Я – Сергей Витальевич Марко навещаю своего друга в специальной психиатрической лечебнице, он потерял рассудок и никого не узнает, поэтому у меня есть куча времени. Чтобы было не так скучно ждать занудного психиатра, а ждать приходится каждый раз, пока он притащит дело, в который раз его перечитает, и только после этого будет вести «обстоятельный разговор по поводу вверенного ему пациента», я решил изучить свои записи с экспедиции к Солнцу. Тем более, что на кануне ко мне попал дневник руководителя экспедиции — Константина Юрьевича Гиденски. Поначалу просто читал их, сравнивал, но потом родилась идея объединить и написать историю о том, как все было. Научные материалы засекречены, поэтому никаких цифр, координат, названий приборов я вам предоставить не могу, тем более, что эти подробности не играют роли в моем рассказе об одной из самых значительных экспедицией этого века!

За … дней до старта экспедиции.

Сергей Витальевич Марко.

-Марко Сергей Витальевич?

-Это я!

-Проходите, Вас ждут.

Я прошел в приятный кабинет координатора околосолнечных маршрутов. Стены были выкрашены успокаивающими цветами — синим и зеленым. Всем известно, что добиться разрешения на пролет корабля на расстоянии от Солнца ближе, чем от него расположен Меркурий почти невозможно. Учитывая, что на околосолнечном маршруте можно сэкономить топлива, во-первых, за счет срезанного угла, а, во-вторых, лететь там можно на одних солнечных батареях; такой маршрут становится весьма привлекательным. Но все планы разбиваются именно в этом кабинете, так что тут и, правда, нужны успокаивающие тона на стенах. Прервал мои рассуждения взгляд весьма неприятного вида координатора — Михала Петровича Головня. Это был грузный мужчина, который явно страдал от избыточного веса и постоянно потел. Он отличался удивительным спокойствием и тяжелым взглядом, своей непробиваемостью скорее напоминая бетонную стену, чем чиновника. Наверное, из-за таких выдающихся качеств он и был назначен на этот ответственный пост.

-Ну-с, Сергей Витальевич, значит, Вы хотите лететь на Солнце?

-Да, Михала Петрович, только мы полетим, естественно, не на Солнце — это технически неосуществимо, а наш маршрут…

-Оставьте для кого-то другого свои комментарии!,- недобро всколыхнулись подбородки Михала Петровича,- В конце концов, эта экспедиция устраивается НИИ Солнца и околосолнечных маршрутов, а я ее курирую, поэтому цели и средства представляю себе лучше Вас!

-Прошу прощения, я просто хотел внести ясность — такому самодовольному толстяку надо очевидно почувствовать себя на коне. Ведь он совершенно не понимал ни в чем основная задача экспедиции, ни ее возможных последствий и опасностей.

-И так, раз Вам не терпится приступить к непосредственному изучению материалов экспедиции, то милости прошу в спортивный зал — тренировка только началась, Вы еще успеете!

-Какая тренировка?

-Разве Вы не знали? Участники этой экспедиции должны обладать определенной физической подготовкой.

-Я — ученый и отвечаю за правильность собранных данных с научной точки зрения, какая физическая подготовка???

— Это особая экспедиция и ее руководитель подбирался с особой тщательностью! Так он потребовал для всех участников провести физ.подготовку, без исключений!

-Это абсурд — у меня отличное здоровье! Зачем мне еще бегать кругами по залу? Даже больных в критическом состоянии на наших кораблях перевозить можно!

-Прекратите спорить, хотите лететь — беги по залу, не хотите бегать — идите к руководителю, он Вас отправит куда-нибудь ещё!

-Хорошо, кто руководитель экспедиции?

Михал Петрович недобро улыбнулся, эту информацию он приберег!

-А руководит экспедицией Константин Юрьевич Гиденски! Телефон дать?

-Нет, спасибо. Скажите, а форма у вас…

-Уже лежит во втором корпусе в раздевалке — Ваш шкафчик 76. Поспешите и удачи!

