Палата напоминала шикарный номер в отеле.

Вот только окна вместо внешнего мира демонстрировали цифровую картину города столетней давности.

– В наше время тюрьмы оборудовали скромнее, – сказал Виктор, раскинувшись на диване и устремив рассеянный взгляд в потолок.

Две недели назад, когда он впервые заговорил о странностях реабилитационного процесса, Павел не хотел его слушать. Но сейчас возражать не стал.

Ровно тридцать восемь дней назад первый в истории человечества пилотируемый космический корабль-разведчик «Одиссей» вернулся домой. У экипажа путешествие к планетарной системе Шератана и обратно заняло двенадцать лет. На Земле за время их отсутствия минуло больше века. Результаты миссии превзошли все ожидания: планета, на которую указали ученые, действительно оказалась пригодной для жизни и обладала мягким климатом. Ее назвали «Эдем».

Но как любой другой рай, Эдем потребовал подношения на свой жертвенный алтарь. Поэтому из троих участников экспедиции вернулись только двое.

Павел устало вздохнул.

– Как ты думаешь, почему они не выпускают нас наружу? Что там может быть таким опасным для нашей психики?

Разговор прервал мелодичный перезвон.

Павел простонал.

– Опять! Как они меня достали своими психологическими тестами! Хуже только иглоукалывание.

Его компаньон усмехнулся:

– А давай сегодня мы им процедуру устроим? Прямой массаж коры головного мозга. Не сольешься, как в прошлый раз?

– Когда ты в таком настроении, командир, только самоубийца тебе откажет, – улыбнулся Павел.

Виктор был старше не только по статусу на корабле, но и по возрасту. Согласно бортовому хронографу ему в этом году исполнялось сорок два. Он был невысокого роста, коренастый, с глубокими лучиками морщин в углах глаз и почти белый от ранней седины. А вот его друга природа пощадила больше: волосы остались русыми, глаза – такими же васильково-синими, только некогда стройная спортивная фигура слегка расплылась.

Через несколько минут дверь открылась, и в палату вошла трогательно хрупкая, миловидная девушка.

– Доброе утро, меня зовут Кира Савушкина, и я буду вашим гидом в сегодняшний день! Вместе мы будем постепенно привыкать к особенностям современного мира, пока он не станет для вас комфортным, – оптимистично заявила гостья, широко улыбаясь.

И это была не раздражающая приветственная маска, искусственная, как полиэтиленовые цветы на кладбищенских аллеях. Девушка улыбалась и губами, и огромными сияющими глазами цвета гречишного меда, и солнечно-рыжими волосами, и даже каждая клеточка ее прелестного тела, казалось, светилась радостью и весной.

Павел растерялся, зарделся, как маленький мальчик, и захлопотал вокруг нее.

– Здравствуйте! Разрешите предложить вам присесть? Чем вас угостить?

– Благодарю, Павел Сергеевич, ничего не надо. Я только, с вашего позволения, присяду.

– Пожалуйста, я сейчас вам пластичное кресло принесу – фантастически удобная штука!

– Право, не стоит!

Виктор с беззлобной ухмылкой покачал головой.

– Вы уж простите моего друга, он просто слишком давно не видел красивых женщин. Почти весь персонал – мужики.

Девушка вопросительно вскинула брови.

– А разве это не соответствует вашим… эстетическим пожеланиям?

– Чего?

Павел замер на месте, с широко распахнутым от возмущения ртом. Из груди Виктора вырвался приглушенный стон.

– Вы там что, с ума все посходили? – с сердцем произнес он.

– Но вы эмоционально так близки…

– Еще бы мы не были эмоционально близки! Мы десять лет провели бок о бок в кабине «Одиссея», как близнецы в утробе матери!

Кира смутилась. Радостное свечение ее глаз угасло. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Простите, я допустила бестактность. Мы все совершили ошибку…

– И что, за все это время ни один из ваших психологов так и не смог определить, что мы гетеросексуалы? Что же это за специалисты такие?

– Витя, да что ты напал на бедную девушку! – вмешался Павел.

– Просто я не понимаю, как такое возможно!

– Но вы же наотрез отказались жить в разных палатах, несмотря на преимущества, и все сделали выводы. В нашем обществе под одной крышей живут только те носители, которых связывает физическая потребность в контактах друг с другом, – попыталась еще раз возразить Кира.

– Я уже готов куда угодно съехать, – выдохнул Павел.

Виктор в ответ рассмеялся.

– Кораблев, твой научный мозг совершенно не приспособлен к реальной жизни. Разве ты не видишь, что это чистой воды провокация?

Павел как-то осел, весь его пыл сразу улетучился.

– Но зачем?

– Затем, что ты – тряпка, наивный, как пятилетний ребенок, и останешься таким до последней искры в печи крематория. А я – персонифицированная компенсация твоего атрофированного скептицизма. Так что распаковывай чемоданы, милый, развод отменяется. Предлагаю сменить тему разговора. Кира, вы…

– Да-да, я для вас кое-что принесла! – излишне оживленно заговорила девушка, торопливо расстегивая сумочку. – Кураторы решили, что вы уже достаточно окрепли для ознакомления с информацией о современной эпохе.

– Слава Богу! Да, командир? Мы так давно этого ждали! – воскликнул Павел.

Виктор молчал.

– Это микрофильмы о развитии искусства, науки и техники в тот период, когда вы отсутствовали. Сейчас расскажу, как работает транслятор.

– Не интересно, – прервал ее Виктор.

