеющий опыт схожих преступлений. Да и что дядя теряет, в самом деле, он полжизни провел за решеткой, перезнакомился со всеми и, натурально, обрел там дом родной.

Такая криминальная наклонность племянницы делает свое дело, а тем временем зритель восторженно ждет, когда же Энцо уломается, ведь что ж это за кино без такого колоритного персонажа. Меж тем сам герой Марескотти встречается с коллегой по ремеслу, вспоминает былое и потихоньку подходит к очевидному. Вы будете смеяться. Дело в том, что режиссеры картины Лука Тровеллезе Чезана и Алессандро Таребелли совсем недавно сняли документалку «Рафаэль. Добрый гений», им сам бог велел продолжить начатое таким оригинальным образом: это как со Смоктуновским, который сперва снялся в «Гамлете», а чуть погодя в пародии на него в эпизоде «Берегись автомобиля». И бог дозволяет — дело в том, что тот самый коллега-подельник Энцо за прошедшие годы успел стать священником; когда же он узнает о своей доле в пять миллионов, то решительно просит от Христа помощи. В результате «босс дает добро». А с такой компанией им сам черт не страшен, вернее чертовка — сверхбогатая китаянка, которая на пару с преуспевающим швейцарцем и заказала эту картину себе в коллекцию.

Тут история делает реверанс в сторону классического фильма «Закон есть закон»: да, его снял Кристиан-Жак, но спродюсировали-то итальянцы. Немудрено, что неожиданный патриотический посыл (над которым так часто, много и долго смеются их соседи-французы: достаточно вспомнить эпопею «Такси») приходится как нельзя кстати. Заодно отсылая и еще к одной ленте «Ограбление по-итальянски» Лучио Фульчи, только там главными вдохновителями преступления были американцы, но каждой нации свое время в кино.

Зато и там, и здесь на долю простых итальянцев приходится самая сложная работа — соорудить план ограбления, не попавшись на глаза полиции, которая буквально кружит возле Энцо, подготовить команду и картину на замену шедевру, а заодно отвлечь начальницу охраны при помощи сноровистого ловеласа — того самого универсального дружка Элеттры. И когда план наконец начинает осуществляться, даже самое форс-мажорное обстоятельство не сможет ему помешать. Или все-таки сможет?

Вот тут «Злоумышленники…» и становятся похожими на «Ограбление…», где главными злодеями традиционно становятся «понаехавшие тут». В самом деле, разве можно шедевр отдать в личную коллекцию китаянки? Вот и этот фильм, ловко станцевав джигу подготовки к преступлению, канканируя самой операцией, вдруг выделывает такой кунштюк, на который, как мы уже привыкли, готовы разве что корейские авантюры. Былые документалисты, а это первый опыт обоих режиссеров в художественном кино, вдруг показали себя столь уверенно, столь грамотно и озорно, что, право же, пропустить этот дебют будет непростительным грехом. Богом клянусь!

Воин и дева

У французов давняя традиция поддержки национальных кинематографов тех стран, где он или не сильно развит, или нуждается в хорошей встряске. Можно вспомнить недавние фильмы «Ялда — ночь прощения», где потомки Люмьеров сотрудничали с Ираном, или «Последняя королева» — с Алжиром. Лента «Ирати» продолжает подобную традицию, вот только она создана совместно со Страной Басков, Эускади, как туземцы называют эту державу, и повествует о времени становления первого независимого государства пиренейских горцев. Впрочем, испанцы представлены и тут, но только актерами.

Начало Х века. Территория Эускади является предметом давних споров между франками, астурийцами и Кордовским эмиратом; неудивительно, что войны в этих землях почти не прекращаются. Но 914 году правитель Эускади Иньиго (Энеко на баскском) поднял восстание и сумел освободить страну от владычества франков. В ответ король Людовик Благочестивый бросил всю свою армию на подавление мятежа. Понимая, что с горсткой храбрецов ему не отбиться, Энеко заключает договор крови с богиней-матерью Мари (в этой роли снялась звезда «Бумажного дома» Ициар Итуньо), которой еще поклоняются баски. И его молитвы были услышаны: в ходе Ронсевальской битвы 924 года «лес копий», отборная пехота франков, была изничтожена почти полностью, ибо сами горы начали падать с небес, сминая защитные порядки оккупантов. Сам Энеко, принесший себя в жертву, был похоронен по языческому обряду. А его сын, которого также назвали Энеко, отправляется с посольством в Астурию, вернувшись лишь через пятнадцать лет зрелым мужчиной.

