Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 6(32), 2022.

Этот цикл был начат еще тогда, когда издательство «Эксмо» только готовило к выходу новый роман Марины и Сергея Дяченко «Vita Nostra: Работа над ошибками». В ожидании этой публикации наш сообщество подготовило для своих подписчиков несколько сюрпризов. Был среди них и такой эксклюзив, как новая рубрика «Минута с Мастером», позволяющая заглянуть за творческие кулисы тандема М. и С., единого Мастера.

С тех пор прошло не так уж много времени, но кое-что изменилось безвозвратно. Вопросы от читателей поступали уже не только по поводу работы над каким-то конкретным романом, а рубрика стала, как нам тогда казалось, постоянной… однако теперь, с уходом Сергея, мы видим, насколько эфемерны все представления о таком постоянстве. Тем не менее таких «Минут…» накопилось уже свыше сотни: если говорить о публикации в «Горизонте», то на несколько номеров хватит.

Начнем же.

— Марина и Сергей! Как устроено ваше рабочее место? У вас творческий хаос или образцовый порядок? Что на столе, под столом, за окном?

СЕРГЕЙ: Мое любимое рабочее место — это Тихий океан. Мы живем на берегу этого водоема, и я очень люблю советоваться с ним, прислушиваться к его голосу. Он живой, этот океан. Тонко чувствует и пахнет йодом. Ритм волн зачастую является метрономом ритма текста, а крики чаек и морских львов создают эмоциональный накал произведения. Шторм сносит крышу с головы, а штиль умиротворяет душу и насыщает текст лирикой.

МАРИНА: Не думайте, что это поэтическое преувеличение. Сережа действительно чувствует себя дитем океана, у них особая психологическая связь. Я его тоже уважаю, океан, но работаю за столом, на котором стоит мой любимый HP с черной клавиатурой и древней мышкой. Мы живем в парке, прямо передо мной окно, а за ним дерево, огромный платан. Проблема в том, что при открытом окне — а тут оно практически всегда открыто — к нам все время наведываются белки. Они очень любопытны и часто запрыгивают в комнату. Начинается кутерьма, ведь у нас двое котиков… Однажды белку едва удалось выдворить обратно на ветви. А иногда в окне зависают колибри. Мы их подкармливаем специальным сиропом в красной кормушке — они любят красный цвет. Ночью просыпается соловей — даже не знаем, что это за птичка, но поет как соловей. Просто концерт в филармонии. Очень вдохновляет.

СЕРГЕЙ: В принципе у нас два кабинета и разные стили жизни. У Маринки образцовый порядок, а у меня — эх, назвать бы творческим хаосом, но это просто бардак. На столе принтер, компьютер MAC с белой беспроводной клавиатурой, куча бумаг, в комнате разбросана одежда, в ящиках и коробках архивы, в которых не разберется и сам Шерлок Холмс. Стыдно, все даю себе и Маринке обещание расчистить авгиевы конюшни, но завалы только нарастают. Мешает ли это работе? Конечно. Иногда, чтобы найти нужную бумагу или запись, приходится часами искать. Когда в отчаянии — зову Маринку, и она находит вожделенное в течение минуты. Она такая.

Между прочим, в стремлении к захламленности я не виноват. Это у меня от отца, профессора-микробиолога. У него был огромный дубовый письменный стол, и там просто россыпи бумаг, папок, листочков, мелочи разной. Не дай Бог что-нибудь тронуть, переложить с места на место! Отец очень сердился — по его словам, на столе у него всегда был идеальный порядок. И он действительно знал место каждой бумажки. А я вот — нет, потому и страдаю.

— С чего начинается ваше рабочее утро?

СЕРГЕЙ: Я сова, поэтому день для меня смещается в ночь, а утро — в полдень. Маринка — жаворонок, но из сострадания ко мне тоже стала совой. Утро у нас начинается, как правило, в 9:30. Нас ждут котики, Рыжик и Кайзер, сидят под дверью, слушают невидимые тик-так будильников. И вот двери открываются — и начинается волшебство: глаженье, мурлыканье, кормление. Открываются все жалюзи, окна становятся порталами в другой мир — зеленый, полный птиц, белок и надежд.

МАРИНА: Да, каждое утро — волшебство пробуждения. Сережа это называет Дня рождение, и мы его празднуем 365 дней в году. Я отмечаю Дня рождение крепчайшим кофе, душем, общением с котиками и друзьями в фейсбуке. А Сережа торопится в бассейн — тот у нас огромный, открытый, подогреваемый круглый год, то есть всепогодный. И Сережа плавает там свой километр, разными стилями — он ведь у нас морской лев. Это у него такая зарядка, допинг.

