Легко помахивая сорванной веткой, Тимур шёл Квакину наперерез. Заметив это, Квакин остановился. Плоское лицо его не показывало ни удивления, ни испуга.
— Здорово, комиссар! — склонив голову набок, негромко сказал он. — Куда так торопишься?
— Здорово, атаман! — в тон ему ответил Тимур. — К тебе навстречу.
— Рад гостю, да угощать нечем. Разве вот это? — Он сунул руку за пазуху и протянул Тимуру яблоко. — Недозрело немого.
— Кислятина! — сказал Тимур и обернулся, словно проверяя, не подслушивает ли кто. — Слушай, Мих, ты зачем на заборе дома номер тридцать четыре крест поставил? Не видел моего знака?
Квакин отбросил яблоко и ответил:
— Тим, сам знаешь — у тебя свои методы, а у меня свои. Твой знак удерживает, пока начертан, а мой…
— Брось, — оборвал Тимур. — Сотрут твой, и тоже все сначала начнется! А работы в десять раз больше, чем у меня.
Квакин ничего не ответил, только пожал острыми плечами. Тимур посмотрел на него и снова спросил:
— Дальше где будешь?
— В двадцать четвёртом, — Мишка почесал нос. — Моим нужно, чтоб сад был, яблок надрать или вишни, если осталась. Один не полезу, не нравится он мне.
— Добро, — кивнул Тимур. — Если что, поможем.
— Да уж, вы поможете, — щербато усмехнулся Квакин.
Мимо шла бабка, у которой вчера пропала коза.
— Ой, комиссар! Какой ты горячий! — растягивая слова, сказал Квакин. — Хватит, поговорили!
— Ой, атаман, какой ты упрямый, — не повышая голоса, ответил Тимур. — А теперь запомни: этот разговор у нас последний.
Никто со стороны и не подумал бы, что это разговаривают друзья, а не два непримиримых врага. И поэтому Ольга, державшая в руках кувшин, спросила молочницу, кто этот мальчишка, который совещается о чём-то с хулиганом Квакиным.
— Не знаю, — с сердцем ответила молочница. — Тоже, наверно, безобразник. Он что-то всё возле вашего дома околачивается. Ты смотри, дорогая, как бы они твою сестрёнку…
Почти рассвело, первые петухи занялись горланить на краю поселка.
— Давай!
— Неси!
— Качай!
Словно невидимые тени проскочили за спиной старухи-молочницы, выгонявшей корову в стадо. Неслись, стараясь не греметь железными ведрами. К взмокшему у скрипящего насоса Симакову подскочил Тимур.
— Колокольчикова не видели?
Симка мотнул головой и отёр пот.
— Проспал!
«Эх, Коля!» — Тимур легко шагал по периметру бабкиного огорода. С катушки в руке едва заметно тянулась тонкая нитка: нужно замкнуть огород молочницы в защитный контур. Одному сложно и долго, хорошо вчера половину сделал. Найдя другой конец нити в углу за старой яблоней, Тимур завязал узелок, уколол палец булавкой и капнул каплю крови, запечатав узел. Затем решительно перемахнул ветхую загородку. А тут контур вообще порван! Беда!
Ещё капля крови и новый узелок. Окончив ритуал, встал под окном, негромко свистнул. Ответа не последовало. Тогда Тимур быстро залез на дерево, заглянул в комнату. Возле самого окна стояла кровать, так, что он при желании мог бы дотянуться до неё. А над спящим на кровати склонилась тёмный бесформенный силуэт.
— Коля!
Яростно вспыхнула на груди пятиконечная звезда, разгоняя полумрак. Тень зашипела и метнулась мимо обомлевшего от такой прыти Тимура. Затрещали, ломаясь, ветви старой липы, тень ударилась о землю и мгновенно скрылась из виду.
Раздался изумлённый хрипловатый голос. С кровати соскочил седой джентльмен и оказался у окна, хватая со стены двустволку.
— А ну стой!
Тимур, очутившись с ним лицом к лицу, поспешно слетел с дерева и бросился со всех ног.
