Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 4(42), 2023.

СПИСОК ПЕРСОНАЖЕЙ:

Рапунок — запомните его, это наш главный герой. Бунтарь, бродяга, генератор странных идей. Издалека похож на маленькую ушастую лошадь, вблизи — совершенно невообразимая химера.

Белка-Сплетница, Рататоск — волшебная скандинавская белка, живущая на Мировом Древе. Считает себя независимым журналистом, охотится за новостями. Страшное трепло.

Черныш, Черный Кот и т. д. — волшебный кот внушительных размеров. Композитор, поэт, солист, сибарит, нахал, лентяй, творческая натура.

Белый Кролик, он же Заяц (зайцеобразные в эти допотопные времена еще не успели разделиться на виды), он же Лунный Кролик — сноб, аристократ, прирожденный критик, любитель чая.

Сихиртя — сибирские гномы. Мастера на все руки, работяги.

Индрик-зверь, мамонт, земляной олень — их лучший друг и самое большое существо на земле. В глубине души сентиментален и тоскует по матери.

Змей-Дракон, Ёрмунгард, Нидхёгг и т. д. — у него много имён, лиц, тайн и очень много сокровищ, главное из которых — его разум.

Второстепенные герои, которых можно не запоминать вообще:

Мировое Древо, Иггдрасиль, Дуб Зеленый — центральное тусовочное место в допотопном мире.

Жар-птица, Орлица, Феникс — главный источник топлива для летательных аппаратов.

Дриады — духи лесов, экоактивистки.

Русалки — группа поддержки чего угодно. Легкомысленны.

Ананси — волшебный паук. Его совсем мало в этой истории.

Сфинкс — считает себя котиком.

Саламандры — огненные ящерицы. Массовка.

Ангел — вестник Его.

Он, Сам, Отец, Творец — с ним вообще все понятно.

* * *

— К моему глубокому сожалению, в Замысле вас нет, — сказал печальный ангел, сверившись с бумагами. — Пожалуйста, освободите жизненное пространство для Его новых чад в ближайшие десять-двенадцать дней, уважаемые фантастические существа.

Рапунок изумленно вскинул длинные уши. Его вечно грозились выгнать — то за хулиганские выходки, то за недозволенные речи, то за чересчур фантастический вид, подрывающий веру в здравомыслие Творца — и, стало быть, подрывающий веру в разумный Замысел. Рапунок обычно скрывался от возмездия где-нибудь на краю света, а потом возвращался, слегка изменив облик, и принимался за старое. Временами, разглядывая свое причудливое отражение в ручье, он до глубины души осознавал всю порочность своего бытия и, в общем, был готов к тому, что в один не слишком прекрасный день его таки прижмут к стенке и попросят на выход из дивных лесов.

Но вот за что выгоняли всех остальных — он решительно не понимал.

Фантастические существа, собравшиеся на праздничный концерт под сенью Зеленого Дуба, потрясенно молчали. Русалки на ветвях перестали дудеть в рожки и растерянно шуршали хвостами. Черныш, не успев толком завести песнь, опустил гитару. Белка-Сплетница, обычно трещавшая без перерывов, разинула рот и рассыпала орехи — изумруды вперемешку с золотой шелухой сгинули в переплетении громадных корней Мирового Древа. Невозмутимый, аристократичный Белый Заяц, утратив самообладание, звякнул чайной чашкой о блюдце.

— Как это — «нет в Замысле»?! — переспросила Белка-Сплетница скандальным тоном. — Тц! А откуда мы здесь вообще взялись?

— Всё течет, знаете ли, — туманно ответил ангел. — Изначальная концепция немно-о-ожко изменилась. Любая творческая мысль, знаете ли, развивается, обрастает подробностями. Эволюционирует! Да, поначалу Он видел вас главными героями истории, но постепенно явились другие, лучшие… возможно, более интересные Ему — как-никак, по образу и подобию… Кхм, ну да неважно — словом, люди захватили Его внимание, и сюжет теперь будет про них. А вы, уж извините, за бортом. Без обид, ребята. Вашей вины тут нет. Да, вы были замечательными, и Ему очень жаль вас сокращать, но… Бритва Оккама, знаете ли. Не следует захламлять хорошую историю лишними персонажами, даже если они заслуживают большего…

— Не вер-рю, — звучным басом проурчал толстый, холеный Черныш с дерева. — Меня нет в Замысле? Пр-роверьте. Я опр-ределенно должен быть там, я же кот.

— Баюн? — деловито уточнил ангел, листая бумаги. — Он же Йольский, он же Дикий, он же Учёный, он же…

— Вер-р-рно, вер-рно! — ухмыльнулся тот от уха до уха.

— Отсутствуете, — сказал ангел и резко захлопнул папку. Затем обвел собравшихся лучистым, сочувствующим взглядом: — Простите, ребята, но, как я уже сказал — отныне вас нет, вы — лишние детали. Да-да, все без исключения! И ты, Белка-Рататоск, и ты, Лунный Кролик, и ты, Индрик-зверь. И ты… — очередь дошла до Рапунка, и ангел, взглянув на него, вздрогнул, чуть не перекрестился и полез в записи. — Снова ты?! Как тебя там… Эмм… Ушастая лошадь? Заяц… нет, не заяц. Лис?.. Карликовый верблюд?.. Конёк?.. Господи, что ты вообще такое?..

— Чудо чудное, диво дивное. Зверь неведомый, чистый вымысел, — с достоинством сообщил Рапунок.

— Соболезную. Надо, пожалуй, оформить тебя как снарка, — решил ангел, выдернул из крыла перо и что-то бегло приписал на полях. — Словом, вас всех — а тебя особенно! — в Замысле быть не должно. Собирайте вещи и на выход.

