Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 7(9), 2020.

Транспаранты-перетяжки с приветствием гостям фестиваля разом выпорхнули из контейнеров и хлопнули на ветру, словно спинакеры после старта большой регаты. Улица ожила вдруг, как будто закончилась долгая сиеста. Горожане выходили на балконы, высовывались из окон, некоторые запаслись флажками и теперь размахивали ими, встречая странных гостей.

Трёхколёсные мотоциклы, багги и пикапы въехали в городок, обгоняя друг друга, но соблюдая при этом некий строй. Хоругви, кресты, флаги развевались над пёстрой колонной. Двигатели дымили и жутко трещали, что не мешало стоящим в мотоциклетных колясках и автомобильных кузовах бородачам басить в мегафоны, призывая горожан на главную площадь.

Кроме одетых в кожу и металл хозяев, в кузовах находились прикрытые до поры брезентом большие ящики. Но вот куски брезента упали, точно занавес в театре, и зрители увидели клетки, в каждой из которых, спутанный верёвками, стоял человек. Сидеть пленники не могли вовсе не по причине тесноты, хотя и не сказать, что клетки были просторны, но из-за сильной тряски, способной изжевать человека, едва он потеряет равновесие и контроль. Так что волей-неволей обитатели клеток кто гордо, кто затравленно взирали на окружающих, и даже сильно изнеможенные мужчины и женщины старались повиснуть на руках, рискуя вывернуть суставы, лишь бы не превратиться в мешок костей.

На центральной площади города колонна остановилась, рассыпалась, обернулась огромной ярмаркой. Не все пикапы везли клетки, из некоторых достали бочонки, из других — переносные жаровни и связки дров. Вскоре запахло шашлыками, жареными сосисками. Вскрыли бочонки, достали портативные холодильники. Полилось рекой пиво.

Две клетки оказались недалеко друг от друга — настолько, что их обитатели могли бы при желании переброситься парой слов. В одной из клеток сидела девушка лет восемнадцати. Рыжеволосая, ладная, с правильными чертами лица. Положив подбородок на колени, она хмуро рассматривала вражеское веселье. В соседней клетке стоял рослый парень в тонком джемпере и джинсах и наблюдал через клетку за народным движением с ехидной и даже самодовольной улыбкой, как будто имел непосредственное отношение ко всему происходящему. Такое спокойствие и презрение несколько выводило девушку из себя, и в конце концов она не выдержала и спросила:

— Ты кто?

— А ты?

— Меня зовут Лада.

— А я Библиотекарь, — ответил парень.

— Правда? Для библиотекаря ты выглядишь слишком накачанным.

— Времена нынче такие, что приходится быть в форме, чтобы выжить.

— Не особенно это у тебя получается, как я погляжу.

— Почему же? — усмехнулся парень.

— Ты попал в клетку к образникам и спрашиваешь?

— Нас же отпустят ближе к вечеру, или я ошибаюсь?

— Верно, отпустят. Для того чтобы поймать и убить.

— Это как посмотреть… пусть только выпустят…

Они замолчали, потому что к клеткам подошли два толстых парня — один постарше, другой помоложе — в одинаковых кожаных куртках и штанах и с одинаковыми же банками пива в руках. Разве что один из них — постарше — был лыс, а другой — в бандане, из-под которой выбивались жидкие пряди.

— Вот эту я бы разложил, — заявил тот, что в бандане, лысому приятелю и показал банкой пива на рыжую пленницу.

— Поймай, тогда и разложишь, — лысый рыгнул. — Минут пяти-то тебе хватит?

Он попытался рассмеяться собственной шутке, но только булькнул всем брюхом и, сдерживая позывы к рвоте, затих на время.

— Нет, духовник не позволяет на фестах распутничать, — с некоторым сожалением заявил молодой. — Вот на следующей неделе будет большая облава в Покровске. Там можно. До того как тварь в клетку посадишь — всё можно.

— Поохотимся, — одобрительно хлопнул по спине приятеля лысый.