За спиной грохотнул выстрел, мальчишка побежал ещё быстрей. Только перескочив изгородь и выбежав на улицу, он остановился и перевёл дух. Вот так ошибка! Это, конечно, был дед Колокольчикова, а вот за кого он принял его…
И тотчас же Тимур передёрнул плечами, вспомнив холодное прикосновение тени. Враг! Значит, он не ошибся… И так близко! Всего пару дней, несколько огораживающих нитей, и он был бы готов! Даже без Мишки справился бы. Тимур нахмурился и, подойдя к калитке Колиного дома, покачал головой. Верхний левый луч нарисованной на досках звезды был кривой, как пиявка. Тут, значит, враг и прошёл. Тимур оглянулся, вытащил из кармана тюбик с краской и аккуратно поправил звезду.
И вовремя! Едва он успел юркнуть за край забора, как показалась старуха, несшая от колонки ведро с водой. Тимур усмехнулся и отправился домой: начинался новый день.
Вообще Женьке на даче даже нравилось: тут легко было представить себя на передовой, плечом к плечу с настоящими красноармейцами. Не то что в городе. Там попробуй вообрази! Особенно если у тебя такая сестра. Ну, сейчас она ей!
— «А-а!» — Женя нажала один клавиш. — А я ему говорю: «Бэ-э!»
Тут Женя нажала другой клавиш.
— Негодная девчонка! Положи инструмент на место! — Ольга вскочила, чуть не уронив книгу. — Кто тебе разрешает вступать в разговоры с дяденьками?
Но Женька уже не слушала. Она убрала аккордеон обратно в футляр, подхватила ведро и выскочила на улицу. День был ярким, солнечным, даже царапина на плече перестала жечься. Ну и пусть Ольга думает, что она старше и умнее! Зато у Женьки папины нос, рот и брови! И вовсе ведро не тяжёлое. Вот!
Крапивы кругом было столько, что Женька поморщилась, когда отважный парашютист, запущенный из рогатки, улетел куда-то за сарай. Но красноармейцы своих не бросают, а потому… девочка вздохнула и решительно направилась в самые заросли. Странно, но тонкие нити, которые можно было принять за провода, опутали чердак, словно паутина. К лазу была прислонена рассохшаяся лестница.
— Ни-че-го себе, — от удивления глаза у Женьки распахнулись.
На стене висели мотки верёвки, яркие красные флаги на тонких колышках, заострённых остро-остро. Несколько фонарей, пучки засушенной травы, карта дачного посёлка, вся испещрённая непонятными линиями и знаками. Тут было даже настоящее рулевое колесо, как на крейсере, и почти всамделишный телефон.
— Вот это да! — восхищенно выдохнула Женька. Оказывается, на даче даже интересней, чем представлялось в Москве. Жалко только, папа этого всего не видит, он бы придумал со всем этим интересную игру. Она решительно перелезла с лестницы на чердак и подошла к штурвалу.
— Лево руля, — приказ прозвучал четко, смело, а как же иначе: она дочь командира танкового бронедивизиона!
Лучи солнца пробивались сквозь щели, пылинки плясали в их желтом свете. В открывающемся сквозь поломанное окно зеленом море плыли острые крыши вражеских кораблей. Ветер шевелил волнами, чайки срывались с мачт и уносились куда-то высоко в небо.
Крутись-крутись, всамделишное волшебное колесо!
Зазвонил телефон, Женька машинально взяла трубку и отдала приказ:
— Стоп, машина!
— Кто это? Что за осёл рвёт провода и подает непонятные сигналы? — отозвалась трубка.
— Это не осёл. А Женя…
— Женя? Беги оттуда, глупая девчонка! Сейчас примчатся люди и поколотят тебя!
Столько всего произошло за эти два дня! Казалось, уже целое лето они с сестрой живут на даче. А Ольга даже не догадывается, какую тайну она знает, какие добрые и нужные дела помогает совершать! Это только с виду все идёт как идёт, а на самом деле… У Женьки теплело внутри при воспоминании о восторге маленькой белокурой девчурки от фанерного зайца. И от Нюркиного «спасибо-спасибо-спасибо», когда они вернули пропащую козу, и от… да много ещё от чего!
Она с гордостью взглянула на идущего рядом Тимура и чуть крепче сжала его руку.