Фантастические существа нестройно, встревоженно загудели.

— Простите, — вежливо проговорил Заяц. — Не подскажете ли, куда нам деваться? Ведь всё кругом есть Замысел. Нам следует лечь и умереть?

— Допустимое решение, — ответил ангел. — Но, знаете ли, вам лучше не оставлять после себя следов, в том числе ископаемых останков: Он предвидит, что рано или поздно любимые чада Его докопаются до всего на свете, и у них возникнут неуместные вопросы…

— И пускай докапываются, любимчики, — обиженно протрубил Индрик-зверь. — Нам-то что за беда? Пусть хоть подавятся моими костями!

— Выбирайте выражения, когда говорите с представителем власти. — Ангел помолчал, смерил взглядом огромную тушу мамонта, наполовину провалившуюся в землю и закрывающую полнеба, черканул в бумагах и добавил: — Ладно, я уточню, не сделает ли Он исключения по костям для самых… эмм, габаритных индивидов. Но всех остальных настоятельно прошу в кратчайшие сроки определиться, куда вы исчезнете вместе со своими скелетами.

Глухое, неодобрительное ворчание наконец вскипело всеобщим негодованием:

— Безобразие! Произвол! — полетело со всех сторон. — Да как так можно?!

— Знаете ли, это не я всё придумал! — оправдывался ангел. — Я просто принес благую весть!

— Да за такие вести в ощип отправляют!

Глаза Зайца начали наливаться кровью, он внезапно рассвирепел и запустил в посланника чашкой:

— Никуда мы отсюда не уйдем!

— Это наша земля! — подхватили остальные.

Ангел, увернувшись от летящего блюдца, золотой ореховой шелухи и гитары, мощно взмахнул крыльями и воспарил на недосягаемую высоту.

— Неблагодарные! — загремел он, взмахивая огромными крыльями. Небеса начали стремительно хмуриться. Ангел поглядел вниз, и лицо его больше не было смиренным и кротким: — Не умеете по-хорошему, да? Знайте, строптивые животные, что Он предвидел ваше упрямство и с болью в сердце принял меры заранее. Узрите! — Облака расступились, и вдалеке, на горизонте протянулось нечто вроде сияющей белоснежной плотины. — Се чаша терпения Его, коя вот-вот переполнится. А вот, — Ангел ткнул пальцем в небо, откуда начал накрапывать унылый дождь, — Сам бесконечно оплакивает вас, нерадивых! Довели-таки Отца до слез. Через двенадцать дней плотина падет, и все вы в воду канете! Смывайтесь с лица земли!

И он устремился прочь под моросящим дождем.

* * *

— Вот это скандал! — первой опомнилась Белка-Сплетница. — Тц! Сбегаю, расскажу остальным, кто пропустил. Не расходитесь, я сейчас! — И она стремительно рванула вверх по стволу Древа, на секунду растекшись по нему рыжей кляксой: — Сенсация! Нас сливают из Замысла!

— Ну вот… — сокрушались малыши-сихиртя, сидя рядами на бивнях Индрика-зверя. — Вместо нас каких-то других, настоящих людей нашли. Чем мы-то не угодили? Работали, старались, ковали себе тихонечко железо в подземельях… Может, мешали кому-то? Шумели?.. Никто ж не жаловался… Нечестно всё это, скажи, земляной олень?

— Нечестно! — яростно затрубил мамонт и топнул ногой, отчего почва раскололась, и он ушел в землю еще глубже. — За что Он так жесток с нами? Как Он может? Я… я уже начал сомневаться, вправду ли Он наш всемилостивый Отец? И где, кстати, наша мать?..

Эта мысль вдруг так поразила его, что он смолк и огляделся, словно надеялся найти матушку у себя под боком. Взгляд его стал рассеянно-задумчивым и ушел далеко за горизонт.

— Ну, раз сказано помирать — значит, пора, — скорбно забормотали динозавры. — Закопайте нас поглубже, ребят, чтобы Он не слишком прогневался…

— Стойте, стойте, — вклинился Рапунок. — Вы что, сдались? Оставите все как есть? Да ну, ребята. Устроим демарш, демонстрацию, диверсию!

— Мр-рау, это без меня, — пробасил Черныш и оскалился. — Я же кот. Позовите, если у вас что-то получится, ладушки? А я пока пойду, сочиню новую песню. — И он растворился в воздухе, а его ухмылка уплыла направо по цепи, мурлыча нечто минорное.

— Ну, здравствуйте, теперь и концерта не будет, — заворчали слушатели и начали расходиться кто куда под моросящим дождем.

— Стойте, куда вы? — подскочил Рапунок. — Тьфу на концерт, надо обсудить план! У меня есть отличная идея, даже две!..

— Нет, Рап, не подстрекай нас опять, — отвечали фантастические существа, отмахивались от него хвостами. — Хватит с нас твоих выдумок. Может, из-за тебя Отец на всех и разозлился. Смирись, а то из-за тебя только хуже выйдет.

— Нас обещают утопить — куда уж хуже-то? — сказал Рапунок.

— Мы отсидимся на вершине Древа! — защебетали райские птицы.

— Так ведь вода и дотуда дойдет!

— Мы переживем наводнение, а-ха-ха! — пропели русалки и заразительно рассмеялись.

— А-ха-ха, точно! — невольно подхватил Рапунок. — Тьфу! А как быть остальным, вы не подумали?

— Полагаю, нам нечего бояться, — сообщил Белый Заяц, к которому вернулось самообладание.

