Буква-плакса

Максимка и Тима встретились, как обычно, после завтрака.
– Привет! – сказал Максимка.
– Привет, – ответил Тима.
– Какой-то ты сегодня озадаченный, – заметил Максимка.
– Есть от чего, – сказал Тима.
– Отчего же? – не преминул спросить Максимка.
– Ты знаешь букву, которая всегда плачет?
– Нет.
– А я знаю, – ответил Тима. – Это Ы.
– Почему ты считаешь, что она плачет? – удивился Максимка.
– Послушай: Ы-Ы-Ы…
– И правда! – заложив руки за спину, мальчик стал прохаживаться по лужайке, повторяя: – Ы-Ы-Ы… Ы-Ы-Ы…, – а потом повернулся к Тиме:
– А ты знаешь, отчего она плачет?
– Знаю, – ответил Тима. – Ы сильно обижена.
– Кем?
– Другими буквами.
– Другими буквами?! – переспросил Максимка. – Что же они ей плохого сделали?
– Буквы никогда не пропускают Ы на первое место. Заставляют стоять или посередине, или в конце.
– Дай-ка проверю.
Максимка наугад сказал несколько слов:
– ДЫм, рЫсь, шарЫ, крЫса, осЫ…
– Ну что, убедился? – спросил Тима.
– Не совсем, я же всего несколько слов вспомнил.
– А я весь букварь перечитал, – сказал Тима. – И не нашёл ни одного слова, где Ы первой стоит. А как помочь ей, не знаю.
– Делов-то! – махнул лапой Максимка. – Мы её переставим!
– Сами?!
– Ну да!
– А как?
– Эх ты, а ещё в первый класс ходишь! – поддел Тиму Максимка. – Сам не додумался! Вместо дым будем говорить Ыдм, а вместо шары – Ышар!..
– Крыса у нас станет Ыкрса, а осы – Ыос! – подхватил Тима.
– А рысь – Ырсь! – крикнул Максимка.
– Ывдра, Ыср, Ырба! – не отстал от Мишутки Тима.
– Здорово! – воскликнул Максимка и, крикнув Тиме: – Беги за мной! – помчался в магазин.

– Дайте мне, пожалуйста, Ырбу! – выпалил Максимка прямо с порога.
– А мне Ыср! – попросил Тима.
Продавщица вытаращила глаза:
– Чего, чего?
– Ырбу и Ыср! – отчеканил Максимка.
– Нет таких, – ответила продавщица.
– А вот и есть, – возразил Тима. – Ыср вон стоит! – и он указал рукой на сыр. – А Ырба на другой полке!
– Ах вы, негодники! – рассердилась продавщица. – Шутки шутить?!
– Не шутки, мы Ырбу и Ыср хотим, – возразил Максимка.
И тут продавщица, как стукнет кулаком по прилавку:
– Кончай хулиганить, а то милицию позову!

У продавщицы был такой грозный вид, что наших друзей, как ветром сдуло. А, может, и впрямь, ветром, потому как оказались они в незнакомом месте у стены какого-то дома.

Союз реформаторов

Отдышавшись, Максимка буркнул:

– Не вышло.

– Ничего, испробуем наши слова на ком-нибудь другом, – ободрил приятеля Тима.

– Нет-съ…­ – услышали они вдруг чей-то резкий скрипучий голос. – На другом-съ тоже не выйдет-съ.

Максимка и Тима задрали головы и увидели, что по стене на длинной паутине спускается к ним старичок, сам с ноготок, ручки-ножки скрючены, одет в рубаху навыпуск, шаровары, лапти лыковые, а на голове картуз, какой нынче никто не носит.

Поравнявшись с друзьями, старичок приподнял картуз и с ехидцей в голосе повторил:

– Да-съ… не выйдет-съ.

– Кто вы такой, чтоб утверждать это?! – возмутился Максимка.

Старичок хохотнул, щёлкнул медвежонка по носу и так же скрипуче сказал:

– Любопытничать не советую. Кто я, вам знать не по чину.

А вот делу вашему помочь могу.

– Какому делу? – спросил Тима.

– Неужто, запамятовал? Буквы в словах переставлять!

– Не буквы, – пробурчал Максимка. – А только одну.

– Знаю, – сказал старичок. – Слышал, как вы рыбу и сыр покупали.

– Вы поняли нас?! – изумился Максимка.

– И не таких умников понимал. Так что, берёте меня в свой союз?

Друзья переглянулись.

– Какой союз? – спросил Тима у старичка.

– Реформаторов, – пояснил тот.

– А… мы такого слова не знаем, – сказал Максимка.

– Эх вы, невежи…– покачал головой старичок. – Реформатор – это тот, кто что-то изменяет…

– А-а-а…– протянул Тима, – теперь ясно.