— Папа командует бронедивизионом, он на фронте. Уже три месяца.
В честь годовщины победы красных под Хасаном играла музыка, где-то начинались танцы. Из темноты парковых деревьев медленно выступили две тени. Женька ойкнула: Квакин и его закадычный друг Фигура.
— Поговорить бы надо, комиссар, — хмыкнул Квакин.
— Ничего не бойся, — быстро сказал Тимур и кивнул. — Ну, пойдем, атаман. Один на один.
Они отошли совсем недалеко, но слышно было плохо, а сердце у Жени колотилось быстро-быстро. Стоявший рядом Фигура осмотрел её сверху донизу и противно причмокнул губами.
— Видел, значит?
Тимур быстро пересказал утреннюю встречу.
— Значит, в двадцать четвертом он, больше негде. Там дом старый, а хозяйка в город уехала.
— Да, там. Я вокруг всё прошёл, кроме твоих участков. Что дальше? Твои пойдут или мои?
— Мои, вероятно. А ты, Тим, другим не увлекайся, — усмехнулся Квакин и кивнул. — Красивая она, конечно.
Тимур вспыхнул и быстро ответил:
— Не трогай её. Это… совсем другое, она не мешает.
— Красивая, — повторил Квакин. — Мои на завтра, на вечер готовятся уже. Сегодня пролезу по задам, проверю землю. А уйти он, Тим, может только под твои знаки. По моим ему не смочь. Эх, жаль, не обнёс со всех сторон! Не успел…
— Зря говоришь: звезда ему что стена. Есть какая-то лазейка, о которой мы не знаем, — Тимур нахмурился. — Ладно, тогда буду своих готовить как обычно: твоих ловить, а там… я и пара ребят, если понадобимся. А остальные линии подержат.
— Ты же сам хотел его уничтожить?
— А я и буду там, хоть вся твоя шайка против меня стоять будет. Я выслеживать начал, мне и заканчивать!
Тимур прошёл мимо Квакина, успел подойти к Жене, как на дорожке появились Георгий и Ольга, дружно державшиеся за руки.
— Вот он! — воскликнула Ольга. — И вся их банда!
Георгий смутился и что-то негромко сказал. Женькина сестра выдернула руку, гневно посмотрела на него и, подскочив к застывшему Тимуру, сказала тому прямо в глаза:
— Мало тебе того, что обворовываешь сады. Даже у старух, даже у беспомощных! Так ты ещё настраиваешь против меня мою сестру!
— Оль!
— Молчи, Женька. Молчи! Послезавтра мы уедем в Москву! И папе я всё-всё расскажу! И не смей больше видеться с этим хулиганом! Марш сейчас же домой!
Женька побледнела, а затем бросилась бежать и пропала в темноте под деревьями.
— Вот видишь, что ты наделал, — сказала Ольга Тимуру. — У тебя на шее пионерский галстук, а ты… ты просто негодяй!
Она повернулась и побежала за Женей. Георгий покачал головой и окликнул:
— Тимур, домой. Там поговорим.
Когда он тоже скрылся в темноте парка, к застывшему Тимуру подошёл Квакин.
— Ну что, комиссар? Вот и тебе несладко, вижу.
— Да, мне невесело, атаман, — ответил, подняв голову Тимур. — И не за себя, а за хорошего человека, которого обидели совсем без повода. Из-за тебя и дружков твоих.
— А чего ж промолчал? Сказал бы, что да как.
Но Тимур не ответил, просто ушёл, касаясь руками деревьев.
— Гордый, — вздохнул Квакин.
— Надо было ему насовать кренделей, чтоб не гордился, — сплюнул Фигура. — А то строит из себя перед бабой!
— Он гордый, — с горечью бросил Квакин. — А ты, Фигура, сволочь!
И дал тому кулаком в лоб.
Чтобы проучить Женю, Ольга, так и не сказав сестре ни слова, собралась и уехала в Москву пятичасовым дневным поездом. Сердце ей подсказывало: Женька, как бы ни была взбалмошна и непослушна, не станет перечить ей после вчерашнего разговора. И Георгий обещал присмотреть за своим негодным племянником! При воспоминании о Георгии стало обидно: всё знал и не сказал ей ни слова! От таких мыслей внутри было неприятно, и сразу по приезду в Москву она направилась к подруге.
