Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 10(36), 2022.

В современном мире носороги обитают только в тропических странах: в Африке, Индии, на островах Суматра и Ява. Однако их северные сородичи когда-то обитали на всем пространстве степей от Британских островов и Западной Франции до Чукотки и Приморья на Дальнем Востоке. Принято полагать, что последние представители этих зверей вымерли вместе с ледниковой мегафауной плейстоцена в далекие доисторические времена. Так, эласмотерии (Elasmotherium), как считается, вымерли около 29 тысяч лет назад. А вымирание шерстистого носорога (Coelodonta antiquitatis) Википедия относит к 14—8 тысячам лет назад. При этом британские специалисты придерживаются цифры в 14 тысяч лет в своем обзоре «Хронология вымираний шерстистого носорога Coelodonta antiquitatis в контексте позднечетвертичного вымирания мегафауны Северной Евразии» (Stuart & Lister, 2012, Quaternary Science Reviews, vol. 51, pp. 1—17).

И тем не менее в 1950—60-х годах советский палеонтолог академик АН УССР И. Г. Пидопличко утверждал, что носороги исчезли только в X веке н. э. Автор этих строк лично посетил созданный Иваном Григорьевичем Национальный научно-природоведческий музей в Киеве и сфотографировал там скелет ископаемого носорога с табличкой: «Последние особи этого вида жили в бассейне Волги около тысячи лет тому назад» (см. рис. 1).

Вероятно, это утверждение основано на путевых записках путешественника Х века Ибн-Фадлана (Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. М.: АН СССР, 1939). Там на странице 77 читаем:

«А недалеко от нее широкая степь, о которой передают, что в ней есть животное, меньшее, чем верблюд, по величине, но выше быка. Голова его — это голова барашка, а хвост его — хвост быка, тело его — тело мула, копыта его подобны копытам быка. У него посередине головы один рог толстый круглый; по мере того как он возвышается (приближается к кончику), он становится все тоньше, пока не сделается подобным наконечнику копья. И из них (рогов) иной имеет в длину от пяти локтей до трех локтей в соответствии с большим или меньшим размером животного. Оно питается листьями деревьев, имеющими превосходную зелень. Когда оно увидит всадника, то направляется к нему, и если под ним (всадником) был рысак, то он (рысак) ищет спасения от него в усиленном бегстве, а если оно его (всадника) догонит, то оно хватает его своим рогом со спины его лошади, потом подбрасывает его в воздухе, и встречает его своим рогом, и не перестает (делать) таким образом, пока не убьет его».

«…И они (жители) ищут его в степи и лесах, пока не убьют его. … И действительно, я видел у царя три больших миски, похожих на иеменские (раковины) „джаз“, о которых (мисках) он мне сообщил, что они сделаны из основания рога этого животного. И сообщают некоторые из жителей этой страны, что это животное — носорог».

В примечании приведен оригинал арабской надписи, обозначающей носорога, и дан ее перевод: «обыкновенный африканский носорог». Понятно, что безволосые африканские носороги не могли бы пережить зиму в приволжских степях. Агрессивное поведение животного и его манера прокалывать жертву рогом действительно напоминает носорога. Но, в отличие от шерстистого носорога, рог был не сплюснутый с боков, а «круглый», как у эласмотерия.

Сообщению арабского путешественника вторит изображение носорога, обнаруженное в Ипатиевской пещере на Южном Урале (см. рис. 2 из: Окладников А. П. и Петрин В. Т. В сб.: Пластика и рисунки древних культур. Новосибирск: Наука, 1983, с. 58). Радиоуглеродный метод датировки относит создание рисунков в этой пещере к 6—8-м тысячелетиям до нашего времени (Antiquity, vol. 76, No. 292, June 2002, pp. 341—348). Интересно, что рисунок мамонта там был сделан всего 7370 ± 50 лет назад. Это уже был бронзовый век в Европе, распространение земледелия и скотоводства, изобретение колеса и зачатков письменности, пива и прочих благ неолитической революции…

Еще одно стилизованное изображение носорога мне удалось разглядеть на ковре народа Хун-Ну, вытканном предками знаменитых гуннов в Монголии на рубеже новой эры (см. рис. 3 из: Козлов П. К. Наша научная экспедиция в сердце Азии // Вестник знания, 1925, № 9, с. 610—618).

