На этого астронавта мы обратили внимание сразу же, как только вошли в бар. И дело было не только в том, что сидел он в центре зала и с упоением прикладывался к огромной, литровой бутылке аквекайфа – популярного в этой области Марса веселящего напитка. Главное, что привлекло наше внимание — орден «За доблесть в Космосе, первой степени», поблескивавший на груди этого импозантного седовласого мужчины.
Таких орденов за всю историю космических полётов вручено не более пятисот штук, и вдруг в нашем любимом баре объявился кавалер такой высокой награды. Другие посетители бара не обращали на астронавта никакого внимания – ни группа строителей, праздновавших в углу какое-то приятное событие, ни парочка туристов с Земли, пяливших глаза на монитор с мелькающими марсианскими пейзажами.
— Вот бы познакомиться с таким героем, — мечтательно сказала Лаура, — ведь он, наверное, в крутых переделках побывал, интересно…
— Так сейчас познакомимся, нет проблем, — оптимистично отозвался я.
У нас имелись все основания для оптимизма. Во-первых, бутылка аквекайфа стоявшая на столе перед героем была ещё наполовину полна, а, следовательно, астронавту не было никакого резона покидать стены данного гостеприимного заведения в ближайшие несколько минут, во-вторых, бутылка аквекайфа была уже наполовину пуста, значит, потребитель данного напитка уже должен был придти в хорошее настроение. И, вообще, человек, расположившийся в центре зала, наверняка не против общения с другими посетителями. Обзаведясь у бармена четвертьлитровыми бутылочками аквекайфа, мы подошли к столу астронавта.
— Здравствуйте, — произнёс я, почтительно наклоняя голову, — разрешите нарушить ваше одиночество. В наших краях нечасто бывают кавалеры столь высоких наград, нам очень хотелось бы с вами познакомиться, меня зовут Олег, а мою подругу – Лаура. Мы учимся в Институте Журналистики, Лаура подрядилась писать курсовик на тему «Особенности героизма в Космосе», мечтает познакомиться с настоящим героем.
— Садитесь, — пригласил нас астронавт, — Петром меня зовут. Хотите узнать, за что такие награды дают? Орден этот я получил за спасательную операцию на Анрике, есть такая планетка в системе звезды Барнарда. Много народа мы тогда от смерти спасли, там такое было…, — медленно проговорил он, потирая левую щёку.
Пока мужчина делал через жёлтую пластиковую соломинку очередной глоток из бутылки, я заметил у него на левой щеке небольшой шрам.
— Скажите, а шрам на щеке – он связан как-то с этой операцией? – спросил я.
— Да, можно сказать, что шрам я получил в результате этой операции…, — чуть помедлив, ответил Пётр.
— А вы можете рассказать подробнее…
Мужчина сделал ещё один глоток аквекайфа и начал свой рассказ.
— Было это лет двести назад. Вас-то тогда, небось, ещё и в проекте не было? Не застали вы те времена, вам же сейчас лет сорок, не больше? Так вот, мы тогда ходили на дальнем буксире БК6, «Святогор» назывался. Сухой вес пятьдесят тысяч тонн, да горючего двести пятьдесят тысяч влезало. Диаметр – пятьдесят метров, длина – сто тридцать. Фотонный движок с ядерной накачкой на уране-235. Экипаж – два человека, ну автоматизация – супер! Мы на этом агрегате гигантскую баржу в полмиллиона тонн толкали с ускорением два «же». Это значит, двойные перегрузки испытывали при разгоне и при торможении. Обычно месяц разгонялись и столько же тормозили, остальное время – свободный полёт. Вы вообще-то баржи такие видели реально, не по телеку?
— Да, — гордо сообщил я,- видали.
Когда мы с Лаурой посещали с экскурсией орбитальную астрономическую станцию, там, на соседней орбите, крутился такой титановый каркас, к которому маловысотные буксиры подтаскивали сменные контейнеры.
