Прихожая.

О, здравствуйте, здравствуйте! Что смутились? Не стесняйтесь, проходите! А логику вон на тот гвоздик повесьте, да простит меня великий Шекли! Уже хотите знать, что происходит? Какие Вы нетерпеливые… Нехорошо. Всё Вам на тарелочке сразу подавай. Нет уж, смотрите и вдумывайтесь сами. Тем более, это ведь не сложно? Я надеюсь, Вы не против чуток поразмыслить? Если да, то добро пожаловать!

Всё-таки я должна объяснить Вам, где Вы находитесь, и для чего я Вас пригласила. Вы в прихожей моего маленького, но вполне уютного мирка, моей карманной Вселенной. Тут довольно мило, чистенько и светло. Хотя… вон тот плотоядный цветок давно не кормлен… А, впрочем, неважно… Кеша!!! Не вздумай есть гостей! Вы уж простите Иннокентия, ради бога… Проголодался, маленький…

Тут есть одно местечко, которое я и хочу вам показать. Там есть всего лишь двухэтажный дом с чердаком, небольшой садик и пара миллиардов звёзд над крышей. Когда-то этот дом был реальным… Но теперь его уже нет, кроме как здесь, между отделом воспоминаний и воображения. Мне будет жаль, если он сотрётся и потускнеет. Моя память — не самое надёжное хранилище для столь ценных воспоминаний. Вы не против, если часть этого местечка станет и вашим? Я ценю Ваше внимание, спасибо!

Ну, так начнём? Где тут мои ключи от этого отдела..? Осторожно, не наступите в плохое настроение! Мда… Прибраться тут надо, вот что… Вот, берите связку. Этот ключ — от тщеславных грёз. Не ходите туда, там скучно! Этот — от ночных кошмаров. Если не хотите увидеть зомби, танцующих канкан — лучше не суйтесь. Тараканья ферма… Космодром… Подводный мир… Марс… Запылился весь, надо достать-почистить… Ага! Вот он! Ключи от детских фантазий, они самые. Вот, проходите. Только тихо-тихо, хорошо? Не спугните там никого. И удачи Вам!

Это раз.

Летний зной в конце-концов отступил, и вечерняя прохлада приливом заполнила воздух. Последние лучи уходящего солнца всё ещё играли на стёклах далёких высоток. Стаи птиц расправили невидимую вуаль сумерек. Тени деревьев всё удлинялись, пока не растеклись по всей земле под шелестящими кронами. Почти внезапно вспыхнули звёзды, рассыпавшись алмазной пылью в небе. Луна начала медленно подниматься большой бледной жемчужиной, прячась в почерневшей от ночи листве.

В одном из домов распахнулось окно. На подоконник тут же запрыгнул пушистый серый кот. К окну подошла девочка-подросток лет четырнадцати и, погладив кота, проговорила: «Пора.» Кот спрыгнул на крепкую виноградную лозу под окном, и лунные лучи, скользнув по его шерсти, обратили его в сияющее удивительное существо. «Ночь пошёл встречать…» — подумала девочка и тоже стала собираться.

Чтобы попасть на место встречи ей достаточно было сначала выйти из дома, и потом подняться по внешней лестнице на мансарду, пройти мимо двух комнат по узкому коридору, зайти в третью, открыть пыльное окно и вылезти на крышу балкона второго этажа. Девочка поудобнее уселась на крыше и вдохнула свежий ночной воздух, пахнущий розами и тиной в речке, что текла неподалёку. Тишину нарушало лишь лягушачье кваканье да шелест листвы. Девочка посмотрела на небо. Звёзды горели тихим мерцающим светом, который успокаивал и согревал уютом, словно огонь в камине.

«Что-то он опаздывает.» — подумала она и достала из кармана зеркальце. Поймав луч лунного света, она направила его в тёмные заросли небольшого леса за оградой. Лунный зайчик весело запрыгал среди ветвей деревьев. Вдруг белое пятнышко остановилось, стало принимать форму, и пару мгновений спустя в воздухе появился серебристый сияющий дракон. Впрочем, существо скорее напоминало ящерицу с большой головой, обрамлённой белой перепончатой «короной», длинными усами и едва заметными лапами, которые оно поджимало при движении. Двигался дракон несколько необычно: он словно «плыл» в воздухе, как плавают водяные змеи в воде, но более плавно и медленно.

Когда девочка спросила, как у него так получается, дракон ответил, что в его мире время движется слишком медленно, настолько, что воздух вязкий как вода. А потом он добавил ещё, что ему приходится замедлять воздух вокруг себя, чтобы не упасть, пока он находится здесь. А вот на вопрос о том, зачем он приходит сюда — он тогда промолчал. Дракон вообще довольно часто отвечал на её вопросы молчанием или бормотал: «Всему свое время». И иногда всё выяснялось как-то само по себе, случайно обронёнными фразами. Но говорить с ним было интересно, он был прекрасным собеседником, с которым можно было поговорить абсолютно обо всём.

— Моё время опять не успело за твоим? — спросил дракон.

— Да, Нурредин, ты опять опоздал, — ответила девочка.

Они немного помолчали, слушая ночные звуки.

— Не обижайся на меня, мне действительно сложно метаться между двумя мирами с разным временем.

— Я не обижаюсь. Я просто думаю, зачем вам такое время? Зачем жить медленно?

— Мне тоже иногда интересно, зачем жить так быстро, как вы, люди, — усмехнулся дракон. — Вы не успеваете толком присмотреться ко всему, что вас окружает, еле-еле умудряетесь найти своё место, как вам снова пора в путь… Всё мелькает, движется. У меня в глазах рябит, когда я смотрю на ваш мир…

— Ты не ответил на вопрос, — девочка пристально посмотрела дракону в большие, похожие на кошачьи, глаза.

— Медлительность — проблема моего мира, как проблема вашего — скорость. Но мы привыкли так жить — обдумывать, созерцать… Но со временем забыли о динамичности, и о том, что надо не только наблюдать, но и действовать. Мы частенько говорили об этом у Источника истины, и увидели в нём, что нужно найти мир-антипод и учиться у его жителей…

— Вот почему ты здесь, — сказала девочка.

— Не только. У одного действия часто несколько причин…

— А что за Источник истины?

— Трудно объяснить.

— А ты попробуй.

— Я боюсь солгать. Я скажу тебе лишь своё видение Источника, а оно, скорее всего, будет отличаться от твоего видения.