Кира непонимающе похлопала ресницами.

Ах, какие у нее были длинные, пушистые ресницы! А какие глаза!

Виктор отвернулся.

– Возможно, мой друг и не откажется посмотреть все это на досуге. Он прежде всего ученый, и уже потом немножко космонавт. А вот я – солдат, мне все эти исторические экскурсы нервную систему не возбуждают. Я привык исследовать местность сам.

Кира странно отреагировала на его слова. Она на мгновение замерла, а потом встрепенулась, словно приняла какое-то решение.

– Виктор Александрович, если вы намекаете на необходимость прогулки во внешний мир, то я должна вам честно сказать: она невозможна, пока вы находитесь в эмоционально возбужденном состоянии… – заговорила Кира, многозначительно глядя Виктору прямо в глаза.

Виктор удивленно посмотрел на нее. Она и так сказала немало, но явно хотела между строк донести что-то еще.

– Мне кажется, ваше неспокойствие проистекает из неопределенности. Если я назначу точную дату экскурсии во внешний мир, обязуетесь ли вы выполнить все необходимые подготовительные процедуры?

– Это бы многое изменило в моем отношении к ситуации, – осторожно выбирая слова, ответил Виктор.

Кира одобрительно кивнула и улыбнулась.

– Хорошо. Тогда ровно через неделю мы с вами осуществим двухчасовую прогулку, после которой вернемся обратно в центр.

– Было бы здорово.

Виктор смотрел ей в глаза, а в груди все сильней разрасталось ощущение обжигающего тепла.

– Спасибо вам, Кира. За участие.

Она улыбнулась.

– Не за что.

Потом снова на мгновение замерла, вздохнула, и как-то неуверенно спросила:

– У вас есть еще ко мне какие-то вопросы?

– Да, раз уж все так удачно складывается, мы бы с удовольствием посмотрели ваши фильмы. Расскажете, как этим пользоваться?

Когда Кира ушла, Павел еще долго сидел, растерянный, прижимая к губам кончики пальцев, словно насильно удерживая рвущийся с них вопрос.

– А ты обратил внимание, что она употребила слово «носители» вместо «люди»? – произнес он наконец.

Вечером того же дня космонавтам вручили символические золотые карты, а в правую руку вживили по крошечному устройству.

– Мы отказались от использования наличных денег более пятидесяти лет назад, теперь роль пластиковых карт выполняет устройство контроля за личными средствами, – объяснил им официальный представитель Общественного Банка. – На врученных вам картах дана информация о состоянии личного счета каждого из вас.

Павел взглянул на свою карточку и подпрыгнул.

– Да мы богаты! Мы очень, очень богаты!

Представитель елейно улыбнулся.

– Совершенно верно, ваша премия увеличилась больше чем в четыре раза за счет колоссальных процентов.

Виктор недоверчиво смотрел в нереальные цифры, написанные на золотистой кожице карты. Таких денег он себе даже представить не мог.

– Моя сумма на несколько порядков больше, чем даже тройная премия. Откуда это? У меня не было никаких сбережений на момент отлета.

– А это ваше наследство, господин Терехов. Ваша бывшая супруга, Маргарита Поплавская, завещала вам после смерти половину своего состояния.

– Марго? – изумленно переспросил Виктор.

– Бывшая супруга? – воскликнул одновременно с ним Павел. – Великая Маргарита Станиславовна Поплавская?!. Я все правильно понял?

– Ничего не могу сказать насчет величия, но красивой она действительно была, – задумчиво ответил Виктор, глядя на след от чипа на своей ладони.

Кира сдержала обещание.

Оказавшись снаружи, Виктор на секунду остановился, закрыв глаза. У него закружилась голова, как у человека, выбравшегося на воздух после длительного заточения в подземелье. И это было прекрасное чувство!

Экскурсия над городом в маленьком аэротрамвайчике привела Павла в восторг. Лаконичные высотные сооружения, навесные скверики, похожие на пирамиды торговые центры — все сливалось в головокружительную картину. Кира с дежурной улыбкой рассказывала о городе, об особенностях транспорта, о промышленных центрах, но Виктору почему-то казалось, что мысленно она находится в другом месте.

– Вас что-то беспокоит? – спросил Виктор.

Медовые глаза Киры были грустными.

– Сегодня – очень важный день. И я волнуюсь.

– Все будет хорошо, – заверил ее Виктор и, чтоб подбодрить, коснулся ее маленькой ручки.

Ручка была теплая и нежная, как у ребенка.

После этого прикосновения Виктор окончательно убедился, что его влечет к Кире, и, судя по нежному румянцу на девичьих щеках, с ее стороны тоже происходила какая-то химия.

А ведь в ее глазах Виктор должен выглядеть столетней ветошью.

– Павел Сергеевич, вы сказали, что хотите зайти пообедать в ресторан?

– Очень хочу! Мы закажем все самое лучшее, и вы будете моей гостьей! – выпалил Кораблев.

– А мне ты предлагаешь снаружи подождать? – проворчал Виктор.

– Ну, можешь за соседним столиком покушать, – захохотал тот.

– Притормози-ка, брат, пока жестокая гравитация не долбанула тебя об ледяную гладь разочарования.

– Если она меня и долбанет, то только после тебя, брат, – саркастично возразил Павел.

– Ну, старый опытный корабль знает, как мягко приземляться.

– Угу, а как взлетать твой старый корабль не забыл?

Кира запротестовала.