— Шли мы тогда с лёгкой баржей, двухсоттысячной, везли витацетол с Верники. Есть планета такая в системе Проциона. И вдруг — «СОС». Ну, закон известный, «СОС» услышал – всё бросай, иди на помощь. Начали мы разбираться в ситуации, скорректировали курс, отцепили баржу… Оказалось планетку эту через двести семьдесят суток грозил долбануть астероид, ну, номер я сейчас уже не помню. То есть астероид этот, конечно, в нашей базе данных был, и летать бы ему по своим надобностям ещё миллиард лет… По базовым данным он должен был разойтись с планеткой этой на дистанции тысяч сто километров, не меньше. Но, то ли его метеороид какой-то долбанул, то ли чёрная дыра неучтённая попалась вблизи орбиты, но завернул он слегка, и по уточнённым данным предстояло ему стукнуть планетку эту. Обсерватория на Анрике засекла изменение траектории этой глыбы, но воспрепятствовать столь неприятной встрече колонисты сами не могли. Летел этот астероид практически навстречу планетке, если смотреть в галактической системе координат, угол между векторами скоростей градусов сто семьдесят был, а мы примерно так, с другой стороны к планетке подлетали. И решать – что делать — нужно самостоятельно, подсказки ждать неоткуда. Только с президентом Анрики мы переговаривались, душу отводили. Самое поганое в межзвёздных перелётах – отсутствие оперативной связи. Так и не смогли эти умники-академики организовать связь сверхсветовую на торсионных генераторах. Прав был Эйнштейн – нельзя быстрее света информацию передавать. Умный был мужик, хоть и тыщу лет назад жил, жаль умер молодым – и ста лет ему ещё не было.
— Так ведь во времена Эйнштейна, в двадцатом веке, люди дольше и не жили, это ж только в двадцать первом Трумерман разработал метод отключения гена старения, и люди стали жить по семьсот-восемьсот лет, — блеснул я эрудицией.
— Разве…, — удивился астронавт, — хотя возможно. Вы теорию относительности то знаете?
— Ну, мы проходили…
— Эту теорию надо не проходить, а изучать…
— Да, мы понимаем. Так вы, что – колонистов с этой планеты спасали?
— Спасали… Стали мы просчитывать разные варианты — что с этим проклятым астероидом сделать можно. Обстрелять из противометеоритных лазерных пушек – так мощности не хватит, чтоб его развалить – они ж для камешков размером несколько метров рассчитаны, крупные мы издалека могли замечать и уворачивались. Конечно, рассмотрели вариант: пристыковаться к астероиду, включить движки на полную мощность и поменять его траекторию. Топлива у нас оставалось тогда сто тысяч тонн, в системе Проциона заправиться-то негде. Но только масса астероида по нашим данным была порядка восьмисот триллионов тонн. А по расчётам выходило, что пока долетим, пока пристыкуемся, на само сталкивание суток сорок останется, да всё равно топлива у нас сохранилось бы около восьмидесяти тысяч тонн, в форсированном режиме хватило бы суток на двадцать. То есть сдвинуть астероид до момента столкновения мы смогли бы в лучшем случае километров на восемнадцать – планету он бы зацепил обязательно. А если ось вращения ориентирована не перпендикулярно к траектории – то и того меньше. В общем, не проходил этот вариант. Решили мы двигаться к планетке и забрать хоть кого-то из колонистов. По расчётам нашим выходило, что прибыть мы могли суток за двести сорок до столкновения. Жилое пространство у нас – двести кубометров. На двоих – хоромы. Но пятьсот душ в такое помещение не воткнуть никак. Да и система жизнеобеспечения, хоть и считается автономной, но кое-какие субстанции в неё надо подкидывать иногда, а для этого – нужно их иметь на борту. Как мы ни крутили, всё равно выходило – больше полусотни колонистов нам не увезти. Только, скажу я вам, не дай Бог в такой ситуации оказаться, когда приходится решать – кому из людей жить дальше, а кому – нет… Потому, что всю оставшуюся жизнь сниться будут не те, кого спас, а те, кого оставил…
— А помощь чью-либо нельзя было вызвать, ведь времени до столкновения почти девять месяцев было, немало, — вклинилась в паузу Лаура.
