«Мой счастливый брак», «Героические лузеры», «Мое преступление», «Следующая жертва», «Зажигая звезды», «Тайна заколдованного зеркала», «Обыкновенные»

Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 2(52), 2024.

Война и дева

Часто режиссеры используют смешение жанров, чтоб подчеркнуть те или иные особенности своего фильма. Фильм «Мой счастливый брак» как раз из таких. А еще это тот случай, когда оригинальный «легкий роман» — так в Стране восходящего солнца называют беллетристику — смотрится бледной тенью созданной по его сюжету картины.

История довольно необычна, ее можно отнести к стимпанку, к повествованиям, в которых прошлое имеет явные артефакты других времен или развивается по кардинально иной схеме. Так и тут: в Японии начала тридцатых, где происходит действие ленты, с давних пор развита магия, настолько, что после изгнания португальцев больше нога европейца в страну не ступала. Ни революции Мэйдзи, ни оголтелого милитаризма, вся жизнь страны подчинена совсем иной логике. А все дело в таинственных возможностях отдельных знатных родов империи. Эти люди обладают сверхъестественными способностями: кто-то создает огонь, кто-то бурю, иные способны читать мысли и управлять сознанием. Вот и главные герои фильма происходят из семей, что столетиями передавали гены могущества, старательно отгораживаясь от чужаков.

Не правда ли, знакомая картина? Сразу вспоминается реальное прошлое страны, где разделение на касты происходило с времен античности. А еще лента на диво напоминает самурайское кино, столь популярное не только на его родине. Вот и тут достаточно сказать, что Миё Саимори родилась в постыдном браке с грязнокровкой, отчего лишена дара и низведена до положения служанки, а потому брак с видным офицером Киёкой Кудо для ее родителей является едва ли не спасением: ее продают не торгуясь, да и она сама столь привыкла к своему положению, что не представляет уже иной роли. Многие сразу вспомнят классические фильмы, перекликающиеся с этим сюжетно, хотя бы культовый «Квайдан» или современный «Бродяга Кэнсин». Вот и здесь из ниоткуда возникает то, что потом свяжет безмолвную рабыню и сурового воина.

Казалось бы, а зачем тут еще и фантастика? Но не все так просто. И дело, кажется, не только и не столько в первоисточнике. Режиссер картины Аюко Цукахара совершенно иначе смотрит на изложенную в романе историю. Прежде всего, она «обнажает» персонажей: у новых самураев больше нет огнестрельного оружия, только их магия, которой они сражаются с преследующими страну красными демонами — еще один намек на европейцев, довольно тонкий, ибо кто вспомнит старое прозвание чужаков с другого континента, возникшее аж во времена португальской экспансии. Ровно так же обнажаются и чувства, которые, как бы пунктиром, даются поочередно закадровым голосом от имени Миё и Киёки. То пересекаясь, то разделяясь, они словно бы нашептывают героям что-то свое, для них то естественное, то постыдное. И вот уже бывалый воин вдруг находит в вечно безмолвной жене нечто совсем иное, скрытую до поры до времени красоту, о которой те самые голоса (Сократ бы назвал их даймонами) нашептывали с самого начала. Да и Миё увидит в господине и повелителе не только хозяина, но и усталого путника, измученного бесконечным походом, нуждающегося не только в служении, но и заботе. И мелодрама начинает играть совершенно другими красками. Как тут не вспомнить, что Цукахара прежде сняла немало фильмов и сериалов именно в этом жанре. А рука мастера чувствуется во всем: в динамике, раскадровке, виртуозной операторской работе и даже постановке света.

Самурайское прошлое страны, филигранно выписанное Цукахарой, вдруг заиграет новыми красками, становится более выпуклым, как под увеличительным стеклом; этот чисто бергмановский прием перенесения средневековых обычаев в ХХ век делает картину еще более насыщенной. А отношения героев становятся острее и пронзительней. В картине все удивительным образом начинает раскручиваться в пользу любовной драмы, начиная от интриг в императорском дворце и заканчивая схватками с восставшими демонами. Действительно, будто далекое прошлое, преломившись в темном стекле столетий, вошло в настоящее самым непостижимым, но и естественным образом — вот вам стимпанк в незамутненном виде, где кодекс бусидо ничуть не менее важен, нежели европейский этикет. Где поединки чести с демонами обязательны, как ношение палашей или вождение автомобиля. И где именно женщине, лишь притворяющейся обычной, но на деле оборотню (эдакой, говоря словами японских сказок, лисице с девятью хвостами), всегда принадлежит последнее слово.