– Пожалуйста, перестаньте! Давайте я просто свяжусь с одним из лучших заведений города и закажу столик.

– Может, не стоит? Лучше спонтанно…

– Спонтанно — это несерьезно.

Она вытащила из сумочки очки, при помощи которых, как рассказывалось в одном из фильмов, можно было выходить в сеть. Ее изящные пальчики побежали по невидимым кнопкам.

Когда через полчаса Кира подвела друзей к дверям заведения, Виктор улыбнулся, и, круто развернувшись, ткнул пальцем в кафе напротив.

– А пойдемте-ка лучше туда? Мне вывеска больше нравится.

Кира замахала руками.

– Нет-нет, у нас же столик заказан…

– Я так решил, и Пашка меня поддержит! – Виктор схватил ее за руку и потащил в кафе.

Внутри было почти пусто. Играла приятная музыка, похожая на нежный перезвон бубенчиков, а в воздухе пахло корицей.

– Я выбираю столик рядом со светильником!

Официант подошел к ним только через пятнадцать минут, когда терпение Виктора уже подходило к концу.

– Могу ли я предложить гостям меню?

Терехов усмехнулся.

– А могу ли я поговорить с вашим администратором?

– Виктор Александрович, не стоит! – поспешно вмешалась Кира.

– Стоит, мы едва не умерли с голоду! – поддержал друга Павел.

Официант вздрогнул, как-то демонстративно встрепенулся — и, по-женски поправив волосы, заявил:

– Добрый день, я — Анна Ямская, администратор кафе. Чем могу служить?

У Павла открылся рот. Виктор непонимающе вытаращился на официанта.

– Что здесь про…

– Прошу вас, уйдите! – воскликнула Кира, тыкая в нос официанту маленькую карточку, похожую на удостоверение.

Он взглянул на нее и, поклонившись, неторопливо удалился, повиливая бедрами.

– Что все это значит? – проговорил Виктор, переводя взгляд на девушку.

Она отвела глаза.

– Я должна была всеми возможными средствами уберечь вас сегодня от знакомства с главной особенностью нашего времени. Не получилось. Официант только что сменил личность, Виктор Александрович. Функции администратора выполняет вторая полноценная личность, живущая в его теле.

Он уставился на Киру, пытаясь понять смысл ее слов.

– Извините, я… – проговорил он, поперхнулся словами, и, прокашлявшись, почему-то растерянно спросил, – а сколько их всего?

– Не знаю. Может, три, может, пять. К примеру, у меня их две.

– Подождите, я не понимаю… Как такое возможно? Это же шизофрения чистой воды!

– В некотором смысле, так оно и есть. В ваше время нормой считалось моно-личностное сознание. Спонтанное, неконтролируемое развитие поли-личностей дестабилизировало и разрушало корневую личность, и само явление воспринималось как болезнь. Однако…

– Погодите. То есть вокруг — один сплошной дурдом? В буквальном смысле этого слова? – громко воскликнул Павел, вскакивая с места.

Люди у барной стойки обернулись.

– Сядьте, пожалуйста, я вас прошу, – взмолилась Кира, – позвольте мне все объяснить!

– Что вы хотите мне объяснить? Как вам весело живется в обществе Киры-джокера, Киры-маленькой девочки или кого-то там еще?

– Нет никакой маленькой девочки или джокера, Павел Сергеевич! Присядьте же, мы и так привлекаем слишком много внимания.

Он тяжело опустился на стул.

Виктор жестом подозвал официанта.

– Дайте нам с другом чего-нибудь покрепче. Прежде чем слушать дальше, я должен выпить. А даме — чего они там коллективно пожелают.

Официант многозначительно посмотрел на Киру. Та отрицательно качнула головой и заказала чашку чая.

Когда алкоголь расслабляющим теплом побежал по сосудам, Павел сразу обмяк, и его агрессивный протест потерял напор. Эстафету подхватил Терехов.

– Итак? — спросил он, опрокидывая еще одну стопку обжигающей горьковато-кофейной жидкости.

– В ваше время поли-личностное состояние разрушало корневую личность, но теперь все не так. Это стало возможным, когда ученые-психологи научились открывать сознание, то есть задействовать все возможности головного мозга, включив в активную работу все его участки. Согласитесь, довольно нерационально пользоваться только одним пальцем на руке, когда от природы их пять? Как правило, вторичные личности занимаются интеллектуальной и творческой деятельностью, что позволяет им развиваться с минимальной необходимостью использования физического тела. И каждая из них – абсолютно полноценная и самостоятельная.

– Как вообще это происходит? То есть, у вас там с утра планерка, кто во сколько часов будет двигать руками и ногами?

– Не совсем. Ко мне приходит устойчивое требование предоставить возможность использовать тело — и я удовлетворяю его, как только появляется возможность. Иногда вторичные личности прорываются наружу без предупреждения, но только если возникают веские причины. При желании я могу вызвать вторую личность на диалог, но в обычном состоянии мы не отслеживаем опыт друг друга. Некоторые люди дружат со своими вторичными личностями, и зачастую уступают наиболее талантливым из них приоритетное право на использование тела. Особенно уникальные и ценные сущности по мере старения их физического носителя могут даже прививаться к новому корню.

– Вот почему она тогда сказала слово «носители»! – пробормотал Павел, осушая третий бокал.

– А если какая-нибудь личность взбунтуется? Начнет междоусобную войну?

– Это расценивается как уголовное преступление, и личность будет призвана к ответу. Наказание соответствует причиненному вреду, вплоть до полного уничтожения, – ответила Кира.