И, только придя затемно домой, обнаружила торчавшую в двери телеграмму.
От папы.
Ольги не было. Ну и пусть! Женька вздохнула и открыла шкаф: на улицу ей ходить сестра не запрещала!
В дверь постучали.
— Я сейчас, — крикнула Женька и принялась торопливо натягивать платье.
Пришла соседка, а на руках у нее посапывала девчонка — та самая, с зайцем.
— Здравствуй, сестра дома?
Узнав, что Ольги нет, она огорчилась. Но Женька быстро уговорила ее оставить дочурку, как женщина и хотела — что ж, Женька не человек, что ли? Присмотрит, не маленькая.
— Она спит спокойно, — обрадовалась соседка. — Только подушку иногда поправить.
«Ну вот, и совсем это не беда, — решила Женька. — Посижу дома».
Она устроилась у окна и принялась разглядывать, как на небе зажигаются первые звёзды.
Проснулась, когда было совсем темно — вот ведь задремала. Поднялась, зажгла свет, поправила подушку у сопящей девчонки.
На подоконнике лежали два сложенных листа телеграмм.
«Буду сегодня проездом от двенадцати ночи до трех утра тчк Ждите на городской квартире папа».
«Приезжай немедленно ночью папа будет в городе Ольга».
Женька в отчаянии взглянула на часы — было без четверти двенадцать.
— Кто так поздно мог их принести?
Женя всхлипнула и ответила, стараясь не расплакаться:
— Сосед сказал, что почтальон. А еще совсем недавно приходил твой дядя и спугнул этого хулигана, что с Квакиным дружит.
— Фигуру? — переспросил Тимур.
Женя кивнула, а у Тимура, хоть он ни за что не признался бы, сердце захолонуло морозом и провалилось куда-то вниз. Ведь мотоцикл и револьвер остались на даче, а дядя, не сказав ему ни слова, пропал.
Вдоль забора продвигалась цепочка из десятка мальчишек. «Все на месте, а Фигуры нет», — хотя Михаил и сам знал, отчего нет Фигуры. Злобный он, как бы отомстить не надумал. Квакин отодвинул две доски и сказал:
— Нормально, тут пойдём.
О том, что он снял их с гвоздей вчера, пацанам знать ни к чему. Их дело трясти яблони… да еще ставить защиту, но об этом им тоже ни к чему знать. Атаман сказал — носить с собой знаки шайки. И все носили, гордясь — банда!
Где-то у края забора чуть слышно свистнули.
— Тихо, лезь. Без меня не начинать, я сейчас, — сказал Квакин и пропал в темноте.
У кустов его поджидал Тимур. Он был бледен, на скулах играли желваки.
— Мишка, отзывай своих, не сегодня. Мне надо…
— Ты что? Они там уже!
Чуть заметно вспыхнула звезда на груди Тимура, как всегда, когда он волновался.
— Ладно. Мотоцикл водить умеешь?
— Не пробовал пока.
Тимур вздохнул.
— Не могу тебя одного… Давай за мной!
Ничего не понимая, Квакин бросился следом. Они пробежали несколько домов, нырнули в дыру в заборе. Там толпилось, шумно переговариваясь и шикая друг на друга, десятка полтора мальчишек и девчонок. На Тимура тут же направили несколько фонариков. Квакин замер и недоуменно уставился на собравшихся.
— Ребята, — негромко сказал Тимур. — Ребята, мне надо кое-что вам сказать. Быстро и без вопросов. Вы все знаете Михаила Квакина, атамана местных хулиганов.
— Знаем такого, — отозвался Гейка. — Давно по нём крапива плачет!
— Так вот, — Тимур продолжил. — Вы должны мне поверить, так, как верили всегда. Сейчас там, засели не просто хулиганы, не просто негодяи и вредители. Там засел настоящий враг. Такой, которого мы выслеживаем уже давным-давно. Я говорил тебе, Гейка, помнишь? И тебе Симка тоже говорил. Он там, в двадцать четвёртом. А остановить его сможет только Мишка.
— Как так, командир? Он же бандюга! — Симка воскликнул чересчур громко, рот ему тут же зажали крепкие ладони.