А главное раскроется лишь в самой последней сцене, не только завершающей картину, но и ставящей вместо точки явное многоточие — вполне возможно, мы еще увидим продолжение этой захватывающей истории.

Невезучие и кризис

Чаще бывает, что от повторения хорошо известных ходов и шаблонов в фильмах, особенно комедийных, страдают зрители этой картины. Но случаются и приятные исключения, особенно когда сценарист эдак по-шекспировски переосмыслит историю и, положив ее за основу собственного произведения, щедро приперчит туземной действительностью, существенно переосмыслив сюжет. Тогда получится нечто весьма достойное, вроде «Героических лузеров», чисто аргентинской истории, о которой и пойдет речь.

Режиссер Себастьян Боренштейн решил взять за основу из истории своей страны 2001 год, тот самый, когда экономика Аргентины, серьезно запоздав за мировым кризисом, все-таки накрылась медным тазом. Но перед этим правительство, разумеется, уверяло граждан, что у них все схвачено и все ходы записаны. Как и корейское в конце 97-го, о чем сами виновники сняли прекрасную драму «Дефолт».

Сценарий Боренштейн написал сам, а на роль главного героя, наиболее героического из всех лузеров, пригласил Риккардо Дарина, прославившегося фееричной ролью генерального прокурора — обвинителя хунты в драме «Аргентина, 1985». Эта его задача ничуть не менее сложна.

Полуразорившийся фермер Фермин давно решил выйти в люди, а для этого купить никчемное зернохранилище и сдавать его в аренду соседним аграриям, частникам и кооператорам. О цене кое-как договорились, хозяин нутром почуял выгоду и предложил взять землю за четверть миллиона американских долларов. Для получения всей суммы Фермин пошел по соседям-приятелям, и с трудом, но половину суммы они коллективно собрали и положили, заметьте, как умные люди в банковскую ячейку. А под остальное решили взять кредит. Но без гарантий банк не хотел давать им деньги, вот если бы они внесли деньги из ячейки на депозит, тогда клерки могут подсуетиться и буквально через пару недель получить всю необходимую сумму…

Вот вы, наученные непростой жизнью, сразу почуяли подвох, а Фермин — нет. В пятницу он взял кредит, а понедельник в стране случился кризис (прям как у нас в 98-м), банк заморозил счета, а с ними и надежды компании невезучих. Но хуже всего им стало, когда дольщики узнали, что городской голова в субботу примчался по чьей-то наводке в банк и, зная прикуп, обменял все свои песо на доллары, которые спрятал в железном бомбоубежище на собственных землях. Чтоб никто не нашел, особенно власти, если или когда придут-таки к нему с обыском.

Вызволить свои деньги и проучить мерзавца стало идеей-фикс компании.

Вы помните, что в десятые в мире было снято подобных фильмов масса. Самые известные «Как украсть небоскреб» и «Как украсть бриллиант» — и оба педалируют сходную тематику отмщения в духе Робина Гуда или Хесуса Мальверде, если переводить на испанский. Но фильм отсылает к другому грабежу, представленному в фильме «Как украсть миллион». Недаром один из неудачников (да, они поневоле так себя и называют), просматривая эту классику, вдруг наталкивается на решение головоломной задачи по вскрытию бомбоубежища, находящегося под неусыпным контролем сигнализации. Их расчет, как и у Питера О’Тула из классической ленты, прост — рано или поздно, но мошенник сам отключит надоедную пищалку.

Конечно, не обошлось и без любовной истории секретарши хапуги и сына Фермина, а как иначе? Разумеется, в дальнейшем накладок и несуразностей с героями приключилась масса, надо ведь подтвердить их повальную невезучесть. Но, когда жизнь ставит перед выбором — собраться и сплотиться или, свалив вину на главного лузера, выйти из аферы, они собираются с духом и идут спасать товарища. Недаром же в начале фильма показывают «Спасти рядового Райана»!

Боренштейн наполнил свою картину массой занятных отсылок и на другие работы мирового кино, а еще придал ленте тот неповторимый шарм милого провинциального очарования, от которого смотреть фильм становится куда приятней. Тонкие штришки придают ленте ту самобытность, что нравится и зрителям, и даже критикам. Достаточно глянуть на совершенно кубинскую по возрасту, но бережно лелеемую хозяином машину Фермина. Или на мобильные телефоны его соседей-близнецов, к которым прилагалась всего одна сим-карта, коей они и пользуются по очереди. На отдание чести дежурным по станции скорому, следующему в Буэнос-Айрес, — чем вам не отсылка к «Безымянной звезде»? На еще десяток подобных мелочей, от которых на лице появляется невольная улыбка. Взяв по ложке из классических картин давнопрошедших времен, режиссер создал ни с чем не сравнимую картину, что приятно смотреть и не менее интересно пересматривать.