Интересная находка более чем двухсотлетней давности была сделана в домашней библиотеке, в 16-м томе «Летописей путешествий» за 1811 год французского географа Конрада Малт-Брюна (Annales des Voyages, т. 16, Paris, 1811, pp. 223—232). Там описана коллекция «раритетов» некоего месье де Т***, где среди прочего имеются китайские изображения единорогов (monocéres):

«В части шкафа, предназначенной для китайских редкостей, есть очень красивый иллюминированный рисунок, изображающий китайскую пастушку, у ног которой пасутся две овцы. … Эти две овцы, нарисованные с замечательной естественностью и правдой, отличаются от обыкновенных овец тем, что носят рог посредине лба и что их голова устроена таким образом, чтобы служить основанием для этого рога. Итак, вот овцы-единороги, новый вид единорогов, о существовании которого до сих пор не было известно. Простого осмотра рисунка достаточно, чтобы убедиться, что художник сделал его с натуры и что он не отдавал себя воображению. Значит, в Китае должны быть овцы-единороги» (Op.cit. р. 224).

«Кроме того, г-н де Т*** имеет китайскую ширму из дерева, на которой вырезаны всевозможные фигуры, дома, деревья, фрукты, животные и, между прочим, несколько единорогов, простых, принадлежащих к разным видам, отличным от виденных на персеполитанских памятниках и на рисунке, о котором я только что говорил. Из всех этих фактов я заключаю, что единорог — это животное, известное в некоторых частях Азии: может быть, оно уже не так обычно, как раньше, — и что оно больше не существует, кроме как в неизвестных для европейцев странах» (Op.cit. pp. 226—227).

Деппинг, автор процитированного сообщения, сделал важное разъяснение: «Я знаю, что существование единорогов неоднократно оспаривалось: Рихтер недавно пытался доказать, что все отрывки древних авторов, и особенно Библии, которые, кажется, говорят об однорогих животных, относятся к носорогу и, следовательно, обозначают только это животное. Но г-н Мальт-Брюн в своем переводе путешествия в Кохинхин опирался на утверждение некоторых современных путешественников о том, что из числа сказочных животных следует исключить однорогих» (Op.cit. p. 225—226).

Разумеется, китайцы могли знать о носорогах, которые до сих пор обитают в Индии и Индонезии. Однако те носороги несут рог не «посередине лба», а на конце морды и почти лишены волосяного покрова, в отличие от однорогих «овец» китайских рисунков. Но рог посреди лба — характерный признак эласмотериев. Не исключено, что в Китае когда-то были известны измельчавшие потомки утепленных мехом сибирских эласмотериев (Elasmotherium sibiricum, рис. 4).

Это подозрение усиливает, пожалуй, древнейший сохранившейся свод знаний о географии Китая и восточной Азии, знаменитый «Каталог гор и морей» (Шань Хай Цзин. М.: Наука, 1977). Этот труд упоминался еще лет за сто до новой эры. Традиция относила его к древнейшим временам Юя — усмирителя вод первобытного потопа. В «Шань Хай Цзин» входит «Каталог северных гор», где упомянута река Холма Смерти, вытекающая с северо-восточного края Куньлуня, а «среди ее животных много носорогов си и яков» (Цзюань III, 6). Поскольку як адаптирован к условиям высокогорья, его соседство с теплолюбивым носорогом кажется парадоксальным. Но для шерстистых носорогов ледникового периода это было бы возможно…

Представленные материалы позволяют поставить вопрос о северных носороговых криптидах, сохранявшихся вплоть до средневековья.

От редакции

Надежда обнаружить где бы то ни было шерстистого носорога (а тем более эласмотерия) сейчас выглядит, мягко говоря, призрачной — но криптозоология занимается и субфоссильными видами, то есть исчезнувшими уже в исторический период, много позже, чем гласит «официально признанная» точка зрения.

Надо сказать, эласмотерий — совсем недавний персонаж, раньше его не рассматривали всерьез ни как источник одного из мифов о единорогах, ни как кандидата в «пережиточные» формы северных носорогов. Не случайно Пидопличко рассматривал версию только шерстистого носорога: в 1960-х годах эласмотерий считался «лысым», бесшерстным, теплолюбивым видом — а такой носорог, конечно, не способен пережить снежную зиму в Поволжье. Его проникновение в достаточно высокие широты, как тогда представлялось, имело место во время теплых межледниковий — а это означало, что речь идет о виде не только теплолюбивом, но и древнем, современнике синантропа, а не кроманьонца. Если так, то легенд о нем не могло остаться в принципе, а находки останков никоим образом не укажут на единорогость: носорожий рог, волосяного состава, может сохраняться лишь в вечной мерзлоте…

(Кстати, даже там он сохраняется далеко не всегда идеально, внешние его слои более подвержены распаду — с чем и связано давно укоренившееся в науке представление о «сплюснутости», «саблеобразности» рогов шерстистого носорога. Они действительно несколько более уплощены, чем у современных видов, но при жизни вовсе не были такими плоскими, как большинство образцов, прошедших через вечную мерзлоту.