Они снова замолкли. Лунные лучи играли в блестящей чешуе дракона, а звёзды всё так же тепло мерцали в небе.

— Если хочешь, я могу показать, — вдруг промолвил дракон.

— А это не опасно? — спросила девочка и встала, разминая ноги.

— Нет. Просто не спеши и не суетись.

— Как мы туда попадём?

— Поймай зеркалом лунный луч.

Девочка исполнила его просьбу. Лунный зайчик заскользил по крыше к Нурредину. Дракон задел хвостом светлое пятнышко, и оно стало растекаться по крыше, пока не расширилось до размеров двери.

— Входи. И ничего не бойся. Тебя никто не тронет.

И девочка, убрав зеркальце, нырнула в сияющий проём.

Сначала ей показалось, что ей нечем дышать. Она испугалась, что задохнётся, но стоило ей лишь успокоиться, как воздух наполнил лёгкие. Дыхание стало спокойным и ровным, словно во сне. Она осмотрелась. Вокруг царила потрясающая ночь. На небе было видно ещё больше звёзд, чем в её мире. Их сияние, и свет двух огромных великолепных лун ярко освещали местность. Девочка зачарованно смотрела на странные деревья исполинской высоты. Их листья были чёрными, и лишь жилки светились люминесцентным светом. Из-за них казалось, что деревья мерцают и переливаются, хотя никакого ветра не было.

Девочка посмотрела под ноги. Трава тоже была чёрной, а края были обрамлены тонкой светящейся полоской. Трава медленно переливалась волнами, и казалось, что в этих волнах резвятся стаи мелких рыб. Девочка медленно наклонилась и запустила руки в прохладную и мягкую растительность. Она не знала, сколько прошло времени, но отвести глаз от этого чудесного зрелища не могла. Потом она всё-таки опомнилась, и позвала дракона.

— Нур, где ты? Эй! — произнесла она довольно громко.

Но тишина этого мира поглотила шум, и до её слуха донеслось лишь тихое эхо её слов. Что-то коснулось её ног, и она увидела скользящего мимо Нурредина.

— Иди за мной, — сказал он тихо, и направился в заросли светящихся кустов.

Воздух действительно казался вязким, двигались они медленно. Но спешить ей не хотелось — она всё смотрела по сторонам, разглядывая причудливые растения. Рядом проплывали, словно в замедленной съёмке, странные сверкающие существа, оставляя в воздухе размытые следы из света. Девочка и дракон продирались сквозь заросли, и стоило ей задеть какой-нибудь светящийся куст, как с него взлетали стайки перепуганных синеватых светлячков, оставляя опустевший куст чёрным. Этот мир был полон грациозности и спокойствия, которые никто никогда не тревожил суетой…

Вдали замерцал свет, непохожий на свечение растений или животных. Они подходили ближе, и голубоватый свет становился всё ярче. Наконец они вышли на поляну, посреди которой мерцало небольшое озеро кристалльной чистоты. Вокруг озера кружили тени, похожие на лоскуты ожившей чёрной и синей прозрачной ткани. Иногда они замирали, но через мгновение снова начинали кружить в грациозном и причудливом танце…

— Подходи, не бойся, — сказал Нур, и улёгся на берегу озера.

Девочка подошла поближе, встала на колени и посмотрела в своё отражение в чистой воде.

— Что ты видишь? — спросил дракон.

— Своё отражение.

— И всё?

— И всё.

— Тогда попробуй окунуться в неё целиком.

— А это не опасно? — забеспокоилась девочка.

— Я всегда рядом, если что.

Девочка засомневалась сперва, но любопытство взяло своё, она задержала дыхание и нырнула под воду. Она отлично умела плавать, и после тягучего воздуха ей даже легче и привычнее было двигаться в воде. Она открыла глаза. Вокруг было светло, как днём. Дна озера не было видно, только свет, идущий со всех сторон. И вдруг… Светящееся ничто заполонили волны красок, вихри очертаний, цунами изображений. Мелькали тысячи лиц и фигур, как человеческих, так и нечеловеческих… Девочка растерялась. Из-за этого буйного танца картин и цвета она даже не могла понять, куда плыть, чтобы попасть на поверхность воды и вздохнуть…

Её что-то подхватило, и мгновение спустя она очнулась на берегу озера, тяжело дыша. Дракон был рядом и взволновано вился возле неё.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Д-да… Что это было?

— Истина… Я зря притащил тебя сюда, прости… Пора возвращаться.

Он взял у неё зеркальце неуклюжей лапой, поймал лунный луч и открыл новый портал. Мгновение спустя они снова были на крыше её дома. К удивлению девочки, одежда после купания в озере была совершенно сухой. Ночь всё так же была спокойной и наполненной лишь ночными звуками. Нурредин свернулся кольцом чуть поодаль и смотрел немигающими глазами куда-то вдаль.

— Нур, почему истина… такая? — спросила девочка.

— Что ты увидела там? — ответил дракон вопросом на вопрос.

— Много чего… Цвета, лица, фигуры… Слишком много, чтобы разобраться…

— С Истиной тоже так: если смотреть на неё сверху, видно только твою истину. Но стоит окунуться поглубже и их так много, и они такие разные, что и не понять всех сразу… Истин много. Даже больше, чем капель в том источнике.

— А как же её тогда найти? — спросила девочка.

— Найти? Да просто не игнорировать её, когда она сама валит со всех сторон, — ответил Нур и замолк.

Девочка вздохнула, и, посмотрев на сад, приметила мерцающий огонёк. А потом ещё, и ещё один…

— Светлячки! Как я могла забыть! Пошли, я покажу тебе светлячков! — воскликнула девочка и помчалась в сад. Дракон спустился по воздуху и оказался там раньше неё. Когда она подбежала, то обнаружила его пристально рассматривающим летящую в воздухе искорку.

— У нас тоже есть такие, — проговорил Нур.

— Да, я видела, синие… Такие красивые…

— Что в них по-твоему особенного, почему ты хочешь мне их показать?

— Они необычные. Это мои любимые насекомые. Их интересно ловить. Вот так! — сказала девочка и аккуратно поймала в руки светлячка.

Убрав сверху ладонь она поднесла мигающий фонарик дракону поближе. Нур наклонил голову вбок, чтобы лучше разглядеть жучка.