Анна Каренина + Софья Перовская

Франсуа Озон — имя, которое само по себе принуждает заглянуть в кинотеатр (в моем случае на цифровой релиз картины). Широта размаха режиссера заставляет поневоле ежиться, от него можно ожидать чего угодно, но этим он тем более притягателен. После недавней драмы о священниках-педофилах, из-за которой чуть не был сорван процесс над реальными преступниками, последовала нежная ностальгическая мелодрама в пастельных тонах, за ней — совершенно ковидная постановка, ремейк фантасмагории Фасбиндера, снятая в одной комнате. И вот теперь фильм «Мое преступление» — уютная, ламповая виньетка в жанре трагифарса времен «Больших европейских каникул». Ну чем Озон хуже всеядного Шумахера?

Еще одна отсылка, прежде чем начнется история. Озон сильно перелопатил пьесу двух известных мастеров водевиля Жоржа Берра и Луи Вернея «Добродетель торжествует», выпущенную на родине в 1934 году и столь восторженно воспринятую далеко не только местной критикой, что уже в году следующем ее поставили и в Советском Союзе. Конечно, мастер острого слова Озон поправил историю в соответствии с современным прочтением, но при этом отнесся к первоисточнику столь бережно, что итог получился на удивление современный — и по нашему, и по тому времени. Что позволило режиссеру сохранить дистанцию и сохранять нейтралитет… или хотя бы его видимость. А заодно перенасытить картину отсылками к мировому кино.

Париж, 1935 год. Две подруги, Мадлен Вердье и Полин Молеон, снимают крохотную студию под крышами Монмартра (а где же еще?): первая — неудачливая актриса, в период начала звукового кино не вылезающая из немых персонажей, вторая — столь же невезучая адвокатесса, которую если и берут, то в подработку мэтрам. В день квартплаты Мадлен встречается с видным кинопродюсером Монферраном, который таки предлагает ей роль, но, как водится, через постель. Полин отказывает ему, а по возвращении домой узнает, что воротилу убили. И при этом как будто из того самого револьвера, который обнаруживается в их с Полин студии. А кроме того, у Монферрана оказывается похищено 300 000 франков, только снятых со счета. Разумеется, Мадлен становится первой подозреваемой в деле.

Но каком! Озон феерично прошелся по судебной системе…

В роли следователя на свет появился этакий комиссар Жюв, пытающийся расследовать преступление на скорость. Его ничуть не смущает, что деньги нашлись, главное — убедить подозреваемую, что она и есть обвиняемая. Тогда он установит личный рекорд — двое суток до передачи дела в суд. И тут Мадлен неожиданно соглашается: да, она убийца, но сделала это из-за домогательств Монферрана.

А далее нам предстает та история, ради которой, кажется, Озон и задумывал свой фильм. Но прежде стоит еще раз отвлечься от фильма, вернувшись во Францию 30-х.

В то время французское общество оказалось на перепутье. При том, что время суфражисток, как казалось, миновало, в соседних странах массово и не без влияния СССР, порой подспудного, стали внедряться элементы равноправия. Но не в Третьей республике. В ней все еще царит патриархат, как ни странно, поддерживаемый социалистами, кивавшими в сторону Германии: считалось, что Гитлера избрали канцлером именно феминистки. А потому ни избирательных прав, ни даже имущественных — закон супружеского права, согласно которому все права на имущество жены и совместно нажитое остаются за сильной половиной, был отменен только в 38-м. Немудрено, что женские организации отчаянно боролись за ликвидацию подобных уложений. Неудивительно также, что много преступлений совершалось именно в пику анахроничным законам, но проводились подсудимые по ним, как это было модно, кстати, и в самом начале века (в России тоже), как жертвы страстей. Таким образом проще было добиться сочувствия присяжных и рассчитывать на смягчение приговора.

