Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 9(11), 2020.

Началось все с вот этой иллюстрации, опубликованной на довольно мутной интернет-страничке:

Опубликованный там же комментарий гласил, что этот рисунок относится к XVIII веку и показано на нем пленение сасквача (североамериканское название реликтового гоминоида) индейским племенем «уинипегов».

Надо полагать, местообитание этого племени надо искать в окрестностях канадского города Виннипег. Тем не менее никаких индейцев-«уинипегов» нет сейчас и не было никогда. Виннипег — слово действительно индейское, но оно гидроним («мутная вода»: характеристика протекающей там реки), который не был самоназванием никакого племени — и не использовался в этом качестве «бледнолицыми». В тех краях обитали разные группы так называемых «племен Межгорного плато» (в основном алгонкинов), в прошлые века активно обменивавшихся как генами, так и обычаями с племенами Северо-Западного побережья.

Кто из этих народов изображен на рисунке и кто из европейских исследователей их вообще рисовал в XVIII в. (если датировка верна), вот так с ходу выяснить не удалось: вопрос к историкам и этнографам. Американским коллегам запрос послан, но сейчас, в эпоху политкорректности, по поводу таких иллюстраций и описаний (на которых добро бы только «сасквач», так ведь еще и одни краснокожие других разделывают буквально как охотничью добычу — безо всякого участия «белых братьев», на которых можно свалить вину!) не всякий и ответить решится…

На ту русскоязычную площадку, где была опубликована иллюстрация, запрос тоже был отправлен, но ответа не последовало… что, честно говоря, не удивило: там активно ловят НЛО, путешествуют по геопатогенным зонам, раскрывают тайны древних цивилизаций и отрицают полеты американцев на Луну. Для энтузиастов подобного рода криптозоология — некая грань аномалистики… а при такой постановке вопроса на научный подход рассчитывать не приходится. Тем не менее иллюстрация существует, она не этими любителями паранормального создана — и требует объяснения.

Прежде всего скажем, что рисунок — не фотография, даже когда он сделан с натуры. В данном случае обратим внимание на графический стиль, перенятый еще со времен «конкистадорской» серии де Бри (XVI в.) и продолжателей его школы, иллюстрировавших разные эпизоды «Истории покорения Индий» (т. е. Северной и Южной Америки). Еще добрых 200 лет рисовальщики пользовались его «графическими мемами», вручая чуть ли не всем коренным обитателям Нового Света инкские или майянские палицы и облачая их в ацтекские доспехи. Да и изображению окружающих реалий соответствовало: всякого рода «индейские штучки» с расчлененкой, людоедством и прочими кроваво-экзотическими обрядами.

К сожалению или к счастью, следование этим изобразительным канонам ничего не говорит о достоверности: такие картинки «наклеивались» в том числе и поверх реальной новой информации, пусть не всегда из первых рук добытой…

Однако трудно представить, что это «игры» с пленным сасквачем (даже подростком: он не выше окружающих его индейцев), особенно на фоне расправы победителей с какими-то другими индейцами. К тому же стопы ног (и кисти рук) «лохматого существа» как человеческие. Может быть, всё-таки перед нами переодетый и загримированный человек? Какая-то мистерия с «побиением демона» и шаманом в соответствующем костюме на фоне жертвоприношения пленных?

Если так, то это тоже для криптозоологии небезынтересно: пускай перед нами костюм и маска — вопрос в том, кого именно изображает этот ряженый? Весьма вероятно — как раз сасквача (хотя его соплеменники могли называть американского реликтового гоминоида и как-то иначе). Это и в Европе было: существует много зарисовок (в том числе принадлежащих руке известных художников — например, Брейгеля-старшего) народных праздников и карнавальных шествий, где ряженые играют роль именно «диких людей», вильдеманов, гоминоидов. Однако все равно очень желательно уточнить контекст: что за племя перед нами, что за праздник.

Возможную подсказку этому дает серия фотографий аборигенов Северно-Западного побережья Америки в ритуальных костюмах и масках, сделанная в 1914 г. известным фотографом Эдвардом Кёртисом.

Разумеется, может возникнуть предположение, что все это — стилизованные образы медведя (хотя и в мифологии, и в, так сказать, бытовой практике индейцев медведь — нечто совершенно отличное от «лесного человека»). Убедиться в его ошибочности просто: медведь фигурирует в тех же танцевальных мистериях под своим лицом (точнее, маской на основе собственного черепа), в «костюме» из собственной шкуры и с когтистыми лапами (тоже натуральными), отнюдь не изображающими ладони гигантского примата:

Ареал гоминоида в Америке, судя по множеству сообщений, как раз тяготеет к Западному побережью, Тихоокеанскому. Это естественно для вида, проникшего через Берингов пролив — причем, судя по всему, на том позднем этапе, когда североамериканские ледники если не полностью перекрывали, то серьезно ограничивали путь к Атлантическому побережью и центральной области материка. А пути вдоль побережья, обращенного к Тихому океану, не просто оставались открыты для проникновения, но вдобавок проходили по соседству с горными цепями: лесистыми, скалистыми, пронизанными множеством рек, очень богатыми пищей и убежищами, демонстрирующими редкую пестроту биотопов… Словом, это были как раз те регионы, к которым реликтовые гоминоиды столь хорошо адаптированы в Азии.

