Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 3(53), 2024.

Высоко в горах, где хозяйничают большие орлы и быстроногие дикие козы, среди нагромождения холодных валунов почти незаметен вход в пещеру. И это хорошо. Потому что она обитаема.

На рассвете Зрумм, пробуждаясь, хлопает Файю по массивной шерстяной заднице. Супруга нехотя поднимается со шкур, вытаскивает из-под камня кусок мёрзлой козлятины, садится на неё, согревая к завтраку. Зрумм выглядывает из пещеры: снег, ледяные скалы, холодный белый мир. Почти весь год они живут в этом мире. Охотятся на коз, дразнят орлов, изредка стенка на стенку сшибаются с семейством барсов, что приходят с дальнего перевала. А ещё Зрумм каменным топором вырубает ледяную статую исполинской женщины. Файя ревниво ему позирует.

Лишь пасмурным летом ненадолго спускаются в долину. Это лучшее время в жизни Файи. Ей так хочется охватить лето руками и ногами, содрать ароматную шкуру с этого чудесного дня и утащить его тушу к себе наверх. Ей всего мало.

Голубое вверху, зелёное под ногами. Земля тёплая и мягкая. Бог всех гоминидов пьян и добр.

Файя оторвалась по полной: горстями ела ежевику, натёрла сиськи диким мёдом, сплела венок из жёлтых маков. Поймала пушистого кролика, потискала, отпустила. Причесала шишками брови. Наступила на гадюку, повизжала для приличия. Полюбовалась своим отражением в крошечном озере.

Зрумм тем временем обнаружил молодую медведицу, подкатил было к ней.

— Хамм! — возмутилась Файя, подбежала и врезала косматой обольстительнице меж глаз. — Шлюхх!

Медведица, всхлипывая, удрала.

— А Зрумм у меня ещё вполне, — подумала Файя неожиданно. — Хотя глуп, как детёныш. Йых! Может, нам завести маленького волосатика?

Она прислушалась к себе: тихая песня… хорошо-то как!

Покосилась: Зрумм возлежал под кустом боярышника, одной лапищей совал в пасть давленые ягоды, другой искал блох на брюхе. Файя фыркнула, нахмурилась. Да, сначала надо помыться. Раз в год можно, мама так учила.

Она облизнулась, соблазнительно изогнулась, сползла в тёплую воду, легла на спину. Зрумм вытаращил глаза.

— Эй! — помахала супругу Файя. Указала на озеро, потом на себя, кокетливо намекнула: — Плюх! Трах!

Верзила с опаской подошёл к воде, намочил пятку, задумался.

Файя загадочно манила его к себе. Мокрые курчавые пряди, извивающиеся локоны с озёрной тиной: наверное, так выглядели доисторические русалки, соблазняющие троглодитов.

Зрумм посмотрел на жену новыми глазами, встрепенулся, шагнул в воду, ухватил красавицу за бока, прижался сзади. Облапал так, что рёбра затрещали, жарко дохнул в щёку… и случилась любовь. Красивая и беззащитная, как яйцо.

О, великие горы, это прекрасно!

…но мало.

— Эсщо! Эсщо! — рычала блаженно Файя, получившая тридцать три удовольствия сезона.

Медведица с завистью следила из кустов.

Дикие тюльпаны и эдельвейсы источали пряный аромат, над пламенеющей поляной плыло упоительное жужжание маленького народца, собирающего медвяные слёзки.

— Эсщо!!!

И долина медленно раскачивалась под ними, словно ласковое облако.