Немудрено, что именно эту карту и стала разыгрывать адвокатесса Полин, благо у нее давно накипело, да и подруга — существо как нельзя кстати подходящее к ее умениям. Пусть второсортная актриса, но не бесталанная, она вполне может справиться с уготованной ей ролью эдакой Анны Карениной, а не просто жертвы мужского засилья. Хотя именно жертвой Мадлен и являлась, существо слабое, умеющее лишь плыть по течению, она и других находила под стать себе — к примеру, ее воздыхатель Андре из семьи богатых промышленников не способен ни работать, ни обеспечить возлюбленной хоть какое будущее, зато сам охотно идет на поводу отца, обеспечившего его богатой невестой. Единственное, на что он способен, это предложить Мадлен роль содержанки. Да и она, беря на себя роль преступницы, думает лишь о том, чтоб не платить штраф за незаконно приобретенный револьвер, из которого предположительно и был убит Монферран. И немного надеясь, что уж Полин-то ее вытащит.

Мадлен преображается, только получив от Полин лучшую и блистательнейшую роль своей жизни — не жертвы обстоятельств и условностей, но восставшей против угнетения, революционерки, покаравшей алчного и похотливого стяжателя утех и капиталов за позор всех француженок. Анна Каренина и Софья Перовская в одном лице.

И тогда Озон становится просто фееричен. Сыпля цитатами из Расина и Сарду, Мадлен обвиняет (после в заголовке одной из газет появится аллюзия на бессмертную статью Золя), она поднимает голову, она восстает, она призывает остальных сделать то же. Вот вам Харви Вайнштейн, вот вам движение «Ми ту» и все остальное прочее, что можно найти на страницах современных газет, о чем писали газеты и того времени. Все смешалось в этом театре гротеска. Недаром же прокурор и судья, да сами свидетели постоянно поминают в своих речах именно театр, не то шекспировский, не то моэмовский. А что вы хотите, Джулия Ламберт лишь чуть постарше своей визави.

В этот момент дарование актрисы раскрывается в полной мере. Как и ее адвокатессы, с легкостью парирующей все доводы обвинения. Общественное мнение целиком на стороне девушек, его не смущают странные детали преступления, больше того, Полин умудряется даже их обратить в свою пользу. Когда прокурор заявляет, что в их студии только одна кровать, то получает в ответ обвинение в непонимании бедности — а вы что подумали?

Итог почти закономерен: присяжные, все мужчины, оправдывают Мадлен. Журналисты беснуются, женщины подражают. Жених возвращается, забыв о долге и невесте. На новую Жанну Деву сыплются предложения маститых режиссеров, и вот она снимается в главной роли Марии Антуанетты. Бутафорская голова падает с плеч, но это снова гротеск, ведь чело Мадлен увенчано ореолом славы.

Всем хорошо, кроме… подлинной преступницы. И она, в шоке от того, что стало с ложно обвиняемой, пытается получить хоть что-то от превосходного скандала. Ах какая ирония: она-то думала, что выиграла от убийства бывшего любовника, когда узнала, что обвиняют другую. Ан не тут-то было.

И конечно, немало отсылок Озон делает к своей культовой работе «8 женщин». Вот и Изабель Юппер, играющая престарелую диву, пожелавшую свои 15 минут славы за убийство или хоть шерсти клок с проходимок, поминутно вспоминает не только Сару Бернар, на которую стареется походить внешне и даже вербально, но и себя времен культовой картины (от почившей Даниель Дарье остается в кадре афиша фильма «Плохая кровь»). Вообще, на роли второго плана Озон пригласил все сплошь мэтров французского кино. Промышленника сыграл Андре Дюссолье; его друга, стареющего ловеласа, немедля увлекшегося обворожительной старлеткой, — Дани Бун; роль Монферрана примерил неунывающий папаша из «Такси» Жан-Кристоф Буве; судебного клерка — Оливье Брош; придурковатого судьи — Фабрис Лукини. И еще целый ряд не менее известных персон в совсем уже крохотных ролях. А вот главные роли отданы куда менее звездным Наде Терешкевич и Ребекке Мардер, которые играют с большой охотой и явным старанием.

Под конец абсурд происходящего переходит все границы. Правосудие в принципе не желает свершаться, ибо всех все устраивает, вывернутая наизнанку логика событий говорит о торжестве порока и верности приговора, а то, что преступник остался не наказанным, так это его — точнее, ее проблемы. Прокурор отмахивается от убийцы, пресса тем более. Видимо, советских издателей и цензоров именно абсурдный финал, развенчивающий изнанку мира капитализма, так прельстил. Только адвокатесса решает устроить полное торжество выгоды и справедливости, предложив подлинной убийце сделку, устроившую и ее тоже.