Михал Петрович ликовал, он знал, что спорить с Гиденски бесполезно, наверное, сам напоролся, а теперь других на самоубийство толкает. Я прекрасно знал Гиденски и понимал, что он меня вышвырнет из экспедиции быстрее, чем я сформулирую жалобу. С Костей мы учились вместе, и уже тогда он был редким засранцем! Причем самое обидное, что он всегда был чертовски умным и сильным засранцем. Однокурсники, я, в частности, не редко просили его помочь с какой-то задачкой. Так вот, он отказывался это делать стоя или на коленке, поэтому шел искать пустую аудиторию, потом медленно доставал ручку, лист белой бумаги и начинал решать. Причем мне кажется, что на решение он тратил меньше времени, чем на приготовления. В абсолютной тишине он ее решал (я не видел, чтобы он чего-то не решил) и начинал неспешно все объяснять. А объяснял он и, правда, все — с самых азов темы, что очень утомляло, но делать было нечего — приходилось слушать. Закончив объяснение и убедившись, что каждое его слово понятно, он, уже собравшись и башней возвышаясь над своей жертвой, улыбался самой ехидной и высокомерной улыбкой, что я видел, а потом говорил: » будут еще вопросы, обращайся». А звучало это так:» у тебя нет таких вопросов и проблем, которые я не смог бы решить!» Он никогда ничего не делал просто так, не знал про вежливость и благодарность. Например, шли мы небольшой компанией после занятий – я, двое моих друзей и Костя. Хоть он и не особо общался с нами, но мы часто вместе возвращались после пар. Где-то на полпути к общежитию нас попытались ограбить. Грабителей было пятеро и все нехилого телосложения. Когда стало понятно, что драки не избежать, Костя просто отошел от нас подальше и стал с интересом смотреть. Завязалась драка, нам крепко доставалось, но мы сражались, боролись за себя и свое имущество. Вдруг двое рванули к Косте! Причем последний даже не дрогнул, когда на него два амбала понеслись. Первому он повредил руку, подставив локоть под кулак, а второго свалил с ног пушечным ударом в грудь. В итоге мы с оставшимися справились, и несмотря на то что не без помощи Константина, с ним никто больше общаться не хотел. Ещё была у него одна особенность — он обожал смотреть на Солнце, смотрел на него так, как-будто это его покинутый дом, а не раскаленная безжизненная звезда. Я как-то пришел в институт пораньше — вроде что-то выучить надо было. Уже шел по липовой аллее, ведущей к нашему корпусу, когда где-то на ее середине заметил Костю. Он стоял и смотрел на восходящее солнце. Его сумка лежала на земле, несколько невнимательных студентов чуть на нее не наступили, но он не обращал внимания на окружающих, просто стоял в своем идеально выглаженном костюме и смотрел на восход. Так я его и запомнил — одинокой тенью, раболепски уставившейся своими черными очками на Солнце. А теперь выясняется, что он руководит единственной экспедицией, которая пройдет на минимальном расстоянии от светила, навещая легендарную космическую околосолнечную базу «Икар». Зная упертый и жесткий характер Гиденски, я принял единственно верное решение — подчиниться и отправился на тренировку.

Константин Юрьевич Гиденски.

-Константин Юрьевич, как идет подготовка? Вам что-нибудь еще требуется? — Михал Петрович как обычно выглядел жалко, и его хотелось больно ударить.

-У нас же полностью собран экипаж?

-Да, 8 человек: вы, Марко — ответственный за науку, Корнеев — доктор, Лазарев — капитан корабля, Сиденко — рулевой, два механика — Леонидов и Васильев, а так же астронавт — Ивлев.

-Отличная команда, хоть про Ивлева я почти ничего не слышал в центре полетов. Пришлите мне его дело, пожалуйста.

-Да, конечно.

-А сколько человек сейчас на «Икаре» и сколько вмещает станция.

-Сейчас там пятеро, а так вообще там до 20 набивается в интересные для наблюдения моменты. Не переживайте, чтобы передохнуть вашей команде место они найдут.

-Дело не совсем в этом, помните Вы мне все советовали взять команду из вашего НИИ?

-Да, но теперь мы уже собрали других специалистов!

-А вы им ничего не говорите, все будет по плану, мы отправимся, как запланировано. А завтра в срочном порядке и при соблюдении протокола секретного запуска, отправьте свою команду на Икар.

-Но зачем?

-Это не Ваше дело! – толстяк сердито засопел.