– И вы хотите сказать, что все, абсолютно все люди вокруг – такие?

– Это новый уровень эволюционного развития.

– То есть я, по-вашему, недоразвитый? Умственно отсталый?

– Я бы не стала использовать такие формулировки. Но – да, вы находитесь на предыдущем витке развития.

– Обалдеть…

Кира ласково взяла его руку в свою.

– Не переживайте. Это поправимо. Небольшая процедура по открытию сознания — и вам можно будет подсадить вторичную личность. Если она приживется, то дальше вы справитесь сами.

– То есть, если я соглашусь, меня аккуратно и по-научному сведут с ума, и я стану, как все?

– Не «сведут с ума», а помогут подняться до современного уровня.

– А если я не соглашусь?

Кира погладила Виктор по руке.

– Вы непременно согласитесь, Виктор Александрович. Вы ведь хотите стать полноценным членом общества? Не считать окружающих безумцами, и самому не быть в их глазах умственно отсталым? Ничего ужасного вам не предлагают, поверьте.

– А мне? Мне тоже будут подсаживать вторую личность? – поинтересовался Павел, и по интонациям в его голосе чувствовалось, что алкоголь начал делать свое дело.

– У вас, Павел Сергеевич, все пройдет гладко, даже беспокоиться не о чем, – нежным, баюкающим голосом ответила Кира.

– Почему?

– Ваша аутичная личность легко и с удовольствием адаптируется в новых условиях. Вы только представьте себе, что вы можете себе позволить больше никогда не отвлекаться на заботы о физическом теле. Вы сможете погрузиться в изучение интересующих вас вопросов настолько глубоко, как сами того пожелаете. А другая личность тем временем обеспечит хорошее питание, комфорт, здоровый образ жизни, омолаживающие процедуры, и в любой момент, когда вам захочется прочитать лекцию, поучаствовать в семинаре или просто пойти на свидание с девушкой вы обнаружите себя в идеальной физической форме, ухоженным и одетым по моде.

Павел хмыкнул.

– А неплохо.

Виктор негромко выругался.

– Кораблев, горе ты мое! Объясню на языке твоих кошмаров: представь, сколько ее и твоих личностей будут подсматривать, как тебе отказывают в чашечке кофе! Или, еще хуже – не отказывают.

Павел поперхнулся.

– Нет-нет, не слушайте вашего друга! – запротестовала Кира. – Личности не могут подсматривать! Они изолированы от внешнего мира, пока не вступают во владение телом!

– А жениться я смогу?

– Конечно, если все ваши и ее личности дадут свое согласие на ваше юридическое взаимодействие. На физическое взаимодействие разрешения не требуется, – добавила она.

Виктор поднялся из-за стола.

– Паша, расплатишься? Пойду-ка я проветрюсь.

Кира испуганно всплеснула руками.

– Куда вы?

– В церковь, на могилу бывшей жены, в бордель, в парк – какая разница? Я должен подумать.

– Подождите!

Она была в смятении.

– Подождите, пожалуйста! Так вы сделаете себе только хуже!

Виктор вдруг наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Не бойся за меня. К вечеру я вернусь в центр, обещаю.

Павел и Кира возвращались в центр реабилитации, как в воду опущенные.

С высоты почти прозрачного перрона весь район был как на ладони. Здания, улицы, люди. Павел облокотился о перила, засмотревшись на большую группу людей на площади. Они, казалось, просто сидели на земле, время от времени поднимая руки вверх.

– Что там происходит? Какое-то религиозное собрание?

– Скорее политическое.

– Извечное недовольство масс?

– Сегодня проходит суд над одним из фракталов. А это всегда повод для сборища любопытных и сидячих митингов. Сейчас даже рассматривают возможность закрытых слушаний, хотя давным-давно все судебные процессы проводятся публично.

– А кто такие фракталы?

– Когда в корневой личности содержится еще одна-две или более вторичных, абсолютно аналогичных корневой, но с небольшими поправками, это явление называют фракталом.

– А те в свою очередь тоже содержат несколько подобных друг другу сущностей?

– Именно. В принципе, цепочка может продолжаться и дальше, но я о таких случаях не слышала. Фрактальное движение приобрело характер ереси средневековья — их уничтожают, а они все множатся.

– За что же вы их так жестоко?

– Самостоятельно породить полноценную не фрактальную личность они не в состоянии, а подсаженных они убивают.

– Так может, их просто оставить в покое?

– Они непредсказуемы, склонны к разрушительным действиям, не поддаются контролю, харизматичны, способны оказывать большое влияние на окружение.

Павел рассмеялся.

– Ба, да вы как будто одного нашего общего знакомого описываете!

Кира строго посмотрела на своего собеседника.

– И у общества нет другого варианта защититься от них, кроме как с помощью очень жестких мер.

Улыбка с лица Павла улетучилась.

– Ваш друг находится в серьезной опасности, – прошептала девушка.

С трудом протиснувшись внутрь, Виктор занял одно из освободившихся мест на галерке. Люди вокруг него эмоционально переговаривались, потом встряхивались, менялись и продолжали обсуждение. Женские ужимки на мужских лицах, юное кокетство в исполнении стариков.

С трудом сдерживая брезгливость, Виктор постарался сосредоточиться на заседании.

На скамье подсудимых сидел молодой человек приятной наружности. В отличие от всех остальных, он оставался неизменным. Наконец, пришел судья, и в зале стало тихо.