Словно в комедиях Мольера про неунывающего Скарамуша, под конец картины задействуются все ружья, завязываются все ниточки, персонажи подводятся к самому что ни на есть логическому завершению — как и положено подлинному бурлеску, на который мы и смотрели на протяжении всех двух часов экранного времени. Фееричное торжество женского духа превосходит все границы и рамки приличия — уж не понять, по-прежнему тридцатые на дворе или двадцатые, но только следующего века. Алчность и корыстолюбие щедро осыпается франком и ролями, бабушка Юппер в роли сестры Мадлен в новом спектакле выглядит просто феерично.

А что произошло с другими действующими лицами картины в последующее время, можно узнать уже в титрах — из газет, чьи заголовки демонстрируются после каждой фамилии.

Кристально чистый капитализм

Не так давно в Корее сняли фильм «Грязные миллионы», в котором раскрывалась мошенническая суть большинства колл-центров, чьи корни уходили аж в Китай, с коим у страны с времен античности натянутые отношения. Теперь речь зашла и о тех, которые работают внутри страны; о них (и не только) вышел фильм «Следующая жертва». Излишне добавлять: основанный на реальных событиях.

А все начинается празднично, почти как в их же «Таксисте». Юная наивная Со Хи (эту роль исполнила звезда «Игры в кальмара» Ким Щи Ын), ученица выпускного класса заурядной средней школы и первая среди учеников, получает направление на работу в филиал корейского телекоммуникационного гиганта. В стране существует своего рода интернатура, когда ученики старших классов получают возможность заключать контракты с фирмами, заинтересованными в найме стажеров, — чтобы после выпуска уже без проблем трудоустроиться. Конечно, Со Хи могла только радоваться удаче… пока не пришла на работу.

Что китайский, что корейский колл-центр — это заурядная потогонка по облапошиванию клиентов компании, главными условиями работы здесь служат прибыль и невозможность отказаться от услуг. В ход идут все приемы мошенничества, начиная с бонусов и ваучеров и заканчивая угрозами и штрафами: чтобы разорвать контракт, клиент должен натурально дойти до ручки. Или хотя бы обанкротиться. Но и просто соскочить с этой работы не получится: по возвращении в школу учеников ждет позорная одежда и уборка стульчаков — уж лучше как-то досидеть до своего восемнадцатилетия и тогда уже уволиться. Неудивительно, что Со Хи начинает много пить, а после пытается покончить с собой. Второй раз — «удачно»: ее тело находят на берегу водохранилища. Но точно ли она сама это сделала? Ответить на этот вопрос берется еще одна звезда корейского кино Пэ Ду На, сыгравшая молодого следователя прокуратуры, впервые взявшуюся за крупное дело. Тоже своего рода стажерку.

Это не спойлер, но несколько более подробный, чем обычно, пересказ аннотации. Картина на своей середине разламывается пополам, как переспелое яблоко: прием не новый — достаточно вспомнить недавний тайский фильм «На посошок», — но и сейчас хорошо сработавший. В первой части картины, шедшей от имени Со Хи, зрителю показали изнанку всего одного колл-центра всего одной компании. Следователь, начиная копать, волей-неволей обнажает подноготную самой системы, а фильм, прежде воспринимавшийся как личная драма несостоявшегося человека, оборачивается полотном Дамиани, вскрывшим гнойник республиканских масштабов. Выясняя масштаб происходящего, сыщик пытается вызнать, до каких же пределов распространяется подобная схема работы. Ничего странного, что ее начальник всеми силами старается окоротить разошедшуюся подчиненную, а когда не получается, переходит к угрозам, заставляя прекратить слишком далеко зашедшее дело.

Неудивительно, что фильм в оригинале называется «Следующая Со Хи»: следователь сама может повторить судьбу покончившей с собой стажерки. Но все равно не останавливается, пытаясь добраться до истоков и, кажется, забыв уже о первопричине дела…

Джеклондоновский капитализм в незамутненном виде предстает перед зрителем, будто перенесшимся в недалекое будущее, если говорить о технологическом совершенстве страны, — и на полтораста лет назад, если о социальном. Всего один человек пытается изменить в нем хоть что-то. Получится ли?

Режиссер Чон Джу Ри перед «Следующей жертвой» сняла единственный фильм, он, также детектив, рассказывал о непростых отношениях в сельской глубинке. Но на этот раз и масштаб больше, и сюжет трагичней.