— Правда, необычные, — согласился он.

Девочка подняла ладонь повыше, и светлячок, не долго думая, улетел прочь.

— Зачем ты его выпустила? — удивился дракон.

— Мы его уже рассмотрели. Теперь можно поймать другого.

— Не понимаю… Зачем бросать то, что уже есть, и искать новое?

— Я и не бросаю. Я уже поймала его, увидела, запомнила. Он в моей памяти. Ты себе даже представить не можешь, сколько светлячков можно так уместить в голове! — засмеялась она.

— Всё-таки вы очень странные существа.

— Просто мы очень любим искать новое, — улыбнулась девочка.

— Но когда находите — оно становится старым.

— Да… И единственный выход — это опять искать новое.

— Но ведь надо же когда-нибудь остановиться?! — воскликнул дракон.

Девочка улыбаясь рассматривала пойманного только что светлячка и пропустила вопрос мимо ушей.

— А знаешь… когда утром восходит солнце, светлячки пропадают… — проговорила она.

— Ну не знаю. Мне больше луна по душе… — пробормотал дракон.

— Понимаю. Знаешь, есть одна мелодия, «Лунная соната». Слышал когда-нибудь?

— Нет.

— Это Бетховен, тебе должно понравится! Пошли, я тебе дам послушать, — сказала девочка и, выпустив светлячка, побежала домой. Дома она достала старый проигрыватель, нашла на полке нужную кассету и вставила её в кассетник. Девочка ещё полминуты проматывала плёнку в поиске нужной мелодии и наконец после щелчка кнопки, проговорила:

— Давно хотела послушать в ясную ночь «Лунную сонату».

— Зачем?

— Сейчас всё поймешь.

— Кажется, я понимаю… Сколько в твоей голове этих сонат, которые ты включала в полнолуние?

— Много… Но это другое… Подожди, я попробую объяснить потом, — сказала она и включила кассетник.

Из динамиков зазвучала музыка. Плёнка была старой, и вместе с музыкой слышался шелест. Мелодия лилась словно лунный свет, который растекался по исцарапанному старому паркету. Мелодия, полная какой-то особой печали, труднообъяснимой тоски…

Девочка подошла к широко раскрытому окну под водопад лунного света. Она подняла лицо и ладони, подставила их сиянию, и ей казалось, что даже побледневшая от луны кожа ощущает эту музыку. На глазах упрямо выступали слёзы, да и держать их в себе не хотелось…

Дракон сидел в стороне, боясь шелохнуться, и тоже слушал волшебные звуки. Когда мелодия закончилась, девочка медленно и тихо, не желая разрушить чары шумом, присела на подоконник и посмотрела в окно.

— Знаешь, всё дело в луне. Она — одиночество. Всё в ней: и свет, и каждый луч, и даже каждая нота этой мелодии о ней — одиночество. Луна так и притягивает его, поднимает с самого дна… и, наверное, забирает его, чтобы не было так больно. Сколько же людей смотрели на неё и ощущали себя одинокими, такими же, как она в огромном чёрном небе?

— Меня больше интересует, как среди миллиардов людей в вашем мире может существовать одиночество, — проговорил Нурредин.

— Ты ещё плохо нас знаешь, Нур… — печально улыбнулась девочка и обернулась.

Дракон исчез. «Ему надо обдумать это,» — решила она и погрузилась в свои мысли.

Это два.

Вернулся Нурредин на их излюбленную крышу только в самом конце лета. Солнце ещё не успело опуститься, и девочка даже не заметила, как Нурредин открыл светящуюся дверь и очутился рядом.

— О, привет. Давно тебя не было видно.

— Привет. А зачем ты здесь сидишь? — спросило существо как ни в чём не бывало.

— Для воспоминаний.

— Ну, рассказывай, — сказал он и устроился поудобнее.

— Пытаюсь запомнить краски, звуки и запахи, чтобы потом доставать их в памяти, как цветные камешки или фантики и любоваться ими.

— Своего рода путешествие в прошлое, — заметил дракон.

— Да, точно! Хорошо мысль продолжил. Жаль, что нельзя вспомнить то, что ещё только будет…

— А ты вообрази это. Вот представь, ты сейчас сидишь тут, запоминаешь, а другая ты, из будущего, вспоминает этот разговор и как бы находится здесь, одновременно с нами.

Девочка замолкла, задумалась. Ей показалось, что в комнате позади неё стоит девушка. Высокая, непременно красивая, и улыбается ей. Девочка повернулась и помахала рукой в ответ.

— Кому это ты машешь? — спросил дракон.

— Себе, кому же ещё?

— Тогда и от меня привет передай, — сказал он и слегка взмахнул хвостом в приветствии.

— Похоже, она рада тебя видеть, — сказала девочка.

— Надеюсь, не так, как люди рады видеть свои старые пыльные фотоальбомы…

— С чего ты взял? Я никогда тебя не забуду, ты ведь мой друг.

— Надеюсь… — коротко ответил Нурредин, но по нему было видно, что он рад слышать это.

— Никогда не забуду, — улыбнулась девочка. — А ты вовремя. Не пропустил такой важный день. Смотри, синее, почти сентябрьское небо, облака быстрее плывут из-за ветра. Это же что-то особенное. Оно что-то говорит. Что-то уходит… Лето уходит. А я… Я опять остаюсь. Это же очень грустно, Нур…

— Когда что-то уходит, приходит новое. Помнишь светлячков? Если один улетел, значит, можно поймать нового. Ты же сама учила меня этому. Это новое будет интересно узнать, рассмотреть, принять… А лето… Оно ведь вернется. Лето никогда не лжёт, и всегда возвращается, хоть и новым…

— Я хотела бы помахать этому лету на прощание.

— Так давай, что же ты?

— Это… глупо как-то.

— Как может быть глупым то, что делает тебя счастливее?

— И правда… — согласилась она, поднялась с места и помахала руками, как машут друзьям, уезжающим на долгое время…

Лето ушло в тот вечер из этих мест, провожаемое девочкой и её другом, которые желали ему доброго пути. Потом они ещё долго болтали обо всём на свете, пока не взошла луна и не пришёл первый осенний ночной холод в этом году.

