Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 1(51), 2024.

Ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ λόγος (В начале было Слово)
Евангелие от Иоанна, гл. 1, стих 1

Живая мышь, хвостатая натура,
Свершает свой неугомонный путь.
Её пронырливая мелкая фактура
В любую щель готова проскользнуть.
UNZENSIERT (Без цензуры), 2023, № 64, с. 192

Привычные заблуждения, распространяемые через научные и научно-популярные источники, так же необыкновенно притягательны в своей загадочности, как и создаваемые фольклором мифы. «Горизонтальные» связи сказаний с научными представлениями призван освещать одноимённый журнал. А мышь, упомянутая в эпиграфе, — это существо горизонтального плана (см. приложение).

Одним из укоренившихся фразеологизмов, невольно искажающих восприятие при прочтении, является всем известное выражение «растекаться мыслью по древу», цитируемое из памятника литературы Древней Руси XII века — «Слова о полку Игореве» [Набоков, 2004; Бурыкин, 2017].

В подлинности происхождения «Слова» неоднократно возникали серьёзные сомнения [Зализняк, 2008; Кожевников, 2010]. Об этом, в частности, сообщала доктор филологических наук Е. А. Галинская [2006] в научно-популярном очерке, опубликованном в журнале «Наука и жизнь»: «Вот уже два столетия ведутся дискуссии по поводу „Слова о полку Игореве“: принимать памятник древнерусской литературы как подлинное произведение или как искусную подделку, созданную в XVIII веке? Споры вызваны тем, что „Слово“ сохранилось только в одном списке, который приобрел в начале 90-х годов XVIII века собиратель русских древностей граф А. И. Мусин-Пушкин у бывшего архимандрита упраздненного к тому времени Спасо-Ярославского монастыря Иоиля. Первое издание „Слова“ подготовил А. И. Мусин-Пушкин в сотрудничестве с лучшими археографами того времени Н. Н. Бантышом-Каменским и А. Ф. Малиновским в 1800 году. Но оригинал, хранившийся в доме Мусина-Пушкина в Москве, погиб в пожаре 1812 года. Сохранились лишь копия и перевод, сделанные для Екатерины II. Список видел знаток древнерусских рукописей Н. М. Карамзин. … Вскоре после издания „Слова“ — даже еще до гибели списка — возникли сомнения в древности памятника. Предполагалось, что „Слово“ написано позднее XII века».

Известная дискуссия [Мавродин, 1958; Виноградова, 1971; Барулин, 1996; Набоков, 2004; Зализняк, 2008] по поводу фразы о «мысли» (историю вопроса см. в статье В. И. Максимова [2022]) в очередной раз была «спровоцирована» поэтом О. Е. Ивановой [https://magazines.gorky.media/authors/i/olga-ivanova], что побудило меня к написанию настоящей краткой заметки. Ниже в приложении приведены наиболее интересные и информативные фрагменты обсуждения обозначенной темы при участии ряда авторов.

Для справки, текст в оригинальном от 1800 года и последующих изданиях «Слова» приведён следующий: «Боянъ бо вѣщiй, аще кому хотяше пѣснь творити, то растѣкашется мыслiю [вариант: «мысiю»] по древу, сѣрымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы».

Неоднозначный смысл фразы по поводу «мысли» (или, что более понятно, устаревшего слова «мысь», использовавшегося в западных областях русского государства) объяснялся различными исследователями по-разному. Например, как возможная аллегория: «разбегаться мыслью по гуслям, по струнам, соображая слова песни и мелодию» [Халанский, 1894: с. 216] или «провозгласить о подвигахъ, скача соловьемъ мысленно по дереву» [(!) Пушкин, 1949: с. 149 («Песнь о полку Игореве»)], то есть в поэтической форме пояснить, как слагались песни в старину [Шарлемань, 1958].

Второй вариант («мысь») обычно воспринимают как белку, и такое мнение получило наибольшее распространение [Барулин, 1996; Зализняк, 2008; Максимов, 2022; многие интернет-сайты и др.], см. также дискуссию, вынесенную в приложение.

Н. В. Шарлемань [1958: с. 41] писал, что «неудачной попыткой применения природоведческого анализа в толковании „Слова“ может считаться новое объяснение слова „мысль“, предложенное Н. М. Егоровым [1955]. Предположив, что все три образа во фразе „растѣкашется мыслію по древу, сѣрым вълком по земли, шизым орлом под облакы“ взяты из природы, автор считает, что „мыслію“ значит „мышью“, а поскольку летяга и белка, предлагавшиеся некоторыми авторами в объяснение слова „мышь“ [так!], по мнению Егорова, неприемлемы, как зверьки якобы северных лесов, то он предлагает новое толкование: „мысль“ — мышь, более точно — лесная мышь (Dryomys nitedula Pallas, 1778). Прежде всего вносим поправку. D. nitedula — вовсе не мышь, а совершенно другой вид, ночной зверек — лесная соня, к которой глагол „растекаться“ неприменим: она не бегает, а довольно медленно лазит по коре и ветвям деревьев. Соня, как и ранее предложенные белка и летяга, — неудачные конъектуры».

