Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 1(15), 2021.

Да, это тот самый Лаймен Фрэнк Баум (1856—1919), который создал мир страны Оз с его Волшебником, Изумрудным городом, Страшилой, Железным Дровосеком и многими, многими другими. Поэтому Баума тоже можно не представлять современным читателям: прошло то время, когда мы были знакомы с ним только по «клонам» его произведений, отраженных в гораздо менее масштабном и насыщенном цикле Волкова.

Но Баум иногда уставал быть, как он сам говорил, «придворным историографом страны Оз» и создавал фантастические сказки иного рода. Часть из них базируется на европейской мифологии, часть — на преданиях коренных американцев.

В какой степени «Зачарованный бизон» является индейской легендой — конечно, литературно обработанной, но все же восходящей к фольклору Великих Равнин? Трудно сказать… С одной стороны, у Баума был длительный период знакомства с этим краем, еще не переставшим быть фронтиром: первые очертания «волшебной страны», пока еще безымянной, сложились именно в те годы. С другой — индейцы большинством тогдашних поселенцев воспринимались как враги, и Баум вполне разделял эту точку зрения. С третьей — легенды и предания порой, незаметно для участников вековечных конфликтов, перескакивают и не через такие барьеры.

Так что перед нами, видимо, «синтетическая легенда»: предания краснокожих, увиденные глазами бледнолицего и не просто записанные, но заново написанные его рукой.

Этот рассказ повествует о царственном племени окколом, могучих бизонов, которые некогда господствовали над всей западной областью прерий. Их было семь сотен — огромных мохнатых созданий; они паслись вместе и никого не боялись. Пределы их владений были хорошо известны и индейцам, и стадам меньших бизонов, и всем диким обитателям равнин; но никто не осмеливался досаждать царственному племени или вмешиваться в его дела.

Первым вождем племени окколом стал Дакт. Он намного превосходил сородичей свирепостью и разумом; он основал племя, он установил законы, определяющие их жизнь, и вел своих подданных сквозь войны и опасности, пока не стали они общепризнанными владыками прерий.

У Дакта, конечно, были враги, даже среди родичей. Когда вождь состарился, в народе стали поговаривать, будто вступил он в союз с Пагшатом, злым духом прерий; но этим лживым наветам мало кто верил, ну, а те, кто поверил, лишь еще больше стали бояться Дакта.

Годы правления этого монарха были годами процветания для народа окколом. Летом их пастбища всегда изобиловали сочными травами; зимой Дакт приводил их в плодородные долины, укрытые среди гор.

Однако со временем великий вождь поседел и одряхлел. Он оставил ссоры и битвы, начал больше ценить мир; то был верный знак, что дни его сочтены. Порой он простаивал целыми часами неподвижно, по-видимому погруженный в раздумья. Он меньше заботился о своем достоинстве, сделался раздражительным; его взгляд, прежде проницательный и неотразимый, стал туманным и застывшим.

Многие бизоны из младшего поколения, завидовавшие его царственности, дожидались, когда Дакт умрет, одни терпеливо, другие нетерпеливо. Все стадо охватило скрытое волнение. И вот одним ясным весенним утром, когда все племя, вытянувшись цепочкой, двигалось на новые пастбища, старый вождь отстал. Когда его хватились, то отправили Баррага Быка поискать его среди холмов. Спустя час посланный возвратился; его заметили издали на просторе прерии.

— Вождь умер, — сказал Барраг Бык, спокойно приблизившись к стаду. — Старость наконец настигла его.

Окколом с любопытством глядели на него. Затем один из бизонов заметил:

— Я вижу кровь на рогах твоих, Барраг. Ты не дочиста отер их о траву.

— Старый вождь умер, — ответил Барраг, свирепо оглядываясь. — Следовательно, теперь я — вождь!

Соплеменники не вымолвили ни слова; но они сбились в плотную массу, а четыре молодых бизона встали перед Баррагом, смело глядя на претендента. Он сурово смотрел на них. Он знал, что кто-то захочет оспорить его право на власть. Закон племени позволял любому сразиться за право быть вождем народа окколом. Но Баррага удивило, что нашлось целых четверо смельчаков, готовых посостязаться с ним.

Барраг Бык, несомненно, был виновен в трусливом деянии: он пролил кровь ослабевшего от старости вождя и ускорил его смерть. Но сражаться он умел — и сражение началось. Один за другим могучие молодые бойцы были повержены. Народ следил за поединками с горячим интересом. Барраг не был популярен среди сородичей, однако они не могли не восхищаться его отвагой и ловкостью. Зрителям казалось, будто некие незримые силы вдохновляют его и одаряют мощью воистину чудесной. В толпе возник испуганный шепот, имя ужасного Пагшата слышалось то там, то тут.