Когда-то Со Хи занималась танцами, все, что остается в конце этой картины, — наблюдать за ее исполнениями виртуозных па на извлеченном из воды сотовом, который, как последняя память об очередной жертве, служит и немым укором, и прощальным реверансом. А заодно чаадаевским вопросом зрителю, простым, но очевидным, от которого трудно убежать и который не можно замолчать.

Сан и девочка с копьем

Иной раз китайский кинематограф выпускает не только патриотически правильное кино: случаются и приятные исключения. Фильм «Зажигая звезды» — один из таких.

Молодой человек Мо Санмей, которого все зовут просто Сан (в честь Царя обезьян, хорошо нам памятного по циклу мультфильмов: в нашей литературной традиции его имя вообще-то должно звучать Сун, Сун У-кун, но… пусть), ибо уж больно неказист и нескладен, работает в погребальной конторе отца, но мечтает однажды расплеваться с опостылевшим семейным бизнесом. Вон, сестра занялась свадьбами, пусть и трудится в конторе за стенкой. А тут еще любимая ушла к преуспевающему плейбою, бывшему товарищу. Хуже того, клиент, обвинив в воровстве кольца умершей матери, решил оставить в нагрузку на пару дней дочь сестры, совершенную дикарку Сяовень. Сан сроду с детьми не общался, но под нажимом сестры вынужден отступить: денег давали порядочно, а их у него вечно нет.

Так и встретились два одиночества: Сан всю жизнь проработал на своего старика, вечно попрекавшего за это и видевшего в сыне только бесплатного помощника для управления конторой, а у Сяовень и вовсе, кроме бабушки, никого не было. Причем в память о бабуле только и осталось, что несколько записанных на умные часы сообщений, которые девочка, оставшись одна, беспрерывно прокручивает.

У Чжу Илуна, памятного нам по фильму «Исчезнувшая в звездах», роль вышла крайне необычная. Писаный красавец, плейбой и повеса в большинстве мелодрам, да и в том фильме тоже, превратился в бритого неудачника, смолящего сигареты, ходящего в гавайке нараспашку и шлёпках, спящего где придется и вымаливающего контракты у всех подряд. А тут еще девчонка, с которой сладу нет. Сяовень долго не может находиться в состоянии покоя, эта егоза, не расстающаяся с игрушечным копьем, умудряется постоянно влипать в самые разные истории… и то верно: ну что шестилетке делать в крематории? И пусть из-за этого постоянно девочка слышит попреки от Сана, но упрямо не спешит возвращаться домой: ведь там она и вовсе никому не нужна. А этот пусть и чужой человек, но ухаживает за ней, как понимает и умеет. Так и рождаются отношения, перерастающие в нечто куда большее.

Но фильм не только об этом. И пусть фоном истории служат погребальные залы и ритуальные венки, он именно о торжестве жизни и главного его чувства — любви. Смешные и трогательные, печальные и тягостные истории, рассказанные мимоходом в картине, перемежаются друг с другом, растворяются, объединяются, сплетая удивительный узор человеческой жизни, полной самых разных красок. И смерть, которая являет собой финал всякой жизни, здесь представляет собой нечто совсем иное. Как объясняет девочке Сан, она лишь новая форма существования, а работники погребальной конторы — это служители, готовые помочь переходу: ведь каждая душа не исчезает бесследно, но становится звездой. И в чем-то он прав — ведь любой человек жив, пока о нем кто-то помнит. Как бабушка Сяовень, оставшаяся голосом в смарт-часах: разве она не по-прежнему с внучкой?

А еще фильм поднимает чисто даосский вопрос о смысле существования и следовании истинному пути. Пока Сан боролся за право отказаться от навязанной егозы, его преследовали сплошные неудачи, но стоило только принять дар… Можно сказать, Сяовень спасает его ровно в той степени, как и он — ее.

Неудивительно, что по прошествии времени Сан подает документы в загс на признание отцовства над девочкой с копьем. И пусть ему такой возможности не дают — строгие китайские законы запрещают одиночкам становиться законными отцами, — в их отношениях ничего не меняется.

Вот только тут на сцене появляется настоящая мать Сяовень…

Для режиссера и сценариста картины Лю Цзянцзяна это первый опыт в кино, но, прямо скажем, чертовски удачный. И пусть некоторые ходы можно при желании предугадать: в том числе и финальный твист с обретением настоящей матери (такой же несуразной неудачницы, что и Сан), равно как последующие их взаимоотношения, но фильм от этого не проигрывает. Его главное достоинство в удивительной точности описания жизни, в тонкой, легкой иронии и в самих героях, пусть лишенных многих дарований, но с большим сердцем — а это, пожалуй, способно перевесить иные прочие достоинства, коими судьба награждает по своему усмотрению и в свое время. Право же, разве можно отказаться от подобного дара?