Нурредин никогда не предупреждал её о встрече заранее, но она каким-то образом всегда знала, когда он придёт. Просто когда вокруг никого не было, и мысли шли в голову спокойным потоком, он сразу же появлялся. Уходил он неожиданно, иногда даже проигнорировав последний вопрос. Но когда возвращался, у него уже был готовый ответ. Как-то в один из хмурых осенних дней дракон обмолвился, что ищет ответы у других людей.

— И как? Находишь? — спросила девочка.

— А сама как считаешь?

Девочка пропустила вопрос, и проговорила:

— Знаешь, а мне даже нравится одиночество. Это ведь неправильно, да?

— Ну, скажу по секрету, я люблю иногда пожевать усики с вашей виноградной лозы. Но я не делаю из этого что-то особенное. Всё равно их много не съесть.

— Ясно, — спокойно отозвалась девочка.

— Чем в последнее время занимаешься? — поинтересовался Нурредин, пытаясь поддержать беседу.

— С ветром говорю, — ответила девочка, уткнувшись лбом в оконное стекло. За окном действительно дул сильный ветер, срывающий жёлтые листья, и начинал накрапывать дождь.

— И что он рассказывает?

— О местах, в которых побывал. Он даже встречал как-то то самое уходящее лето… Да и много чего говорит…

— Когда ты начнёшь говорить с людьми? — спросил вдруг дракон.

— Когда смогут говорить интереснее ветра, — буркнула девочка.

— Тебе же самой это необходимо, дурочка, — мягко проговорил Нурредин и исчез.

В следующий раз дракон появился аж после Нового года. Светящийся портал открылся прямо в её комнате, и оттуда спокойно и важно вылетел Нурредин. Девочка сидела на кровати и рассматривала вьющиеся снежинки за окном.

— На этот раз разговариваешь со снежинками? — начал разговор дракон.

— Нет. О лете думаю… Много этих воспоминаний. Теплых и светлых… Вот и перебираю их, как цветные камешки.

— Ну, неплохое занятие.

— Угу, — ответила девочка, не замечая слов дракона.

— А ты не хочешь собрать их вместе? — вдруг спросил он.

— Что? — встрепенулась она. — Это как?

— Соедини все эти «лоскутки». Получится неплохо.

— Сшить их вместе… и получится плед! — обрадовалась девочка забавной мысли.- А давай!

— С чего начнём? — с энтузиазмом проговорил дракон.

— С цветущей сирени в саду!

— А ещё?

— Школьный чердак, где мы все лазали весной!

— Давай ещё!

— Светлячки!

— Стоп, а скреплять чем будем? — поинтересовался Нурредин.

— Хм… Чем такие лоскуты сшивают? — задумалась она.

— Словами? — подсказал Нурредин.

— А ты прав! Словами! Расшить чуток воображением и украсить упавшими звёздами. Немного искорок заката и дело сделано! — обрадовалась она.

— Таак. На чём мы остановились?

— На светлячках. А помнишь ту упавшую звезду в ноябре прошлого года?

— И её тоже.

— Источник Истины?

— Да, несомненно!

— А космические корабли, о которых мы говорили?

— То, что надо!

— И хвосты самолётов, похожие на кольца Сатурна?

— Не забудь морской берег.

— И Альфу Центавра!

— И небесные острова!

— И Марс!

— Шелест листвы у лесного ручья!

Так они долго веселились, сшивая вместе воспоминания, придуманные миры и фантазии прозрачными, едва ощутимыми, но очень крепкими нитками.

— Какой тёплый… — счастливо проговорила девочка, когда работа была закончена, и укрылась чудесной тканью.

— А здорово получилось, — сказал дракон и оскалил мелкие зубы в улыбке.

— И, главное, смотри, какой удобный! Даже в карман помещается! — сказала девочка и сунула волшебную ткань в карман.

— Да, но только для чего оно тебе?

— Как для чего? Греться холодными вечерами.

— А не скучно одной?

— А ты?

— Я не о себе говорю. Не хочешь показать его кому-нибудь?

— А разве это кому-то нужно? — удивилась девочка.

Нурредин странно посмотрел на неё, ничего не ответил и бесцеремонно ушёл, оставив её в одиночестве.

В первый же весенний солнечный день девочка, прихватив с собой термос с чаем, помчалась на крышу. Сад только-только начинал цвести, и аромат цветов разносился далеко вокруг. Леса на холмах были покрыты лёгкой дымкой.

Она умиротворённо потягивала из чашки чай и думала о последней встрече с другом, и о том, что он сказал. «И, правда, кому нужен мой плед кроме меня и Нура? Я ему еле-еле объясняю свои мысли, как я объясню это людям?»

— О чём задумалась? — послышался голос сбоку.

Нурредин, как и всегда, не блистал тактичностью. Впрочем, девочка никогда не считала это недостатком.

— Всё думаю над твоими словами. И знаешь, у меня к тебе вопрос: если у нас с тобой есть свой мир, есть ли другие?

— Глупый вопрос. Это что-то вроде: «Есть ли жизнь на других планетах?». Сколько людей — столько и миров. Только в некоторые лучше не соваться…

— Вот и я о том. Есть ли миры, в которых мне было бы уютно?

— Ну, мир зависит от своего хозяина.

— Вот бы найти хоть один такой… — пробормотала девочка.

— Тогда тебе больше не придётся говорить с ветром.

— Ничего страшного, — улыбнулась она. — А пока… Смотри, весна наступает…

— В твои руки попался новый светлячок, — усмехнулся дракон.

Они молчали некоторое время, наслаждаясь пением птиц и запахом цветущих яблонь. Тут девочка вспомнила, что давно хочет спросить у дракона что-то важное.

— Нурредин, а кто ты?

— Дракон.

— Ты всегда так говоришь. Но… у тебя ведь даже крыльев нет!

— Ха! Я даже на твоём месте сказал бы, что я похож на червя. Но родился я драконом, и твоим словам этого не отнять. Придёт время, и я обрету крылья. Вам, людям, всё сразу подавай. Совсем не умеете ждать, — сказал с укором Нурредин.

— Нур, когда мы с тобой познакомились? И где? Я не помню…

Нурредин промолчал. По его глазам было видно, что он не хочет об этом говорить. Он беспокоился, и его красивое блестящее тело извивалось в воздухе быстрее, более суетливо.

— Почему ты никогда не говоришь о своём прошлом? Всё, что я знаю, это то, что ты живёшь в замедленном мире и приходишь сюда, чтобы поговорить со мной.

— Зачем мне говорить тебе, если ты и так знаешь, что я скажу?