— А мы? А ты? — спросил обычно молчаливый Ладыгин.
— Я просил вас поверить мне как вашему командиру. Сегодня Мишка поведёт, так что слушайтесь его. Потому что иначе… иначе вообще всё зря было, — закончил Тимур.
Он знал — на него сейчас смотрят с недоумением, с сомнением и недоверием: что такое говорит командир, почему? И это мучило Тимура. Открыть всю правду он не мог. Но и бросить своих просто так…
— Ребята, нет времени объяснять… Кто-то может погибнуть, если вы не поверите мне. Завтра мы соберём большой совет и решим, могу ли я после сегодняшней ночи быть вашим командиром. Но это завтра. А сейчас я прошу вас надеть галстуки и не закрывать звезды на майках. Ни в коем случае не закрывать! И, главное, слушаться Мишку как меня.
Он замолчал, и тишина повисла тугая, словно резина.
— Хорошо, командир, — хрипловато сказал за всех Гейка. — Если нет времени… веди, Квакин. Только помни, я тебе ничего не простил!
— Договорились, моряцкий сын. Бери пять человек и по Зелёной рассыпьтесь. Как свистну, жгите фонарями всё вокруг… Симаков, ты бери тоже пятерых и по главной, у калитки никшните и ждите. Остальные за мной… и это… моих там сильно не мутузьте. Всё, вперед!
Подошёл к стоящим под деревом Тимуру и Жене.
— Не пожалеешь, комиссар?
— Ты справишься, — коротко бросил Тимур. — Я знаю, ты сильный. Возьми вот, надень обязательно. Звезда… она охранная, у моих всех такая. Никто не сможет схватить, сила в ней. И это ещё… на всякий.
Квакин принял теплую майку (похоже, с себя снял?) и тяжёлый холодный револьвер.
— Твой отряд завтра будет смотреть на тебя иначе… ты ведь… предаёшь их. Понимаешь, Тим? А там может и не быть никого.
— Как поймут, не главное, Мих. Главное, все защищены, а если враг там, ты его не упустишь. А не сможешь, просто доверься звезде, и пусть уходит! Всё равно достанем его!
— Уверен, что так правильно?
— Да.
Он протянул руку, пожал протянутую ему навстречу, повернулся и зашагал между деревьев, ведя Женьку за собой.
— Спасибо, комиссар, — донеслось уже в спину.
— Удачи, атаман!
Спрашивать было не у кого, Тимур захватил на веранде топор, сбил на воротах гаража замок и вывел мотоцикл.
— Я знаю, что так нельзя, — ответил он на молчаливый вопрос собаки Риты. — Не сердись. Я не могу иначе!
Тимур завёл мотор, дал ему поработать на холостых, кивнул Женьке. А когда она уселась и обняла его, чтобы не упасть, сказал устало и немного грустно:
— Не всегда получается делать, как нужно. Иногда просто есть дела важнее.
Мишка провел молчаливых пацанов за собой, указал: тут сидите пока, а потом — рассыпайтесь вдоль забора. Добрался до куривших под яблоней хулиганов и сказал:
— Для начала обнесём те, что за домом. Там потише работаем, потому как в дом полезу, гляну, что и как. Потом свистну, отходим сюда и разом всё трясём.
— А если Тимкины полезут?
— Подпустим поближе и отлупим!
— А ну как их больше будет?
— А нам темнота в помощь, и снаряды уже нарваны, так?
Захмыкали, довольные планом атамана.
Стекла в заднем окне не было. Квакин неслышно скользнул внутрь молчаливого дома. Вынул крестик на тонкой цепочке и пристроил на раме: тут не уйдет. Достал потайной фонарик и осмотрел комнату — чисто. Осторожно прошёл на кухню. Пусто! Неужели ошиблись? Неужели зря Тим всё сегодня сделал?
Луч выхватил тёмный квадрат лаза на чердак. Вот, чуть не пропустил! Квакин вытащил из-за пазухи нож с посеребренным лезвием и посмотрел на стол: если его подвинуть?
Но Мишка не успел. Черней ночи тень гулко спрыгнула на пол и застыла.