СЕРГЕЙ: Потом завтрак. Жаль, что я не могу пить кофе по гипертоническим причинам. Хотя, кстати, в течение нескольких лет здесь, у океана, гипертония с лошадиными дозами препаратов ушла. Что удивительно. Так что я пью чай. А потом мы общаемся с Маринкой, обсуждаем дела, планы — и за работу. Очень важно отмечать Дня рождение — советуем всем это делать. Уловить повторяющиеся ритмы симфонии жизни — и новые краски нового дня. Краски радости, энергию созидания.

— Некоторые ваши произведения были написаны за год, а некоторые — за неделю. Как вы работаете в таких условиях? Ставите ли себе четкую цель — например, писать один авторский лист в неделю?

СЕРГЕЙ: Наша работа — это не вериги каторжника. Это радость, радость каждого дня. У нас всегда несколько проектов, они бьются за наше внимание. Но норм трудовой выработки не существует.

МАРИНА: Мой соавтор прав. Если что-то не идет — лучше не топтаться на месте и впадать в отчаяние, а переключиться на другой проект. Потом наитие само придет.

СЕРГЕЙ: Это вот у Маринки чудесное свойство — переключение. Это грань актерского таланта. У меня же личность в виде ржавой телеги, ее трудно сдвинуть с места, но, когда наберет скорость — трудно остановить. Переключаться мне мучительно, но зато упрямство, даже ригидность позволяют порою идти по тропе текста, несмотря на все колдобины и трясины, идти до конца.

— Расскажите, что вы делаете, чтобы настроиться на процесс.

СЕРГЕЙ: Основная настройка была тридцать лет назад, когда я увидел Маринку и стал за ней ухаживать… Я ей сразу объявил, что она станет моей женой и мы вместе будем писать книги. Юная актриса была сражена наповал моей наглостью. Так это было?

МАРИНА: Да, это правда. Причем Сережа тогда еще не знал, что я сочиняла истории и мечтала о литературе…

СЕРГЕЙ: Открою тайну… С тех пор, как мы поженились и стали жить вместе, настройка осуществлялась каждый день. Вернее, каждую ночь — укладывая Маринку спать, я вот уже тридцать лет произношу определенные магические фразы, гипнологические. Это обереги, внушающие светлые сны и творческие мысли. Их слышит не только Маринка, но и Тот Свыше, кто диктует ей тексты и проецирует образы. Тот, кто Свыше, — сам соткан из любви, и этот код ему понятен.

МАРИНА: Да, тридцать лет, засыпая, я слышу удивительные слова от Сережи, они действительно оберегают и открывают какие-то новые измерения не только в снах, но и в реальности.

СЕРГЕЙ: Это взаимно, потому что в ответ я чувствую нежность. Не только жены, но и матери, если хотите. Любимая женщина — это солнышко, а мы, мужчины, вращаемся вокруг нее, и она греет нас своим теплом.

МАРИНА: Извините за такую откровенность. Но что делать — мой муж романтик в чистом виде. Это помогает переносить тревоги, испытания и беды, которые есть в жизни каждой семьи.

— Какие у вас есть «овеществленные» домашние ритуалы, помогающие творчеству? Ароматические свечи, мягкий джаз, любимый плед?

СЕРГЕЙ: Утром — это заплыв в бассейне или океане, после чего контрастный душ и хороший завтрак. Я его съедаю сам, с хрустом и просмотром новостей. Потом я не обедаю или в лучшем случае съедаю яблоко. А ужин все мечтаю отдать врагу, но никак не найду такого. Вот после эндорфинов зарядки, контраста и завтрака — работать хочется так, как орлу взлететь в небо. Вечером мы стараемся расслабляться — фильмы, сериалы, игры, общение в сетях, музыка. Если работать в ночь — не уснуть. Проверено.

МАРИНА: Да, мы работаем с утра, ежедневно, без выходных, иногда и дни путаем. Мой ритуал — это кофе. В Америке это «Peet’s Coffee / Dark Roast». Он не очень дорогой, уже молотый — нет времени возиться с кофемолкой, глубокой прожарки и со сногсшибательным, густым ароматом.

СЕРГЕЙ: Пробовали мы завести соковыжималки разные — но не фарт. Просто нет времени возиться с ними. Я вот страдаю здесь, в цветущей апельсинной Калифорнии, от отсутствия любимых вишен или, скажем, сочных помидоров и огурцов. Но зато тут великолепные салаты, уже готовые, нарезанные в пакете, например «Chopped Romaine Lettuce». Сочные, свежие, с оливковым маслом и бальзамическим уксусом — просто допинг.

— На фасаде Научной библиотеки ТГУ / Томск появилась огромная надпись «Мы — буквы. С нами текст». Интересно, что по этому поводу скажет Фарит Коженников?

ФАРИТ КОЖЕННИКОВ: Институт специальных технологий г. Торпа заключил договор о сотрудничестве в области изучения и развития Мировой Речи с библиотекой Томского государственного университета. Марина и Сергей Дяченко вот и книги на эту тему написали.