— Тебе легко — у тебя есть жилье на Луне, да и вообще ты бессмертен!

— Возможно, Он нас просто испытывает, — продолжал Заяц. — И нам следует продемонстрировать веру в чудо, чтобы Он передумал и смилостивился над нами! — Он сел поудобнее под Древом, где меньше капал дождь, достал из-под полы сюртука чайник и новую чашку, налил себе чаю и невозмутимо подытожил: — Ничего не нужно делать, кроме как уповать! Будь что будет.

Фантастические существа затянули хором:

— Вот, правильно! Вот это хорошая идея! Так и поступим!

— Да погодите! — тщетно взывал Рапунок, бегая между разбредающимися животными. — Вы с ума сошли? А может, всё наоборот? Может, мы должны продемонстрировать смекалку, интеллект, а?.. А?.. А даже если нет, то хоть замутим напоследок что-нибудь стоящее! У меня есть идеи, целых три…

— Легче ничего не делать, чем очередную твою… — отвечали уходящие животные.

Дождь между тем усилился. Чаша терпения зловеще сверкала на горизонте.

Рапунок огорченно свесил уши и оглядел поредевшие ряды. Под сенью Мирового Древа остался сидеть Заяц с вечным чаем, несколько дриад, обеспокоенных судьбой растительного мира в условиях потопа, райские птицы, русалки — эти просто смеха ради — да печальные малыши-сихиртя с мамонтом.

— Ты прав, надо что-то делать, Рап, — сказал один из сихиртя. — Мы живем под землей, нас зальёт в первую очередь. Выкладывай свою идею, даже если она еще хуже, чем все твои прошлые затеи. — Идея очевидна: надо построить лодку! — сказал Рапунок.

— А, ну, это сделать-то можно! — воодушевились малыши. — Но лодку надо большую-большую, чтоб влезли все-все, а главное, мамонт. И материалов надо много-много. Откуда возьмем?

— Хм, — сказал Рапунок уже не столь уверенно и покосился одним глазом на Мировое Древо, другим — на мамонта, третьим — на дриад. — Есть еще одна очевидная, но чуть более сомнительная идея насчет материалов…

— Должен заметить, что я решительно против всего, — подал голос Заяц.

— А ты что здесь забыл? — обернулся Рапунок. — Иди к себе на Луну, жуй морковь, верь, что все само обойдется.

— Или помоги нам, — поддакнули сихиртя.

Заяц смерил их взглядом и высокомерно отхлебнул чай.

— Я вам уже помогаю. Мудрым советом. Ваш план совершенно бесполезен. Даже если вы сможете построить лодку и переживете потоп, что с того? Вы же знаете, что вас все равно изгонят из Замысла.

— Вот сяду в лодку и скажу, что нам делать дальше, — Рапунок отвернулся и заговорил с сихиртя и дриадами: — Надо определиться с размерами лодки и приблизительной вместимостью… Хорошо бы кто-нибудь помог с расчетами…

— Хс-с-с! — вдруг раздалось из-под корней Древа. — С-сплетница донес-сла, что у нас-с проблемы, — прошипел, высовывая голову из норы, Змей-Дракон, щуря глаза и пуская кольца дыма. — У меня тоже ес-сть идея, хорош-ш-шая.

Фантастические животные притихли, глядя на него. Змей-Дракон был самым мудрым и древним в Замысле — то есть ещё одним сомнительным субъектом, которому доверяли даже меньше, чем Рапунку. По прописке Змей обитал на нижнем ярусе Древа, но вообще-то встречался повсюду — то змеился в корнях Древа, то лежал в пещере на Одинокой горе, где у него был склад старого хлама, собранного по всему свету. Сплетница трещала, что Змей хранил там ценные сокровища и натурально купался во всей этой роскоши. Рапунок, частенько навещавший Змея, ничего такого за ним не замечал — зато видел, как Змей, выдыхая дым и серу, разглядывал дивные драгоценные сплавы и иногда впадал в странную задумчивость: начинал выкладывать металлы рядами и столбиками и пытался чертить какую-то таблицу, но его вечно что-нибудь отвлекало, так что работу он так и не закончил.

В присутствии Змея русалки и райские птицы забрались на ветки повыше, сихиртя невольно прижались к мамонту, и даже Заяц несколько напрягся.

— Я бы на вашем месте не верил этому типу, — посоветовал он.

— Хс-с-с… Я заинтерес-сован в ус-спехе не меньше вас-с и с-скорее укушу с-себя за хвост, чем с-совру.

Змей кольцами вылезал из норы, и туловище его тянулось и тянулось: никто и никогда не видел его хвоста, его вообще никто не видел целиком. Он походил на бесконечно длинную игрушку-нарукавник. Вдобавок Змей любил менять обличия: то шерсть отрастит, то перья, то перепонки.

— Но Заяц-с-с-с прав, — прошипел он. — Прос-сто отс-сидеться в лодке недос-статочно. Надо дейс-ствовать с-смелее.

— Ну, в моем в плане есть и шаг второй, — заметил Рапунок. — Мы сбежим из Замысла! Уплывем за горизонт!

Змей хитро прищурился и выдохнул облако дыма.

— С-славная мыс-сль! Но с-с-сделаем вс-се хитрее. Пос-строим корабль с-спасения, непрос-стой корабль. И не уплывем — а улетим на нём гораз-здо дальше гориз-з-зонта.

