А случилось всё это совершенно неожиданно и как раз в самую тёмную и самую холодную, самую непроглядную декабрьскую ночь. Правда, ещё с вечера Трезор почувствовал неладное и сидел в конуре и скулил. А тут ещё хозяин вышел на крыльцо, постоял, постоял и сказал:

— Ух! Собачья погода!

Погода и действительно была неважная — дул сильный ветер, шёл мокрый снег. Но почему это обязательно собачья, с обидой подумал Трезор, что, разве нам, собакам, очень нравится, когда грязь и снег? И вообще, вновь подумал Трезор, это люди только так говорят, будто мы с ними друзья. Но что же это за дружба такая, когда если что-нибудь хорошее, так это сразу им, а что плохое — нам: собачью жизнь, собачью погоду, собачий голод и собачий холод, собачью будку и собачью радость? Вот и вздыхал Трезор, скулил, ворочался. Ветер знай себе посвистывал, валил мокрый снег. Хозяин снова вышел на крыльцо, сказал:

— Собачья ночь!

Но тут к нему пришли соседи, хозяин пригласил их в дом, там они включили музыку, сели к столу…

Судя по запаху, чего там только не было, за тем столом! Людям было хорошо, они смеялись, пели, танцевали. У них был праздник — самый настоящий. А что у Трезора? Вот он и подумал: а у меня собачья ночь! Снег, слякоть, голод, холод. И узкий ошейник, и тяжёлая цепь. Да, и действительно, что ни возьми, куда ни повернись…

Но тут его вдруг осенило! А ведь, подумал он, собачье — это то, что принадлежит собаке. Значит, нынешняя собачья ночь — это его, Трезора, ночь! Он над ней хозяин! Значит, он может делать всё, что вздумает, а все должны ему безропотно подчиняться! Всё, даже этот опостылевший ошейник и эта мерзкая бренчащая цепь! А если так… И он рванул изо всех сил! Потом ещё раз и ещё! Ошейник затрещал, цепь загремела, потом завизжала! Трезор испугался и замер, прислушался…

Нет, в доме его, кажется, не слышат, у них там шумная, весёлая, сытная ночь. А у него холодная, голодная… зато своя, собачья! Ну, цепь, держись! Трезор рванул ещё раз!..

И цепь оборвалась, ошейник лопнул! Трезор радостно гавкнул, выскочил из будки, метнулся через двор, сиганул через забор — и побежал, и побежал, куда глаза глядят! Не мешал ему пронизывающий встречный ветер, не мешал и липкий мокрый снег прямо в глаза: ведь ночь была его, собачья!

Так Трезор бежал себе, бежал и опомнился только тогда, когда забежал в лес. В лесу было темно, грязно и промозгло, холодно. Трезор остановился, осмотрелся… И горестно подумал: ну, вот я и сбежал, а дальше что? Здесь у меня нет ни берлоги, ни норы, ни друзей, ни даже просто хороших знакомых, никто меня здесь не ждёт, никому я не нужен! Тогда зачем я убегал? Вот уж действительно, судьба моя собачья!

Как вдруг Трезор услышал — что-то тарахтит! А вот оно уже и светится, мигает разноцветными лампочками!..

А после бац-брям-шарах-барах! — прямо перед ним, прямо в самую грязь опускается некое странное блестящее сооружение, похожее на миску для еды, только очень большую, да ещё с окошками. Не успел Трезор как следует испугаться или обрадоваться, как одно из окошек бесшумно распахнулось и из него повыпрыгивали какие-то незнакомые и очень странные собаки — в жёлтых спортивных шапочках и красных резиновых сапогах. Увидели они Трезора — улыбаются. И зубы у них у всех, оказывается, золотые — так и сверкают, и блестят! Трезор перепугался, говорит:

— Вы кто такие?

— А мы, — эти собаки отвечают, — из бюро добрых услуг, с планеты Гау Гав из созвездия Гончих Псов. Мы к тебе прилетели, Трезор!

— Зачем это?

— Да как это «зачем»? Сегодня же не простая ночь, а наша, Всеобщесобачья, вот мы, работники вышеназванного бюро, и навещаем всех особо отличившихся сородичей и раздаём им подарки. По списку! Так, например, тебе, Трезор, полагается… — тут они по списку поискали, пошушукались… — тебе три любых желания за три минуты. Давай, загадывай, время пошло! — и включили секундомер.

И вот секундомер щёлкает, Трезор волнуется. Чего бы это загадать, как бы это не оплошать, думает. А они уже торопят:

— Давай, Трезор, загадывай, время идёт! — и улыбаются, золотыми зубами призывно сверкают. Ну, и Трезор возьми да ляпни:

— Хочу, чтобы и у меня были такие же, как и у вас, золотые зубы!

— Пожалуйста!

Бряк, шмяк — готово! Дали они ему зеркальце, глянул в него Трезор — и точно, зубы у него золотые. Рад Трезор! А эти, из бюро, говорят:

— Зря ты это загадал. Где же такое видано, чтобы земная собака была с золотыми зубами? У вас же, на Земле, мы слыхали, и на людей-то золота не очень хватает. Так что смотри, Трезор, как бы какой беды не вышло!

Тогда он, подумавши:

— Да, ваша правда. Ну, тогда… Возвращайте обратно!

Бряк, шмяк — вернули. Скрипнул Трезор своими привычными, природными зубами и думает: вот, уже два желания истратил, а пользы никакой. В третий, в последний раз нужно быть осмотрительней!

А эти, из бюро, смеются, говорят:

— Время идёт. Спеши, Трезор!

Занервничал Трезор, заволновался. Эх, думает, чего бы это такого загадать, чтобы оно было главней всего, нужней, значительней? И вот уже почуял он: отгадка совсем близко, ему надо ещё чуть-чуть, совсем чуть-чуть…

Но тут секундомер — ж-ж-ж-ж! — зажужжал, и эти, из бюро:

— Всё, — говорят, — шабаш! Твоё время вышло, Трезор!

— Так это, — говорит Трезор, — так я…

— Нет, — отвечают, — извини, но у нас очень плотный график визитов, нам ещё в четыре галактики заскочить нужно. Прощай, до скорого!

Залезли они в свою блестящую миску с окошками, мотор — фырр-фырр! Дым! Копоть! Комья грязи, снежный вихрь во все стороны! — и улетели.

А что Трезор? А он уже, оказывается, опять лежит в своей опостылевшей будке! Опять с ошейником и на цепи. И уже утро во дворе. Вздохнул Трезор, цепью тряхнул, вышел во двор, потянулся.

А хозяин с крыльца:

— Ну, вот сегодня день как день! По-человечески!

Трезор опять вздохнул. Да, думает, не мой сегодня день: и солнце светит, ветра нет, и лужа почти высохла. Но ничего, ничего! Будет ещё и собачья погода, тогда я снова в лес сбегу и на этот раз уже не оплошаю, потому что теперь мне и одного желания хватит: попрошу, чтобы взяли они меня к себе в компанию, и буду я тогда летать туда-сюда по космосу, добрые дела делать и в блокнот их записывать, словно писатель. Ну чем, скажи, не жизнь? И завилял хвостом Трезор! Стало ему очень хорошо! И ещё больше радостно!

Вернуться к содержанию номера