— Это когда вы внутри Солнечной системы болтаетесь, то девять месяцев – это много. А если считать в межзвёздном пространстве, где от звезды до звезды – световые годы, то девять месяцев – миг. От Анрики до Земли шесть световых лет, до ближайшей соседки – звёздной системы Проциона – пять с половиной. То, что мы оказались на расстоянии всего тридцать миллиардов километров – это им крупно повезло, колонистам этим. Анрика – единственная колонизированная планета в системе звезды Барнарда, три другие там – типа нашего Юпитера, скопище газов вокруг кашеобразного ядра, там ловить нечего. Планетка — тьфу, меньше сотни километров в диаметре, почти круглая, ось вращения почти перпендикулярна плоскости орбиты, время оборота вокруг оси — пятнадцать часов. Но полезных ископаемых на ней – просто по уши, а главное – там был транзелит. Знаешь, чем этот минерал так ценен?
— Транзелит используется для создания мощных торсионных генераторов, — бойко процитировал я строчку из файла «Геология планет».
— Верно говоришь. Так на Анрике этого транзелита – целые пласты на поверхность выходят. Вот там полтысячи колонистов обеспечивали работу двух сотен роботов, добывавших этот самый минерал. Жилища были оборудованы под поверхностью – так же, как и здесь. Система жизнеобеспечения замкнутого цикла, но кое-что приходилось подвозить. Роботы там работали самые элементарные, те, которые могут взрывать-копать-грузить-возить, ну, было несколько штук, приспособленных для ремонтно-монтажных работ. Вот, с Анрики этой каждые двадцать лет забирали сотню тысяч тонн транзелита, а завозили невоспроизводимые продукты. Там у них в момент происшествия этого десяток контейнеров на перезагрузке стоял. А один раз в сто двадцать лет подходил туда экспедиционный корабль и заменял одну команду колонистов на другую. Там ещё и золото было, и алмазы, и трансурановых элементов – куча, но такую дешёвку из такой дали никто, конечно, не возил. Ходят слухи, что Анрика – не планета вовсе, а склад полезных в хозяйстве веществ, оставленный Странниками. Вы слыхали о Странниках?
Ну, конечно, кто же не слышал баек о загадочной цивилизации, вроде бы орудовавшей в нашей Галактике несколько миллионов лет назад. Как только где-нибудь какая-нибудь фигня приключится – обязательно появляется версия – здесь Странники приложили руку. Или щупальце. Или что у них там есть, у умников этих инопланетных.
— Да, — говорю, — слышали мы о такой цивилизации, — а что, это они помогли вам спасти колонистов?
— Нет, — гордо ответил астронавт, — пришлось нам своими силами обходиться… и своими мозгами. Пришла мне в голову идея одна. Вот влетел я в ходовую рубку, где в тот момент капитан сидел, и говорю ему: «Давай садиться на Анрику, но только чтоб обязательно на полюс попасть, никого забирать мы оттуда не будем, а будем планетку целиком двигать, как баржу двигаем». А капитан смотрит на меня ошалело, будто живого Странника перед собой увидел. «Так она же раз в десять массивнее астероида, — отвечает он, — мы и его то сдвинуть как положено не можем, мы же считали, топлива не хватит, а тут ещё заковырестей задача». Ну, я его успокоил: «Масса Анрики всего пять квадрильонов тонн, то есть она в шесть раз массивней астероида, зато времени на работу у нас будет в двенадцать раз больше, значит, сдвинем мы планету не на восемнадцать километров, а на все четыреста, разойдёмся с астероидом чисто, а топливом будем заправляться в процессе работы. Нужно только колонистам поскорее команду дать, чтобы они роботов своих перенастроили на добычу урана-235.» Объяснили мы президенту колонии нашу идею, и работа закипела. Пока мы, используя маневровые двигатели, подходили к полюсу Анрики и фиксировали буксир соплами вверх, часть роботов уже вгрызалась в грунт на залежах урана, а другие – прокладывали «дороги» к месту нашей посадки. Первые трое суток мы работали на своих запасах, а на четвёртые — первые тележки с горючим прибыли на полюс.
— А много вам горючего было нужно? – осведомился я.
— При форсаже двигателей мы потребляли около четырёх тысяч тонн в сутки. А до рандеву с астероидом при непрерывной работе предстояло нам потребить около миллиона тонн.
— Неслабый аппетит, — восхитился я.
Астронавт отхлебнул ещё глоток аквекайфа и продолжил рассказ.