* * *

На второй день дождь припустил сильнее, но работа уже кипела. Стройку века затеяли на Одинокой горе, на плоской площадке высоко над уровнем моря. Змей достал все металлические сокровища из своей пещеры, а мамонт стал выкапывать из недр земли еще и еще. Саламандры плавили железо. Дриады вырастили строительные леса, где сновали мастера-сихиртя и их бородатые кузены-рудокопы с запада и востока. С юга приполз Ананси и оплел конструкцию паутиной, укрыв ее от дождя, а также снабдил всех страховочными тросами. Из далеких земель подтягивались и другие волонтеры. Рапунок накануне огромными скачками оббежал весь допотопный мир — по пути запоздало размышляя о том, что неспроста его назвали «допотопным», — и позвал на помощь всех, кого нашел. Откликнулись немногие, но все же дело со скрипом двинулось вперед.

Белка-Сплетница прискакала сразу, как услышала шум:

— Тц, что у вас тут? Говорят, что-то строите? Говорят, корабль?

— Ага, — простодушно подтвердил один из сихиртя. — Это бунт! Бросаем вызов небесам!

— Нет-нет, — вклинился Рапунок. — У нас тут просто субботник. Вообще ничего интересного.

Белка скептически цыкнула и метнулась на разведку.

— Вот это он и есть?.. Тц… Какой-то он странный. Больше похож на башню.

— У нас-с вс-с-се с-строго по науке, — прошипел Змей, высунувшись из строительных лесов.

— Иными словами, это массовое помешательство, — любезно добавил Заяц.

— Ну дела! — цокнула Белка-Сплетница. — Сбегаю, расскажу нашим! Шок! Несанкционированная стройка! Животные-бунтари под руководством подколодного змея и несуразной химеры возводят на вершине горы не вызывающее доверия плавсредство!

— Только никому не рассказывай, что можно прийти и помочь! — крикнул Рапунок ей вслед.

* * *

На третий день явился Черныш и сел там, где меньше капало, обернув лапы хвостом.

— Мр-р, как наше дело, движется? — проурчал он, оглядывая стройку. — Мр-р-р… Что-то вы тут… мр-р-р, устр-р-роили не то… Стр-ранная фор-р-рма… И металл тяжеловат…

И он с сомнением поскреб лапкой свинцовый корпус.

— Разумеется, тяжеловат. Никакое чудо не поднимет эту гору железа в воздух, — светски заметил Заяц. — То есть, разумеется, Сам бы смог, но, очевидно, не будет этого делать.

— Как там твоя песенка, а, Черныш? — спросил Рапунок, пробегая мимо. — Сочинил уже? Споешь нам что-нибудь духоподъемное?

— Да, спой, спой! — оживились русалки. — Про плотину, про плотину!

— Надо еще порепетир-ровать, — уклончиво ответил Черныш и лениво потянулся. — Слова там подобрать… аккор-р-рды… Ну, пойду-ка я пор-работаю.

* * *

На пятый день стройку стало видно со всего света; изредка, когда между тяжелых туч пробивалось солнце, металлический шпиль корабля сверкал на вершине Одинокой горы, как маяк. Его заметили даже в самых отдаленных землях. Волшебные существа повылезали из нор и стянулись поглазеть на невидаль. Многие подключились к работе, другие принялись слоняться вокруг, а некоторые влились в критический кружок Зайца и, сидя под зонтами, увлеченно комментировали происходящее.

— А это нормально, что корабль, ну, стоит носом вверх? — допытывалась заморская свинка.

— Конечно же, не нормально, — любезно отвечал Заяц. — И я, разумеется, первый им на это указал. Но разве здесь кто-то слушает меня?

— Какой-то он гигантский, не находите? Я бы на их месте строил поменьше.

— Полностью согласен с вами, — охотно откликался Заяц. — Жаль, что дело в руках дилетантов.

— Он что, правда свинцовый? Не взлетит. Такой сразу на дно.

— Безусловно, — кивал Заяц. — А чего вы ждали от рожденных ползать? Они еще и мамонта собираются с собой взять.

На стройке день и ночь стучали молотки, гудело пламя, звенел металл, а фантастическая конструкция шаг за шагом росла в небеса.

* * *

На седьмой день верхние ярусы корабля уперлись в облака.

Уровень моря потихоньку поднимался, и фантастические существа начинали массово проситься на борт. Выстроились очереди, в которых время от времени вспыхивали ссоры — то из-за распределения койко-мест, то из-за кают с иллюминаторами: Ковчег был так обширен, что большая часть комнат выходила во внутренние коридоры, переплетающиеся, как лабиринт. Где-то там, по слухам, уже завелся минотавр.

— У нас мест-то хватит? — встревожились сихиртя. — Нам еще мамонта грузить! Должно хватить, да, Змей?

— Я ис-сходил из того, что с-сесть в конечном с-счете захотят вс-с-се, — ответил Змей, высовываясь из вентиляционного люка. — Эй, С-сплетница! Белка-Рататос-с-ск! Позови-ка еще раз-з Жар-птицу с верш-шины Древа, она мое приглаш-ш-шение не рас-с-слыш-шала.

— Тц! Она всё расслышала и сказала, что вообще не придет! По секрету сказать, она тебя терпеть не может! — радостно доложила Белка-Сплетница.

— С-с-скверно! — ответил Змей. — Она нам очень нужна в машинном отс-с-секе, без нее не с-справимся.

— Да ладно, я смогу ее переубедить, — решил Рапунок и большими прыжками поскакал к Древу.

Мир уже наполовину затопило водой. Среди волн русалки и сирены отдыхали на камнях, некогда бывших вершинами гор. Пробегая мимо, Рапунок слышал, как они спорят, не вписаться ли на Ковчег, пока еще есть возможность.

