Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 3(29), 2022.

Иногда я представляю, как Стэн поднимается по лестнице, таща на плече лямку с ноутом и двубортный шерстяной пиджак. Лето, жара, рубашка прилипла к спине, галстук давит горло, девятый этаж, но этот придурок упорно игнорирует лифт. Дыхалку тренирует, спортсмен.

На площадке этажом ниже проживает аккуратная пожилая бабулька с волосами, крашенными в бледно-фиолетовый цвет, — старая дева мисс Молли. Она всегда вежливо здоровается: «Добрый день, голубчик», «Как вам погода, голубчик?» Я бурчу что-то в ответ и бегу дальше, а вот Стэн останавливается и обстоятельно выражает свое мнение по поводу очередного глобального потепления. Мисс Молли делит жилплощадь с другой старушенцией, но они так похожи, что я их не различаю.

Сосед сверху — выживший из ума маразматик Хэншоу вместо приветствия громко шамкает вставной челюстью и трясет остатками седой шевелюры. Старик живет один, что в наше время — непозволительная роскошь. Возможно, Стэн с ним тоже обсуждает погоду. С другими соседями мы пересекаемся реже, и это всех устраивает.

Стэн моет фарфоровые чашки содой, сдает рубашки в химчистку, едва они лишаются первоначальной свежести, следит за биржевыми индексами и выписывает научно-популярный журнал «Механика». Не злоупотребляет табаком и алкоголем, чистит зубы после каждого приема пищи и пользуется гелем для бритья, сделанным из экологически чистых компонентов. Скучнейший тип. Думаю, и женщины ему попадаются под стать — правильные, вежливые, сухие и пресные, словно диетические брикеты. Если вообще попадаются. Удивительно, как мы с ним, такие разные, уживаемся вместе. Видимо, у нас схожее отношение к личному пространству, создающее определенный статус-кво. Да и попривыкли друг к другу со времен Первой жилищной реформы. А потом случилась Вторая реформа и нас уплотнили.

Я был против. Я подавал апелляции. Я взывал к справедливости и здравому смыслу чиновников, жаловался на нарушение нравственных свобод и потенциальный психический вред, наносимый моей личности. Я понимаю — социальный кризис и всё такое. Но терпеть бабу? Стэн меня поддерживал, но как-то слишком вяло. До отвращения законопослушный тюфяк.

Ее звали Луиза. Лу. На официальный запрос мне ответили, что комплексная социо-психическая характеристика Луизы и ее базовые личные качества находятся в спектре соответствия, ввиду чего подселение является легитимным и обжалованию не подлежит. Впрочем, за определенную сумму можно…

Суммы у нас со Стэном не оказалось.

Я возненавидел Лу всем сердцем. Она разбрасывала вещи по дому. Я постоянно находил ее шарфики и чулки у себя в шкафу. Она пользовалась моим станком и пила мой коньяк. Она заменила плейлисты в моем стерео на какое-то хонкиеку, напоминающее вопли мартовского кота. Она притащила в дом бесполезный хлам — мольберты, кисти и банки вонючей краски.

А еще она переспала со всеми соседями нашего дома. Включая мисс Молли и старика Хэншоу. Я это понял, когда бабулечка с фиолетовыми волосами остановила меня на лестничной клетке и нежно коснулась моего запястья маленькой, пахнущей жасмином ладошкой: «Голубчик…» После того, как маразматик Хэншоу при встречах со мной начал хитро подмигивать, плотоядно облизывая впалые губы, я решил принять меры.

Для начала требовалось убедить Стэна. Он хоть и задрот, но все ж как-никак мужик. Вот только, к моему величайшему удивлению, присутствие Лу Стэна, похоже, не обременяло. Он стирал Луизины колготки и шарфики экологически чистым стиральным порошком и развешивал их на бельевой веревке у нас в ванной. Сдавал в химчистку ее мини-юбки вместе со своими вышедшими из моды пиджаками и белыми офисными рубашками. Тер содой бокалы для мартини, прежде чем отправить их в посудомоечную машину.

Я бы набил ему морду, если б мог. Но я не мог. Просто отправил смс-сообщение, где подробно изложил свою точку зрения, назвав Стэна тряпкой, полудурком и ботаником. А Луизу — похотливой шалавой, истеричкой и неряхой. Мы переписывались, когда возникали жилищно-коммунальные вопросы. В ответ Стэн предлагал встретиться — нам, всем троим, одновременно. Это было тяжело, но возможно.