-Ладно, Гиденски, я выполню Ваше распоряжение, но начальство узнает об этом…

-Как вам угодно. Всего хорошего!

Вся команда подбиралась с особой тщательностью, поэтому я знал приблизительную биографию каждого члена экипажа, кроме Ивлева, дело которого я надеюсь получить к вечеру. С двумя членами команды я был хорошо знаком лично, со Львом Семеновичем Корнеевым и Марко. Лев Семенович работал еще на корабле, где я был стажером! Обладал железным здоровьем и как-будто делился им с окружающими. Характер у него очень легкий, он никогда не встревал в конфликты и сам их не провоцировал, обладал крепкими нервами и невероятной выдержкой. Это был мужчина крепкого телосложения, невысокого роста, полностью седой, коротко подстриженный и всегда гладко выбрит. Когда-то давно он мне объяснял азы медицины, помогал освоиться на корабле, а теперь полетит под моим командованием. С Сергеем Витальевичем Марко мы вместе учились в институте, причем отношения у нас всегда были странными. Я для него вечно какие-то задачи решал, задачи были совершенно элементарные, а Сергей не хотел их понимать, как и большая часть курса, если честно. И вместо того, чтобы разобраться, он перебарывал гордыню и шёл ко мне за помощью. Он всегда был очень заносчивым — его вечно раздражало, что я учусь лучше, его даже злило, что я выше, по-моему. Потому он вечно со своей компанией придумывал шутки, язвительные замечания в мой адрес. Причем единственное, чего ему не хватало – элементарного трудолюбия, ведь уже в аспирантуре в этом же институте он добился отличных результатов и прослыл хорошим ученым. А вот, кстати, и он, бегает по залу и отчаянно демонстрирует окружающим свое недовольство. Представляю, насколько ему непросто – он никогда не отличался любовью к спорту. Запыхавшийся Сергей Витальевич подбежал ко мне: «Здравствуй, Костя, давно не виделись, не хочешь к нам присоедениться?»

-Тренировка для тех, кому нужно перед полетом улучшить свою физическую форму, так что я и доктор освобождены от занятий. Могу тебе больше сказать, пока твоя физическая форма не будет соответствовать стандартам этой экспедиции, мы никуда не полетим. Так что я бы тебе рекомендовал не отвлекаться и усерднее заниматься. – Это был, конечно, бред, тренировка уже была моей прихотью, а уж полет никто не стал быт отсрочивать, но на Сергея эти слова подействовали. Он побежал обратно к тренирующимся, на пути крича мне: «Смотри не потолстей, пока мы тут сбрасываем!».

Потолстеешь с этой экспедицией, уже один круг – это невероятный риск для корабля и команды, еще никто на таком расстоянии не подлетал к звезде. Самое неприятное, что, учитывая рискованность предприятия, на нас свалилось огромное количество требований по безопасности, бесчисленные проверки, кураторы, начальники, инспекторы, но вот выделять дополнительные средства никто не додумался. Теперь я как между двух огней – успокоить и тех и тех, все должно быть дешево и безопасно, А от Головня никакой пользы – только пялиться с деловым видом и умеет. Делать нечего, придется пролететь два круга, чтобы сделать нужное количество измерений. Ведь если сделать меньшее, то получим меньше спонсоров, каждый из которых хочет узнать разное, а, значит, экспедиция может не окупиться. То есть мы трижды прибудем на «Икар», надеюсь, у них на станции хватит терпения и они не потратят топливо, отвезенное туда для экспедиции заранее..

… День экспедиции.

Сергей Витальевич Марко.

Вот уже … дней мы летим от Земли к базе Икар, полет проходит нормально, никаких осложнений. Связка двигателей работает как часы и мы даже немного опережаем расчетное время, гравитационная система ни разу не давала сбоев! Эти два обстоятельства говорят о серьезности подготовки. Обычно и двигатели дают небольшие сбои и каша нет, нет, да вылетит из тарелки. Настроение у всех было боевое, вообще команда очень хорошая, первый раз, на моей памяти все так быстро сдружились. Все, кроме Гиденски, этот упрямый осел остался верен себе — держался со всеми высокомерно, говорил только на тему экспедиции. Я же сдружился с рулевым, мужик он что надо, жалко на корабле выпить нельзя, а то мы бы зажгли. Ну, естественно, вездесущего Гиденски, который уже своим присутствием мог на корню сгубить хорошее настроение, пришлось бы куда-то деть. Так вот сидели мы в столовой с Сиденко, играли в шахматы, как заходят механики, что-то яростно обсуждающие.