Приводим, почти дословно, исходное свидетельство Н. М. Егорова [1955]: «В „Слове о полку Игореве“ даётся такая характеристика Бояна: „Растѣкашется мыслiю по древу, сѣрымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы“. Что такое „мыслию“ („мысию“) — мышью или мыслью? Несомненно — первое. Как два последних образа, так и первый взяты безусловно из природы. В. Даль перевёл это слово как „летущею векшею“ и был прав, остановившись на образе животного, но ошибался, взяв белку, хотя бы и „летущую“. И белка, и летяга — звери северных лесов, автору „Слова“, южанину, неведомые [так!]. Ему знакомо другое животное — лесная мышь, жизнь которой настолько тесно связана с деревом, что она даже и гнезда свои плетет в ветвях кустарников. Лесная мышь — обитатель южнорусской лесостепи и встречается везде, где есть кустарниковые заросли, сады и пойменные леса. Это преимущественно ночное животное. Днём лесная мышь спит таким крепким сном, что её без труда можно взять из гнезда; последнее послужило причиной того, что она теперь именуется у населения „соней“. Лесная мышь принадлежит к числу самых миловидных наших зверьков, движения её необычайно легки и грациозны. Именно эту грациозность движения сони по дереву и имел в виду автор „Слова“ в своей характеристике Баяна, сочетавшего в творчестве грациозность движения сони по дереву, стремительность бега волка по земле и плавное парение орла под облаками».

По В. И. Далю, мысь — это «белка (псковск.)» [2006].

Таким образом, естественнонаучное понимание выражения с поправкой «мысли» на «мысь» выглядит наиболее приемлемым.

Информацию о трактуемых строках «Слова» можно также узнать из современного «Энциклопедического словаря крылатых слов и выражений», что отражено в ссылках — https://m-ike.livejournal.com/202997.html, https://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_wingwords/, http://www.bibliotekar.ru/encSlov/16/28.htm: «Неверно переведённая строка из памятника древнерусской литературы „Слово о полку Игореве“ в современном русском языке живёт своей самостоятельной жизнью. В „Слове“ сказано: „Боян вещий, если кому-то хотел сложить песнь, растекался мысию по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками“. „Мысь“ в переводе со старославянского означает „белка“ [это суждение может быть неоднозначным, применимым буквально лишь к некоторым говорам. — Примечание моё (В. К.)]. Автор „Слова“ говорит, что Боян, складывая песнь, охватывал мысленным взором весь мир — бегал белкою по дереву, серым волком по земле, летал орлом под облаками. Примечательно, что в Псковской губернии еще в XIX веке белку называли именно так — „мысью“. Иносказательно фраза означает: вдаваться в ненужные подробности, отвлекаться от основной мысли, затрагивать разные, побочные, подобно ветвям дерева, темы и т. д. (шутливо-ироничное)». Как видим, внедряется бытующее сейчас мнение именно о материальном источнике «растекания по дереву».

В. А. Кожевников [2010: 119] утверждал, что «по поводу слова „мыслiю“ существует несколько разных мнений. Так, [ряд авторов, в источнике приведены] исправляли „мыслiю“ на „мысiю“, видя здесь название какого-то зверька — скорее всего, мыши или белки. Другие считают, что ничего в данном фрагменте исправлять не надо, что никаких „мышей“ в этом фрагменте нет. Кто прав, решить трудно [так!]. Предпочтительнее кажется первая точка зрения, отчасти потому, что её придерживался и А. С. Пушкин. Мнение же оппонентов привлекательно тем, что, анализируя „мышиный“ фрагмент, они оставляют его без изменений, ведь всякое вмешательство в текст памятника может привести к существенным искажениям. Кроме названных, существует „примирительная“ точка зрения. Предполагается, что в первоиздании могло быть слово „мысiю“, требующее чтения „мыслiю“, и даётся подробное обоснование совмещения слов „мышь“ и „мысль“ в древнерусских памятниках».

С лёгкой руки некоторых авторов под «мысiю» стали понимать не только белку-летягу (псковское название), соню, куницу, но и горностая, рысь и даже соловья [Максимов, 2022].