Когда-то меня звали Дэн Брукс. Потом Дэн Стэнли Брукс. Теперь меня зовут Дэн Стэнли Луиза Брукс. Технологии, позволяющие сохранять личину после гибели тела, изменили мир к лучшему, но породили одну глобальную проблему: нехватку носителей. Ни криоконсервация, ни попытки клонирования не принесли результата. Зато «уплотнение», или «подселение», — добавление паразитирующих личин к начальной, основной — оказалось практическим выходом. Особенно если воспринимать тело как средство передвижения, которым по очереди пользуются несколько водителей. Два часа в регенерационной капсуле — и тело перестраивается в режим новой личины, где проводит установленный цикл. Вообще-то усилием воли я могу присутствовать в сознании своих субличин, но это довольно утомительное и скучное занятие. Серые будни айтишника Стэна меня не интересуют. А при мысли о том, чем занимается Лу, нацепив кружевные трусики на нашу общую (хоть и существенно меняющуюся регенератором в соответствии с циклами) задницу, меня передергивает. Иногда я чувствую постороннее присутствие в своем сознании, но могу без труда его блокировать.

Стэн объяснил, что при согласии и взаимодействии всех личин мы сможем переключаться, не дожидаясь конца цикла, через программу чата, куда по очереди подсоединимся. Как доминирующая личность я в какой-то мере смогу контролировать процесс. Тем более, что наша встреча произойдет в мое время.

В шесть вечера я сидел за столом, разглядывая три гаджета — два черных и один розовый в синий горошек, чашку кофе с убойным количеством сахара, бокал мартини и рюмку коньяка. Без всяких приветствий и формальностей я напечатал свои требования, которые были просты и понятны: Лу или отселяется, или полностью теряет контроль. Стэн должен меня поддержать, потому что присутствие женщины в нашем теле — это форменное издевательство, ведущее к разрушению наших личностей.

Затем я отключился, давая Стэну возможность ответить. Чат засветился сообщениями.

С: Лу остается.

Д: Из-за нее наше тело не регенерируется должным образом. Я больше не могу терпеть эту похотливую вечно пьяную суку.

С: Выбирай выражения.

Д: А ничего, что она норовит затащить в постель все, что движется?

С: Каждый имеет права на личную жизнь и социальную интеракцию.

Д: Ты извращенец, Стэн.

С: У меня есть список всех, с кем у тебя были связи за последний год.

(Вот гад. Откуда у него доступ к базам?)

Д: Она неряха. Она посуду за собой не моет.

С: Для этого есть машина. Посудомоечная.

Д: Еще скажи, что тебе нравится наш новый звуковой бэкграунд. Полагаю, все окрестные коты тоже в полном восторге.

С: Любые музыкальные переживания обусловлены экзистенциальным и эстетическим опытом эпохи и отражают бессознательное состояние общества. Ты просто пока еще оценил…

Д: Не дорос, значит? Стэн, короче, чем она тебя подкупила?

На какое-то время сообщения в чате зависли. Я уже подумал, что Стэн отключился, но на экране снова высветилось «собеседник печатает».

С: Она меня понимает. Она пишет стихи, рисует картины и знает обо мне всё.

Д: Чушь.

С: В ее картинах…

Д: Ты про этот хлам в кладовке? Завтра же выкину.

С: Дэн, ты — черствый эгоистичный социопат, а она…

Д: …истеричная дура.

Л: Кстати, а ничего, что я тоже здесь?

Д: Заткнись.

С: Сам заткнись.

Д: Все заткнулись. Я — главный. Я — основной. Вы — паразиты. Я не могу позволить себе единоличное владение телом, но я могу затребовать другие личины вместо вас. Ясно? И вообще уже башка трещит от переключений туда-сюда.

С: Дэн, ты действительно являешься доминирующей личностью, но ты — не основной.

Д: Ерунда. Я в этом теле с детства. Я помню все царапины на его коленках еще с тех пор, когда тебя в помине здесь не было.

С: В нашем носителе с рождения нефункциональная личность. Тебя подселили в младенчестве. Это правда, я проверял, у меня доступ…

Д: Вранье.

С: Лови файл. Я сделал официальный запрос.

(Ненавижу ботаников, умников, айтишников, черт, как я их всех… Водички бы холодненькой…)

Л: Мы со Стэном… В общем, нас большинство…

С: Ты не переживай, мы тебя не выгоняем. Мы подберем тебе подходящее место…

Л: С доплатой.

(Коньяк, мартини, еще коньяк, два виски — ничего, пускай помучаются похмельем, предатели.)

Л: …мисс Молли в здравом уме и в отличных отношениях со своей субличиной…

(Чего???)

Л: А вот у мистера Хэншоу прогрессирующая деменция.

(Я-то здесь при чем?)

С: Жилплощадь скоро освободится… и носитель. Мы сможем за тобой приглядеть, если что. Формальности уладим.

Л: Тело не молодое, но в полном порядке.

Л: Во всех смыслах.

Л: Я проверяла…

Л: Это не то, что ты думаешь. Я — специалист по нетактильной социальной терапии и проблемам толерантности. Собственно, меня и подселили к вам с целью…

Я вырубил гаджеты. Опустошил содержимое скопившихся на столе бокалов, стаканов и рюмок.

Сначала хотел выйти в окно. Девятый этаж — то, что надо. Потом завернулся в плед и уснул на диване. Стэн и Лу проявили нетактильную социальную толерантность и не стали меня будить.