— У них похоть, возбуждение, а я виновата, — пожаловалась соседу рыжая пленница, когда образники отошли. — Раньше, пока маленькой была, всё отшлёпать норовили за каждое неверное слово. Аж из другого района приезжали, чтобы отшлёпать. А теперь каждый второй мечтает разложить и выпороть.

— Привет дедушке Фрейду, — сказал Библиотекарь.

— Кому? — переспросила Лада.

— Неважно. Проехали. Мне кажется, этот в бандане не имел в виду «выпороть».

— Да какая разница!

* * *

Верёвки разрезали, и две дюжины временно освобождённых пленников несмело подались в сторону от толпы, в старый район города с узкими кривыми улочками — именно туда, куда и предполагали направить беглецов организаторы веселья. Рыжая рванула одной из первых, но давешний толстяк наступил на конец верёвки, девушка споткнулась и упала. Толпа взорвалась гоготом.

Библиотекарь перехватил верёвку и дёрнул, так что толстяк едва не свалился. Затем он в два приёма распутал узлы и помог девушке встать.

— Пошли-ка отсюда, милая, пока у них не кончилось терпение. Вон тот толстяк явно слюной исходит от твоих прелестей.

— Спасибо, — сказала она минут через пять, когда они уже пробирались каким-то глухим переулком. — Куда теперь? У тебя есть план? Ты попытаешься вырваться из города?

— Старый город наверняка окружён пикетами. Выбраться из него почти невозможно. Эти парни специально выбирали такое место.

— И что же мы будем делать?

— Нам нужно продержаться до рассвета.

— Зачем? Это же не вампиры. Они не распадутся лоскутами с визгом от солнечного света.

— Половина из них к утру перепьётся. У других выгорит адреналин. Их потянет в сон, а нас не потянет, ведь мы рискуем шкурой. Так что шансы проскочить увеличатся. И, возможно, я придумаю ещё что-нибудь, а пока, если у тебя нет плана получше, давай поспешим и найдём какое-нибудь укрытие.

— Откуда ты всё знаешь?

— Я изучал их тактику.

— Изучал тактику?! Звучит так, будто ты состоял в партизанских отрядах гопхантеров.

— Гопхантеры — это миф, девочка. Выдумка таких, знаешь ли, мечтателей, кто сам не желает пальцем пошевелить для собственного освобождения и рассчитывает, что есть кто-то, кто сделает это за них.

Её спутник заглядывал почти в каждое окно, встреченное на пути, и наконец, выбрав подходящее, потянул Ладу в сторону крыльца. Он ловко взломал дверь, так что даже не звякнуло ничего и не хрустнуло, а через минуту они уже заходили в столовую, где за круглым столом собралось на ужин всё семейство: солидный мужчина, миловидная женщина, трое детей и старуха.

Отец семейства, завидев беглецов, попытался было вскочить со стула.

— Сидеть! — рявкнул на него Библиотекарь. — Всем сидеть тихо и продолжать жрать.

Затем он обернулся к Ладе.

— Давай быстрее. Сорви со старухи шаль, укройся и сядь за стол. Делаем вид, что мы среди приглашённых. Не то через окно вся улица увидит, что здесь происходит.

С ловкостью напёрсточника он передвинул тарелки так, что за столом образовалось ещё два места, а обитатели волей-неволей подвинулись вслед за своими приборами. Лада уже приткнула на свободные места два дополнительных стула.

— Может, закрыть штору? — предложила она.

— Э нет. Тогда точно половина соседей настучат властям. Здесь все должны сидеть как в аквариуме, и чтобы каждый прохожий мог заглянуть в окно и убедиться, что всё в порядке. А если ты закроешь штору, значит, тебе есть что скрывать. Верно, папаша?

Глава семейства промычал что-то нечленораздельное. Один из детей — мальчик лет пяти — заплакал. Лада начала принялась его успокаивать, но обращалась при этом ко всем:

— Мы не причиним вам зла. Мы всего лишь хотим найти убежище.