-Нет, ты представляешь, эта сука не сказала нам заранее, что круга будет два!

-Он скрыл от нас ровно половину риска этой экспедиции! Нет, даже больше половины, ведь корабль будет более изношен ко второму кругу!

-Ребята, объясните толком, в чем дело?,- рулевой повернулся к механикам.

-А, Сергей Сергеевич, понимаете, наш чудесный руководитель экспедиции скрывает, что будет два круга вокруг Солнца, а не один!

-Как? Он обязан был предупредить об этом до начала экспедиции, — Сиденко вскочил и стал багроветь от злости, -как вы об этом узнали?

-Мы кое-что смотрели в вентиляционных шахтах, а Гиденски разговаривал с центром управления полетов на Меркурии, точнее он с ними ругался.

-То есть вы изучали вентиляцию именно над кабинетом руководителя ?,- на корабле вообще не любят обманщиков, если бы мы не были объединены обидой на Гиденски, то скорее всего механикам бы хорошо досталось, начиная с физической взбучки и заканчивая коллективной жалобой в ЦНКП — центр надзора за космическими полетами.- о чем же ругался руководитель с Меркурием?

-Меркурий просил поделиться запасами топлива на Икаре, у них кому-то срочно улетать, Икар как раз сейчас недалеко от Меркурия, они хотели сделать небольшой крюк на звездолете, дозаправиться и полететь, а Гиденски заплатить за топливо, потому что поставок с Земли еще месяц ждать! Сказали, что все посчитали, что нам хватит оставшегося. Он им сказал, что все топливо нужно, что круга будет два, а не один, чего они не учли. Центр полетов взбесился, мол, им не сообщили о втором круге, дали запрос на Землю, там тоже ничего об этом не знают. Гиденски стал уверять, что все формы заполнил, что земной центр должен быть проинформирован, связались с Михалом Петровичем, а он чем-то серьезно болен и не может ни подтвердить, ни опровергнуть, еле остается в сознании. Все кричат, экран интерактивной связи пестрит красными лицами чиновников, злобными лицами контролеров, полная неразбериха, но Гиденски отстранить не могут — его вина не доказана, а ЦНКП запрещает отстранять руководителей во время экспедиции без уважительной, по их мнению, причины. Тогда Гиденски сказал, что останавливаться на полпути поздно, а ответственность он берет целиком на себя…

-Ответственность он берет на себя, а на то, что все мы рискуем жизнями ему наплевать ? ,- Сиденко не на шутку разошелся.

В этот момент входит Константин Юрьевич как всегда в своих черных очках и с непроницаемым лицом,-по какому поводу шум?

-А у нас тоже есть вопрос, Константин Юрьевич! Когда вы нам собирались сказать о втором круге?

-Я вам предоставил всю важную для команды информацию на Земле во время инструктажа. — Гиденски стоял в трех метрах от нас, даже не удосужившись снять свои черные очки.

-Раз так,-уже я не выдержал,- то в соответствии с вашим инструктажем, Константин Юрьевич, мы полетим один круг, а на второй ищите себе другую компанию!

К всеобщему удивлению Гиденски даже не стал спорить,- да, конечно, все будет как в вашем контракте с НИИ Солнца.

Воспользовавшись нашей растерянностью, Гиденски быстро взял кофе в аппарате и удалился к себя в каюту.

-Вот же отвратительный человек, даже спорить не стал, — Леонидов явно был расстроен упущенной возможностью поругаться.

… День экспедиции. Четверть круга.

Сергей Витальевич Марко.

… День как мы вышли на околосолнечную орбиту, покинув Икар. Там мы встретили вторую команду Гиденски, похоже, с ними он и полетит на второй круг. Ребята неплохие, только с кораблем нашим незнакомы, что не очень правильно при такой сложной экспедиции.