Известное предположение о «мысленном древе» [Кожевников, 2010] недавно было подкреплено конкретным растительным объектом — кустарником омела Viscum sp. (семейство Viscaceae) [Максимов, 2022]. По той формальной причине, что фонетически английское название омелы «mistle» и немецкое «Mistel» совпадают с русским словом «мысль». Поистине, полёту фантазии нет предела!

Из всего приведённого выше следует, что единой и общепринятой точки зрения на смысловое содержание данного выражения всё ещё не выработано. Постараюсь кратко изложить собственный взгляд на созданную дилемму.

Согласно «Словарю древнерусского языка» [2002, т. 5: с. 86; курсивом выделены сокращения источников], «въ домѣхъ, в нихъ же готовизны лежать тоу и мыши многы и ласици (μῦς) Пч к. XIV, 81 об.; възрѣвъ оубо и видѣ двѣ мыши, бѣлу оубо едину, другую же черну, погрызающи же непрестанно древа (μῦας) ЖВИ XIV—XV, 53г.».

В переводе с греческого μῦς (звучит как «мис») и, реже, μῦας («мѝас») означает мышь (зоол.) или мышцу (анат.). В этом же («мышь» — «мышца», «мускул»), возможно, проявляются глубинные истоки названия домовой мыши — Mus musculus Linnaeus, 1758 (семейство Muridae Illiger, 1815 — мышиные), широко распространённого вида из отряда грызунов (Rodentia Bowdich, 1821). Показательно, что в указанном древнерусском источнике (втором по счёту в цитате) одновременно присутствуют мыши двух цветовых вариаций и «непрестанно погрызаемое» дерево в процессе приложения ими мышечных усилий.

К тому укажем, что, по данным выдающегося филолога А. А. Потебни [1880: стр. 184], «мысь» — это диалектная форма от слова «мышь».

Иносказательно μῦας также входит в известное выражение «αποκριθεις δε ο ι̅ς ειπεν αυτοις ερωτηςω μυας καγω ενα λογον ον εαν ειπητε μοι καγω υμιν ερω ε̅ ποια εξουςια ταυτα ποιω», в переводе: «Иисус сказал: Спрошу вас и Я, и если ответите, то и Я вам скажу, какой властью это делаю» (Евангелие от Матфея, глава 21).

Таким образом, становится очевидным, что к оригинальному смыслу обсуждаемой фразы наиболее подходит реальный живой объект — «мысь», но не художественное иносказание «мысль». В современной трактовке это собирательный образ мыши, а не утвердившейся в представлении белки или другого подобного ей животного. Какой конкретно вид «мыши» скрывается под этим словом, можно лишь предполагать, что высказано выше. Пока лишь отметим, что предлагаемое прочтение названной фразы из «Слова» косвенным образом подтверждает подлинность этого великого исторического, в утерянном оригинале рукописного, памятника древнерусской литературы. Нарочно такой коллизии не придумать.

Приведем выдержки по этой теме из плодотворной сетевой дискуссии, состоявшейся «ВКонтакте» в ноябре 2023 г.

О. И.: «Боянъ бо вѣщій, аще кому хотяше пѣснѣ творити, то растекашеся мысію по древу, сѣрымъ волкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы». И полно уже МЫСЛИЮ по древу растекатися, православные! Белка там у Бояна нашего вѣщего, МЫСЬ! Понимаете? Белка — волк — орёл [шизый], а не вот это вот всё.

Ф. О.: Голубенькая лапочка [см. фото]. Типичная мысь.

В. К. [цитирует]: «Как мысь бежит по лапчатым ветвям,

Скрываясь от бездушного прицела».

В. К.: Хотя об исторической подлинности «Слова» с уверенностью утверждать нельзя (об этом говорили ещё в 1970-х), в XII веке, возможно, «мысь» ещё не называли.

О. И.: Мысь = белка, однозначно. И ряд из 3 аллегорий тогда логичен.

В. К.: С рядом согласен, а «мысь» — поздний диалект от «мышь» и вряд ли употреблялся в Древней Руси. Разве что в уменьшительном от «мышка». И это тоже косвенно может свидетельствовать о позднем создании произведения.

О. И.: Увы, не могу дискутировать: не владею вопросом. Теперь изучу.

Л. К.: Мысь по-старославянски — именно белка. Что было в оригинале, мысью-белкою или мыслiю, сейчас трудно установить, нужно смотреть сам оригинал, который уже переосМЫСЬин и подогнан под знание древнерусского и старославянского переделывателей / переосмысливателей. А сама логика построения фразы подсказывает именно «мысью», а не «мыслiю», как у Мусиных-Пушкиных. Наш профессор Прокофьев (писала у него курсовую «Переводы „Слова“ на английский») не раз об этом говорил. Да и Потебня бы нервно закурил, услышав «мыслiю», а Потебня — гигант, против него не попрёшь. Я в оригинале (фото) видела мысь-белку. Там же перечисление, создающее метафору: мысь — волк — орёл = мысль (?). Мусины-Пушкины написали «мыслiю» — метафора распалась.