Еще раз: обрядовые маски и мистерии в соответствующих костюмах никоим образом не работают против реальности нашей тематики — наоборот, они работают на нее! Трудно сказать, каковы были функции «несущего путаницу» духа Нухлимкилаки, но особенности Хами и Паквузилахля этнографами зафиксированы. Это не просто «дикие люди», а неразумные чудовища-людоеды — огромные, большерукие, покрытые шерстью… Их маски, при некоторой условности, сохраняют очень характерные черты: подчеркнуто выраженные надбровья, выступающие челюсти…

Итак, громадный рост, громадные руки, громадное абсолютно и относительно (по сравнению с лобной долей) лицо. Подчеркнутые резьбой по дереву и нашивками меховых полос надбровные дуги. Проваленная переносица и «бульба» носа под ней с вывороченными в стороны ноздрями. Нижнелицевой прогнатизм, характерный для многих архаичных гоминид (хотя и не для неандертальцев, ну так с ними американских гоминоидов обычно не связывают даже те, кто склонен настаивать на неандерталоидности азиатских видов). Мохнатое тело и двуногая локомоция высшего примата.

Более чем узнаваемые особенности!

В тех же племенных группах есть представления и об иных духах, которые одновременно считаются «дикими людьми». Например, таков Боквус или Буквис, лесной дикий человек: обитает в дебрях лесов, подступающих к океану и к устьям рек, отлично плавает и стремительно передвигается сквозь дремучую чащу. Пища его — личинки, которых он находит под корой гнилых деревьев, а также водные моллюски и рыба, которую он ловит руками без всяких снастей; собранных же после нереста лососей сушит на камнях, делая запасы. Людоедом Боквус не считается, но все же встреча с ним сулит смерть — особенно если заблудившийся в лесу человек соблазнился и вкусил предложенную ему «лесным человеком» пищу. Что ж, не всё индейскому фольклору передавать только биологически достоверные сведения, должно же и для мифологии место остаться! Но как гастрономические пристрастия медведя из русской сказки «Вершки и корешки» не опровергают существования медведей, так индейские поверья не опровергают реальность «диких людей».

Теперь постараемся вписать «пленение сасквача индейским племенем уинипегов» в ту картину, которая складывается после изучения обычаев племен Северо-Западного побережья и примыкающих к ним народов Межгорного плато, где в 1738 г. был основан город Виннипег.

Скорее всего, мы наблюдаем мистерию вроде той, которая отмечена у племен квакиутль и цимшиан, а именно — обряд посвящения, связанный с тайным воинским обществом «Хаматса». Готовящихся к нему юношей подолгу держат в тайном лесном стойбище, обучают разного рода ритуальным практикам, а потом на зимнем празднике проводится танцевальная церемония, по ходу которой новопосвященные демонстрируют, как в них пробуждается дух лесного великана-людоеда. Дело не сводится к «измененному сознанию» (хотя оно тоже есть, для шаманской практики это более чем характерно) — имеют место и «телесные изменения», достигаемые при помощи специальных масок и костюмов. Вокруг «людоедов», ряженных под реликтовых гоминоидов (именно так!), пляшут уже посвященные «хаматсовцы» в масках и костюмах воронов и орлов, которые как бы слетаются со всех сторон, тоже желая поучаствовать в людоедской трапезе. Именно этим объясняются «птичьи» облачения части индейских воинов, соседствующих с «сасквачем».

Участники действа, впадая в транс, вступают друг с другом и со зрителями в то ритуализованные, то взаправдашние схватки — вплоть до применения оружия. Сброс напряженности обеспечивался самым настоящим людоедством: разрыванием на части и поеданием чуть ли не живьем специально припасенных для церемонии рабов и пленных из соседних племен. Конечно, ко времени, когда Кёртис делал свои фотографии, эта часть обряда уже сделалась символической… но вряд ли так уж давно: даже в XIX в. она нередко практиковалась в первозданном виде.

Завершается все тем, что племени после трапезы удается поладить с пришедшим из леса людоедом, он удаляется… а воинский союз получает нового посвященного, потихоньку выскользнувшего «за кадром» из маски и костюма людоеда. И так несколько раз, по числу посвящаемых юношей.

Что ж, обряд имеет прямое отношение к криптозоологии: лесной «великан-людоед» (при отсутствии человечины питающийся личинками, моллюсками и рыбой) — абсолютно реалистическая фигура, прототип его индейцам нечего было искать в мифологии или глубинах подсознания, с ним куда проще столкнуться в окрестных дебрях. Фантастики в нем не больше, чем в образах хищных птиц, слетающихся на труп.

Тут уместно провести аналогию с нашей Масленицей (конечно, гораздо более «обкатанной» цивилизацией), во время которой ряженые пляшут в медвежьих масках и костюмах. Это обрядность, характерная для мира, в котором хозяин леса — действительно медведь, а не сасквач. То есть не Хами, Боквус, Паквузилахль или Цоноква…