– Итак, продолжаем наше слушание, – объявил он, и дал слово народному обвинителю.

– Вениамин Дмитриевич, расскажите суду, каким образом вам до сих пор удавалось скрывать свою природу?

– Вы прекрасно знаете, что это несложно. Технически невозможно определить, является ли человек моно-личностью или же фракталом, – ответил молодой человек, скрестив на груди руки.

– Но, тем не менее, их определяют и ловят.

– Только если одна из фрактальных личностей вследствие уникального опыта становится агрессивной, или слишком самобытной, и таким образом выдает своего носителя. Мы не можем контролировать смену личностей, и в этом проблема.

– Вы хотите сказать, что ваши фрактальные личности не являются агрессивными?

– Разумеется, нет.

– Вы пытаетесь спорить с очевидными вещами!

– Нет, это ваши недоличности не желают видеть очевидное.

В зале зашумели, и суд призвал граждан к порядку.

– Тогда каким образом стало известно, что вы — фрактал? — продолжил допрос обвинитель.

– Мы ошибочно предположили, что женщина, готовая вступить с нами в брак, достойна знать истину о своем будущем супруге, – усмехнувшись, ответил молодой человек.

– Почему вы не в корректирующем учреждении?

– Нам были подсажены две личности. Мы поддерживали их жизнь так долго, как только могли. А когда они погибли, мы просто продолжали их имитировать.

– То есть вы признаетесь в двойном убийстве.

– Нет.

Голос фрактала утонул в поднявшемся шуме. Судья был вынужден призвать присутствующих к порядку.

– В том, что две подсаженные недоразвитые сущности не выдержали, — не наша вина, – сказал обвиняемый, когда наконец опять стало тихо. – Мозг фрактала уничтожает инородное против его воли или желания.

Обвинитель призывно поднял руку, содрогнулся, изменился и пискляво воскликнул.

– Прошу обратить ваше внимание на то, что подсудимый лжет!

У наблюдавшего сцену фрактала от нескрываемого отвращения скривился рот. Виктор заметил это — и удивился.

Фрактал вел себя так, как будто был нормальным человеком. Нормальным — среди толпы безумцев.

– Подсудимый говорит, что его вторичные личности были недоразвитыми, в то время как одна из них год назад получила докторскую степень по биологии, а вторая известна как автор многочисленных музыкальных композиций!

Обвинитель трансформировался обратно и с неприятной ухмылкой потребовал:

– Отвечайте!

– Спрячьте эту свою вторичную личность и никому не показывайте. Она омерзительна, – сказал фрактал.

Судья нервно ударил молоточком.

– Прекратите! Вы все-таки в суде находитесь!

– Ладно, отвечаем: степень по биологии и музыка — это заслуги не ваших подсадных, а наши собственные. Правда, вам, разделенным на отдельно существующих «мастеров вилки» и «мастеров ножа», сложно представить, что для кого-то они — всего лишь две руки за обедом.

– Вы хотите сказать, что толпа копий могла добиться такого за четыре года, которые вы провели вне учреждения? – с издевкой в голосе спросил обвинитель.

– Разумеется, нет. Мы добились гораздо большего, но обнародовать все не представлялось возможным, так как это непременно вызвало бы нездоровый интерес. И мы – не толпа копий.

– То есть вы утверждаете, что фракталы развиваются быстрее нормальных личностей?

– Можно поспорить насчет понятия нормы, но да, мы развиваемся быстрее. И это очевидно. Ведь мы — фрактал! Возможно, мы — будущее человечества, если, конечно, вы не вырежете нас, как вид.

В зале поднялся жуткий шум. Лица людей менялись, искажались, кричали что-то оскорбительное. Виктор передернул плечами.

Лучше бы он сюда не приходил.

Он поднял глаза — и встретился с понимающим взглядом подсудимого. И почему-то ему стало еще больше не по себе.

Когда он пробрался к выходу, два высоких полицейских ловко подхватили его под руки.

– Будьте добры предоставить нам доступ к личной информации!

– К какой информации?

– За неподчинение правоохранительным органам вы будете принудительно считаны!

Один из полицейских заломил Виктору руки посильнее, а второй прижал ко лбу какую-то пластину, висевшую на его поясе на цепочке.

– Глазам не верю!

– Что там?

– У него нет регистрационного чипа! Я же тебе говорил, он странный!

– Стойте, вы! Меня зовут Виктор Александрович Терехов, я космонавт «Одиссея»!

Ему хотелось дать ногой под дых верзиле с пластиной, перекувырнуть через себя верзилу, стоявшего за спиной и сбежать куда глаза глядят. Но чувство самосохранения говорило, что этого делать нельзя. Никакого сопротивления. Только послушание, только спокойствие.

– Ну конечно, а мы – инопланетяне, – оскалил белоснежные зубы верзила.

Была глухая ночь, когда Виктора доставили в реабилитационный центр.

Высадив его за железными воротами, машина службы безопасности уехала прочь, а Терехов стоял и слушал, как стихает шум ее двигателей, как шуршит ветер в листве. Подняв голову, он напрасно силился рассмотреть звезды. Город, блиставший миллионами искусственных огней, так засвечивал небо, что оно казалось красновато-коричневым и совершенно слепым.

Он шел легкой пружинистой походкой через сквер, когда его кто-то шепотом окликнул.

– Виктор, подожди!

В лунный свет из-под покрывала густых сумерек вынырнула стройная женская фигурка. Тонкие руки обвились вокруг его шеи, шелковистые волосы коснулись щеки.