В. К.: Всё-таки нет, не белка. Считается, что лишь в некоторых северных говорах (Псков), возможно, под этим именем скрывалась белка. А вот мышь — определённо (см., например, «Словарь древнерусского языка», т. 5).

О. И.: И по логике текста всё же белка.

В. К.: Согласно «Словарю древнерусского языка» [2002], «въ домѣхъ, в нихъ же готовизны лежать тоу и мыши многы и ласици (μῦς) Пч к. XIV, 81 об.; възрѣвъ оубо и видѣ двѣ мыши, бѣлу оубо едину, другую же черну, погрызающи же непрестанно древа (μῦας) ЖВИ XIV—XV, 53г.». В переводе с греческого μῦς означает мышь (зоол.) или мышца (анат.).

Л. К.: Знакома я с этой версией, но дело в том, что мышь в русской традиции — хранительница дома, очага, сверхзадача её роли не по древу растекаться, а золотые симулякры хвостиком разбивать. [Вот так! Оказывается, «Словарь» даёт всего лишь версию. А истинное понимание — только для «избранных». — Примечание моё (В. К.)].

[Вставка (В. К.)]:

«Тихо лежи. Как мышь.
Так не определишь,
что там, где ты лежишь,
именно ты лежишь.
Ведь ежели не визжишь
и ежели не орёшь,
а тихо себе лежишь, —
то — кто там — не разберёшь».
О. Иванова. «Когда никого». М., 1997 (https://magazines.gorky.media/arion/1998/2/kogda-nikogo.html; https://imwerden.de/pdf/arion_018_1998_ocr.pdf)

В. К.: См., например, работы Н. М. Егорова [1955], Н. В. Шарлемань [1958: с. 41]: «Ночной зверек — лесная соня, к которой глагол „растекаться“ неприменим: она не бегает, а довольно медленно лазит по коре и ветвям деревьев. Соня, как и ранее предложенные белка и летяга, — неудачные конъектуры». С мышью проще: «погрызающи же непрестанно древа», с этим спорить трудно. Сравните дом, очаг и древо. И «оуже рѣкы ростѣкають» [СДРЯ, 10, 449].

О. И.: Мысь — по Далю — белка (пск.).

В. К.: Да, обо всём этом было хорошо известно уже к середине 1950-х. С тех пор появилось множество версий. Наиболее подробная сводка представлена книгой А.А. Зализняка «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста. М., 2008.

О. И.: Там никак не «мысль», т. к. аллегорический ряд — животные, но «мысль» может ассоциативно «подразумеваться». Хотя и это вряд ли.

Л. К.: Так я о том же, против «мыслiю»! Переосмысливатели везде суют это «мысЛiю» (там в оригинале титлы, читать сложно), начиная с Мусиных-Пушкиных, но «мысЛiю» разрушает метафору, и «мысль» тоже подразумевается с натяжкой, т. к. фраза о том, что Бояну всё по плечу и по уму, три силы, три стихии, снова троица. А иначе — чушь собачья. Утомили меня уже эти переосмысливатели диванные, печалюсь! Не представляешь, сколько я возилась с переводами! В 77-м или 78-м году (не помню точно) их было всего 5, один впечатлил особо: «The Song of Igor’s band». [С не скрываемым по непонятной причине раздражением.]

Л. К.: Но «растекаться мыслью по древу» не бань: ибо устоявшееся уже.

О. И.: Если МЫСЛИЮ — то по КАКОМУ древу?? Развешта по древу жизни.

Л. К.: По древу жизни — слишком романтично. Если растекаются, то обычно по дубу.

В. К.: Это аллегория: «разбегаться мыслью по гуслям, по струнам, соображая слова песни и мелодию» [Халанский, 1894] или «провозгласить о подвигахъ, скача соловьемъ мысленно по дереву» [(!) Пушкин, 1949 («Песнь о полку Игореве»)], то есть в поэтической форме пояснить, как слагались песни в старину [Шарлемань, 1958].

О. И.: Когда в Лит. собиралась поступать — готовилась по учебнику С. Соловьёва («Летописи»). По-моему, там что-то и о «Слове» было… увы, запамятовала.

В. К.: Одну из версий (мне близкую) излагаю в будущем очерке. Но, что было в рукописном источнике, мы уже никогда не узнаем.

О. И.: Нашла наше советское издание «Слова» 1971 года. Там вот всё же «мысь», а ниже, в сноске — * (разночтение с изданием 1800 года).