— Оставь их, — буркнул Библиотекарь, впиваясь зубами в бифштекс. — Им бесполезно о чём-то говорить. Отупели. Не поймут. А если поймут, то и того хуже — побегут звать образин. Их серое вещество слишком серо, девочка. А вот ты можешь выболтать что-нибудь важное.

— Но у них нет даже иконы в углу! — попыталась возразить она.

— Значит, они иудеи, мусульмане, мормоны, адвентисты. Какая разница. Мне нет никакого дела до их веры.

— Наверное, какая-то разница есть.

— Они заложат нас, несмотря на веру, просто чтобы самим не подставляться под удар. Чтобы не подставлять детей.

— Но это естественно.

— Возможно. А для чего, как ты думаешь, образины проводят свои фестивали в таких вот благополучных городах? Почему не выберут пустырь или лесок, подходящий для своих развлечений?

— Почему?

— Потому что главная мишень не мы, с нас взять уже нечего, а они, — Библиотекарь обвёл куриной ногой соседей по столу. — Их главная цель — повязать кровью обывателей. Так что теперь все они соучастники. И поэтому не будем вводить в искушение добропорядочных буржуа и не позволим им настучать на нас.

— Я предупреждала тебя, Жорж, что этим всё кончится, — вдруг прошипела старуха. — Эти твари никогда не останавливаются сами.

— Именно так, мамаша, — усмехнулся Библиотекарь. — Именно так, что бы вы там ни имели в виду.

После этого они просидели с полчаса вполне мирно. Правда, никто, кроме Библиотекаря, не ел и не пил, и это заметно нервировало его, потому что могло привлечь внимание. Лада понемногу успокаивалась, если можно назвать спокойствием временную передышку. Но и та получилась недолгой. Поскольку неожиданно через взломанную дверь в квартиру проник ещё один беглец. Видимо, он дёргал все двери подряд и ввалился в первую, какая поддалась.

Это был мужчина средних лет с седеющими уже волосами. Он обвёл застолье каким-то безумным взглядом и, похоже, опешил оттого, что не встретил сопротивления.

— Садитесь, приятель, не мельтешите перед окном, — сказал ему Библиотекарь приветливо. — Мамаша, возьмите ребёнка на руки.

Хозяйка послушно взяла младшего сынишку на руки, а Лада пододвинула гостю освободившийся стул.

Тот сел, но сидел так, словно аршин проглотил.

— Эй, расслабьтесь, — не выдержал Библиотекарь. — Поешьте, пока есть возможность. И мой вам совет — налегайте побольше на жирное. Будет лишняя смазка, когда станут насаживать на кол.

Новый гость, казалось, не воспринимал шуток. Возможно, он не воспринимал человеческую речь вообще.

— За что вас? — спросила на всякий случай Лада.

— За опресноки, — вымолвил тот.

— За что? — библиотекарь прыснул.

Мужчина не ответил. Он принялся бубнить что-то себе под нос, мерно раскачиваясь на стуле. В руке его появились чётки.

— Обратите внимание, дамы и господа, — провозгласил Библиотекарь, как тост. — Они начинают пожирать себе подобных. И это, если подумать, явное свидетельство близкого кризиса. Ведь с такими, как мы, далеко не покончено. Ну, то есть с людьми разума и логики, с кощунниками, по их словам. Далеко не покончено, но они уже не насыщаются этим блюдом и взялись за своих…

Закончить мысль он не успел. Новый гость тихо встал, подошёл к окну и, распахнув его, вдруг принялся орать, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Они здесь! Сюда! Я покажу вам настоящих кощунников.

* * *

Они выбрались на крышу. Лада сразу подняла жуткий грохот, пока спутник не объяснил ей, что следует ступать только по рёбрам, там, где соединяются листы железа, и не столько ради бесшумного хода (их уже засекли), сколько ради безопасности — чтобы не провалиться, попадись вдруг сгнившая балка.

Они успешно перебрались на соседний трёхэтажный дом, перебежали по его крыше до угла квартала и собирались спуститься на мостовую по пожарной лестнице, но тут удача кончилась. Кто-то заступил им путь.