– Виктор…

Он обнял ее, и мир вокруг стал как будто бы немного добрее, и уже не такой чужой.

И тут по телу девушки прошла судорога.

Терехова бросило в пот. Он осторожно отодвинул Киру от себя, не в силах угадать, что она сделает дальше, или какой станет.

Девушка запрокинула голову, глядя Виктору в глаза долгим взглядом. Тонкие пальчики давно забытым, но таким узнаваемым движением легонько касались его, путешествуя между двумя пуговицами. Но больше всего поразил голос, наполненный такими знакомыми интонациями.

– Не думаю, что она пожалуется. Очень уж ты ей симпатичен. По крайней мере, свой отчет Кира сегодня так и не отправила, сославшись на недостаток данных. Сукин сын, всем-то ты нравишься… Ну так что, солнышко? Узнал меня?

Ему стало тяжело дышать.

– Этого не может быть… Марго умерла семьдесят лет назад, и сегодня я отнес ее праху цветы.

– Надеюсь, не какие-нибудь пошлые розы? – язвительно поинтересовалась она.

– Это касается только меня и моей покойной бывшей жены! – взревел Виктор, чувствуя, что теряет контроль.

Женщина вздохнула.

– Черт с тобой, я никогда не могла тебя ни в чем убедить. Ты же как бультерьер — если во что-то вцепишься, тебе зубы разжать уже невозможно.

– Если ты жива – то кто похоронен там, на аллее мертвых?

– Долгая история. А у меня очень мало времени, чтобы сказать тебе кое-что важное.

– Ну?

Кира, или Маргарита, тихо и как-то очень грустно рассмеялась.

– Так поцелуев и радостных объятий не будет? Ладно, давай о деле. Тебе светит прописка в преисподней, мой милый.

– Хочешь, чтобы я снова стал твоим мужем?

Она подошла к нему почти вплотную.

– Я не шучу. Едва ли ты понимаешь, что такое – «изолированное коррекционное учреждение».

Виктор нахмурился.

– Говори дальше.

– Твои показатели зашкаливают. Ты лидер, мало поддаешься влиянию, ты привык принимать решения и не способен на компромиссы. Если так будет продолжаться дальше, тебя увезут в изолятор для умственно неполноценных, где в течении нескольких лет из твоего сознания будут вытравливать личность Виктора. А когда дом опустеет, туда пустят постояльцев. Видишь ли, физический носитель – слишком ценная единица, чтобы позволить ей простаивать вхолостую под руководством асоциальной моно-личности.

– Ах вот даже как…

Она протянула руку и осторожно, самыми кончиками пальцев коснулась рубашки на его груди.

– И что же ты теперь будешь делать?..

Виктор не нашелся, что ответить.

Она сделала еще один шаг вперед, и теперь он мог ощущать ее дыхание и волнующее прикосновение упругой груди.

– Я пришла, чтобы предупредить тебя и предложить помощь. А еще… Знаешь, седина тебе очень к лицу.

Она погладила его по щеке, и у Виктора не нашлось сил, чтобы оттолкнуть ее. Такой была его жена на заре их отношений. И даже весь кошмар их мучительного разрыва не мог зачеркнуть этот образ. После развода она снова приходила к нему такой, только в снах, нежно касалась щеки и шутливо жаловалась на щетину.

— Колючий… – услышал он, и это было не во сне, а наяву.

Марго! Он вдруг неожиданно для себя самого потянулся к ней – и в этот миг выглянула ослепительно яркая луна.

Виктор отпрянул.

Маргарита не пыталась его удерживать.

– Я понимаю, – проговорила она, отвернувшись.

– Так ты мне хотела что-то предложить? – спросил Виктор, пытаясь отделаться от глубокого чувства неловкости.

– Да, – в ее голосе зазвучали деловые нотки. – Видишь ли, я имею уникальный научный статус, и могу потребовать для тебя пожизненный иммунитет.

– В самом деле? – усмехнулся он.

– Зря иронизируешь. Между прочим, это я создала первичную теорию поли-личностей и смогла доказать ее на практике.

Виктор озадаченно вскинул брови.

– Неожиданно. И как, ты сильно счастлива?

– Когда все только начиналось, я думала о вечной жизни талантливых людей, о социализации психически нездоровых, и не предполагала, что все выльется в такое вот… Не могу подобрать слово.

– Я тебе помогу. Это слово «безумие». Так какова цена твоей помощи? Ты ведь не собираешься выручать меня за так.

Она улыбнулась.

– Я хотела попросить тебя о маленькой услуге. Мне нужно, чтобы ты подтвердил мои показания в суде — только и всего.

– Показания?

– Да. Ты просто скажешь, что во время нашего сегодняшнего разговора я вдруг упала, забилась в конвульсивном припадке, а изо рта у меня вырывались невразумительные слова. А после суда я в знак признательности естественно захочу тебя отблагодарить правом на неприкосновенность. Вот так все просто.

– Что за суд?

– А тебе не все равно?

Виктор усмехнулся.

– Доброй ночи.

Он развернулся и зашагал по направлению к зданию.

– Да подожди же!

Он обернулся.

– Ну?

– Я просто хочу получить возможность жить полноценной жизнью. Я бы заявила, что она посягала на мою неприкосновенность – и мне поверят, тем более, если у меня будет свидетель. Кира – недалекая, бесталанная пустышка. Ее единственное и несомненное богатство – молодое привлекательное тело. Если бы оно было только моим – кто знает, может, мы смогли бы попробовать еще раз? – проговорила женщина.