В. К.: Подлинник был рукописный, считается, что сгорел в пожаре 1812 г. Опять же, пресловутый Мусин-Пушкин…

О. И.: Они там под титлом неверно «считали», видимо. Никак не могу найти фото подлинника.

В. К.: Бесспорно, «мысiю». А вот издание 1800 г. (считавшееся утерянным).

О. И.: В издании 1800 г. как раз «мыслiю». Но лично мне — сильно «режет» и ухо, и фкусс.

В. К.: Именно так. Что и следовало. Мистификация.

О. И.: Вот, нашла — уставом. Там под титлом только буква «с», никакой «л» там нет.

В. К.: Да, скорее всего, «мысiю». Если так, то оба варианта равнозначно достоверны. И это ещё один штрих не в пользу известного провокатора. Тайна сия есть.

О. И.: Просто «мысль» никак не может растекатися «по древу».

В. К.: Ещё как. Есть даже (!) «мысленное древо»: «Так называемое мировое древо, или древо жизни, по славянской языческой мифологии, воплощение мироздания. Крона мирового древа достигает небес, а корни — преисподней. Ствол символизирует жизнь земную. Мир этот наполнен языческими богами, оборотнями или хтоническими животными и птицами, вроде мыши, волка или орла» [Кожевников, 2010].

М. М.: У Проппа, например, и в трудах многих других исследователей о сказочных существах говорится вот что: мышь — существо горизонтального плана, то есть она существо, связывающее мир живых с миром мёртвых, существо-медиатор, так же как и белка. Только белочка как раз и у скандинавов, и у кельтов, и у славян встречается. У скандинавов по стволу мирового древа бегает белка Рататоск, которая связывает все три мира (живых, мёртвых и богов). Вероятнее всего, образ Бояна автор «Слова» смог привязать к этому образу, который является общемировым. Мысль не объяла бы такое количество коннотаций. В русских народных сказках мы встречаем рудименты этих мифологических напластований, поэтому и не очень понятно и кажется, что образ белки вообще здесь некстати. Как раз таки «мысль» в этом месте — говорят, долгое и устойчивое заблуждение советских исследователей «Слова». А «л» не может быть под титлом. Под титло традиционно помещали в будущем редуцированные гласные (из полногласий типа «ворог»)¹ и дифтонги либо сокращали таким образом слова, но там тоже была своя традиция сокращений под титло. Если не права, поправьте.

М. М.: Думается, всё же версия с «л» возникла среди советских исследователей из попытки домыслить «мысь» и незнания основных общеславянских языковых процессов, а именно падения редуцированных и монофтонгизации дифтонгов. Потому что этими вопросами занимались плотно в дореволюционной России и многое было утеряно, а то и запрещено как вредное, церковное. После 17 года и последней реформы (отмена «ятей» и «ерей»), которая, опять же, готовилась ещё «белыми», пошло вот такое домысливание. Но это лишь моя версия. Ну, и уже исследователей после 80-х годов, когда стало можно.

В. К.: Нельзя не согласиться с Вами. Но как быть тогда с «дореволюционными» авторами, тем же Халанским, Барсовым и др. С Пушкиным? Который писал именно о «мысли». В. А. Кожевников [2010: 119]: «По поводу слова „мыслiю“ существует несколько разных мнений. Так, [ряд авторов, приведены] исправляли „мыслiю“ на „мысiю“, видя здесь название какого-то зверька — скорее всего, мыши или белки. Другие считают, что ничего в данном фрагменте исправлять не надо, что никаких „мышей“ в этом фрагменте нет. Кто прав, решить трудно [так!]. Предпочтительнее кажется первая точка зрения, отчасти потому, что её придерживался и А. С. Пушкин».

М. М.: Вот на это действительно нечего ответить. Надо изучить вопрос. Опять же, если рассуждать логически: Пушкин франкофон, но «Словом» в тех списках, которые сохранились при его жизни, он точно занимался. Но вопрос такой. Там два места, в которых «мысь» и «мысль». На современный лад, насколько помню, звучит второй так (а о первом мы говорим): «Игорь спит, Игорь бдит, Игорь мыслью поля мерит». Вот здесь мысль — мысленно отмеривает пространство для побега, и не просто пространство, а чистое поле, где очень легко стать добычей. Хорошо, в общем-то, сказано. Ну, то есть, мысль здесь как раз относима к человеку и к горизонтали (поля мерит). Так вот вопрос. А точно ли Пушкин именно в том месте употреблял «мысль», а не в том, где Игорь?

