Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 2(52), 2024.

— Эй, трактирщик!

Рожи в шрамах, одежда с чужого плеча. Полные кошели золота. От золота несёт кровью. Пьяная щедрость. За неделю Маркус выручил больше, чем за год. Протрезвев, денег пожалеют. Возжелают вернуть. Желательно сторицей. А бочки с вином не бездонные. Второй день черпак скребет дно.

— Жрать тащи! Мясо давай, слышь?!.

Слышу. Как не слышать.

Звон монет оглушает. Смертоносное серебро. Кровожадное золото.

Помощи ждать неоткуда.

Трактир за пределами городских стен. Удобно дожидаться открытия ворот, если приехал за полночь. Опрокинуть чарку-другую для храбрости в торгах. Махнуть стременную на дорожку, покидая город с барышом. Набраться до глаз, заливая проигрыш.

Стража сюда не заглядывает. Мытари приходят раз в месяц. Народ с тракта, взглянув в волчьи глаза гуляющей в главном зале шайки, вспоминает, что вовсе-то и не голоден. И что змий зеленый — телу и душе первейший враг. И о неотложных делах, каковых у каждого воз с прицепом. И о женах и детях, что дома ждут. Заглянут, и нет их.

Жена и дочь Маркуса неделю на чердаке. К двери приставлен бугай с мясницким тесаком. Маркусу так даже спокойнее. Убивец не пустит охочее до баб ворьё, пока вожак не позволит. А тот играет с Маркусом, как кот с мышью. Позволяет жить, пока есть польза. Неделю воры вкусно жрут, пьют, спят на мягком. Щедро платят, зная, что деньги вернутся. Со дня на день — когда вожак решит, что игры кончились.

— Жрать тащи, хозяин!

Бегу, бегу.

Кладовые пусты. Остались травы, ботва да коренья. Отребье умяло месячный запас снеди. На рынок Маркус ездит сам, не доверяя посыльным. Сейчас пополнить запасы возможности нет.

Что ж.

Маркус раздувает огонь в очаге. Вешает котел. Вострит о точило секач. Садится на колоду для рубки мяса. Закатывает штанину. Ремнем перехватывает натуго бедро.

Рубит.

Больно.

Не привыкать.

Не впервой.

Ловко скачет на оставшейся ноге. Режет, отбивает, натирает, перчит, щедро сдабривает приправами. Пока варево бурлит в котле, отдыхает. Щекочется, отрастая, нога. Когда гуляш поспевает, тащит котел вразвалочку едокам.

— О, добре! Ай, вкусно! Ох, хозяин, угодил!..

Вожак лыбится сквозь уродливый рубец, обещая без слов: завтра. Маркус, насупясь, уходит на кухню.

Гомон ворья сменяется храпом. Маркус, закрыв глаза, спрашивает Агату: как вы? Все хорошо, отвечает жена. Бугая нам хватает. Прочим немощь его незаметна. Пьём помалу сквозь стены. Скажешь — выпьем его досуха, не таясь. Ты там не наигрался еще?

Завтра, отвечает Маркус. Будем сыты надолго. Пока никто не чует, что ослабел. Но дольше ждать нельзя. Навалятся разом, и тогда — кто знает?..

Нужны помощники, говорит Агата.

Знаю.

Маркус пробует когтем клинок. Встает на колени. Кладет щеку на сырое от крови дерево колоды. Рубит что есть силы.

Укатившись в угол, голова Маркуса смотрит, как его тело слепо бродит по кухне и отращивает новую голову. Щекочется под челюстью, отрастая, новый Маркус.

Потом, уже вдвоём, они повторяют всё снова.

И снова.

И снова.

У них полным-полно времени до утра.