— Уже через три часа работы двигателей в пристыкованном режиме стало ясно, что наша судьба неразрывно слита с судьбой Анрики, поскольку наш стыковочный узел на два метра врылся в грунт планеты. Либо мы уведём Анрику из-под удара, либо… Через три месяца начальник обсерватории доложил, что траектория астероида проходит на расстоянии около сорока километров от изменённой траектории планеты. На совещании с президентом мы приняли решение не выключать двигатели, а пытаться увести Анрику подальше, поскольку рядом с основным телом астероида могли лететь мелкие обломки, отделившиеся при каких-нибудь происшествиях. И вот, астероид стал виден даже через портативные средства слежения. Когда расстояние до него уменьшилось до минимума, все обитатели колонии устремили на него свои взоры. Приятно видеть свою несостоявшуюся смерть, удаляющуюся в бесконечные глубины Галактики. Потом два месяца роботы аккуратно раскапывали грунт вокруг нашего стыковочного узла. Расчистка шла медленно, поскольку лишь шестеро операторов взялись за столь тонкую работу, стыковочный узел очищать – это вам не руду рубить. Затем мы перелетели на другой полюс и снова включили движки, чтобы вернуть планетку на устойчивую орбиту вокруг звезды Барнарда. К тому времени роботы на том полюсе соорудили опорную плиту, чтобы мы носом-то не зарывались. Потом стартовали и отправились искать баржу по координатному маячку. Только баржу эту мы не нашли, её потом «Геркулес» отловил. А нам пришлось в Солнечную систему налегке возвращаться, движки за время спасательной операции почти весь гарантийный ресурс выработали, компьютер бортовой выдал команду «Экстренное возвращение». А как прибыли сюда, нам сам Председатель Совета вручил ордена эти.
Закончив речь, астронавт попытался встать. Однако, после литра аквекайфа это мало у кого получается с первой попытки.
— Постойте, — вскричал я, — а как же шрам? Судя по вашему рассказу у вас за всю операцию не было травм. А вы ведь сказали, что получили шрам в ходе этой спасательной операции…
Астронавт устал бороться с марсианским тяготением, опустился на стул, достал из кармана флакончик с нейтранолом и капнул несколько капель на язык. Пожалуй, мой возглас «постойте» был бестактен.
— Я сказал, что получил шрам в результате спасательной операции. После того, как мы благополучно разминулись с астероидом, нам ещё год пришлось кантоваться на этой планетке, а всё население порывалось продемонстрировать нам свою благодарность. Была там одна мадам – Эльвира звалась, кстати, неоднократная «Мисс Анрика», так она мне очень засимпатизировала. А как женщины симпатию выражают – вы уже должны знать, — театральным шёпотом произнёс астронавт, левым глазом подмигнув мне, а правым покосившись на Лауру. – Поцелуи, объятия и так далее… Там такое было… В общем один раз эта Эльвира мне в экстазе всеми ногтями в физиономию и вцепилась. Женщины, когда они в страстях, они ж не соображают. А дамы там ногти красили какой-то самопальной гадостью – забыли им в последний раз с Земли нормальную краску подвезти. Ранка долго не заживала, потом уже на Земле я, конечно, всё залечил – на правой щеке, а на левой оставил, на память, ведь шрамы, говорят, украшают мужчину, мне на моей новой работе без шрамов даже не удобно.
С этими словами астронавт легко встал, оказавшись полутораметрового роста, взял с полочки шлем и напялил его на голову. Из надписи на шлеме явствовало, что перед нами – капитан спасательного корабля «Герман Титов».
— Странно то, что ваш бортовой компьютер не нашёл такого решения проблемы, он же должен был просчитать все возможные варианты, — высказал я своё удивление.
— Так ведь компьютер рассчитывал варианты, исходя из имеющегося у нас запаса топлива. Не смог он своими электронными мозгами допереть, что можно заправляться при работающих двигателях, это ведь нештатный режим. Техника – техникой, а соображать самому иногда полезно. Приятно было поболтать с вами, ребята, может, когда ещё свидимся, хотя – при исполнении моих служебных обязанностей – лучше не надо, — проговорил астронавт и двинулся к выходу.