У подножия Древа начинался шторм. Дриада сидела на ветке, держа в руках горшок для саженца, и плакала, прижимаясь к вечнозеленому Древу:

— Прости, что мы не можем забрать тебя с собой целиком…

Рапунок вскочил на соседнюю ветку, стукнул копытом, оттолкнулся всеми бессчетными ногами и одним прыжком взвился на самую вершину Мирового Древа.

Прыжок этот вышел небыстрым. Рапунок пролетел множество ярусов кроны, откуда с руганью и ссорами выселялись жильцы — паковали чемоданы светлые альвы, конопатил улей рой древесных пчел, разбирали гнезда птицы. Он миновал слои грозовых облаков и вознесся на самую вершину, где в огненном гнезде сидела Орлица, Жар-птица, и горела на весь мир.

— Нет! — сказала она. — Я не желаю иметь дел со Змеем. У нас с ним давние счеты.

— Ты же знаешь, что нас всех изгоняют? — воскликнул Рапунок, приземлившись на обугленный край гнезда. — Ты здесь погибнешь.

— Я не боюсь гибели, маленький брат. Если даже умру — восстану из пепла вновь.

— Не в этот раз. Посмотри вокруг! Там вечный дождь, тут потоп, а вон там еще плотина, то есть чаша терпения, которая переполнится и всех сметет. Даже Мировое Древо исчезнет под водой, и твой пепел просто утонет, — сказал Рапунок. — Нам нет места в Замысле. Но можно сбежать на нашем Ковчеге, если ты поможешь поднять его в воздух.

Птица задумалась и потускнела.

— Кто из вас все это придумал — Змей?

— Нет, — помолчав, сказал Рапунок. — Это моя идея, я — капитан корабля, а Змей — главный инженер проекта. Если что-то пойдет не так, виноват буду тоже я.

— Ну, тебе я верю слегка больше, чем ему. Но смотри у меня, — сказала Жар-птица и слетела вниз, окутанная пламенем. Когда ее огонь исчез под облаками, вокруг разом потускнело. Рапунок посмотрел наверх, где на последней небесной сфере подмигивали разноцветные звезды, и задумался, есть ли что-нибудь за ними. Смогут ли они это когда-нибудь узнать? Странное чувство охватило его сердце, и вдруг захотелось бежать за горизонт с собственными мыслями наперегонки.

Он спрыгнул вниз. В два скачка достиг Ковчега. Жар-птица уже с кем-то ругалась:

— Не полезу в эту жестянку, я же ее расплавлю!

— Вс-се с-схвачено, она термос-с-стойкая, мы с мас-стерами вс-с-се предусмотрели, — возражал Змей. — Милос-сти прош-шу в машинный отс-сек.

Птица с любопытством заглянула туда и вновь возмутилась:

— Что за безобразие, кто эти ящерицы?!

— С-с-саламандры. Вс-с-сех огнеопас-с-сных селим вмес-с-сте, требования пожарной безопас-с-сности. И заодно помогут тебе на с-с-старте.

* * *

На девятый день к Ковчегу подтянулись совсем уж странные твари — пятиногие монстры из слизи и глаз, бочкообразные всесторонне симметричные летающие кальмары, стада каких-то подозрительных козлов. Потом толпами полезли незаконченные, полупрозрачные создания без лап, хвостов, голов и других частей тела.

— А эти все откуда? — спросил Рапунок уязвленно: он-то считал самым немыслимым на свете себя самого.

Мимо деловито проскакало копыто.

— Тц, это концепты, забракованные на стадии наброска! — сообщила всезнающая Белка-Сплетница, лузгая орехи. — Змей-то не шутил, когда говорил, что приглашает вообще всех.

Концептов оказалось столько, что они забились во все щели и подвели массу корабля вплотную к критической.

— Они его точно перегр-рузили, — заметил Черныш. — И как мы всю эту орду прокормим?

— Амальтея проставляется рогами изобилия, — сказал Рапунок. — Их планировали из расчета один на двадцать рыл…

— А запасные? — вклинился Сфинкс.

— Запасные нескончаемые рога?

— Индивидуальные. Для обжор-р-р и деятелей искусства, — промурлыкал Черныш, поглаживая брюхо. — Не стоять же нам за пайками в очереди…

— Выкидывайте лишние рога, остальные будем передавать по кругу, — решил Рапунок. — Нужно разгрузить корабль.

— Можно съесть лишних концептов, — предложил Сфинкс кровожадно. — Вон то копыто, например…

— Мр-р-р, — оценил Черныш. — А как мы р-решим, кого будем есть? Ну, чтобы со стороны все выглядело добр-ровольно и по-честному.

— Я подумаю и найду справедливый способ отбора, который всех устроит, — сказал Сфинкс. — Скажем, можно придумать пару загадок…

— Только попробуйте кого-либо тронуть, — перебил Рапунок. — Я вас обоих с корабля ссажу. В океан!

— Меня нельзя ссаживать, я же кот! — возмутился Черныш и ткнул в Сфинкса. — И он тоже!

— Я тоже кот где-то глубине души, — сказал Рапунок. — Каков там ваш вклад в дело Ковчега? Как поживает твоя музыка, а, Черныш? А ты, любитель загадок, массовик-затейник, почему не развлекаешь народ? Вперед, шевелите лапками.

Сфинкс и Черныш переглянулись и что-то осознали.

— Ладно, Рап, я давно р-решил, что дам концер-рт. Вот пр-рямо сейчас. Пассажир-ров слегка успокою, — промурлыкал Черныш, доставая гитару.

* * *

— Кажется, все, кто хотел, уже в сборе, — заметил Рапунок на одиннадцатый день.