Так что из основания таких рогов тоже вполне могли изготовляться «миски, похожие на йеменские раковины „джаз“» — к сожалению, с 1939 года никто из арабистов не внес ясность, что это за раковины, какова их форма… Другое дело, что «единорог» Ибн-Фадлана и по ряду других косвенных признаков больше походит на эласмотерия, чем на шерстистого носорога.)

Сейчас ясно, что эласмотерий не «лысый», каким его представляли на старых реконструкциях, и не такой уж древний — во всяком случае, поздние эласмотерии в европейских и сибирских широтах были современниками и соседями кроманьонцев, вторыми (после мамонтов и перед шерстистыми носорогами) гигантами ледниковых эпох Евразии. И вообще это по происхождению представитель той мегафауны, которая формировалась в азиатских нагорьях, там адаптировалась к холоду — и лишь после этого осваивала северные широты. Или так в горах и оставалась: як, снежный барс…

Оттуда же пролег на север путь предков мамонта и шерстистого носорога — который, несмотря на несходство, таксономически близок к эласмотерию.

(Поневоле приходится вспомнить еще об одном, главном объекте современной криптозоологии, который, видимо, тот же путь прошел, эволюционно и географически… А частью никуда не пошел, так и оставшись в Тибете и Гималаях, да и вообще сохранив привязку к горам.)

Так что соседствование в трудах китайских географов «носорога си» с яком весьма примечательно. Известно еще одно описание такого рода — китайский географ Сыма Цянь в своих записках (188—155 годы до нашей эры) о северных странах писал: «…из зверей водятся… огромные кабаны, северные слоны в щетине и северных носорогов род». Тут, правда, часто приводят возражение, что речь идет о тушах мамонтов («слоны в щетине») и носорогов, вытаявших из вечной мерзлоты, а Сыма Цянь, знакомый с вопросом через цепочку информаторов, не имел возможность отличить животных, которые в Сибири водятся, от тех, чьи останки там находят. Исключить такое толкование нельзя, ведь находят подобные туши до сих пор, да и вообще сбор мамонтовой кости с древности по сей день остается выгодным промыслом. Однако можно найти и контрдовод: широты, на которых встречается вечная мерзлота, слишком северные для кабанов. А если под ними понимается какой-то неизвестный вид (вплоть до того же эласмотерия — о возможности чего еще скажем), то резонно ли для отрицания одних криптидов призывать тень других, совсем уж гипотетических?

Еще несколько слов о загадочном звере Ибн-Фадлана. Арабский путешественник своими глазами видел только сделанные из рога миски, описание самого животного он приводит со вторых-третьих рук, с неизбежными при этом искажениями. Но показательно, что оно скорее высоко, чем громадно (позднечетвертичные эласмотерии как раз были огромны, но пережиточные формы почти наверняка должны измельчать: последние мамонты, дожившие в отдельных рефугиумах до эпохи пирамид, демонстрируют именно эту тенденцию), и, видимо, очень проворно. Вряд ли конь, на котором — далеко не всегда! — удается от него спастись, действительно является «рысаком»: в гонке не на жизнь, а на смерть гораздо резонней скакать галопом; скорее всего, в оригинале использован некий староарабский термин, соответствующий быстроногому скаковому жеребцу. Кто знает, какую скорость мог развить на рывке шерстистый носорог, но телосложение у него никак не более «беговое», чем у современных африканских носорогов — от которых всадник обычно уходит без труда. Что касается эласмотерия, то тут мнения палеонтологов расходятся: некоторые варианты реконструкции предполагают типично «носорожий» склад, на других же этот огромный зверь по пропорциям туловища и конечностей более «конеподобен», приспособлен к быстрому длительному бегу. Во всяком случае, у отдельных, не самых гигантских видов дело могло обстоять именно так.

Но главный показатель — конечно, рог: один, не на носу, а посреди лба, длинный, широкий у основания и сильно утончающийся к концу. Ни один из эласмотериев не попал в вечную мерзлоту, палеолитические художники тоже интересовались ими гораздо меньше, чем шерстистыми носорогами (фактически существует лишь пара нечетких, сомнительных изображений из Каповой пещеры — и одно более четкое, менее сомнительное из пещеры Руффиньяк), однако наиболее вероятная реконструкция рога именно такова: очень широкий лобный бугор расположен на довольно слабой части черепа, так что рог мог быть длинен, но вряд ли массивен.

В наиболее «читаемом» рисунке из Каповой пещеры (на втором, честно говоря, не различить вообще ничего) зверь относительно длинноног — но короткорог. Стилизация? Или это самка? А может быть, молодая особь?