Наконец Лада увидела, на что способен её новый приятель. Образина выскочил на них из-за кирпичного дымохода с винтовкой в руках. Но не успел он позвать друзей голосом или по радиостанции, не успел даже направить на них оружие, как сложился от точного удара и хватал ртом воздух, а винтовка оказалась в руке Библиотекаря, и рация тоже.

— …ладно, давай, а я пока заправлюсь… — сообщил тем временем из динамика голос.

Библиотекарь легонько подкинул радиостанцию, перехватил её за антенну и вдруг грохнул об угол, так что куски пластика брызнули, как от взрыва. Сунув винтовку Ладе, он обыскал пленника и вытащил из кармана его куртки два снаряженных магазина. Затем ногой спихнул с крыши всё ещё корчившегося образину, и тот сгинул беззвучно в тёмном вентиляционном колодце, устроенном между глухих торцов двух домов, а Библиотекарь как ни в чём не бывало занялся винтовкой. Вытащил магазин, лязгнул затвором, заглянул в патронник. Проверил крепление оптического прицела, фонарика и ещё какие-то штуковины, назначение которых осталось для Лады непонятным.

— Пошли, заправимся, — сказал он девушке.

Единственная в старом городе бензоколонка располагалась неподалёку, и искать её не пришлось: вывеска светилась всего-то метрах в трёхстах от них.

Приятель их недавнего противника — совсем ещё молодой паренёк — уже заправил пикап и расхаживал в нетерпении, посматривая то на часы, то на отблески костров, разгорающихся на ближайшей площади. Оставив рыжую спутницу возле магазинчика, Библиотекарь кошкой подкрался к пареньку сзади и накинул на его горло удавку, сооружённую из винтовочного ремня. Он не пытался сломать противнику шею одним резким движением, а просто душил его до тех пор, пока тот не испустил дух и не обмяк.

— Ты можешь вот так просто убить человека? — спросила Лада, когда товарищ вернулся. — Не обороняясь, а вот так?

— Проще простого. Гораздо проще, чем если бы он оборонялся.

— Я имею в виду не это.

— Я понял, что ты имеешь в виду. Позволь, я тебе напомню, кто мы, кто они и каково наше положение. Прежде чем терзаться муками совести, поищи в магазинчике что-нибудь полезное.

На полках и в ящиках ничего подходящего не нашлось. Единственной добычей стало несколько упаковок «декстро». Подумав, что стимуляторы им не помешают, Лада сгребла всё, что было, и вернулась к кассе, где орудовал Библиотекарь.

Тот уже выпотрошил кассу и теперь перебирал рекламные туристические буклеты, один из которых его заинтересовал:

— Смотри-ка, эти уроды даже туристическую карту выпустили к фестивалю. Тут ярмарка обозначена и места для костров. Вот этот вот, кстати, твой, — Библиотекарь ткнул пальцем в значок, изображающий три перекрещенных полешка и силуэт костра.

— Почему это мой? — она протянула ему упаковку «декстро». — Хочешь?

— Все другие уже заняты. Я запомнил, где полыхало. Но можем при случае снова забраться на крышу и свериться.

Грызя пластинку с глюкозой, он обвёл фломастером места казней и, перевернув буклет, стал изучать карту масштабом помельче.

— Вот оно!

— Что?

— Это библиотека. Видишь, тут значок, изображающий книгу.

— Чудесно, но что это нам даст, кроме твоих ностальгических воспоминаний?

— Библиотека — храм знаний, — сказал парень с улыбкой. — А знание — сила!

Он соединил места казней пунктиром, так выбирая точки, что проходящая через них кривая упёрлась в здание библиотеки.

— Вот и план готов, — произнёс он.

— И в чём суть? — спросила Лада. — Собираешься поискать в библиотеке рецепт против мракобесия?

— Вроде того, — он ухмыльнулся. — Единственный из известных рецептов, которому я доверяю.

