Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 10(12), 2020.

Сперва белый медведь ощутил брюхом легкую, почти неуловимую дрожь земли. Он не придал этому значения: шевелиться не хотелось, хотелось лежать и щуриться на снег в сытой полудреме. Но дрожь никуда не делась, более того — усилилась.

Медведь нехотя поднял голову. В противоположной от моря стороне, на краю белой пустыни, маячили темные странные вытянутые вверх фигуры. Они медленно, но неумолимо приближались.

Пришельцы не походили ни на кого из обитателей Арктики. Даже на людей, с которыми медведю как-то довелось пересечься, и об этой встрече он предпочитал не вспоминать. Неведомые существа шагали к берегу — зловеще, целеустремленно, размеренно переставляя длинные тонкие ноги. Истинные размеры фигур скрадывало расстояние, но по всему выходило, что они огромны.

Медведь поднялся, глухо заворчал и, то и дело оглядываясь, побрел в сторону.

* * *

Месяцем ранее

Вид из окна был не для слабонервных.

Над крышами зданий, уходя блестящим колпаком в небо, возвышался гигантский металлический треножник. Казалось, вздумай он перейти Неву, ему достаточно будет сделать всего пару шагов. За ним в значительном отдалении виднелся еще один зловещий часовой.

— Рукотворные голиафы! — сказал по-английски невысокий ухоженный мужчина с щегольскими усиками. — Когда я ставил точку в своем романе, мне казалось, что они навсегда уйдут в историю. Повторное вторжение, учитывая крах первого, стало бы бессмысленной авантюрой. А иной поворот событий… Что ж, писатели тоже могут заблуждаться.

Его собеседник, накрытый до подбородка одеялом, неподвижно лежал в кровати. У него было болезненное, бледное, словно вылепленное из воска лицо. Но взгляд за стеклами круглых старомодных очков оставался живым и пытливым.

— Когда-то, — отозвался он, — меня в вашей книге особенно пробрала глава «Земля под властью марсиан». Думали ли вы, мистер Уэллс, что на самом деле нашей планетой завладеют не осьминоги-кровопийцы, а вояки из туманного Альбиона?

— Нет, — развел руками гость, — даже представить не мог. Я всегда считал, что национальные шоры — зло, сколачивать империи силой оружия бессмысленно, миром должны править не политики, а интеллектуалы. Но господа в Лондоне решили иначе. Действительность, мистер Беляев, опрокидывает любые ожидания!

— Однако это вполне в духе ваших соотечественников, — возразил хозяин. — Пережить марсианское нашествие, с британской основательностью изучить инопланетную технику, создать такую же, даже лучше — с полностью автоматическим управлением… А затем — пройтись победным маршем по Европе. Ее ведь так не хватало владениям короны!

Наступило тягостное молчание.

— Что же будет дальше? — наконец спросил Беляев.

— Главное — не отчаиваться. Я верю, что разум победит! — со свойственным ему пафосом ответил Уэллс. Затем бросил взгляд на часы и, взявшись за шляпу, добавил: — Извините, мне надо нанести еще несколько визитов.

Когда за гостем закрылась дверь, хозяин потянулся к стоящему на тумбочке телефону.

— Здравствуйте, Иван Степанович, — сказал он, услышав на другом конце провода звучный голос профессора Вагнера. — Как ваши успехи?

— Отлично! — Казалось, ученый пританцовывает от возбуждения. — Вы же знаете, в своих изобретениях я стараюсь не повторяться. Так вот, на сей раз заставил основательно поработать магнитное поле Земли. Но перед этим мне пришлось долго, по крупицам собирать сведения о треножниках. Из всех возможных источников, начиная с книги вашего британского коллеги.

— И что же? — нетерпеливо спросил Беляев.

— А то, что в назначенный день и час все эти чертовы машины забудут о нашем существовании. Словно повинуясь гамельнскому дудочнику, они дружно зашагают к Северному полюсу, и там… Разум победит, Александр Романович!

Вагнер немного помолчал и, похлопав себя ладонью по голове, самодовольно добавил:

— Мой разум…

* * *

К моменту, когда пришельцы добрались до моря, медведь уже ушел далеко. Он не видел, как первый треножник ступил на припай, не слышал треска, с которым белая корка раскололась под металлической опорой.

Машины-гиганты одна за другой взламывали прибрежный лед, превращая его в крошево. Они погружались все глубже, как завершившая обход дружина Черномора. Вскоре на виду остались только шлемы-колпаки, спустя несколько мгновений вода сомкнулась и над ними.

Треножники казались несокрушимыми, почти всемогущими, и все же к таким испытаниям их не готовили. Ни у марсианских конструкторов, ни у лучших технарей Британии в мыслях не было отправить свои детища на дно океана, под мощный панцирь пакового льда. Но электронные мозги, перенастроенные гением Вагнера, не ведали сомнений. Они уверенно вели рукотворных голиафов путем, откуда нет возврата.