В. К.: «Не решу, упрекает ли здесь Бояна или хвалит, но, во всяком случае, поэт приводит сие место в пример того, каким образом слагали песни в старину. Здесь полагаю описку, или даже поправку, впрочем незначительную: растекашется мыслию по древу — тут пропущено слово славіем, которое довершает уподобление: ниже сие выражение употреблено. Г-н Вельтман перевел это место: былое воспеть, а не вымысел Бояна, коего мысли текли в вышину, как соки по дереву. Удивительно! [сноска]» [Пушкин, 1949: с. 149 («Песнь о полку Игореве»)].

Л. К.: Спасибо! Вот эта «л» под титлом меня смущала в своё время.

М. М.: А кто ее туда поместил? Впервые слышу. Ну, то есть в традиции церковнославянского языка титло выступает как «сокращатель» длинных слов с полногласием (уже тогда им мешало это полногласие); ещё — когда слишком длинное церковное слово (для экономии места) типа какой-нибудь «господь вседержитель» сокращали до «гдъ все» (тут могу сейчас напутать с написанием), а первоначально титло сокращало длинные слова с дифтонгами (двойными гласными «юс малый», «юс больший» (в этой раскладке у меня нет, извините). Так что «л» запихнуть под титло одну в таком коротком слове, как «мысь», очень странно. Но после революции это мог сделать не очень владеющий грамотой переписчик. Дореволюционной грамотой не владеющий — оговорюсь.

Л. К.: В каком-то списке было. И Прокофьев говорил, что сей факт смутил многих, даже монография была. Но разве сейчас вспомнить детально то, что было 45 лет назад, когда я на 2-м курсе была?

М. М.: Понимаю. Я тоже этим вопросом специально не занималась. Но, кстати, версия про «мысль» могла возникнуть как раз в то время, потому что кто такая мысь и при чём тут белка, не понимали. А просто ненароком кто-то неграмотный написал «л» под титло, и пошло-поехало. Но это домыслы уже, конечно. Если честно, я не помню фактов. Что-то такое припоминаю с якобы найденными листами из сгоревшей библиотеки, перекупленными и расшифрованными позже. Но, может статься, «это уже другая история». У меня памяти на такое не хватило.

Л. К.: Вот именно! Кто-то где-то всунул титло (уж кто что куда не всовывал либо по простоте душевной, либо по злому умыслу). И я помню фото листов из библиотеки.

О. И.: Там под титло нет «л», только «с».

О. И.: Кто-то просто не знал слова «мысь». И истолковал это слово уставом как «мысль».

В. К.: Даль знал. Но это не значит, что слово было обиходным. Употреблялось в ограниченных говорах на западе тогдашней Руси.

Л. К.: Но где-то я ведь видела это «л». Не могу вспомнить…

О. И.: Стало быть, приписали потом. Не могло там быть никакой «мысли» и совершенно нелогичного для неё «древа».

М. М.: Так-то и этот вариант странный.

М. М.: В «Ленинке» точно помню был другой образец «Слова», там не было таких штук. Интернеты всё врут.

М. М.: А если это не титло, а лигатура? Боже… если лигатура, то можно выносить согласные. Но если это лигатура, то этот текст — чистая подделка, потому что лигатуры использовались в деловой переписке и в госдокументах…

О. И.: Слово, кстати (по-моему), на древнерусском писано…

М. М.: Так на древнерусском — это растяжимое понятие. Там с этим тоже проблема. Не могут определить век до сих пор. Опять же исходя из языковых процессов: старые и новые перемешаны. Оно живое, короче. И писал явно не схоласт.

В. К.: Большое спасибо! Всё изложено развёрнуто и аргументированно. Совершенно согласен. Однако обе точки зрения остаются в своём праве. Опять же, если «Слово» имеет реальный источник XII века, а не является выдающейся подделкой. Аналогии прослеживаются, возможно Shakespeare.

М. М.: Шекспир вряд ли. Тут тоже версий много. Скорее, какой-то очень умный летописец с хорошим образованием, но именно образованием русского толка. Богослов, философ и, как видится, знакомый не только с эпосом русских пилигримов «калик перехожих», но и с трудами Гесиода, например (у Гесиода образ померкшего солнца есть). Версия про Шекспира — точно мимо, потому что невозможно настолько владеть русским словом, если оно не родное. Должно быть, очень умный человек высшего сословия, с великолепным образованием и приближенный к власти, имеющий право даже спорить с ней. Потому что очень видно, что он не чистый церковник, поскольку много в «Слове» образов языческих, которые ещё тогда не успели перекочевать в традицию духовного письма.

В. К.: Да, разумеется. Очень хорошо! Шекспир — только аналогия трактовок. И ничего о Руси. Но прослеживаются явные исторические параллели. Может быть, и здесь не один автор, если он действительно в то время был (XII в.). А отечественных исследователей первой половины прошлого века (до 70-х) было немало (тот же Шарлемань), и их разработки очень интересны. Так что писали не только, когда уже «стало можно».