— Да откуда? — удивилась девочка.

• Ведь ты сама придумала меня, — ответил дракон и взмыл в ясное весеннее небо так быстро, как никогда, оставив девочку с чашкой остывшего чая в руках, совершенно одну.

Это три.

— Тебя давно не было, — проговорил дракон и замолчал.

— Да, давно… — пробормотала девочка себе под нос.

Ей было стыдно за то, что она так долго не приходила к Нурредину. Но у неё были свои заботы и появились вопросы, которые хотелось задать.

— Да и зачем пришла? Я ведь не настоящий, — горько сказал дракон.

— Это не важно. Ты всё равно остался моим другом.

Эти слова успокоили дракона, он перестал нервничать. Он внимательно всмотрелся в силуэт подруги, чётко различимый в сумерках.

— Ты влюбилась, — это было скорее утверждение, чем вопрос.

Девочка вздрогнула, и дракон оскалился в ухмылке.

— Какие же вы, люди, смешные, когда влюбляетесь.

Девочка явственно ощущала, как её лицо наливается краской. Дракон заметил это и усмехнулся:

— Что робеешь? В этом чувстве нет ничего плохого!

— Просто оно слишком личное, — буркнула девочка.

— Ты своих ушей не видела! Кажется, твоё чувство не хочет быть личным.

— Зачем мне это?! Я не хочу влюбляться. Суета в мыслях, эмоции, никакого покоя… Я уже сейчас знаю, что из этого ничего не выйдет. И ещё оно меня пугает… Я хочу, чтобы всё было как раньше!

— Пожалуй, твоё сердце лучше тебя знает, нужен ли ему покой или нет.

— Ну и зачем ему так мучиться?!

— Оно учиться чувствовать. Учиться всегда сложно.

— А мне-то что делать?

— Чувствуй. И не жалей ни о чём. Это должно было однажды случиться.

От спокойных слов Нурредина ей стало немного легче. Она обернулась, чтобы поблагодарить дракона, но его уже и след простыл. И тогда она, совершенно не замечая тёплый весенний вечер, побрела в дом.

Девочке долго не удавалось встретиться с другом. Когда через какое-то время она пришла на свою крышу, то с удивлением обнаружила, что та вся в пыли. В самом уголке свернувшись клубком дремал дракон. Девочке показалось, что Нур выглядит как-то болезненно. А может, дело в солнце, которое только что спряталось в тучи, отчего всё вокруг казалось потускневшим?

— Ты давно здесь? — спросила она, подсаживаясь поближе.

— Я здесь всегда, когда ты рядом, — ответил дракон глухим голосом.

— У меня просто не было времени заглянуть. Ведь ты сам хотел, чтобы я чаще общалась с людьми, а не с ветром.

— Да, — бесцветно ответило существо, — и как у тебя с людьми?

— По-разному. Словно у людей внутри есть лампочка. У кого-то она горит, у кого-то потухла. Меня пугают люди с потухшей лампочкой в душе, — ответила она, и посмотрела на дракона.

Он выглядел странно, это обеспокоило её.

Дракон повернул к ней голову и проговорил:

— Ещё не рождался человек без этого хрупкого сосуда, несущего свет. Но может произойти что-то, способное погасить эту лампочку. Иногда её можно зажечь заново, иногда уже слишком поздно…

— Да. Знаешь, иногда попадаются люди с таким ярким светом, что с ними так и хочется быть рядом и греться, греться… Люблю таких людей, — девочка улыбнулась, — только ради них и стоит вообще иметь дело с людьми. Нур, а для чего вообще живут люди?

— Люди? Ясно для чего: есть, спать, оставить себе подобных и умереть. А вот Человек… Неповторимый отдельный Человек — это уже другое дело. Это уже интересно. Это уже достойно внимания. Но он сам решит, для чего живёт. Его лампочка всегда осветит путь в темноте.

— Разве человек должен быть отделён от других людей, чтобы стать неповторимым? — спросила девочка.

— Глупая. Человек без людей — уже не человек. Он самое несчастное создание, которое живёт для себя, то есть, впустую. Это свеча, которая не горит, а всё равно тает, — ответил дракон.

— Таких свечей не бывает.

— Зато бывают такие люди… — устало вздохнул Нурредин, — и всё из-за одиночества. От желания оградиться от всех. В одиночестве кроется большая опасность. Человек может озлобится, возненавидеть мир.

— Но я же не озлобилась, хоть и была так долго в одиночестве? — удивилась девочка.

Дракон умолк, предоставляя ей возможность вспомнить. И она вспомнила о комнатке у входа на чердак её дома. Маленькая дверца с ржавой ручкой. Ей было страшно туда заглядывать. Там не было окон, и никогда не работал свет. Она почти забыла о ней, и о том, что когда-то спрятала туда ту часть её мира, которая была чёрной и вязкой, как дёготь…

— Или же я просто забыла об этом? — смутилась она.

— В любом случае, это было давно… — проговорил устало дракон и свернулся калачиком у её ног.

Он положил ей голову на колени. Красивая чешуя переливалась металлическим блеском, а кошачьи глаза выражали печаль.

Девочка ласково погладила голову друга. Он выглядел больным, и девочка всё хотела спросить, что с ним, но перебивать его не смела.

— Тебя тогда спасла твоя Вселенная. Именно тогда ты и… придумала меня, чтобы я помог тебе, — продолжил дракон натянуто. Ему было сложно говорить о своём происхождении. — Сама ведь знаешь, это способ сбежать от реальности. Но сюда ты приходишь просто отдохнуть, отдышаться. А можно попасть в сеть… Я не могу сказать это слово, оно слишком чуждо мне. Вы очень точно назвали это «паутиной». Вот где большинство прячется от реальности. Они позволяют опутать себя ею с головы до самой глубины души. И ничто уже не приходит в голову, кроме эмблем, копирующих улыбку… Опасную игрушку вы себе придумали. Вы сделали её для добра, но забыли, что всё таит в себе и добро и зло. Вы хотели сделать ниточку, которая свяжет вас друг с другом, а получился жгут, стянувший ваши души, которые медленно отмирают. Когда плохо, лучше приходи сюда. Здесь более одиноко, но зато безопасно… Почти. Вот ты сидишь себе на крыше, завернувшись в свой чудесный плед. А там мир, жестокий, несправедливый, а подчас и подлый, а ты не имеешь о нём ни малейшего представления…

— Пока я не могу выйти в мир, понимаешь? — ответила девочка. — Всему своё время, как ты любишь говорить. Когда оно придёт, я спрячу свой плед в карман, и укрывать им буду тех, кому это нужно, кто сможет это понять, ясно? Я уже видела, какой этот мир. Только он не чёрный, как думаешь ты, и не белый, как, по-твоему, думаю я. Он настолько перемешан, что граней почти нет.