Заглянуть в свое отражение

Иногда фильмы для детей создаются не только в расчете на аудиторию младше десяти — двенадцати лет, но и на вполне взрослых, состоявшихся зрителей. Картина «Тайна заколдованного зеркала» из таких.

Хотя формально это вторая часть приключений главной героини Нелли Рапп, но после первой, вышедшей тремя годами ранее, прошло так много времени, что создатели решились на своеобразную перезагрузку. Нет, девочка все та же (ее и тогда, и сейчас замечательно сыграла Матильда Гросс), пусть заметно повзрослела, но от первой части в сюжете осталось лишь трехминутное предуведомление, дающее своеобразную и необязательную вводную. Важно знать только то, что у юной героини есть чудаковатые родные, прячущие в доме живую мумию, и нет мамы, которая пропала очень давно, расследуя загадочное исчезновение горнорабочих в шахте Темного леса. Все остальное — совершенно новые приключения.

После потери супруги отец Нелли решил жениться повторно, все к этому идет, кроме самой дочери. Нелли не желает видеть ни новую мать, ни ее сына Валле, чудаковатого паренька-бойскаута одного с ней возраста, грезящего путешествиями за пределы познанного, но никогда в них не попадавшего. Неудивительно, что новому брату она предпочитает дядюшку и тетушку, тех самых, с мумией в подвале, благо они пригласили всю семью погостить на рождество. Тут-то Нелли и находит свою собственную Нарнию — таинственный кабинет матери, скрытый в подвале. А в нем записи о не менее загадочном предмете — Зеркале смерти, в российском заглавии ставшем просто таинственным. Стоит только глянуть в него и назвать имя умершего, как тот немедля выйдет на связь.

Надо думать, Нелли немедля загорается идеей найти этот артефакт, а с его помощью и маму, пусть для этого ей и придется идти в полнолуние в Темный лес, где водятся самые настоящие оборотни. Как ни старалась девочка, но сводный брат умудрился увязаться следом — в первое в своей жизни «настоящее приключение». Знал бы он, чем эта прогулка обернется…

Новый режиссер картины Юхан Роселл не стал сосредотачиваться на спецэффектах, как это было в прошлой части, но обратился к переживаниям самой героини. В Темном лесу начинает разворачиваться настоящая драма — история потерь и украденных надежд. Как и сама героиня, ее сводный брат тоже из непростой семьи со схожими проблемами, только более явными: он брошенный ребенок. Мать вроде и старается выпестовать отпрыска, но работа и дом отнимают слишком много сил. Неудивительно, что эти два одиночества не могли не объединиться. И теперь им предстоит выдержать самый главный бой в жизни.

Сумрачный мир хорошо знакомых европейских легенд и преданий сперва подманивает знакомым еще по «Шреку» небрежным юмором, но лишь для того, чтоб увести поглубже в западню. И задания на пути становятся все сложнее, а ведь героям еще только предстоит понять, насколько они зависят друг от друга. Пусть Нелли старательно сторонится сводного брата, но тот не отступает, видя в ней и свет в ночи, и собственное предназначение. А сумрак сгущается.

Не могу не согласиться с режиссером: будь в картине больше спецэффектов, они бы отвлекали от главного. От поиска себя, от ответов на извечные вопросы. О понимании смерти не только как конца всего, но как неизбежной необходимости. А потому и зеркало, заявленное в названии, играет особую роль, роль некоего русалочьего маяка, идя на свет которого, тонут корабли и гибнут люди. Пожалуй, главный эффект картины осознаётся лишь после финальных титров: насколько важным оказался путь, то, что он принес и куда вывел. Здесь снова хочется снять шляпу перед создателями — столь легко, можно сказать, играючи они расставили все точки над «и», рассказали историю не просто взросления (сколько их было и будет!), но постижения. А подобное дорогого стоит.

Жизнь персонажей без автора

Жанр притчи крайне сложен, тем более если это трагикомедия. Но, когда все получается, рождается исключительная картина, вроде «Кин-дза-дза!» или «Бразилии». Фильм «Обыкновенные» как раз таков.

История весьма неожиданна, ибо повествует о жизни персонажей кино. Именно так — фильм рассказывает о тех временах, когда целлулоидные личности стали настолько самостоятельными, что зажили своей жизнью.