— Нет, еще не вс-с-се, — ответил Змей. — Ждем.

* * *

На двенадцатый день Заяц, проснувшийся в одиночестве в луже воды, внезапно прозрел.

— Ну конечно! — воскликнул он. — Вот оно, чудо, в которое мне нужно поверить, — что эта немыслимая безумная затея сработает! А сработать она может только волей Его. Господи, я все понял, вверяю себя в руки Твои, — забормотал он, восходя на корабль.

— Вот теперь в с-сборе, — прошипел Змей. — Командуй.

— Все на борт! — крикнул Рапунок. — Отправляемся!

Русалки и сирены, до последнего плескавшиеся на мелководье, поспешили в свои каюты. Птицы шмыгали внутрь через иллюминаторы.

Рапунок подобрался и одним махом запрыгнул на вершину Ковчега, на место капитана.

В рубке управления полетом внезапно обнаружилось множество неучтенных существ: среди сихиртя и дриад с мешками семян и саженцем Мирового Древа каким-то образом затесались Белка-Сплетница, Черныш и пара русалок, а Заяц вообще расселся в кресле капитана.

— Я в этом проекте с самого начала, юноша, — попивая чай, веско сообщил он. — Давал советы и не отлучался ни на минуту, пока вы, существо неопределенной природы, бегали неизвестно где.

— У меня просто слов нет, — сказал Рапунок и вытряхнул его из кресла на пол.

— Вс-се на мес-сте? — спросил Змей, высунувшись из вентиляции.

— Ждем земляного оленя, — заголосили сихиртя.

Мамонт, долго и безуспешно искавший кого-то в тонущем мире (он даже порывался уплыть на отколовшейся льдине, еле отговорили), садился последним. Вода уже затопила все долины и плескалась в бывших предгорьях Одинокой горы. Скалы под ногами Индрика-зверя крошились, когда он восходил к стартовой площадке. Сихиртя нервничали:

— Ох, а вдруг он не влезет?

Мамонт осторожно ступил ногой на пандус. Металлические опоры застонали, корабль накренился. Даже Рап на секунду засомневался.

— Нет, ребята, я не могу, он меня не выдержит, — прогудел гигант. — Знаете, спасайтесь без меня, а я как-нибудь…

— Садись на корабль! — хором кричали сихиртя. — Без тебя не полетим.

— Залез-зай, балбес-с-с, я тебя с-сейчас укушу! — высунулся из трещины Змей.

— Не надо мне с вами, ребята, я чувствую, что все испорчу… Давайте я следом поплыву…

— Не в этой истории, — принял решение Рапунок. — Живо на борт!

Индрик-зверь шагнул на корабль. Дно заскрипело и затрещало, но уцелело. Огромная туша втиснулась в ангар, и Змей захлопнул люк.

— Прис-стегнитесь! С-стартуем!

— Поехали! — сказал Рапунок и стукнул копытом.

Где-то внизу, в машинном отсеке заревело пламя. Корабль затрясло, как в лихорадке, по переборкам прокатился гул.

— Должен заметить, этот Ковчег сильно перегружен, — сказал Заяц и прижал уши, когда на него со всех сторон зашипели.

Пламя заревело тоном выше, словно в отчаянии. Ковчег трясло, как будто он издыхал; но больше ничего не происходило.

Всё пошло не по плану, подумал Рапунок. Мы слишком тяжелые. Мы никуда не взлетим. Возможно, не стоило брать мамонта… Но он сам приказал ему взойти на борт и выгнать его теперь не мог. Ковчег оборачивался братской могилой, идеально соответствующей Замыслу: фантастические существа послушно исчезали с лица земли вместе со своими скелетами. Даже бунт не получился!

В груди у него появилась тянущая пустота, как бывает во время затяжного прыжка.

И вдруг он понял: это Ковчег оторвался от земли!

Пламя надсадно ревело, корпус трясся, и неподъемный свинцовый корабль в клубах огня и дыма поднимался ввысь, шагал навстречу звездному небу.

«Мы летим!» — хотел воскликнуть Рапунок, но вдруг у него в животе все вновь перевернулось. Исполинская, циклопическая конструкция, оторвавшись от земли, поднялась в воздух, зависла, натужно скрипя, — и рухнула обратно на стартовую площадку, проломив земную твердь.

* * *

Ковчег падал сквозь землю.

За иллюминаторами проплывали слои породы с костями динозавров-пессимистов, потом потянулись базальты, граниты и расплавленные горные породы — а затем корабль вывалился в какую-то гулкую пустоту.

Рапунок с Зайцем и Сплетницей прильнули к иллюминаторам. Теперь Ковчег падал посреди огромной пещеры, минуя какие-то недостроенные ярусы. На одном промелькнула темная река, на другом встал сумрачный лес, этажом ниже потянулась унылая пустошь.

— Сенсация! Под землей обнаружена сеть тайных укрытий! — протрещала Белка-Сплетница, с интересом оглядываясь по сторонам.

— Сколько жили тут — отродясь такого не было, — изумленно переговаривались сихиртя.

Мимо проплыла странная, пустынная, недостроенная площадка, где рогатые твари уныло подметали мусор.

— Сейчас все выясним, — сказал Рапунок и высунулся в иллюминатор. — Эй! — крикнул он фигуре в балахоне. — Не подскажешь, где это мы?

Фигура быстро огляделась, отбросила лопату и с разбегу запрыгнула на корпус:

— Ух, ребята, я с вами, — сказала чертовка, выбрасывая в пропасть вонючий балахон и каску. — С такой работы надо валить, а это только испытательный срок!