— Главное, не забудь об этом. А ты, оказывается, не такой уж глупый ребёнок, как я предполагал…

— Я уже не ребёнок.

— Тот факт, что ты говоришь со мной, делает тебя ребёнком чуть ли не пожизненно, — усмехнулся дракон.

— Значит, чтобы повзрослеть, мне надо перестать с тобой общаться? — спросила с сомнением девочка.

Дракон промолчал. Его чешуя как-то странно поблекла, словно потеряв цвет.

— Нур, да как же я без тебя? С кем мне ещё говорить? Люди — это люди, есть и хорошие, а кому доверить что-то ценное и почти необъяснимое, как не тебе?!

— Я рад слышать это. Но всё равно все вы взрослеете… Рано или поздно люди забывают таких друзей, как я. Я не важен. Я мыслю, не не существую — ты мыслишь за меня.

Дракон стал тускнеть ещё больше, просвечиваться, словно высыхая на солнце…

Девочка не на шутку испугалась, её сердце взволновано забилось.

— Нур, что с тобой?! Не надо! Нур!

Дракону становилось хуже. Девочка выхватила из кармана свой плед всех цветов радуги и укрыла им друга. С виду дракону стало немного лучше, по крайней мере, он перестал просвечиваться.

— Нур, что мне сделать, чтобы тебе стало лучше? — прошептала девочка. Слёзы заполонили глаза, а сердце сдавила нестерпимая боль.

— Те, что написаны в книгах… они живут вечно… Слова на бумаге дают им силы жить дальше… — еле слышно сказал дракон.

— Надо написать тебя? Я напишу, Нур, честно! Напишу! Только не исчезай! — девочка плакала, обнимая голову дракона.

• Не забудь, ты обещала, — прошептал Нурредин, — я должен вернуться домой, мне небезопасно находиться здесь. Я надеюсь, что не прощаюсь с тобой, — сказал дракон, и девочка ощутила, что обнимает пустоту, а ткань пледа опустилась на её колени там, где лежал её друг.

А это четыре.

По лестнице на чердак застучали каблуки. Мимо трёх комнат прошуршала юбка. Окно, ведущее на крышу, распахнулось, и майский ветер ворвался на пыльный чердак. Девушка остановилась на пару мгновений, глядя вдаль, на зелёные холмы. Потом она посмотрела вниз, на носки туфель. «С тех пор стало так высоко…» — с улыбкой подумала она. Затем подобрала юбку и осторожно, чтобы не испачкать белую праздничную блузку, перелезла на крышу. Смирившись с тем, что одежда будет всё-таки испачкана, девушка осторожно уселась, поджав ноги «по-турецки».

«Та-ак. Как там было? …Его блестящая чешуя сияла на солнце и мерцала при свете луны. Его глаза были задумчивыми, зелёными, и порой по-кошачьи плутоватыми. Летать он не умел, но зато отлично скользил по воздуху, замораживая время вокруг своего тела. Его голову украшала красивая кожистая корона…»- подумала девушка.

— Привет! — весело прозвучало сзади.

— Нурредин! — девушка с радостью распахнула объятия и обняла подлетевшего дракона.

— Я рад тебя видеть, — сказал Нур.

— А я-то как рада! Ты… ты вырос! Какой ты огромный, на крыше едва умещаешься! И красивый!

— Да и ты выросла… внешне, — добавил дракон, и в его глазах блеснули хитрые искорки.

— Да я же всё никак не повзрослею! — рассмеялась девушка.

— Такая же наивная дурочка, — с улыбкой проговорил Нур.

— Есть немного… — ответила она и погладила друга по голове. — А тебе с тех пор значительно лучше.

— Ты всё-таки написала меня. Спасибо, — ответил дракон.

— А как же иначе? — ответила девушка, и её лицо стало серьёзным.

— Ты не с пустыми мыслями. У тебя же есть о чём поговорить со мной, верно?

— У меня всегда есть о чём поговорить с тобой, просто не всегда на это есть время… Понимаешь, тут такое дело. Я мечтатель.

— Не вижу в этом ничего плохого.

— Нур, просто мне иногда кажется, что глупо быть мечтателем. Это абсолютно никому не нужно. Может, это пройдёт? Наверное, так и будет: придёт время, и я тоже остепенюсь. Перестану воображать все эти Вселенные… — она виновато опустила голову.

Дракон серьёзно посмотрел на неё и заговорил:

— В жизни каждого мечтателя есть такие моменты, когда он понимает, что он идиот. Что все алые паруса давно разодрали на оградительные ленты для мест автокатастроф, воздушные замки — лишь очертания облаков, а звёзды — просто сияющие скопления химических элементов, и не более того. Реальность безжалостно разбивает розовые очки… И тогда мечтатель остепеняется. Его ум всё сильнее колонизирует повседневность. Он трезвеет и успокаивает себя тем, что он «здравомыслящий», довольствуясь тем, что уже есть. Правда, для кого-то это и есть счастье, за что их осуждать? Но есть те, которым осколки розовых очков нестерпимо режут глаза, впиваются в самую душу. Удар реальности бывает иногда слишком силён. Эти осколки становились частью их самих. И эти люди понимали, что не способны жить без этого. Но не смотри на это, как на проклятье, прошу тебя. Я видел много людей, но запомнил лишь их — истинных мечтателей. Тех, кого осколки розовых очков разожгли настолько, что светом хотелось делиться… И знаешь, их помнят. Пусть порой немногие. И мало кому в голову приходило назвать их идиотами.

Она молча обдумывала сказанное. Тут в окошко вылез пушистый серый кот и вопросительно мяукнул, как бы спрашивая разрешения войти. Потом он подбежал к её ногам и уселся рядом. Девушка почесала ему за ухом, и кот довольно замурлыкал. Вдруг кот повернул голову в сторону, где сидел Нурредин и стал пристально его рассматривать, нервно размахивая хвостом. Но через полминуты, поняв, что дракон не опасен, спокойно улёгся между двух собеседников и задремал. Девушка и дракон, наблюдавшие эту картину, взглянули друг на друга.