— Допустим. Но зачем нам идти к месту казни?

— Чтобы собрать их всех. Или по крайней мере большинство.

— Я уж было поверила, что нам с тобой удастся продержаться до утра и тогда, может быть, они устанут, махнут рукой, разъедутся. А ты, стало быть, решил идти до конца? Такой же одержимый, как и они. И значит, мы не выберемся. Но всё равно спасибо. За хорошую компанию, во всяком случае.

— Мы обязательно выберемся! Ты умеешь водить пикап? Возможно, мне придётся стрелять на ходу.

Мужик, что их выдал, вертелся на колу как уж, что только усугубляло страдания. Дабы не слышать криков и стонов, его рот заткнули кляпом. Рядом стоял длинноволосый парень и в свете множества факелов читал стихи. Недалеко возле костра седой старикан играл на гитаре, а группка молодых ребят и девчат подпевала ему.

— Вообще-то за предательство стоило бы оставить его умирать медленно и мучительно, — произнёс Библиотекарь, разглядывая знакомца через оптику. — Но всё же вина его меньше, чем вина устроителей этого безумия.

Тут он нажал на спусковой крючок и всадил несчастному пулю в лоб. Брызги крови и частички мозга обдали самодеятельного поэта. Тот взвизгнул, кувыркнулся, стряхивая с себя ошмётки. Среди его поклонников началась суматоха, которая быстро охватила всю площадь.

— Кто стрелял? — закричал от костра седовласый.

— Пять шестьдесят пять, — предположил кто-то из его молодых товарищей.

— Такая винтовка была у Аскольда.

— Аскольд! — крикнул в темноту седовласый. — Какого чёрта?!

— Парнишка, верно, хватил лишнего.

— Надо его поймать, пока он по нам палить не начал.

Включив только габаритки, Лада провела пикап по кривой улочке к соседней площади. Там Библиотекарь помог отмучиться ещё одному страдальцу. Образины возбудились не на шутку, а когда от старого дома и от бензоколонки прибежали гонцы и сообщили о смерти Аскольда и его непутёвого товарища, тут уж по всему старому городу поднялись все, кто ещё стоял на ногах.

Пикап пришлось бросить и передвигаться дальше на ногах. Возникая то тут, то там, точно призраки, они пресекли страдания ещё дюжины несчастных. Казалось, в Библиотекаре воплотился ангел смерти или демон милосердия, и Лада только диву давалась, с какой лёгкостью тот убивал товарищей по несчастью.

Закладывая большую дугу по старому городу, они цепляли группы образников, как бродячие собаки репей. И вышли к площади, на которой стояла библиотека, уже с огромным эскортом разгневанных безумцев, держащих над головами горящие факела.

Она так и называлась — площадь Знаний. Здание библиотеки было на ней единственным строением и представляло собой несколько этажей застеклённого широкого основания, в котором располагались вестибюли, читальные залы, галереи и просторные холлы. А позади стеклянного куба торчали восемь этажей бетонной высотки почти без окон, где располагалось книгохранилище.

Они разбили окно и шагнули внутрь. Библиотекой давно не пользовались по прямому назначению. На первом этаже была устроена автостоянка, второй они увидели поделённым на мелкие сектора лавочек и прилавков.

— Надеюсь, книгохранилище они не успели превратить во что-нибудь «более лучшее».

Он довольно долго возился с дверью, а тем временем толпа с факелами становилась плотнее, к библиотеке подтягивались отстающие, пьяные и ленивые. Изверги не торопились, ведь деться беглецам было решительно некуда, и коллективная их поимка с последующей казнью обещала хороший финал фестиваля. Эдакий жирный восклицательный знак в хронике священной борьбы.

Освещение в хранилище не работало, и спутник Лады, включив фонарик, снятый с винтовки, сказал, что это им на руку, а почему так, уточнять не стал. Лифт не работал тоже. Это было хуже.

— Придётся побегать, — сказал Библиотекарь.

— Зачем?