– Ну а ты, еловая голова, понял, про какой союз говорю? – обратился старичок к Максимке.

– Ага, – кивнул тот, – союз реформаторов – это союз тех, кто букву Ы хочет поставить на первое место!

– Ну, малыш! Ну, голова! – захохотал старичок. – Да мы с тобой горы свалим!

Он подобрался к друзьям поближе и зашептал:

– Я знаю, где за тридцатью тремя дверями, за семью замками в шкатулке не простой, а из кости резной, лежит лист гербовой. На том листе Закон о буквах начертан. Ещё в шкатулке есть ручка, пузырёк с чернилами бессмертными и печать. Вы шкатулку добудете, а что надо, я сам в гербовую бумагу впишу да печатью заверю.

– А что после этого произойдёт? – поинтересовался Максимка.

– Реформа языка, – важно сказал старичок.

– Чьего? – уточнил Максимка.

– Твой язык ни одна реформа не переделает, – проворчал старичок. – Болтал и болтать будет.

Мальчик обрадовался, что его языку ничего не грозит, зато Тима заволновался.

– Никому не позволю мой язык трогать! – крикнул он.

– О, горе на мою голову! – заскрипел старичок. – Что вы несёте?!

– Ничего не несём, – ответил Максимка. – Мои руки пустые, Тимины руки тоже.

Тут уже старичок не стерпел, топнул ногой:

– Мы будем реформировать русский язык, ясно?!

Он вытащил из кармана зелёный пузырёк и велел друзьям отпить из него по глотку. Горькая жидкость обожгла горло, и в тот же миг мальчики почувствовали, что стали стремительно уменьшаться.

Когда друзья стали росточком со старичка, он приказал им схватиться за паутину и подняться следом за ним на крышу. Там старичок подвёл мальчиков к краю трубы, поставил спиной друг к другу, обмотал паутиной и столкнул вниз.

Ер и Ерь

Пролетев сквозь дымоход, Максимка и Тима зависли в десяти сантиметрах от пола.

– Не дёргайтесь, – донеслось сверху. – Я помогу!

Спустившись, старичок перерезал паутину – и его союзники шлёпнулись на пол.

– Тсс! – поднёс палец к губам старичок и шепнул: – Идите за мной!

Подойдя к гигантской двери, старичок шмыгнул в щель между нею и полом. Максимка и Тима последовали за ним. За этой дверью последовала ещё одна дверь, а за ней – ещё… Их было столько, что Максимка сбился со счёта.

Старичок шёл скоро, и друзья едва поспевали за ним. Поэтому они не смогли рассмотреть комнаты, через которые проходили. Только раз старичок позволил и себе, и попутчикам остановиться. Уж очень любопытный разговор донёсся до его чуткого уха.

– Стареем, братец, стареем… – хрипло проговорил Ер*. – Было времечко, и нам почёт был, с гласными рядом ходили, не то, что нынче…

– Да, – вздохнул в ответ Ерь*. – Всю самостоятельность потеряли.

Братья сидели в глубоких кожаных креслах. Были они похожи, только Ерь выглядел и покрепче, и пободрее. ­

– Помнишь, – продолжил Ер, – как слово толк писали? Меня и в середину слова, и в конец приглашали. Выходило-то как красиво: тъолкъ, и я в таком слове прозывался не твёрдый знак, а краткое О.

­ – А я в таких словах как пень, – перебил брата Ерь, – вместо Е служил. Писалось тоже красиво, не пень, как нынче, а пьнь. И мне почёт, ведь сразу два дела делал: и за гласную был, и само слово смягчал, то есть был мягким знаком. Да-а… прошли те времена…

– Всё эта реформа! Ишь, выдумали – убрать меня после всех твёрдых согласных! – Ер закрыл глаза и пропел слова старинного романса:

Закатъ ужъ угасъ,

Небосклонъ потемнелъ…

Вздохнув Ер, оборвал песню.

– Ты заметил, – обратился он к Ерю, – я во всех пяти словах был на конце.

– Однако, братец, особой нужды в этом не было!

– Может, скажешь ещё, что нужды не было вежливым людям произносить меня с частицей -съ: слушаю-съ, позвольте-съ, да-съ,нет-съ… Так и называлось это в старину: говорить со слово-ером.

– Не вежливость, а угодничество ты разводил, – съязвил Ерь.

Ер с упрёком посмотрел на брата и пожаловался:

– Скучно мне. Силы ещё есть, а работы мало. Так, пустяки… Отделять себе приставки, да и только.

– Это пока, – встрял в разговор старичок.

Он выбрался из укрытия и со словами: – Скоро всё изменится! – предстал перед братьями.