— Похоже, он тебя видел, Нур…

— Я достаточно реален, чтобы желающие увидели меня, — ответил дракон.

— Спасибо, Нур, — лицо девушки просияло. Она встала, обняла дракона на прощание и ушла домой.

Стук каблуков утих. Нурредин, оставшийся сидеть на крыше, посмотрел на лёгкие весенние облака, плывущие в небе, на сладко спавшего кота, и проговорил:

— А я ведь, правда, существую…

В этот день вылезти на крышу было невозможно: с утра лил теплый летний ливень. Да и дел на чердаке было предостаточно: необходимо было перебрать книги. Некоторые из них были разорваны крысами в мелкую труху. У девушки было не самое лучшее настроение, потому что книги были для неё чуть ли не святыней, а об этих ящиках она ничего не знала до этого дня. И теперь ей было досадно, из-за того, что столько фолиантов никогда не будут ею прочитаны.

Она стояла со стопкой книг в руках посреди комнаты и проверяла целостность каждой. Нурредин улёгся на старый красный ковер, чтобы не мешать, и со спокойствием выслушивал недовольные возгласы девушки.

— Нет, ну надо же! Сгрызть О. Генри! И не подавились, сволочи!

— Похоже у них хороший литературный вкус, — прокомментировал дракон.

— Нет, вы только посмотрите! Растерзать «Сказки народов мира»! — воскликнула она и с сожалением высыпала бумажное конфетти в мешок для мусора.

Она вытерла пот со лба, при этом размазав чёрную пыль, взяла табуретку и подсела к раскрытому окну, чтобы остыть. Удары капель по крыше действительно успокаивали, да и на чердаке было спокойно и уютно. Он молча уставилась в окно, всё ещё расстроенная. Дракон приблизился к ней и посмотрел в её лицо.

— Это ты из-за книг так дёргаешься? — удивился он.

— Да не только… Это из-за людей. Я порой совершенно не могу их понять, хоть и пытаюсь. Нур, почему так сложно понять, кто прав, а кто нет? Вот в книгах всё гораздо проще… А в жизни…

— Да потому что это не сказка из детской книжки, это реальность. Дело даже не в том, что у тебя нет какой-нибудь волшебной палочки, которая решит все проблемы. Вы, люди, придумали многие книги такими: кто-то добрый, а кто-то злой, и добрый победил. Всё просто, не надо учиться, не надо думать и искать ответ. Мир в розовом тумане… Шарлатанство. А однажды на вас выливается реальность, где никто не добрый, никто не злой, но каждый может быть тем и другим. Это зависит лишь от выбора, и даже ты можешь стать отрицательным персонажем, не заметив этого. И вы, люди, зачастую не готовы к этому. Вот и ломаетесь, ожесточаетесь… Мне жаль вас, глупые люди…

— Но как всё-таки понять, кто прав?

— Прав только тот, кто вернёт равновесие.

— Тебе легко говорить и давать советы…

— А я разве говорил, что всё будет просто?

Девушка встала и пошла дальше разбирать книги.

— А знаешь, это даже хорошо, что не будет просто, — сказала она, обращаясь к другу.

— Верно. Когда просто, ты ничему не научишься, — ответил Нурредин и смежил веки.

Девушка пришла на крышу снова. Только в этот звать дракона она не стала. Нур просто взял и явился сам.

— Я смотрю, дела идут отлично? — поинтересовался дракон, опускаясь на крышу. Его чешуя в лучах заходящего солнца казалась оранжевой, что придавало ему какой-то странный и при этом забавный вид. Было не жарко, лёгкий ветер спокойно гулял в зелёной листве. Птицы перед сном пели последние песни.

— Да… Отлично, — она улыбнулась.

— Ты аж светишься от счастья, что случилось? — изобразил удивление дракон.

— Ой, а то ты не знаешь! — засмеялась девушка.

— Нет, не знаю, — слукавило существо.

— Я снова влюбилась…

— И где же твои «хочу покоя»?

— Не надо покоя… — тихо сказала она, — мне тепло от этого чувства. Оно согревает, но не обжигает изнутри.

Она с удовольствием вдохнула вечерний воздух, который почему-то казался ей сейчас особенно приятным. Да и лучи заходящего солнца сияли красочней, не так, как всегда.

— Знаешь, — продолжила она, — я хочу, чтобы он был счастлив. Не важно, со мной или без. Просто я знаю, что он достоин счастья, как никто другой… Какое же это интересное, волшебное и светлое чувство…

— А ведь это уже не влюблённость… — ответил ей Нур.

— Я знаю, знаю… — проговорила она и закрыла глаза, завернувшись в свой любимый плед воображения.

— Какие же вы, люди, потрясающие, когда любите, — проговорил дракон, и тихо, чтобы не мешать ей, взмыл в небо.

Звёзды горели мягко и тепло, где-то в траве заиграли сверчки, вокруг пахло розами, цветущими в саду. Она ощутила и множество других разных оттенков этого мира, которые хлынули на неё со всех сторон. И весь этот букет из запахов, звуков и красок девушке хотелось собрать, обернуть своим пледом и безвозмездно подарить…

Ну, а это пять.

В раскалённой жаре летнего полдня тревожно звенели цикады. С лестницы, ведущей на чердак, послышались шаги. Воздух на чердаке казался раскалённым, и девушка сразу же раскрыла створки окна. Стало немного полегче. Она села на табуретку и подставила лицо едва ощутимому ветерку.

— Нур, ты здесь?

— Здесь, — устало выдохнул дракон. Ему тоже было жарко.

— Нур, наш дом… Его будут сносить.

— Почему? — изумился дракон.

— Здесь пройдёт автотрасса.

Повисшую в воздухе тишину нарушал лишь нервный звон цикад. Нур ждал, что скажет девушка, а ей трудно сейчас было собраться с мыслями.

— Ведь эта дорога почти никому не нужна… Её построят лишь для того, чтобы заработать на одном мероприятии и все…

Нур ждал продолжения её мыслей.