Его история традиционна для времени своего появления; в Испании и по сей день существует множество сказок о могучих воинах и их возлюбленных, да разве только в ней? Вспомнить хоть Зигфрида, хоть Тристана, Сида или Святогора — детали разнятся, но сам сюжет противостояния могучего мужа року, супостатам, врагам и хтоническим сущностям распространен повсеместно. И здесь схожая легенда о родоначальнике баскских королей — Энеко-младшем, долго пробывшем в астурийском плену заложником хороших отношений меж державами и пытающемся подняться на престол, завещанный покойным отцом. Не обошлось и без девы — ее звали Ирати, это внучка великой темной колдуньи Луксы (здесь уже латинская игра слов), с чьей помощью отец героя заключил договор и заплатил по счетам. Желая жить в мире с соседними вождями, Энеко соглашается забыть свои языческие корни и перезахоронить по христианскому обычаю кости отца, однако их еще надо получить у Мари. Вот тут воину и приходит на помощь Ирати, знающая о пещере, где живет богиня. И теперь уже сыну предстоит заключить с могущественной повелительницей земли и неба новый договор: за кости отца он должен привести ей в жертву истребителей священных рощ, чье красное дерево франки и арабы охотно оплачивают золотом.

Это не современная экологическая повестка: достаточно вспомнить о священных садах Гесперид и их молодильных яблоках, об оливковых рощах Афин, о запретных галльских лесах, куда не мог войти никто, кроме друидов. Да и Сельва-де-Ирати — а именно о нем и идет речь — действительно уникальный природный заповедник, являющийся таковым уже больше тысячи лет. Девушка со схожим именем выбрана в провожатые Энеко не случайно, она плоть от плоти этих мест. Реально плоть от плоти, ибо Ирати еще и ламия: наполовину человек, наполовину птица.

А природу режиссер и сценарист фильма абориген Пауль Уркихо, ранее снявший «Дьявольского кузнеца», и оператор Горка Гомес, тоже из басков, буквально смакуют. Съемки действительно проходили в этом заповеднике, а потому виды поразительные: тысячелетний реликтовый лес то хмурится кронами величественных елей, то возносится, как купол собора, на сотню метров ввысь огромными буками и дубами, то пригибает путников к земле непроходимой чащей, то расходится лужайками и полянами. Сама природа задействована в качестве полноценного участника событий; нет ничего удивительного в том, что срыв договора воина и Мари приводит к мощной грозе и низвержению ледяных глыб с зачерневших небес. Тогда Ирати, возлюбившая не слишком удачливого воина всем сердцем, отдает себя вместо него в жертву богине.

Фильм получился на диво хтоническим, неудивительно, что и финал у него оказывается столь же разрушительным и бесповоротным, как предписывают каноны. Непостижимые существа навсегда покидают земли Эускади, оставляя после себя воина, ставшего королем, и мир, заметивший, но не понявший жертвы или истолковавший ее на свой христианский лад. Это как Атлантида или Земля Санникова — мир чудес исчез, оставив после себя лишь дымку преданий, передающихся из поколения в поколение и будоражащих умы будущих искателей. И теперь только имя девы осталось единственной меткой в тумане прошлого, соединившись с названием великой сельвы, растворившись в нем, но не исчезнув. Ведь чудеса живы до тех пор, пока в них еще верят люди.

Вернуть душу

Иногда даже фильмы ужасов могут быть проникновенно-лирическими, невзирая на творящийся в них беспредел. Картина «Кукла. Реинкарнация зла» — яркое тому подтверждение.