— Тц! Ты кто? А это что? — перебила Белка-Сплетница.

— Я э-э-э… прораб, — сказала чертовка. — А это стройка века, сдать надо было ещё вчера, но ничего не готово, и ремонт до сих пор не закончен. Это место Сам заготовил для своих любимчиков. Ну, для тех из них, кто провинится, то есть для всех, — уточнила она. Ковчег как раз миновал ярус вихря, сдирающего плоть с костей, и ярус нескончаемого огня. — Говорят, грешников у нас ожидается мно-о-ого.

— Я уже почти рад, что нас выгнали. Что ни делается, к лучшему, — философски заметил Заяц.

Они миновали еще пару ярусов невыразимых мучений.

— Ребята, а куда вы вообще направляетесь? — спросила чертовка. — Если хотите свалить из Замысла, зачем летите вниз? Там дальше ничего нет, вы же в курсе, да?

— То есть дна нет? — ужаснулась Белка-Сплетница. — Это чудовищно!

— Нет, Дно как раз есть. Просто днище. Худшее место Замысла, для самых-самых проштрафившихся. Кто бросил вызов небесам.

— То есть как раз для нас! — осознала Сплетница. — Вот это новость! Тц-тц, не пора ли менять курс, капитан?

— Змей? — спросил Рапунок. — Мы сможем стартовать?

— Пхс-с-с-с, — ответила вентиляция.

— Эй, Змей, слышал сплетню? Мы идем на дно! — цыкнула Белка.

— Хс-с-с, не достигнув дна, не начнеш-шь вос-схождение, — прошипело из вентиляционного окна.

— И вместо ответа — очередная сомнительная сентенция, — сказал Заяц. — Да, Змей?

За переборками зашуршало, пыхнуло облачко дыма.

— Достигать дна я бы вот вообще не советовала, — подала голос чертовка. — Оттуда наверх уже не воротишься, факт.

— Зме-ей? — повторил Заяц. — Все идет по плану? Или нет?

— С-с-спокойс-ствие, — ответило из вентиляции и надолго замолчало.

— Двадцать секунд до дна! — доложила Белка-Сплетница, выглянув в иллюминатор. — Я в шоке!

— Взлететь уже не успеем, — сообщил сихиртя.

— Готовьтесь к жесткой посадке! — скомандовал Рапунок.

— А может, так было надо, — упавшим голосом сказал Заяц. — Может, здесь нам самое место. И мы угодили сюда не случайно, а строго по Замыслу, за все наши художества. Грехи наши утянули нас на дно. Вынужден признать, я вел себя не лучше других. Но хуже всех все равно был ты с твоими идеями, Рап!

Достойно ответить Рапунок не успел: Ковчег приземлился, вернее сказать, рухнул.

Мириады осколков брызнули во все стороны. Хрустнул и застонал, проседая, вечный лед.

— Ну, вот теперь все пропало, народ, — сказала чертовка. — Это натуральное дно мироздания, основа основ. Дальше падать некуда.

Откуда-то снизу пришел глухой, инфернальный звук, похожий на рокочущий удар или стук. Казалось, к ним рвется сила из запределья. После пяти секунд абсолютного ужаса Рапунок осознал, что это продолжает трескаться лед, и ему не то чтобы полегчало от этого знания. Ковчег уходил все глубже и глубже на дно.

— Надо срочно взлетать, или мы тут завязнем навсегда! Змей! — позвал Рапунок.

Но в вентиляции лишь сквозил прохладный воздух.

— Змей? — вопросительно произнес Заяц и заглянул в оконце, где валялась старая, похожая на перчатку чешуя. — Он слинял!

— Вот ведь гад! — всплеснула лапами Белка-Сплетница. — Тц! Предательство! Раскол в самом сердце экипажа! Ужас! Надо всем рассказать!

— Погоди, не надо, — перебил Рапунок.

— А ведь это ты во всем виноват, Рап! «Построим корабль!» «Улетим из Замысла!» «Спросим у Змея!» — передразнила Белка-Сплетница. — Нашел кому верить. Немыслимо!

— Да мы и сами хороши, тоже нашли кому вер-р-рить, — поддакнул Черныш, и на капитана подозрительно уставился почти весь экипаж.

Внизу вновь заревело пламя. Ковчег зашатался и провалился еще ниже.

— Ребята, нам дальше падать не надо, в самом деле, — повторила чертовка, беспокойно махая хвостом. — Мы там все обратимся вековечным льдом.

— Ладно, — произнес Рапунок. — Всем сидеть на местах. Я вылезу на разведку, осмотрю корабль снаружи. Сделаю, что смогу. Сихиртя, вы за главных. Попытайтесь взлететь.

— А ты не застрянешь во льдах, если мы все же взлетим? — заволновались они.

Но Рапунок уже открыл иллюминатор и выскользнул в ослепительный, обжигающий холод мирового дна. В этой части Замысла все проекты заморозились, все идеи встали на вечную паузу. Кругом вздымались отвесные льды, и где-то бесконечно далеко наверху темнели многочисленные ярусы пещеры. Ковчег провалился уже слишком глубоко, чтобы можно было его спасти, и с каждой секундой падал все дальше. Рапунок понял, что единственное, что он теперь может сделать, — это выпрыгнуть отсюда и спастись самостоятельно.

Он вскинул уши, и тут же повесил их, и сгорбился сильнее обычного. Раньше он прыгнул бы не задумываясь, и убежал бы без тени сомнения. До того, как ввязался в историю с кораблем, до того, как назначил себя капитаном и стал принимать решения, до того, как всех утащил на дно.