Модуль «МЫ — БУКВЫ. С НАМИ ТЕКСТ» на фасаде библиотеки — первая ласточка, первая интенция такого рода. Тайное становится явным. Знание о Мировой Речи есть шаг в новые уровни осмысления Бытия.

— Что для вас есть символ Лос-Анджелеса?

МАРИНА: У этого города есть официальная эмблема — цветок стрелиции. Цветок с красным хохолком, похож на райскую птицу. Они растут в нашем парке и вдохновляют.

СЕРГЕЙ: Помню, лет тридцать назад, чтобы покорить сердце неприступной Маринки, я увидел в цветочном магазине это тропическое чудо. Тогда это была диковина, я ее впервые взял в руки… Стоила как новый велосипед. Думаю, в наших отношениях стрелиция сыграла роль аленького цветочка из сказки Аксакова. Приняв его, Маринка полюбила меня и превратила из чудовища в писателя.

— Только что вышел ваш роман «Цифровой» во Франции. В нашем сообществе мы опубликовали его обложку и аннотацию. Что скажете об этом?

МАРИНА: Какая прекрасная обложка! Мне она очень и очень нравится! Это метафора, удивительно точно совпадающая с духом романа.

СЕРГЕЙ: А я не могу на нее смотреть! Удивительное дело: она вызывает у меня головокружение — в прямом смысле этого слова. У меня нарушен вестибулярный аппарат, и, скажем, я давно уже не могу ездить на велосипеде, хотя вырос с ним в обнимку. Знаете, есть картинки, скажем, иллюзии бесконечных кругов — и они могут вызывать у некоторых людей состояние транса. Вот и эта обложка, «иллюзорность» лица героя, оказывает на меня почему-то психоделическое воздействие. Странно. Прям психологический феномен, эдакий синдром «L’Atalante» по имени издательства.

МАРИНА, СЕРГЕЙ: Спасибо нашему переводчику Denis E. Savine, авторам обложки Lauréline Reynaud, Dorian Danielsen, Leraf и всем-всем, кто работал над книгой.

— Как вы думаете, повторит ли эта книга успех «Vita Nostra», которая стала лучшим иностранным романом во Франции в прошлом году?

МАРИНА, СЕРГЕЙ: Никто пока этого не знает… Но знаете что? Мы надеемся, что этот роман стал сегодня более актуальным, нежели во время его написания. Ибо массовая уже цифровизация с ее двоичным кодом результировалась сегодня в социальную бинарность «свой-чужой», и это вызывает огромные тектонические сдвиги в душах людей.

— Вопрос к авторам: идея романа — лишь полёт фантазии или плод серьёзных размышлений на тему эзотерики/энергетики/мироустройства? Занимаетесь ли сами какими-либо энергопрактиками?

МАРИНА: Размышления об устройстве мира — это неотъемлемая часть человеков. Писателей тем более. Как об этом не думать?

СЕРГЕЙ: Эзотерика, энергопрактики — это совсем другое. Еще будучи студентом мединститута и прочитав книгу профессора Васильева «Таинственные явления человеческой психики», я «заболел» парапсихологией, это одна из причин, почему стал психиатром. Проводил эксперименты, впоследствии был членом комиссий, исследовавших феномены таких знаменитых экстрасенсов, как Вера Кулешова и Джуна. Был на выступлениях многих «звезд» этого жанра, внимательно изучал их методы. Полвека изучал… И, к сожалению, так и не увидел доказательств реальности телекинеза, ясновидения, биоэнергетики. Но, конечно, тайны человеческой психики существуют, мы лишь дети в песочнице на берегу океана Соляриса. Так хочется бросить камешек в этот океан…

— Во-первых, хочется поблагодарить за все написанное вами, почти все ваши книги оказались созвучны, многие из них хочется перечитывать снова и снова. В некоторых, с неким суеверным ужасом, порой узнаешь себя… Вопрос такой: когда вы работаете над текстом и продумываете сюжет, случается ли с вами то, что принято называть синхронизациями? К примеру, ситуация, в которой оказывается ваш герой, буквально через несколько дней повторяется с вами, или мысль, озвученная в каком-либо диалоге, вдруг возвращается из какого-то совершенно стороннего источника, книги или чьего-то случайно услышанного интервью, буквально чуть не теми же словами?..

МАРИНА: Самый яркий пример синхронизации для меня — это Сережа. Когда мы еще только дружили, он стал писать мне письма, в которых не просто признавался в любви, но подробно прописывал сюжет нашей будущей совместной жизни. В деталях. Я делала вид, что не читала этих удивительных писем, наша дружба продолжалась, но постепенно они сделали свое дело… И все сбылось.