Виктор фыркнул.

– Ну и тварью же ты стала.

– Может быть, но эта тварь, между прочим, очень долго тебя ждала. Так долго, что даже научилась жить вечно.

– Чтобы предложить мне поучаствовать в убийстве милой беззащитной девочки? Да пошла ты.

Он пошел к зданию реабилитационного центра, не оглядываясь.

В груди противно щемило.

– Это я, а не Кира, пыталась предупредить тебя об опасности! – крикнула она ему вслед.

Виктор немного замедлил шаг.

– Завтра я переведу твои деньги на счет фонда твоего имени, – бросил он напоследок, не оборачиваясь.

Искусственное солнце уже давно встало, заливая золотым светом комнату и весело поблескивая на зеркальной поверхности стола.

Тихо шуршали старинные часы на стене, отмеряя секунду за секундой.

Разговор, начатый поздней ночью, зашел в тупик, и теперь оба друга хмурили лбы и растирали морщины над переносицей.

– Паш, ты действительно уверен, что хочешь этого?

– Ни в чем я не уверен, – устало проговорил Павел. – Просто я не вижу альтернативы. А твое предложение – оно, конечно, отличное. Но при этом полное дерьмо.

Виктор покачал головой.

– Ты же видел, как они переключаются?

– Да. Не самое приятное зрелище. Но это наш мир, командир. Он такой, какой есть. Нужно только приспособиться. Это как при рождении: ты приходишь и принимаешь все правила, которые соответствуют эпохе.

– Но никто не рождается сорокалетним, верно? С закостеневшими стандартами, ценностями, стереотипами. Все эти люди, Паша, они же не люди вовсе, а ходячий набор масок!

– Знаешь, когда только появились первые печатные книги, их тоже побаивались. А если бы в то время показать кому-нибудь компьютер, реакция на него была бы примерно такой же, как у нас на поли-личности.

– Ты уговариваешь меня или себя?

Павел утомленно потер лицо ладонями.

– Не знаю я. Но, в любом случае, то, что ты собираешься сделать…

– Мне проще пулю в лоб себе пустить, чем позволить им подселить в меня кого-то. А быть чужим среди своих тоже не вариант… Ладно, пойдем-ка спать, мы оба здорово вымотались. Потом договорим.

Павел по-детски всхлипнул.

– Почему у меня ощущение, что я тебя предаю?

– Не смей! – рявкнул на него Виктор, вскакивая на ноги и с грохотом отодвигая стул. – Ты меня не предаешь, понял? Это у меня ощущение, что я собираюсь тебя бросить! Тебя же любой клоун способен обвести вокруг пальца! Все эти вторичные и не вторичные личности – они же тебя уничтожат, Пашка. Или изувечат. И я не смогу тебя защитить.

Терехов больно прижался своим лбом ко лбу друга.

–Пойдем со мной. Нам же не выжить врозь. Мы срослись как сиамские близнецы, нас нельзя разделить. Но если я останусь с тобой, я погибну. Если ты останешься со мной, я тебе клянусь – мы выживем.

У Павла по щекам полились слезы.

– Прости, командир. Я не могу… И все-таки нас разделили. Прости… Я, кажется, снова слился, – прошептал Павел, всхлипывая.

Виктор резко выпрямился и отвернулся.

– Пошли спать. Надо взять паузу и хорошенько отдохнуть. Мы оба бесконечно устали.

И уже чуть мягче добавил:

– Все будет хорошо, брат. Все будет хорошо…

Сияя золотом на лычках и знаках отличия, в свете прожекторов новый генерал космического флота, человек-легенда Виктор Терехов раздаривал улыбки и принимал поздравления и рукопожатия.

Наконец ему дали слово.

– Я благодарю всех вас за добрые слова и за вашу поддержку. Проект «Земля – Эдем» запущен и будет реализован в кратчайшие сроки, и я счастлив, что могу в этом участвовать. В качестве первых поселенцев было решено использовать добровольцев, сделав акцент на моно-личностный ресурс. Эти люди не смогут быть в достаточной мере полезны здесь, на Земле, в силу своего интеллектуального и психического недоразвития. Но их труд принесет огромную пользу при строительстве первой колонии человечества во Вселенной! На данный момент число желающих отправиться к Шератану достигло пяти тысяч. Окончательная цифра определится к концу месяца. Это пока все, что я могу сказать. Еще раз спасибо!

В зале конференций поднялся шквал аплодисментов.

Терехов улыбался и кивал, пока журналисты не потянулись к выходу.

– Хорошая речь, командир, – услышал Виктор голос Павла.

– Спасибо, только лицо чудовищно затекло с непривычки, – признался Виктор, спускаясь с трибуны вниз и обнимая товарища. – Рад тебя видеть. Ну что, как дела?

– Все не так уж страшно, как я думал. Сначала, правда, неловкости всякие возникали из-за ощущения, что теперь даже в уборной я не одинок. Но сейчас постепенно все налаживается, начинаю понимать, что он слышит только то, что я позволяю ему слышать.

– Я рад за тебя.

– Знаю, что бесполезно, да и поздно уже, но, может, и ты попробуешь?.. – робко спросил Павел.

– А может, ты все-таки полетишь со мной?

– Нет, Вить. Всю жизнь провести в дороге между Землей и Эдемом — это безумие.

– Посмотри вокруг и прислушайся к себе, а потом скажи, так ли уж я безумен.

– Даже не буду, – невесело рассмеялся Павел.