Локализаторы зачем-то пропедалировали в названии отсылку к другого вида хоррорам, вроде уже помянутой «Куклы» или «Чаки», что не имеет ни малейшего сходства с оригиналом. Впрочем, оригинальное «Дом в аренду» тоже не слишком завораживает. А повествует картина об обычной семье из трех человек, живущей в солидном бунгало на окраине Бангкока и сдающей квартиру в центре с целью дополнительного дохода. Вот только последний постоялец так загадил апартаменты перед выездом, что теперь никто заселяться туда не хочет. Пришлось чете Нинг и Квина самим перебраться в квартирку, а дом сдавать, несмотря на протесты мужа. Но чем-то Квина подкупила пожилая институтская дама, да настолько, что однажды Нинг обнаружила у мужа на груди татуировку, схожую с той, что видела на руке ученой работницы. Обнаружила не сразу: вместе супруги уже не спят, но хоть брак еще держится — возможно, только поэтому.

Режиссер «Куклы…» Сопхон Сакдапхисит, мастер фильмов подобного рода, сам написавший сценарий и смонтировавший картину, здесь решил отойти от привычных рамок хоррора, начав рассказ с семейной драмы людей, привыкших друг к другу, но не нашедших большой взаимности, а сошедшихся лишь волею обстоятельств. И немудрено, ведь у Квина в жизни была настоящая любовь, которую он потерял десять лет назад: в аварии погибли его жена и дочь Джаа. Вскоре после этой трагедии, и отчасти из-за нее, Нинг и сошлась с будущим мужем. Но новая попытка не обернулась повторением ни для кого из них, пусть в браке и родилась Инг. Чуть ли не единственная связь между родителями осталась через их дочь. В последние же недели эта связь и вовсе сделалась пунктирной: Квин начал куда-то еженощно деваться, а их восьмилетняя кроха стала видеть какую-то девочку.

Фильм делится надвое, первая часть рассказывает историю с точки зрения Нинг, и это действительно классический хоррор про кольцо страха, сжимающегося вокруг молодой мамы и ее дочери. Но вот вторая, как это часто бывает в тайских фильмах, выворачивает историю наизнанку, рассказывая то же самое, но от лица Квина. И тогда становится ясна подоплека всех происходящих событий, включая даже появление самой институтской дамы, в действительности являющейся колдуньей. К ее услугам прибег Квин, узнав, что Инг начала видеть Джаа — а что еще делать отцу, до конца не осознавшему потерю кровинушки, как ему не поверить в непостижимое? Ведь появился пусть иллюзорный, но шанс вернуть ушедшую, да разве можно хоть словом упрекнуть его за подобные попытки? И пусть тело Инг послужит лишь прибежищем для Джаа, но и дочка не против такого соседства, и ученая колдунья уверяет, что это безопасно для всех. Главное — провести правильно целую серию ритуалов.

Сакдапхисит не был бы собой, коли не дал бы высказаться всем действующим персонажам: события в фильме должны быть строго обоснованы и подчинены безукоризненной цепи событий от замысла до воплощения. Это финал может оказаться непредсказуемым, ведь столько всего там оказывается намешано: страхи матери, надежды отца, желания колдуньи и устремления обеих дочерей. Все войдет в окончательный и бесповоротный штопор из тревог, чаяний, расчета и соблазнов, чтоб завершиться самым неожиданным, но и ожидаемым образом. И когда развязка настанет, режиссер задаст главный вопрос: а можно ли жить в мире, созданном после всего случившегося? И как прожить с этим новым знанием?

Но ответ на этот и другие вопросы зрителю придется искать самому, когда оставшиеся в живых герои смогут оглядеться по сторонам. Фильм закончился, но сон разума продолжился, его фантомы живее всех прочих созданий — ведь им не нужно ничего, кроме наших бесплодных надежд, нашего отчаяния, устремлений и потаенных желаний и тревог. Они питаются нами, вот поистине нет более тяжкой и в то же время желанной ноши, чем извечная вера в невозможное.