В свои глупые, бесполезные, убийственные фантазии.

Холод меж тем подобрался к нему сквозь слои пестрой, рыжей и черной шерсти и начал щипать за бока. Развернувшись, Рапунок вдруг с чем-то столкнулся и в ужасе отскочил назад.

Змей замер перед ним, сам на себя не похожий. Он перелинял в нечто грозное и огнедышащее, но недооценил температуру за бортом. Он был весь в инее — как тряпичная игрушка, забытая на морозе, — и едва шевелился. Чешуя смерзлась монолитом, грива торчала иглами, глаза выкатились.

— Я-а-а-а с-сейча-а-а-ас-с-с, — медленно, еле-еле выговорил он.

— Змей, а ты не слишком холоднокровный для такого геройства? — ворчал Рапунок, сбивая с него сосульки. — Залезай обратно в Ковчег.

Но тут Змей пришел в чувство, сам на себя дыхнул огнем и оттаял, а потом зазмеился всеми кольцами вокруг корабля, высвобождая его изо льда.

— Вс-с-се с-сделаю сам. Возвращайс-с-ся! — сказал он. — Будет… с-смешно. Еще с-с-свидимс-ся.

— Ладно, — сказал Рапунок. — Свидимся. Но смотри, чтоб без обмана.

— Пс-с-с, с-скорее укушу с-себя за хвост.

Рапунок нырнул обратно в тепло каюты и окунулся в самую гущу спора.

— Катастрофа! Подстава! Капитан бросил нас и сбежал! — паниковала Белка-Сплетница. — Где он сейчас?

— Да вот же, — сказал Рапунок, плюхнулся в кресло и принял уверенный вид. — Отставить панику. Я все уладил.

Как ни странно, фантастические существа мигом успокоились: за компанию смерть была не так страшна. Выглянув в иллюминатор, Рапунок убедился, что корабль по-прежнему тонет во льдах, кругом стелется дым, сверкает змеиная чешуя, вспыхивают и отражаются неведомые огни.

В машинном отделении вновь заревело пламя.

А затем Ковчег с громким треском ушел под лед и пробил мировое дно.

* * *

Казалось, что провалиться глубже было уже некуда. Но они все равно куда-то валились. Кругом расстилалась ровная, безупречная тьма.

— Мы еще падаем? — тихо спросил Заяц. — Или окончательно пали?

— Тц! — отозвалась Белка-Сплетница. — Я бы сказала, что мы умерли, но, кажется, это надо было сказать немного раньше, в том ледяном аду. А где мы теперь — боюсь, даже Сам не знает. Где-то за пределами Замысла. Эх, рассказать бы кому… Шок! Фантастика! Волшебные существа добрались… туда, не знаю куда.

— Я бы мог пр-р-ридумать хор-р-рошую песню, — печально поведал Черныш. — Но поздно.

Заяц побарабанил лапами, отхлебнул чаю и произнес с нескрываемой гордостью:

— Должен заметить: но ведь как мы ушли! Красиво. С достоинством. И выполнили волю Его! Значит, все правильно сделали. Змей! — позвал он. — Признавайся, так и было задумано? Эй, Змей!

Вентиляция молчала и пропускала сквозняк.

— Быть может, спрятался? Вернется позже?.. — неуверенно пробормотал Заяц.

В командной рубке повисла тягостная тишина, и стало особенно хорошо слышно, как иная тишина, глубокая и бархатная, льнет снаружи к иллюминаторам. Потерянные и одинокие, фантастические существа жались друг к другу, продолжая падать куда-то в непроглядной пустоте.

Рапунок задумчиво смотрел в сияющую тьму. Она его не пугала, напротив — он чувствовал странное родство, словно в этой тьме было нечто близкое самой его природе. Густой черный цвет ластился к иллюминаторам, и чудилась в нем какая-то насыщенность, содержательность, полнота всех возможностей.

— Где мы теперь? — переспросил он. — Очевидно, нигде. И везде, где сами пожелаем. Мы на своем месте.

Он распахнул иллюминатор, выскочил на обшивку и замер там. Его ушастый горбатый силуэт светился среди черноты.

— Мамочка! — испуганно прогудел Индрик-зверь, попятившись от подступающей тьмы. И темнота в ответ расцвела красками. — Что это?.. — озадаченно повторил мамонт, оглядываясь. — Неужели… Может, я наконец отыщу ее здесь?..

— Вы не понимаете? — переспросил Рапунок. — Все вокруг — это и есть она. Мы там, где и должны быть. Мы… дома. Среди домыслов и фантазий. Таких, как мы сами. В мире, где все возможно.

Он прыгнул во тьму — и исчез. Миг спустя выпрыгнул уже в стороне и в другом обличье — и помчался вскачь по меняющемуся, текучему пространству. Звонко стуча копытами по черным небесам, высекая искры, которые улетали в темноту, но не гасли, а становились звездами, он оббежал кругом корабль. Свинцовый Ковчег, покачиваясь, точно колыбель, летел где-то посреди безграничной Фантазии.

— Мне все-таки хочется верить, что мы очутились тут не случайно и все происходящее — лишь часть Замысла, — задумчиво проговорил Заяц.

— А может, наоборот, это весь Замысел был лишь частью Фантазии? — спросил Рапунок.

Через крышу корабля пробился молодой росток Мирового Древа. Жар-птица взломала машинный отсек и вылетела, освещая дорогу идущим. Вымышленные существа робко выбирались на волю и, осмелев, развертывали вокруг себя причудливые миры.

И затерянный в сердце бездонной тьмы одинокий Ковчег начал разрастаться фантастическими ландшафтами.