– У тебя еще есть время передумать.

– Я не могу… И остаться одному тяжело, и лететь сил нету. Но я завидую твоей решимости.

Виктор похлопал друга по плечу.

– Ладно, оставим это.

И поспешил к выходу, где его ждала Кира.

– Господи, мне так страшно! – прошептала она, пряча лицо у него на груди.

– Ничего не бойся. Я говорил о сложившейся ситуации с верховным судьей. Сейчас приедет парочка представителей службы безопасности, и сегодня же вечером все закончится.

– Мне до сих пор не верится, что ты спасаешь меня. Меня – серенькую, непримечательную…

– Глупая.

Девушка обвила его шею руками и прильнула всем телом – так, словно они расставались на целую вечность. Или словно целую вечность не виделись.

Виктор гладил ее по волосам, стараясь ничем не выдать своей горечи.

– Ты любишь меня? – спросила Кира.

– Люблю, – еле слышно ответил Виктор, а перед его глазами стоял образ совсем другой женщины. Ее темные волосы струились по плечам, а мягкие руки ласково прикасались к щеке… Слышала ли она его слова? Осталась ли от нее хоть крупица, или все поглотила беспощадная, циничная сука-Марго?

Марго-убийца.

Виктор проснулся совсем не отдохнувшим.

«Ника» со всем своим эскортом набирала скорость уже три года, но это было только начало пути. В прошлый раз нагрузки давались ему легче.

Осторожно, чтобы не разбудить Киру, он медленно выбрался из постели и начал одеваться. Но она, видимо, почувствовала его отсутствие и открыла глаза.

– Доброе утро, — улыбнулся Виктор, – извини, что разбудил.

Она томно потянулась и села, прикрывая одеялом наготу.

– Я люблю смотреть, как ты собираешься. Святая святых — Витя превращается в генерала Терехова, великого спасителя обездоленных. Они все уже сейчас молятся на тебя. А когда узнают твои намерения…

Виктор погладил ее по обнаженной спине, поцеловал в плечо и занялся бритьем.

– Я думаю, они и так понимают, что я не планирую создавать еще одну планету шизофреников.

– Ты задумал опасную авантюру, мой друг.

Он рассмеялся.

– Ошибаешься. Это самое безопасное восстание из всех, что были в истории человечества. Когда на Земле заподозрят неладное? Лет через сто в худшем случае. Потом они отправят разведчиков – и еще больше ста лет будут ждать новостей. А что они сделают потом? Отправят десант? И сколько они смогут отправить сюда людей? А у нас больше трех тысяч человек обоих полов, новейшее оборудование и голова на плечах. Сколько нас будет через триста лет? Какими мы будем? Если наши потомки будут мыслить и активно рожать, ничего серьезного не случится. Слишком велико расстояние. Я впервые рад, что Эдем так далеко от Земли.

Он вытер остатки пены с подбородка, надел китель, и, еще раз поцеловав Киру, вышел из каюты и чуть не столкнулся с Павлом.

– Ну наконец-то, – проворчал Павел, – я уж думал, ты сегодня решил опоздать!

– И давно ты меня караулишь?

– Минут двадцать, – ответил тот, пожимая Виктору руку.

– А что стряслось-то?

– Есть одна интересная мысль относительно расселения. Тебе понравится!

– Только не говори, что идею подкинул этот, как его…

– Кирилл.

– Даже знать не хочу, как его зовут. Я же тебя просил, уволь меня от напоминаний о сожителе в твоей черепной коробке!

– Командир, но он потрясающий ученый! Поговори с ним хоть раз!

– Еще одно слово, и вы оба вылетите в шлюз, – беззлобно пригрозил Виктор.

– И зачем только я с тобой полетел, ты же не хочешь меня слушать!

– Ты полетел со мной, потому что ты – тряпка, – улыбнулся Терехов. А потом уже серьезно добавил:

– Паш, может быть, пройдет еще месяц, два, год – я и смогу принять все случившееся. Но ради Бога, не торопи меня! Еще одна шуточка, наподобие той, что вы вчера отмочили, и я здорово накостыляю вашему общественному телу.

Павел хихикнул.

– Но ведь ты даже не заметил, что мы поменялись? Верно?

– Я все сказал!

– Молчу, молчу!

А Кира тем временем выскользнула из-под одеяла, еще раз сладко потянулась и совершенно нагая подошла к зеркалу, перед которым только что брился генерал.

– Ах, какая же я молодец! – пропела она, заглядывая себе в глаза.

– В некотором смысле, это вообще-то не ты сделала, а я, – довольно строго заметило ее отражение в зеркале.

Она лукаво себе подмигнула.

– Ну ладно, мы все это сделали!

– Все-таки как хорошо мы все придумали! Покойная Марго у нашего Вити ничего, кроме отторжения вызвать не могла, а вот живая Кира – совсем другое дело! Правда, пришлось пожертвовать безумной Марго – но великие дела, к сожалению, без жертв не обходятся. И она сама это понимала и знала, на что шла.

– Да, а теперь мы свободны и летим на Эдем, и у нас грандиозные планы, – ответила ей Маргарита, и на ее губах заиграла загадочная улыбка.

– Для начала постепенно перестанем имитировать Киру.

– Мы уже это делаем, и Виктору нравится. Но надо быть осторожной.

– А мы скажем ему, что мы — фрактал?

– Может быть. Когда-нибудь потом, если увидим, что он готов.

– А про остальных?

– Не раньше, чем долетим до места!