Съемка показаний идет нормально, без каких-либо осложнений. Но у Ивлева обнаружено странное недомогание, вызвавшее волнения на корабле. Вот как все было.

Капитан стоял в рубке, проверяя показатели полета и расчетную орбиту. Там же в комнате с ним болтали оба механика и я. Вообще я любил о чем-нибудь спорить с Лазаревым, он обладал феноменальным упрямством, при этом достаточно ловко аргументировал свою позицию. Естественно, когда дело доходило до очевидных для него вещей, спорить было бесполезно, все равно что быка красной тряпкой успокаивать. Марат упирался и просто повторял одно и то же, все больше раздражаясь и краснея. Учитывая, что наш капитан был ростом почти как руководитель, а это два метра к небу, и весил около 130, раздраженным и красным он выглядел весьма убедительно! Для меня это было проверкой — смогут ли мои теории выдержать такой напор. Как раз в этот страшный момент вошел Корнеев, он что-то бурчал себе под нос и совершенно никого не замечал.

Лев Семенович, как там дела с Ивлевым? — отвлекся от спора капитан. Возможно, потому что почувствовал слабость своей позиции, ну или его действительно волновала судьба астронавта.

Что?, -Корнеев как будто отвлекся от чего-то очень интересного, — а, да, Ивлев. Ну, пока я не знаю, что с ним, могу сказать только, что это Солнце!

Мы переглянулись с Лазаревым, явно не понимая витиеватых фраз доктора.

-Понимаете,- продолжал он,- я обследовал всех перед полетом, обследовал по прилету на Икар, и сегодня запланировано обследование. Сегодня я осмотрел уже Гиденски и Васильева, у них наблюдается схожая с Ивлевым картина, только не так выражено. И не одного из симптомов ни у кого не было на Икаре или до прилета на базу, отсюда я делаю вывод, что это вызвано влиянием Солнца на таком расстоянии.

Капитана новость не обрадовала, — компьютер, проложи обратный маршрут к Икару и готовься ложиться на новый курс!

-Марат Игоревич, я могу продолжить маршрут, но для разворота корабля требуется подтверждение руководителя экспедиции.

-Сергей Витальевич, сходи за ним!

-Сидите, Сергей Витальевич, — Гиденски сверкал своими очками прямо у меня за спиной.

-Константин, вы здесь, -я отпрянул от неожиданности,- боюсь, что придется лететь обратно.

-Соскучились по маме?

-Константин Юрьевич, не до ваших шуточек, — капитан разволновался,- Ивлеву плохо, а на подходе вся оставшаяся команда, нам бы обратно долететь!

-Корабль не развернется.

-Гиденски, это непредвиденное обстоятельство, мы не можем продолжать! Я не хочу гибнуть из-за вашего честолюбия!

Он просто стоял и молчал, не обращая внимания на крики капитана и возмущенные возгласы механиков.

-Вы спятили, если решили погубить нас всех, но исследовать это чертово Солнце!! Вы меня слышите? Корабль придется развернуть!

-Да что же мы бездействуем,- рванулся к Гиденски один из механиков. Черная тень ушла от удара в голову, ответив мощным апперкотом в печень. Леонидов потерял сознание и рухнул на блестящий пол.

-Капитан, я сам могу управлять кораблем, так что, если будете слишком много возмущаться, то будете отстранены. А раз в открытом космосе с корабля деться некуда, то я не думаю, что вы горите желанием, чтобы кораблем управлял кто-то менее опытный, чем Вы.

Лазарев молча повернулся к панели управления и нервно защелкал управлявшими клавишами.

Уходя к себе, руководитель обернулся, -Марко, а вам совершенно нечем заняться, что вы в рубке третесь?

… День экспедиции

Константин Юрьевич Гиденски.

Через… дней уже возвращение на Икар, мы собрали все данные, которые планировали. После того случая с Леонидовым, настроение команды несколько ухудшилось, хотя они стали намного спокойнее и послушнее. И с самочувствием экипажа дела обстоят неважно. Недомогания стали сильными, никто не высыпается. Команда больше похожа на студентов во время сессии, чем на могучих покорителей космоса. У всех бледный вид, синяки под глазами, некоторые почти не встают с кровати целыми днями. Не слышно разговоров на корабле, тишина… Может они стали спокойнее просто из-за усталости?