— Нам нужно добраться до крыши, — ответил он, баррикадируя вход мебелью. — Добраться раньше, чем они ворвутся сюда.

Лада пожала плечами. Она устала спорить, устала спрашивать. Что ж, прыгнуть с крыши ничуть не хуже, чем гореть заживо. За лёгкую смерть стоило побороться, отдавая рывку последние силы. Сама она не смогла бы, не хватило бы смелости, но, если он возьмёт её за руку, она шагнёт в бездну без разговоров.

Наконец баррикада была готова. И они побежали. Они бежали мимо гигантских стеллажей со штурвалами на торцах, с помощью которых их можно было сдвигать и раздвигать. Из-за сумрака высоту стеллажей определить было невозможно, и Ладе казалось, будто они простирались сквозь все восемь этажей до самой крыши.

Затем они выбрались на лестницу и открыли счёт ступенькам.

Их оказалось много. Гораздо больше, чем можно было предположить, осматривая здание снаружи. Лада совсем выбилась из сил и собиралась просить передышки, но тут рухнула баррикада, и толпа ворвалась в хранилище. Где-то внизу под ними на самом дне лестничного колодца замелькали багряные отблески факелов, а потом огненный поток ворвался на лестницу, и толпа потекла вверх презирающей гравитацию лавой.

Тут Лада поняла, что оказалась на последнем этаже, скорее даже на чердаке с низкими потолками и железная дверь в конце коридора из столов и шкафов определённо вела на крышу.

Они не успели самую малость. Из раструбов показался дым или пар, который быстро наполнял помещение.

— Не вдыхай, — крикнул Библиотекарь и, точно не доверяя, огромной ладонью запечатал ей рот.

Последние двадцать шагов до двери он нёс её на руках. Ей было хорошо, хотя не сказать, что парень нёс её нежно. Тело ощущало сквозь сарафан его тёплые руки. И это ощущение оказалось неожиданно приятным, но совсем недолгим. Лада потеряла сознание.

* * *

Она пришла в себя на крыше. Солнце уже светило вовсю. Её спутник через оптический прицел от винтовки разглядывал город. Но что-то в прицеле было сбито, и парень то и дело что-то подкручивал и поправлял.

— Я же говорил — храм знаний им не по зубам, — сказал он, заметив, что девушка очнулась.

— Они все задохнулись? — ужаснулась Лада.

— Система пожаротушения, — пояснил Библиотекарь. Когда-то посетители читальных залов в шутку называли себя смертниками. Потому что случись пожар — они не успели бы спастись и погибли бы не из-за огня, а из-за газа. Ну да, книги были важнее людей, не то что теперь, верно? Теперь осталась одна важная книга, а для её хранения не нужны библиотеки.

При свете дня он больше не казался ей привлекательным. И черты лица выглядели резче, грубее. Дерзость осталась, а героизм исчез. Осталась сила, исчезло обаяние. Но самое главное — исчезла правота. Вчера и всю ночь от него разве что сияние не исходило, настолько оправданными казались его поступки, даже самые жестокие или циничные. А сейчас события последних дней казались кошмаром.

— Что теперь? — спросила она.

— Теперь очередь за тобой. У тебя есть метла? Тут два часа лёта до границы.

— Нет, у меня нет метлы, — ей совсем не хотелось шутить. — И за границей мне делать нечего. Там на костёр не волокут, конечно, но побивают камнями, а то, бывает, упаковывают с ног до головы, перевязывают ленточкой и вручают какому-нибудь богатею.

— Значит, придётся спускаться по пожарной лестнице.

— А потом?

— Большинство этих гавриков подохло от газа. Другие перепились настолько, что не скоро очухаются. Полагаю, мы легко выберемся из города. А когда выберемся, пойдём каждый своей дорогой. Как я понимаю, они у нас расходятся.

— Верно. И какой пойдёшь ты?

— Ты слышала, они собираются проводить облаву в Покровске?

— Не припомню.

— А я превосходно помню. И вот что я сделаю. Я дам им себя поймать ещё раз.