– А ты кто такой? – воскликнули они в один голос.

– Не узнаете? – проскрипел старичок. – Давно ль в одной азбуке вместе были?

– Юс Большой? – воскликнул Ер.

– Признал, благодарствую! А то многие из вас от меня нос воротят. Мол, выкинули тебя во время реформы из алфавита – и поди прочь!

– Сочувствую, очень сочувствую. Скажи, как ты живёшь- поживаешь? – спросил Ер.

– Без дела-то, что за жизнь?

– Зато у меня дел много, – похвастался Ерь. – И смягчаю я, и разделяю. Так загружен, хоть разорвись!

– По большому счету ты не больно-то нужен, – уколол брата Ер. – Если, к примеру, слово мышь написать без мягкого знака, то и так все поймут, что это мышь, а не крыса. А возьми глаголы 2-го лица: едешь, поёшь, кричишь; что в них ты смягчаешь? Скоро, братец, и тебя из многих мест погонят, как когда-то меня.

Между братьями была готова возникнуть ссора, но Юс Большой её предупредил:

– Явился я сюда не для того, чтобы ваши обиды выслушивать, – строго сказал он, – а чтоб помочь и вам, и себе, и другим обиженным буквам. Только, тсс! – старичок указал на фикус, где сидели Максимка и Тима. – Попутчикам моим не всё знать надо.

– Зачем ты их привёл? – тихо спросил Ер.

– Так у нас, у букв, доступа нет к шкатулке.

– Верно, – поддакнул Ер. – Говори, что нам делать?

– Сейчас решим, – ответил Юс Большой и кликнул Максимку и Тиму.

Впятером обсудили план действий. После этого Ер и Ерь открыли семь замков. Максимка и Тима достали из тайника шкатулку, а Юс Большой внёс изменения в Закон о буквах.

Реформа языка была проведена. После этого Юс Большой, Ер и Ерь выпроводили Максимку и Тиму. Испить волшебной жидкости из пузырька Юс Большой им не дал – и остались наши реформаторы крошечными, как паучки.

Отмена реформы

Идут друзья день, идут другой. Ножки-то крохотные и потому никак до дома не доведут.

От голода животы подвело, а тут улей на дереве. Добрался до него Максимка. Только осы не дали ему мёдом полакомиться, сбросили с дерева.

Лежит Максимка на земле, стонет. Тима вокруг него хлопочет: подорожник к местам укусов и к ушибам прикладывает, успокаивает, а сам думает, как же им, таким крохам, домой добраться?

Но верно в народе говорят: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Спохватился щенок Топа, что Тимы и Мишутки долго нет, все дорожки обегал, взял след – и к исходу дня оказался рядом с друзьями.

Первым делом Топа облизал раны Максимки, затем посадил мальчиков себе на спину и помчался во весь дух домой.

Увидев мальчиков, Тимина сестрёнка, Даша, запричитала:

– Мало горя, что мир перевернулся! Так ещё с Тимой и Максимкой беда!

– Хватит плакать! – тявкнул Топа. – Мальчикам не слёзы, а помощь нужна.

Всхлипнув напоследок, попросила Даша Тиму и Максимку рассказать, что с ними произошло. Выслушав их, девочка какое-то время молчала, а после сказала укоризненно:

– Выходит, это ваших рук дело.

– Ты о чём? – недоумённо спросил Максимка.

Даша поднёсла мальчика к окну. Максимка увидел колонну грузовиков, гружёных книгами.

– Куда их везут? – спросил он.

– Ты лучше спроси, откуда вывозят?

– Откуда?

– Из школ, детских садов, библиотек… Ненужными книги стали.

– Почему?

– Из-за вашей реформы.

– Да ведь буква Ы плакала, – робко сказал Тима.

– Эх вы, горе-реформаторы! – воскликнула Даша. – Да разве можно вот так с бухты-барахты язык менять!

– Но мы же только Ы переставили! – воскликнул Максимка.

– А Юс Большой и Юс Маленький в языке сами собой появились? Да ещё Ять, Фита, Ижица, I. К тому же Твёрдый знак вновь влез в конец слова, а Мягкий знак – в середину…

– Мы этого не хотели! – стал оправдываться Максимка.

– Это всё Юс Большой! – поддержал его Тима.

Даша была непреклонна:

– Хотели вы или нет, а с вашей помощью была отменена реформа русского языка начала прошлого века! А ведь её сделали, чтобы было легче писать и читать.

– А…а…а… теперь опять стало трудно, да? – спросил Максимка.

– Если бы только это! – вздохнула девочка. – Во всех городах вывески поменяли, а что на них написано, никто не понимает. В школах и институтах занятий нет, без учебников – какая учёба?