СЕРГЕЙ: Синхронизация, о которой вы пишете, — по Юнгу есть проявление коллективного бессознательного. Платон называл это Миром Идей. Современная квантовая психология развивает представление о волновой природе предсуществования событий. В Институте специальных технологий изучают Мировую Речь, где все уже создано, но и развивается. Может быть, писатель, создавая миры, судьбы людей, формирует реальность или воссоздает ее… Кто знает? Спросите у Фарита Коженникова — он может ответить.

— Хотелось спросить, какие ваши рассказы получили новый финал? В электронном варианте неожиданно удивили «Трон» и «Ордынец». В печатном издании финал запомнился иным. Еще раз благодарю за этот невыразимо прекрасный, сложный, глубокий, удивительный мир ваших книг.

МАРИНА, СЕРГЕЙ: Да, финалы могут меняться со временем… Но наши произведения существуют в Интернете на многих сайтах (в том числе и пиратских), и может быть разнобой. Мы сотрудничаем с электронной библиотекой ЛитРес, и там все финалы окончательные и проверенные нами. В том числе в «Троне» и «Ордынце».

— Относитесь ли вы к своим произведениям как к детям? И если да, то бывает ли, что они не слушаются вас?

МАРИНА: Это литературный образ. Гипербола. Нам, конечно, дороги наши произведения, но все же дети есть дети, а книги есть книги.

СЕРГЕЙ: Не согласен. Для меня они как дети, и с этой точки зрения так я султан в гареме, и детей у меня сотни, хоть жена единственная. Но вот парадокс: когда эти дети в процессе своего развития не слушаются родителей, так мы их не порем, а радуемся. Пусть живут так, как хотят. Как душа им велит.

— Скажите, пожалуйста, когда выйдет роман «Леон»? Ждём уже лет десять…

МАРИНА, СЕРГЕЙ: Спасибо за ожидание, но у нас нет романа «Леон». Пока он не написан. Но учитывая ваш вопрос — все может быть.

— Вопрос о романе «Vita Nostra». В Евангелии от Иоанна «слово стало плотью». А в Институте специальных технологий «плоть становится словом»?

МАРИНА, СЕРГЕЙ: Мы с огромным уважением и трепетом относимся к Религии и не смеем обсуждать ее постулаты. Можем ненароком кого-то задеть, оскорбить чувства верующих. Но вот что главное у Иоанна (по мнению философа Августина Аврелия, например):

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

Нет прямых аналогий между словами Иоанна и тем, чему учат студиозусов в городе Торпа. Институт — это сфера метафизики, там многое за пределами нашего понимания. Но мы как авторы, как муж и жена, как люди вдохновлены этими прекрасными образами, музыкой этих фраз и хотим, как и Сашка Самохина, чтобы тьма не объяла свет.

— Вы последовательно избегаете вопросов о политике. Но с какими чувствами вы, русские писатели, живете в Калифорнии? У вас есть кредо?

МАРИНА, СЕРГЕЙ: Наше кредо, наше мировоззрение, нашу Надежду прекрасно спел Николай Караченцов в «Юноне и Авось», это мудрые стихи Андрея Вознесенского:

Благословен Калифорнийский край!
Да воздадутся в мире мир и рай,
Когда наши державные народы
Соединятся не на поле брани —
На поле благодати и любви.
Наградою всеобщей будет нам
Мир наций, благодарствие потомков.
Навеки станет тихим океан.

— Что для вас самое красивое на нашей планете?

СЕРГЕЙ: Для меня это коралловые рифы. Природа их ласково создавала миллионы лет. Это райские сады для тысяч и тысяч морских обитателей. И все это было скрыто от глаз человеков, пока не изобрели подводную маску, ласты, акваланг. Жак Ив Кусто открыл для нас этот инопланетный мир. Его фильм 1956 года «В мире безмолвия» завоевал не только Золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля, но пронзил сердца людей, в том числе мое. Там, в глубине морской, акванавт испытывает невесомость и ощущение космических чудес. Я очень люблю Красное море — маленькое, хрупкое, до боли прозрачное. Его бороздят нефтяные танкеры, по берегам вспыхивают войны, ему недолго осталось жить в нашем мире не безмолвия, а безумия… Но я видел гениальных крылаток, рыбок-ангелов, плавал с гигантскими черепахами и слышал объяснение в любви рыбок-ворчунов. Огромный Космос, в котором теперь плавают пластиковые пакеты и пятна мазута.

МАРИНА: На нашем побережье Тихого океана нет поблизости кораллов, и Сережа страдает от этого. Но зато в Лос-Анджелесе есть повсюду коралловые деревья — растения необычайной красоты. Они почти без листьев, все покрыты гроздьями красно-оранжевых цветов. Действительно похожи на рифовые сады.

Что касается «самого красивого места на нашей планете» — мне трудно ответить. Может, это детство?

(Продолжение следует.)