Хоть он и ждал такого, хоть и готовился, а перехватило дыхание и морозом плеснуло на спину. Существо стояло перед ним, страшное и смертельное. Что делать? Достать револьвер? Тим всегда рассчитывал на это оружие, знал, что им можно убить нечисть, и пули внутри — с серебром. Но тогда нужно выпустить или фонарик, или нож. Нужно вывести наружу! Как? Тварь решила за него. Миг, и тень быстро, одним прыжком-перелётом приблизилась к Квакину. Донесся сильный резкий запах земли и тлена. Упырь!
Мишка судорожно замахал ножом, отступая. Упыри боятся серебра, это он знал.
Мотор тарахтел, тусклое пятно от фары вычерчивало на неровной дороге резкие тени, ветер бил Жене в лицо. Она крепко прижималась к Тимуру, стараясь не упасть и… не бояться. Темнота окружала, но, едва они промчались сквозь шумливую рощу и вырвались на простор, выглянула луна.
— Смотри по сторонам! — прокричал Тимур.
— Зачем? — Женя с трудом его расслышала.
— Смотри! — повторил Тимур, и она стала вглядываться, щурясь от летевшей в лицо пыли.
Они проехали совсем немного, когда она различила несущееся справа тёмное пятно. Оно было большим, будто конь, но топота за треском мотоцикла слышно не было.
— Там! — и Тимур тут же нажал на тормоз.
Он быстро взглянул на далекое ещё пятно и резко сказал:
— Садись спиной к спине!
— Зачем? — снова спросила Женя. — Я же упаду.
— Садись, поверь мне. Держи ремень, пристегнёмся. Я не дам тебе упасть.
В голосе мальчишки звучали стальные штыки, напуганная Женя не стала спорить. Она ловко соскочила и, перевернувшись, снова села на кожаную подушку.
— Крепче, — скомандовал Тимур. Женя потянув сильнее, застегнула ремень туго, так, что дальше некуда.
— Держи, — Тимур протянул над плечом прикрученную проволокой к деревяшке трубку. — Осторожней, там сбоку гвоздь, он на резинке. Когда поймешь, что сможешь попасть, направляй трубку, оттяни гвоздь и отпускай.
— Попасть в кого? — Женя трусихой никогда не была, но сейчас по спине разбежались холодные мураши.
— Если он догонит нас, — Тимур кинул на приближающееся темно пятно: оно выскочило на дорогу и казалось уже совсем близким, — мы погибнем.
Добравшись до окна, Квакин выбрал момент, кинул нож. Попал, да так, что тварь упала! Не мешкая, он выбрался в окно. Цепочка с крестом выскользнула из руки и упала куда-то вниз. Вот ведь! А упырь гнался за ним: словно волна ненависти и холода надвигалась со спины. На ходу доставая револьвер, бросился на открытое место у дома. И пронзительно засвистел.
Зашумели кусты и деревья. Вдруг отовсюду разом забили лучи фонарей. Было их, казалось, так много, что маленький дворик разом наполнился светом. Лишь с одной стороны было темней, туда и попытался метнуться ошеломленный упырь. Попытался и тут же отшатнулся, пригибаясь к земле, словно его ошпарили: амулетики, розданные хулиганам, поставили непреодолимую стену.
Существо билось перед Квакиным, а фонари все приближались и приближались.
Мишка вытянул руку, до отказа стянул брови, сжал губы и нажал на спуск. Раздался грохот, дым заслонил всё перед ним. Попал? Да! Чернота билась на земле, судорожно пытаясь встать, но не получалось. И вдруг вскочила, поднялась и прыгнула, сшибая Квакина с ног, роняя на землю.
Он почувствовал дурноту, холод и отвращение. «Не такая уж это и игра!» — пришло совсем не детское понимание. Что он мог, мальчишка, пусть и знающий чуть больше остальных, против упыря, погубившего, по их с Тимом прикидкам, много взрослых красноармейцев из проходящих мимо эшелонов? — панически металось в голове. Отчего они решили, что можно убить такое существо в одиночку? Спасительный амулетик потерялся у дома… «И почему я не надел Тимкиной майки?» Мишка боролся, но силы покидали его…
И снова они мчались через темноту. Тимур ехал быстрее, ям и ухабов попадалось под колеса намного больше. Перехваченные ремнём рёбра болели, но Женя почти не обращала на это внимания. Она смотрела на приближающуюся чернильно-черную кляксу, а в голове мелькали пугающие мысли.