– Надо новые напечатать! – предложил мальчик.

– Новых букв в компьютерах нет, и потому они не работают. А из-за этого остановились фабрики и заводы, почта и телеграф. Даже самолёты не летают, и поезда не ходят…

– Ну, Юс, погоди! – крикнул Максимка. – За обман ты заплатишь!

Мальчик повернулся к Тиме и спросил:

– Ты со мной?

– Спрашиваешь! – ответил Тима и подозвал Топу: – Ну-ка, побудь ещё раз нашей лошадкой.

Щенок быстро отыскал нужный дом. Он выглядел, как настоящий терем-теремок. С остроконечной крышей, резными наличниками, расписной дверью.

Максимка дёрнул за дверное кольцо.

– Кто там? – спросила дверь.

– Максимка с другом, – ответил мальчик.

– Буквы отыщите, в слово сложите, тогда и заходите.

Переглянулись друзья, да делать нечего – стали буквы искать. Первой обнаружил букву Тима.

– На крыше «А»! – закричал она.

Оказывается буквы на самом тереме-теремке спрятались! Вскоре Тима отыскал вторую «А» и «З». Максимка нашёл «К». Даша «У» и «Б». Сложили дети из этих букв слово «АЗБУКА», дверь и открылась.

А за ней ещё одна дверь. Максимка почесал затылок и сказал:

– А.

И эта дверь отворилась. Поняли друзья, в чём секрет, и стали перед каждой новой дверью называть очередную букву алфавита. Так и дошли до места, где за семью замками шкатулка резная хранится, а там их уже Юс Большой поджидает.

– Что ж вы, – накинулся он на Максимку и Тиму, – чужаков привели? Они наше дело порушат!

– Нет у нас с тобой общих дел! – рассердился Максимка. – Прочь с дороги, обманщик!

– Как бы не так! – хохотнул Юс Большой. – Я – хранитель шкатулки!

Закрутился Юс Большой вокруг себя и пропел:

Семь замков отопрёт и к шкатулке пройдёт

Только тот, кто к загадкам ответ подберёт!

А ответа кто не найдёт,

Смертью страшной умрёт!

– Нечего нас пугать! – сказал Максимка. – Говори загадки!

– Есть два удивительных русских слова, – проскрипел Юс Большой. – В одном из них семь одинаковых гласных, а в другом – сорок…

– Знаю я эти слова, – сказал Тима. – Первое – семья, а второе – сорока.

Заскрипел старикашка зубами и сказал следующую загадку:

– В русском языке есть четыре слова более удивительных: в каждом из них по сто одинаковых согласных. О каких словах я веду речь?

– Стол, – ответила Даша.

– Стог, – добавил Тима.

– Стон, – сказал Максимка.

Прошло несколько минут, четвёртого слова никто не называл. Юс Большой со зловещей улыбкой достал из кармана свой пузырёк, намереваясь облить из него друзей, но тут Топа подскочил к нему и как тявкнет:

– Стоп!

Вот и четвёртое слово нашлось. Юс Большой нехотя убрал пузырёк.

– Слушайте третью загадку, – проскрипел он. – Взял я согласную букву и прибавил к ней часть лица – у меня получилось животное. Прибавил к той же букве полевое растение, из которого делают нитки, – и получил лиственное дерево. Прибавил к этой букве морское животное – оно тут же превратилось в насекомое. Какая это буква?

Трудная была загадка, но сообща и с ней справились.

– Это буква «К», – сказал Максимка, – а слова: К-рот, К-лён, К-омар!

Юс Большой протянул ключ Максимке. Достав из шкатулки гербовый лист, он повернулся к друзьям:

– Как быть с Ы?

Посовещавшись, решили вернуть Ы на место, тем более что в некоторых других языках эта буква всё же стоит иногда на первом месте.

Тима перечеркнул в Законе о буквах запись, сделанную Юсом Большим накануне, и расписался. Максимка тоже расписался и поставил печать.

Мир был спасён. Осталось только вернуть прежний рост Максимке и Тиме. Но Юс Большой ни за что не хотел дать им свой пузырёк.

– Нетушки! – ворчал он. – Вы меня жизни лишили! На что теперь я?!

– И мы тоже на что?! На что?! – подбежали к друзьям вновь ставшие ненужными Юс Маленький, Ять, Фита, Ижица, I.

Друзья пожалели их и пообещали открыть в Азбуке Музей истории букв.

– А вы в нём станете экскурсоводами! – торжественно объявил Максимка.

На радостях Юс Большой дал Максимке и Тиме отхлебнуть из волшебного пузырька. Они тотчас подросли и вместе со своими друзьями отправились домой.