Когда последний из четырех бросивших вызов бойцов, гордость половины племени, пал к ногам торжествующего Баррага, победитель повернулся к толпе и вскричал:

— Отныне я — вождь народа окколом! Кто осмелится оспорить мое право на власть?

На мгновение настала тишина. Затем свежий молодой голос воскликнул: «Я осмелюсь!» Красивый юный бизон-подросток медленно вышел из толпы, остановился перед Баррагом и гордо взглянул на него. Возгласы протеста послышались из толпы, сперва глухие, они вскоре превратились в рев. Шум еще не утих, когда мать юноши бросилась к нему, рыдая от любви и страха.

— Нет, нет, Окену! — умоляла она в отчаянии. — Откажись от поединка, дитя мое. Ты умрешь! Видишь: Барраг вдвое больше тебя. Пусть он правит нашим народом!

— Но ведь я — сын вождя Дакта и способен править вместо него, — возразил Окену, горделиво вскинув голову. — Этот Барраг — самозванец! В жилах его нет ни капли царской крови.

— Но он вдвое больше тебя! — простонала мать, почти обезумев от ужаса. — Они со злым духом — союзники. Биться с ним значит проиграть и погибнуть!

— Он убийца! — настаивал юный бизон, пронзая Баррага жгучим взглядом. — Он убил вождя, моего отца!

— Хватит! — взревел претендент. — Я готов заткнуть глотку этому детенышу вождя. Выходи на бой!

— Нет! — сказал старый бизон, выйдя из рядов стада. — Окену не будет биться сегодня. Он слишком молод, чтобы противостоять могучему Баррагу. Но он возмужает, возрастут и тело его, и сила; и когда он сравняется с тобою, тогда пусть выходит на бой за право наследовать власть своего отца над народом окколом. А тем временем пусть Барраг правит нами!

Племя отозвалось возгласами одобрения, поднялась сумятица, и вдова вождя сумела вытолкнуть своего храброго сына из толпы и увести подальше.

Барраг стал вождем. Он надменно принимал знаки покорности от окколом — самого могущественного из бизоньих племен. Его амбиции были наконец удовлетворены; его козни привели к успеху. Продемонстрированная им сверхъестественная сила заставила отступить всех несогласных. Барраг стал вождем…

Новый правитель увел своих подданных с поля, где произошла схватка, на свежие пастбища. И все же в сердце у него угнездилась тревога. Замыслив укоротить срок жизни грозного старого вождя, Барраг забыл о его сыне Окену, принце-наследнике. Конечно, Окену был просто юнцом, неопытным подростком. Однако тот темный яростный взгляд, которым он пронзил убийцу своего отца, запомнился Баррагу и причинял смутное беспокойство. Юноша подрастал и обещал со временем стать таким же красивым и могучим, каким был сам Дакт. А когда он вырастет, то обязательно захочет биться за то, чтобы возглавить племя окколом.

Барраг этого не учел.

Однажды, когда взошла луна и осветила улегшихся на отдых бизонов царственного племени, похожих на темные холмики, разбросанные по прерии, новый вождь тихо поднялся на ноги и удалился, бесшумно ступая. Он шагал медленно, украдкой, пока не перевалил через первую гряду покатых холмов; затем он пустился быстрой рысью и так покрыл много лиг всего за пару часов.

Наконец Барраг достиг громадной скалы, возвышавшейся над равниной, как башня. Ее вершина была зазубрена, склоны иссечены трещинами и расщелинами; немного поколебавшись, вождь выбрал одно из отверстий и смело вошел в черную тень. Вскоре расщелина превратилась в туннель, но Барраг шел дальше, нащупывая путь в темноте передними ногами. Потом впереди забрезжил крошечный огонек. Барраг направился к нему и вскоре оказался в обширной пещере, таившейся в недрах горы. Неровные стены были черными, как смола, но блестели от света, исходившего от невидимого источника; его неяркие, но внушавшие страх лучи озаряли всю пещеру.

Здесь Барраг остановился и произнес громким голосом:

— Приветствую тебя, о Пагшат, злой дух прерий! Все произошло так, как ты предсказывал. Великий Дакт мертв, а я, Барраг Бык, правлю народом окколом.

Несколько мгновений царила мертвая тишина. Затем Голос, важный и гулкий, ответил на бизоньем языке: «Это хорошо!»

— Но не все трудности уже позади, — продолжал Барраг. — У старого вождя остался сын, отважный юноша, еще подросток, который вздумал сразиться со мною. Но старейшины племени велели ему подождать, пока он вырастет и окрепнет. Скажи мне, сможет ли тогда наследник Окену победить меня?