В пещере Руффиньяк — все наоборот. Впрочем, там для многих рисунков характерна утрированная тяжеловесность (расположенный поодаль двурогий шерстистый носорог тоже брюхом едва ли не по земле пресмыкается на манер бегемота).

Несколько слов о «единорогах-овечках». Все же трудно представить, чтобы эласмотерии, пусть даже стилизованные, измельчали вот уж настолько. С другой стороны, коллекция месье де Т*** до нас не дошла, и то, что рисунок непременно был сделан с натуры, — лишь частное мнение француза начала XIX. А он никоим образом не искусствовед и тем более не китаист. Весьма возможно, что художник изобразил не пастушку, а богиню, представительницу бесчисленного китайского пантеона, с «положенными» ей атрибутами; в этом случае вопрос о соотношении роста автоматически отпадает. Или даже проще: например, что сказал бы китайский путешественник, увидев знаменитую картину Рафаэля «Дама с единорогом»?

(Единорогу, «вставленному» в картину как символ девственности, придан очень реалистичный облик новорожденного ягненка с маленьким нарвальим бивнем посреди лба; при этом размеры «неведомого зверя» продиктованы тем, что он написан поверх сидящей на коленях дамы комнатной собачки — которая тоже изображена не как домашняя любимица, а как символ супружеской верности. Вдвойне примечательно, что сам-то Рафаэль обошелся не только без единорога, но даже без собачки — оба зверька, реальный и мифический, были поочередно добавлены к портрету дамы десятилетия спустя.)

Допустима и «коллекция диковин». Месье де Т*** собирал раритеты — отчего бы и китайскому художнику или его заказчику не поступить так же: не в реальности, так на картине? Известно, что в редких случаях у козлов, баранов, быков, даже оленей зачатки рогов срастаются, образуя «единорожий» стержень очень экзотического вида! Такие живые диковинки всегда высоко ценились; вряд ли удалось бы собрать их вместе, они попадаются слишком редко (правда, «эффект единорогости» достижим и за счет хирургии, но старокитайская медицина до таких высот не поднималась), однако ведь можно, престижа ради, удвоить количество на рисунке…

Или подумаем о еще более экзотическом варианте. В Китае бытовали представления о единороге, таковым считался загадочный зверь «цилинь»; по мнению многих современных китаистов, у него есть реальный прототип, и это… жираф. Точнее, его сильно искаженный образ: жирафов завозили в древний Китай очень изредка, как «заморскую диковину», так что за века и даже тысячелетия их описания, рисунки и статуэтки с каждым воспроизведением все больше искажались и мифологизировались… Возможно, это наилучшая кандидатура для «овечек»: цилиней обычно изображали как животных оленьей стати с небольшим рогом, торчащим изо лба. Хотя единый канон так и не сложился, поэтому иной раз цилинь мог выглядеть как чешуйчатый (может быть, при сотой перерисовке так преобразовалась жирафья сетчатая окраска?) монстр с рогом на затылке.

Почему он стал считаться однорогим — неизвестно, но у жирафов вообще-то на голове несколько зачатков рогов, причем лобный наиболее массивен: даже у живого зверя виден этот «бугор», напоминающий основание более крупного рога, чем торчащая позади пара. Возможно, среди завозных из Африки жирафов преобладали молодые, с еще не развитыми толком задними рожками… а передний бугор у них уже был заметен… И особенно заметен он делался на черепе, если до конца столь долгого пути добирался не живой зверь, а его «фрагменты», сопровождаемые описаниями из вторых-третьих рук.

Строго говоря, эти версии хорошо дополняют друг друга: поставщики заморских диковинок отправляли в Китай молодых животных (взрослый жираф по понятным причинам очень труден для транспортировки) — но все равно до императорского двора в большинстве случаев удавалось довезти лишь черепа и шкуры…

Как бы там ни было, в этой «дарственной» фауне временами встречаются загадочные звери (и птицы). В дальнейшем «Горизонт» планирует об этом написать.

Между прочим, у ряда ископаемых жирафовых (включая азиатские виды) на базе лобного рога развивалось нечто более заметное. Возможно, и они к образу цилиня приложились, живые (субфоссильные) или черепа?

Тут уместно вспомнить, что в ранних научных реконструкциях голову эласмотерия венчал не рог, а тупая короткая шишка — вроде жирафьего лобного бугра. Если вдруг верны эти реконструкции, а не последующие — может быть, эласмотерии послужили прототипами «огромных кабанов» Сыма Цяня, а «носороги си» в таком случае — шерстистые?

Так или иначе, если и рисунок на стене Ипатиевской пещеры, и терзаемый грифоном (или уж кем там) зверь с ковра Хун-Ну действительно имеют отношение к холодолюбивым носорогам, то именно к двурогим: род Coelodonta,а не Elasmotherium!