В. К.: Не эта ли монография: «Слово о полку Игореве». Л., 1967? Там об «л» ничего не нашёл. Да, «л» под титлом, вероятно, неизвестна. По крайней мере, о размещаемых буквах сообщал А. Чернов [2012].

В. К.: Аналогично в указанном греческом варианте «мыси» — «μῦς» ипсилон с периспоменти, а «мысль» — всего лишь «σκέψη». Отсюда и скепсис невыразимый.

Л. К.: Одна дама в своей статье писала, что Мусины-Пушкины превратили мысь в мысль из-за этого титла. Возможно, у меня аберрация памяти.

М. М.: Вот и у меня вспоминается эта байка, что якобы с них все и пошло и выкуплен был фальсификат, а не подлинник, как думали. Там вообще очень много переписчиков «Слова» было ещё до образца, который у Мусина-Пушкина. А потом было много и тех, кто выдавал эти образцы за оригинал. И на базе каждого старинного образца куча исследований проводилась. Так что мысь — это ещё не самая большая загадка.

В. К.: Свидетельствует Н. К. Гудзий [1951: с. 35]: «Что касается Мусина-Пушкина, то он, дилетант и любитель, был чрезвычайно слаб в палеографии, плохо знал древнерусский язык и как издатель был весьма небрежен… В ряде случаев неправильно раскрыты титла, неправильно прочитаны многие слова [приведены примеры]».

М. М.: Знаете, что вспомнила! Высказывание по этому поводу профессора, специалиста по древнерусской литературе, который читал нам свой предмет в Литинституте: «Пушкин плохо разбирался в древнерусской литературе! Путал мысь с мыслью…» Так начиналось, и аргументы были.

В. К.: Назовите имя. Найдём, почитаем. Интересно же.

М. М.: Анатолий Сергеевич Дёмин. У него, кажется, была работа на эту тему даже. Надо поискать. А то мы все тут профанируем.

В. К.: Спасибо. Да, энциклопедия «Слова о полку Игореве» в 5 томах (1995). Вот Вы и поставили точку в дискуссии. Теперь бы найти в pdf.

М. М.: В «Ленинке» есть, кажется, даже онлайн, если у вас там есть кабинет читателя. Спасибо. Интересная получилась беседа.

О. И.: Да уш, беседа — што ннада.

В. К.: Спасибо Вам. Очень полезно. И вдохновляет.

Ф.О.: Конечно, белка. Потому что в контексте рядом с ней орёл и волк.

В. К.: Конечно. И вновь на круги своя.

Мнение редакции «Горизонта» (прозвучавшее в дискуссии, предшествующей написанию этой статьи), тем не менее, выражено однозначно: это белка или соня. По свидетельству Г. К. Панченко, белка как зверёк, «пользующий дерево», гораздо значимей мыши. Именно белку очень хорошо знали на Руси, её шкурки были важной торговой единицей. Денежные эквиваленты — «белы» (как и «куны» от куниц) были одним из важнейших экономических ресурсов. Представление о том, что для автора «Слова» как «южанина», почти «степняка», родом откуда-то из окрестностей Северского Донца, белка (зверек более лесной и северный) должна быть малоизвестна, не соответствует действительности. Даже если забыть о том, что вместе с беличьими шкурками могли (и даже должны были) распространяться сопутствующие сведения, — все равно в окрестностях Северского Донца сохранялись и сохраняются «заплавные» и «буерачные» типы леса, а с ними лесная фауна. Именно белка из-за промысла там была выбита, но много позже; а когда ее уже в советское время восстановили (за счет алтайского подвида) — отлично прижилась в тех краях; куница же так «своя» и сохранилась по сей день. Впрочем, родину автора «Слова» ищут вплоть до Курска (и вполне обоснованно, судя по его гимну «курянам, сведомым кметям»), где белка даже сейчас водится.

Если всё-таки имеется в виду «мышь», то, по мнению Г. К. Панченко, речь идёт о лесной или же орешниковой соне. Соню вряд ли отделяли в то время от мыши (разве что самую крупную из сонь, полчка, отличали и от всех остальных, и от мыши, и от белки — от последней как раз с наименьшей уверенностью!), даже для европейцев сони были разновидностями мышей, что отражено в народных названиях. Мыши в летописных источниках упоминаются неизмеримо реже, чем белки, и для сказителя этот зверёк вряд ли был настолько значимым. Урон хозяйству от мышей не мог иметь значимой величины, а потенциальный вред зерну при хранении никак не ассоциируется с «древом» — тогда как соню, лазающую, в «древесном» контексте упомянуть вполне уместно, даже считая ее разновидностью мыши!