— А это всё, что мне так дорого, да и не только мне, многие дома разрушат, всё снесут… Деревья срубят, речку высушат, и всё накроют асфальтом… Не будет этого дома. Ни крыши под миллиардом звёзд, ни сада, полного светлячков. Не будет чердака с пыльными книгами. Комнат с исцарапанным паркетом, винтовой скрипучей лестницы и виноградной лозы… Ничего не будет…

— Всё, что существует, однажды заканчивается… — спокойно проговорил Нур.

Девушка вспылила:

— Нур, а кому это нужно? Эта дорога? Столько уничтожить ради этого? Сломать столько красивого, столько особенного и неповторимого ради денег? Как так можно?! Я не понимаю! Красота ведь важнее денег!

— Конечно важнее. Но это не мешает людям предпочитать деньги, — с сарказмом ответил дракон.

— Самое досадное то, что ничего нельзя изменить… — проговорила она и обхватила голову руками.

— А что ты хотела? Ты мечтательная, слабая, идеалистичная девчонка, которой важен её мирок, связанный с её домом. Что, думала, ты можешь изменить мир к лучшему? Наивная. Красота… Люди всегда её уничтожали и будут уничтожать и впредь. Люди слишком любят деньги, они всерьёз думают, что это делает их выше. Ты в меньшинстве, наивная дурочка, как бы неприятно это не звучало.

— А какой мне быть?! Такой как они? Бездушной, жадной, чёрствой? Уничтожать, идти по руинам, расти на чужих несчастьях?! Да пошло оно всё к чёрту! Такая я, какая есть! И пусть я слабая, а я знаю, что слабая! И пусть этот чёртов мир закатает меня в свой асфальт, но он закатает Меня, а не продавшийся сгнивший шаблон! — воскликнула девушка.

Нурредин рассмеялся в лицо ошарашенной девушке и проговорил:

— Когда у людей в сердце растёт что-то полярное миру — столкновение неизбежно… Тебе не спасти этот дом громкими словами.

— Значит, однажды я спасу другие. Делом, — твёрдо ответила девушка, и не прощаясь, ушла.

Вскоре тишина упорхнула из этих мест стаей испуганных птиц, и вокруг всё чаще стали разноситься крики рабочих, визг бензопил и грохот огромных отбойных молотков.

Девушка молча наблюдала с крыши, как огромная котловина с каждым ударом отбойного молота пожирает остатки её сада.

Вещи были почти вывезены, это был последний день в этом доме. Было холодно, небо было затянуто серой пеленой, из которой собирался хлынуть дождь, но всё никак не начинался.

Рядом из ниоткуда появился Нур.

— Они рушат мой мир, а я ничего не могу с этим поделать! — громко сказала девушка.

Внутри всё кипело, остыть могли помочь только слёзы. И она заплакала, спрятав лицо в ладони.

— Вот тебе больно, а представь, каково Ей, когда рушат всё то, что она создавала миллионы лет.

— Ей?

— Земле, Природе, Матери… Называй как хочешь. И рушат те, кого Она считает своими детьми. Своими любимыми детьми, Она много в вас вложила… Представь, как Ей больно, когда Её предают. А ведь всё потому, что разрушать проще, чем создавать. Так уж устроено, что становиться лучше, мудрее — сложно. Люди часто выбирают лёгкие пути. Я не отрицаю, есть среди вас те, кто остановится, посмотрит вокруг и ужаснётся оттого, что вы творите. Но таких единицы, да и то они порой считают себя слишком важными единицами. Суть в том, что Она вам нужнее, чем вы Ей. Вы не сможете испортить Её настолько, что Она погибнет. Она слишком сильна для этого. Она всегда возродится из пепла. А вот вы этого пережить не сумеете. Вы слишком хрупкие и незначительные. Вот потому вам и надо порой испробовать эту боль — боль уничтожения созданного вами, и научиться это понимать. И тебе тоже, слышишь? И тебе, глупая наивная вечная девчонка.

— Почему ты так груб со мной? — дрожащим голосом спросила девушка.

— А ты взгляни, что вокруг творится. Не всю же жизнь тебе сидеть на крыше и звёзды считать? Пора выходить из своих грёз. Ты говорила, что придёт время, и ты выйдешь из этого мира, возьмёшь свой плед и попытаешься согреть им тех, кто поймёт. Время пришло. Что же ты сидишь?

— Я не знаю как…

— Знаешь. Думаешь, ты одна такая? Может, ты и в меньшинстве, но не в одиночестве. Запомнила? Нет больше «одиночества», выбрось его навсегда и иди людям навстречу. Они способны лишь уничтожить стены твоего дома. А твой мир навсегда остался у тебя, вместе с теми светлячками в твоей голове, поняла?

— Да, — ответила девушка. Слёзы уже больше не текли.

— Ты думаешь, что это всё, конец. Ложь. Это всего лишь новое начало. Просто пришло время поймать нового светлячка, раскрыть книгу на новой странице.

— Нур, а ты, пожалуй, прав, — лицо девушки просияло.

— Что ж, думаю, нам пора.

Нурредин поднялся с крыши, и вместо того, чтобы заскользить в воздухе, расправил большие белые сверкающие крылья и взлетел.

— Нур! Ты летаешь! — воскликнула изумлённо девушка.

Его тело больше не напоминало тело змеи. Слабые, едва заметные лапы стали крепкими, да и само тело Нурредина изменилось, и к змеиному изяществу добавились твёрдость и сила в движениях. Он летел над домом, шумно взмахивая новыми крыльями, хоть рабочие внизу, в котловине, не замечали его. Девушка удивлённо и радостно смеялась, стоя на крыше.

— Нур! Эй! Мы встретимся ещё?

— Встретиться нам может помешать лишь нежелание встретиться, — сказал дракон.

Затем он развернулся и направился к солнцу, которое вдруг выглянуло из-за туч и исчез в его лучах…

Выход.

Ну что, как Вам? Вам хоть интересно было? Что ж, простите, если я зря потратила Ваше время… Осторожно! Вы опять чуть не наступили в моё плохое настроение. Какое у вас лицо странное. Задумчивое какое-то… И Иннокентий поутих, уснул, наверное. Вы ведь поняли, правда? Я очень надеюсь, что поняли… Берегите этот домик, слышите? И Нурредина. Берегите их… Я ведь не просто так доверила Вам такую ценную для меня вещь. Ну вот и хорошо. Вот и выход. Знаете, ведь всё в этом мире ускользает от нас: мечты, люди, часы, календарные числа…

А мои слова попались в сети ваших мыслей?