В центре фильма, как ни странно, юная Паула Файнман в блестящем исполнении Фины Зендель, нам известной по сериалу «По ту сторону Шпреи». Странно потому, что она — персонаж второго плана. Уж так повелось в том удивительном мире, но с рождения и до смерти целлулоидные человечки делятся на касты: главных героев, второстепенных, третьеплановых. Ну а большая часть — это, понятно, массовка, без сцен, слов и даже лиц. Судьба всех строго иерархична, и семья главного героя всегда будет в центре кадра, освещена софитами и украшена спецэффектами, включая собственную музыку для каждого аспекта жизни, включающуюся в нужный драматический момент. И пусть зрителя не смущает тот факт, что дети персонажей второго плана и главных героев учатся в одной школе и сдают один экзамен на становление самым важным персонажем, — всем понятно: это лишь великая иллюзия кино, одна из многих в их мире.

Я не случайно поминаю именно пленочное кино, а не цифровое: в мире персонажей как раз проходит цифровизация, и за место в будущей видеотеке еще предстоит побороться, особенно тем, кто лишен слов и сцен. Часто их просто списывают за ненадобностью в гетто, где они доживают свои дни, пока их пленка не придет в негодность.

Не правда ли, знакомая история? Режиссер и сценарист картины Софи Линненбаум, снявшая в свое время несколько подростковых картин, и сейчас не отказывает себе в удовольствии окунуться в знакомый мир, добавив ему немного истории из своего детства: времен существования двух Германий, разделенных, как и жители этой вселенной, забором догм, условностей и стереотипов поведения. Вот так и мать Паулы, второстепенная героиня Элиза, у которой за всю ее роль лишь несколько дежурных фраз (она старательно их чередует, чтоб не казаться совсем плоской, почти одномерной), в общении с дочерью раз за разом рассказывает ей одну и ту же историю знакомства с отцом — знаменитым главным героем Файнманом, по какой-то неведомой причине затерявшимся в истории.

Наслушавшись этой сказки, Паула решает узнать побольше о легендарном родителе. Вот только поиск приводит ее из библиотеки в… подполье. Там начинается путь новой героини — на этот раз собственной картины, со спецэффектами и музыкой, создающей настроение. Той самой, за которую ее прежде гнобили в школе и пугали Институтом кино, таинственной организацией, ведающей всей киновселенной. Неудивительно, что неведомые, но почти всемогущие монтажеры из этого института решили-таки вырезать Паулу из фильма жизни.

Линненбаум создала удивительную картину еще и потому, что умело использовала фокус внимания зрителя. Если в начале картины не было даже понятно, кто главная героиня, ибо Паула появлялась далеко не на первых ролях, как и положено второплановому персонажу, а основное внимание уделялось ее подружке, дочке главных героев, то после случившегося поворота событий все акценты немедленно сместились на фройляйн Файнман. А уж она, вдруг получив время, софиты и эффекты, поняла, что своего не упустит.

Тут вам история взросления и срез мира в одном флаконе. Необычная раскадровка, удивительные эффекты и не менее странные, пусть и с чудинкой герои — нет, всего лишь жители массовки, отщепенцы, изгои всех миров, прошлого и будущего: объединенного, как Германия, цифрового грядущего. Эта удивительно точная метафора выказывает сразу всех и умудряется рассказать почти о каждом, пусть иносказательно, но на удивление точно и емко. Персонажи, так хорошо нам знакомые, что кажутся не сошедшими с экрана, а встреченными во дворе, теми шапочными знакомыми, о которых мы, видящие себя главными героями, вроде что-то знаем. Но не замечаем, что и мы для них — ровно такие же второстепенные личности, массовка, в лучшем случае с парой дежурных приветствий и одним диалогом о погоде.

Это поразительно точное восприятие подается так ненавязчиво, но вместе с тем столь доходчиво, что его вроде бы не сразу понимаешь, а поняв, никак не выбросишь из головы. Что делать с новой истиной? Бежать от нее, принять или побороть?

Каждый будет решать сам. Как и Паула, теперь настоящая героиня цифрового мира кино, рассказавшего нам еще одну странную, страшную, смешную и трагичную историю постижения себя, своего места в мире и места других в собственной судьбе, где пунктиром, где жирной красной линией проходящей через наши души и достигающей… Но это уже каждому из нас решать, как далеко может зайти тот или иной персонаж, как надолго останется он в нашем сердце. Пересечемся мы с ним, сравнивая курсы, или распрощаемся навсегда. Ведь вся эта удивительная история еще и об этом.