Список литературы

Барулин А.Н. Мыслию по древу (перевод тёмного места в «Слове о полку Игореве») // Московский лингвистический журнал. 1996. Т. 3. С. 46—69. — http://mjl.rsuh.ru/issues/_num_3-1996.pdf

Бурыкин А.А. «Слово о полку Игореве»: текст, язык, автор. СПб: Изд. «Петербургское востоковедение», 2017. 416 с. — http://militera.org/books/pdf/litved/burykin_aa01.pdf

Виноградова В.Л. «Растекаться мыслью по древу» // Русская речь. 1971. № 1. С. 81—85. — https://russkayarech.ru/ru/archive/1971-1/81-85

Галинская Е.А. «Слово о полку Игореве»: точка в споре? // Наука и жизнь. 2006. № 5. С. 76—78. — https://www.nkj.ru/archive/articles/5671/

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Изд. «РИПОЛ классик», 2006. Т. II (И — О). 784 с. — https://www.litres.ru/book/vladimir-dal/tolkovyy-slovar-zhivogo-velikorusskogo-yazyka-tom-2-i-o-331052/

Егоров Н.М. Мышью или мыслью? // Труды Отдела древнерусской литературы. М., Л.: Изд. АН СССР, 1955. Т. 11. С. 13. — http://lib2.pushkinskijdom.ru/Media/Default/PDF/TODRL/11_tom/Egorov/Egorov.pdf

Зализняк А.А. «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста. Изд. 3-е, доп. М.: «Рукописные памятники Древней Руси», 2008. 480 с. — https://inslav.ru/publication/zaliznyak-aa-slovo-o-polku-igoreve-vzglyad-lingvista-m-2008

Кожевников В.А. «Не по замышленiю Бояню», или Как князю Игорю «Богъ путь кажетъ». К проблеме главной идеи «Слова о полку Игореве» // Диалог со временем. 2010. Вып. 30. С. 111—140. — https://roii.ru/dialogue/30/roii-dialogue-30_9.pdf

Мавродин В.В. Одно замечание по поводу «мыси» или «мысли» в «Слове о полку Игореве» // Труды Отдела древнерусской литературы. М., Л.: Изд. АН СССР, 1958. Т. 14. С. 61—63. — http://feb-web.ru/feb/slovo/critics/t58/t58-061-.htm

Максимов В.И. «Растѣкашется мыслию по древу» // Русская речь. 2022. № 2. С. 72—95. — https://bibliolex.iling.spb.ru/sites/default/files/2023-04/Maximov_2022.pdf

Набоков В.В. Слово о полку Игореве. Перевод и комментарий. СПб: «Академический проект», 2004. 136 с. — https://www.rulit.me/books/slovo-o-polku-igoreve-perevod-i-kommentarij-vladimira-nabokova-download-172662.html

Потебня А.А. Этимологические заметки // Русский филологический вестник. 1880. Т. IV. Вып. 3—4. С. 162—221. — https://www.prlib.ru/item/678527

Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 16 томах. Т. 12. М., Л.: Изд. АН СССР, 1949. 576 с.

Словарь древнерусского языка (XI—XIV вв.). В 10 томах. М.: Ин-т рус. яз. РАН, 2002. Т. 5. 647 с. — https://vk.com/wall-56611080_92984

Халанский М.Г. Южнославянские сказания о Кралевиче Марке в связи с произведениями русского былевого эпоса. Сравнительные наблюдения в области героического эпоса южных славян и русского народа // Русский филологический вестник. 1894. Ч. 2. Варшава. С. 183—470. — http://lib.pushkinskijdom.ru/Portals/3/PDF/TODRL/14_tom/Sharleman/Sharleman — 0042.pdf

Шарлемань Н.В. Заметка к тексту «Растѣкашется мыслiю по древу» в «Слове о полку Игореве» // Труды Отдела древнерусской литературы. М., Л.: Изд. АН СССР, 1958. Т. 14. С. 41—42. — http://feb-web.ru/feb/slovo/critics/t58/t58-041-.htm

---

¹ Судя по упоминанию слова «ворог», М. М. путает ситуацию с первым полногласием/неполногласием (ср., например, пары слов «ворог» — «враг», «золото» — «злато», «полон — «плен») и падение редуцированных. В действительности это совершенно разные фонетические явления. В древнерусском языке редуцированные гласные обозначались на письме как «ъ», «ь», в результате падения редуцированных они перешли в [о], [э] в сильной позиции, а в слабой позиции попросту исчезли (примеры — такие чередования, как в словах «рот» — «рта», «день» — «дневной»). (Примеч. ред.)