Мне кажется, что это Солнце, что оно за что-то нас наказывает, возможно, за дерзость. Спать и правда ужасно хочется.

…день экспедиции.

Сергей Витальевич Марко.

Такого шикарного госпиталя как на Икаре я еще нигде не видел. Нас сюда поместили … дней назад, сразу после нашего прилета. Корнеев пока не разобрался, что это за болезнь, но всем стало легче, скорее всего он был прав с его теорией про Солнце. Корабль после прилета не нуждался в ремонте, поэтому в тот же день они пошли на второй круг, Гиденски полетел с ними. Причем он удачно взял вторую команду из НИИ Солнца и околосолнечных маршрутов, только эти фанатики, согласились бы полететь с ним, да еще и под пагубным воздействием среды.

Если честно, то я поражен нашим руководителем. Хоть он мне и был противен до глубины души, но делу своему предан. Несмотря на свое состояние, он полетел контролировать все до последнего момента, даже не дав себе передышки. Сначала я подумал, что он просто хочет похвастаться выносливостью, но потом позвонили с Земли, и стала понятна истинная причина его спешки. Головня пришел в себя после болезни, связался с центром полетов и сообщил, что никого уведомления о втором круге он не получал! Уже через полчаса ЦНКП вынес решение отстранить Гиденски от руководства экспедиции и вернуть домой для дальнейшего разбирательства. Проблема в том, что сам руководитель, естественно, не развернет корабль, а другого корабля для преследования около Солнца просто нет! Но сегодня они вернуться и инспектора ЦНКП, прибывшие сюда неделю назад, наконец-то встретятся с предметом своих каждодневных расспросов. Сначала я хотел рассказать, как все было, ну все равно погоды это для него не сделает, но потом стал вспоминать весь полет и проникся каким-то уважением, даже пару раз похвалил при инспекторе. Гиденски, конечно, не считается с окружающими, но в этом, наверное, и его плюс! Вряд ли найдется много людей, которые смогут наперекор всем пробить свою линию.

А вот уже и стыковочные сигналы, надо пойти встретить экипаж.

Около двери шлюза стояли: я, Корнеев, двое инспекторов, директор Икара.

Бесшумно разъехались двери отсека. Первая моя мысль «зомби- апокалипсис», экипаж выглядел ужасно: ввалившиеся глаза, шаркающие походки, потерянный взгляд… Подбежали двое сотрудников станции и помогли Корнееву отвести их в госпитальное крыло. Гиденски среди вышедших не было, я с инспекторами бросились искать на корабле. Освещение осталось только аварийное, поэтому был полумрак, и очень-очень тихо, ведь двигатели не работали. Каждый шаг отдавался гулким эхом по всей махине корабля. Почему-то крадучись мы прошли в капитанскую рубку, около приборной панели стояла тень — Гиденски в своем черном костюме и очках, кожа на лице натянулась, синяки под глазами выходили из-за очков, костюм на нем сидел как на вешалке, казалось, что остались только плечи. Мы подошли ближе, он не пошевелился.

-Гиденски, — голос инспектора дрожал. Руководитель все так же оставался безмолвным.

-С меня довольно, вы идете с нами,- один из инспекторов схватил его за руку и потянул к себе. Костя покачнулся и упал, на лету перехватив и сломав кисть инспектору.

2 года после экспедиции.

Что на нас так действовало около Солнца и почему, никто не выяснил, а члены обеих команд поправились, все кроме Гиденски. Он потерял рассудок и был помещен в специальную лечебницу для исследователей космоса. Его поступок признали героическим, но только после получения крайне важных результатов на основании наших измерений. Хоть прошло уже много времени, но я все еще навещаю его почему-то, наверное, все не могу понять его упертости. Особо с ним не поговоришь- никого не узнает, говорит не членораздельно, взгляд гуляющий. Но иногда он, бывает, посмотрит серьезно, встанет, поправит одежду, подойдет к окну, уставится на Солнце, и стоит смотрит, пока снова не впадет в привычное состояние. В эти моменты его соседи по палате замолкают, почтительно дают ему насмотреться в абсолютной тишине. Санитары прозвали его Сын Солнца.