— Он сможет, — ответил Голос.

— Что же мне делать? — спросил вождь. — Разве не обещал ты мне, что власть моя будет прочна?

— Я обещал только сделать тебя вождем племени — и ты им стал. Далее ты должен сам о себе заботиться, — возразил злой дух. — Все же, поскольку ты теперь мой раб, я окажу тебе еще одну милость — ты сможешь устранить своего недруга чарами.

— Как же я смогу сделать это? — спросил обрадованный Барраг.

— Я снабжу тебя необходимым средством, — был ответ. — Склони свою голову, и между твоими рогами я распылю волшебный порошок.

Барраг повиновался.

— Что дальше? — поинтересовался он нетерпеливо.

— Дальше, — откликнулся невидимый Голос, — ты должен хорошо усвоить мои указания. Ты заколдуешь юного наследника и превратишь из бизона в какое-нибудь мелкое жалкое животное. Итак, завтра ты должен выбрать подходящее место для водопоя, и, прежде чем твои соплеменники придут пить, потряси хорошенько головой над водою, так, чтобы порошок просыпался. В то же время сосредоточь свои мысли на том животном, в которое ты желаешь превратить принца-наследника. Затем дай ему напиться из источника, и превращение тотчас же произойдет.

— Это очень просто, — сказал Барраг. — Порошок уже у меня между рогами?

— Да, — ответил Голос.

— Тогда будь здрав, о Пагшат!

Вождь на ощупь пробрался по тоннелю от пещеры злого духа до выхода, вернулся в прерию и потихоньку — чтобы не растрясти волшебный порошок — побежал обратно к спящему стаду.

Неподалеку от места ночевки дорогу вождю внезапно преградила пантера, гибкая, ловкая и черная, как уголь, но Барраг быстрым ударом своего копыта пробил хищнице череп. «Жалкие существа эти пантеры, — размышлял вождь, отыскивая себе местечко для сна среди сородичей. — Пожалуй, стоит превратить юнца Окену в черную пантеру».

Обладая огромной силой, он утратил чувство опасности и забыл, что взрослая пантера — самый страшный враг его племени¹.

На рассвете вождь повел царственное племя окколом к маленькому источнику посреди плодородной долины, из которого вытекал ручеек с прозрачной прохладной водой.

Вождь имел право напиться первым, но Барраг, склонившись над ручьем, резко тряхнул головой и отступил в сторону.

— Подойдите! Я хочу доказать, что ни к кому не питаю зла, — коварно произнес он, обратившись к соплеменникам. — Окену — старший сын покойного, но почитаемого нами вождя Дакта. Я не хочу лишать его законных прав. Пусть Окену как принц-наследник напьется первым!

Выслушав эти слова, старейшины удивленно переглянулись. Барраг Бык не склонен был уступать кому бы то ни было. Однако царственной вдове польстило внимание, оказанное ее сыну, и она поспешно подтолкнула его вперед. И вот Окену горделиво подошел к источнику и стал пить, а Барраг тем временем старательно думал о черной пантере.

Еще миг — и ропот ужаса и изумления пробежал по рядам царственного племени, ибо тело Окену внезапно исчезло, а на его месте появилась скорченная фигура дрожащей испуганной пантеры.

— Смерть хищнику! — взревел Барраг, бросившись к пантере.

Он уже занес свое раздвоенное копыто, чтобы сокрушить череп пантеры. И вдруг — прыжок, словно черная стрела мелькнула в воздухе, и пантера очутилась на плечах Баррага. Мощные челюсти сомкнулись на загривке бизона, острые зубы глубоко вонзились в плоть.

Крича от боли и испуга, вождь встал на дыбы, пытаясь стряхнуть мучителя, но пантера держалась цепко. И снова взвился Барраг, крутясь из стороны в сторону, выпучив глаза, шумно и быстро дыша; его большое тело содрогалось.

Соплеменники в страхе следили за схваткой. Они видели, как вождь падает на колени и катается по траве; видели, как тот встает, но противник по-прежнему цеплялся за его спину клыками и когтями; они слышали стон отчаяния, вырвавшийся у их предводителя, а в следующее мгновение Барраг помчался прочь, будто стрела, выпущенная из лука, и его ужасные вопли мало-помалу затихли вдали.

Прерия обширна, и просторы ее пустынны. Стервятник, парящий на распростертых крыльях, с тревогой наблюдал за бегством Баррага Быка, который час за часом мчался в сторону юга — единственная движущаяся фигура на всем этом бескрайнем пространстве.