— Не бойся! — сквозь треск мотора донесся голос Тимура. — Просто оттяни и отпускай!
Пятно настигало их, двигаясь рывками, ближе, ближе…
Раздался вой, и темнота вдруг одним прыжком оказалась совсем рядом. Вспыхнули два алых глаза, и Женя, едва не замирая от страха, поняла: за ними гналась огромный волк, словно из сказок. Девчонка задрожала и набрала воздуха, готовая заорать.
— Я рядом, Женя! Не бойся, стреляй! — крикнул Тимур. — Целься и стреляй! Ты дочь командира, ты сможешь!
И Женя поняла сквозь тряску, темноту и страх: это же правда! Она столько говорила об этом сестре, а вот теперь, когда пришло время… Отпустить вцепившуюся в куртку Тимура руку было непросто, но управиться со странной штукой без неё было никак. Женя закусила губу, прицелилась, насколько возможно, в горящие совсем рядом — протяни руку — глаза, зацепила гвоздь, потянула и резко убрала палец.
Грохнуло, и раздался ещё один вой. Уже не такой грозный, как первый, он был полон боли и страха.
Они немного проехали, и Тимур вновь остановил мотоцикл — никто за ними больше не гнался.
Вдруг в глаза ударил яркий свет, тяжесть пропала, а в уши ворвался тяжкий предсмертный вопль упыря.
И Квакин увидел склонившегося Гейку, на груди у которого пылала такая же, как у Тимура, звезда:
— Жив? Ну и крепкий ты, атаман! — и протянул руку.
Поднявшись, Квакин взглянул на корчащуюся на земле тварь. В сердце упыря торчал длинный колышек. А на нем, словно на древке, колыхался красный флажок.
Мишка посмотрел на Гейку, и тот кивнул.
— Не надо остальным видеть. Уводи, я тут сам.
Его-то «орлы» давно уже сбежали, уверен.
— Помогу, — ответил сын моряка.
Он свистнул и махнул руками условный сигнал: уходим! Фонари потухли, и в темноте вновь зашумели кусты вдоль забора.
— Ладно, — обнимая Ольгу, согласился отец. — Я Женьке тогда напишу. Скажи ей: нельзя плакать, потому что она дочь командира.
— Все равно будет, — прижимаясь к отцу, сказала Ольга. — Я тоже дочь командира. И я буду.
Они стояли у подъезда. Рядом горели фары машины, которая должна была отвезти полковника Александрова на вокзал. И уже сигналил шофер, а они стояли.
Издалека показался быстро приближающийся огонь, который летел прямо на них. Послышался треск мотора, потом вдруг всё разом пропало, и они увидели Женьку, серьёзную и чумазую. Она быстро подбежала и обняла отца. А мотор затарахтел вновь и, пустив клубы сизого дыма, умчался в темноту.
— Что это? — спросил отец.
— Это Тимур. Он очень хороший, не слушай никого…
Ветер бил в лицо. Летела под колесами жёсткая неровная дорога.
Он уже видел, что оборотнем был хулиган Фигура. На миг Тимур устыдился того, что подумал о дяде вначале. Пусть только бы он был жив!
Нужно рассказать о втором чудовище ребятам. Он не ошибся, что их может быть двое, хотя это была всего лишь догадка. Да и поверять её времени не было. «А почему ты сразу им не сказал?» — снова услышал он Женин вопрос. «Чтобы не напугать, — ответил он. — А вдруг я ошибаюсь? Тогда я подведу всех ещё сильней». Выбирать всегда тяжело.
А Женя — молодец! Тимур улыбнулся и чуть повернул ручку газа.
Болели руки и спина, но он нёсся вперёд, стараясь успеть, сделать, помочь. Вернуться скорее и узнать, что все живы и Мишка смог! И пусть не сам Тимур, главное — враг побеждён.
Ведь только когда всем хорошо, все спокойны, тогда и он может быть спокоен тоже!
Astra Nova 