Солнце склонилось к земле и скрылось за краем прерии. Сгустились сумерки, потом настала ночь. А черная тень, прыжок за прыжком, все металась во мраке, как безумная. Шакалы, бродившие в поисках добычи, приостановились, заслышав учащенное прерывистое дыхание и неровный перестук копыт мчащегося бизона. Но пока они раздумывали, бизон пробежал мимо, а безмолвная пантера по-прежнему сидела у него на плечах.

Глубокой ночью Барраг вдруг прервал молчание.

— Приди ко мне, о Пагшат, о великий злой дух, спаси меня! — выкрикнул он.

Тут же рядом с ним возник темный движущийся силуэт, подобный тени.

— Спаси меня, Пагшат! — простонал Бык. — Сокруши врага моего, освободи меня!

Ледяной шепот долетел до него:

— Не могу!

— Верни ему истинный облик, — молил Барраг, задыхаясь. — Слушай, Пагшат: это сын вождя… сосунок… малосильный! Расколдуй его, прежде чем он меня убьет!

И снова прозвучал тихий ответ, словно дуновение зимы, и ледяной озноб пробрал его до костей:

— Не могу!

Мыча от боли, Барраг все несся вперед и вперед.

— Только после твоей смерти, — продолжал Голос, — Окену станет прежним. Не раньше.

— Но разве мы не заключили с тобой договор? — вопрошал в отчаянии Барраг.

— Заключили, — сказал злой дух, — и я свою часть выполнил. Но ты еще обязан исполнить зарок.

— После смерти… только после моей смерти, Пагшат! — завопил Бык, весь дрожа.

Лишь жестокий смех был ему ответом. Лунные лучи прорвались сквозь разрыв в облаках и затопили прерию серебряным светом. Злой дух исчез, и лишь одинокий бизон с безмолвным, вцепившимся в него хищником вслепую бродил по бесконечной равнине.

Когда-то Барраг договорился со злым духом о даровании ему силы, и теперь обладал он силой десяти быков. В легендах не упомянуто, сколько дней и ночей носился огромный бизон по прериям с черной пантерой на загривке. Мы знаем, что видели его индейцы, и юта, и апачи, ибо об этом повествуют их легенды. Далеко на юге, на расстоянии сотен миль, жило племя команчей; многие годы эти индейцы рассказывали своим детям о Барраге Быке и о том, как злой дух прерий соблазном довел его до греха, потом предал и оставил на произвол мстителя, Черной Пантеры, то есть зачарованного сына убиенного вождя Дакта.

Да, Барраг обладал силой десяти быков, но даже и такой запас исчерпывается. Безумный бег наконец завершился. Как только Барраг упал бездыханным на травы прерии, черная пантера ослабила свою хватку, и мститель обрел свой изначальный облик. Чары злого духа развеялись, и Окену уже в природном своем виде, бросив последний взгляд на поверженного врага, повернулся головой к северу.

Много сменилось лун, пока он воссоединился с царственным племенем окколом.

С тех пор как Барраг в приступе безумия умчался на юг, племя скиталось без вождя. Они понимали, что Окену в облике черной пантеры ни в коем случае не отпустит убийцу своего отца, однако чем закончится это странное происшествие, никто из них не мог предугадать. Поэтому они остались на хорошо известных прежних пастбищах и терпеливо дожидались новостей об отсутствующих соперниках.

Прошел целый год, и вот однажды было замечено, что некий бизон движется по прерии в направлении пастбищ окколом. Он шагал гордо, с достоинством; взгляд его выражал бесстрашие, но также и мудрость. Когда он величественно вступил в круг стада, то оказался намного выше ростом всех остальных бизонов. Царственное племя благоговейно замерло.

— Да это же старый вождь Дакт, возродившийся к жизни! — воскликнул наконец один из старейшин.

— Не совсем так, — ответил пришелец звонким голосом, — это сын, который отомстил за гибель своего отца. Взгляните на меня! Я — Окену, вождь царственного племени окколом. Осмелится ли кто-то оспорить мое право повелевать?

Ни один голос не ответил на вызов. Вместо этого все семь сотен голов склонились в безмолвном преклонении перед Окену, сыном Дакта, первого вождя народа окколом.

Перевод Алины Немировой

---

¹ Пантеры в Америке не водятся, но так порой называют пуму. Однако вряд ли уроженец Великих Равнин, будь он белым или индейцем, мог бы всерьез считать пуму достойным противником взрослого бизона. Похоже, тут сказалось «городское» прошлое Баума, предшествующую жизнь проведшего в цивилизованных краях. (Примеч. ред.)