Садовая новелетта

Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 1(51), 2024.

Наш журнал дважды публиковал рассказы Шеербарта и сведения о его биографии. Отсылаем читателей к соответствующим номерам: https://astra-nova.org/issues/horisont/n047/пауль-шеербарт-предсказатель-погоды/, https://astra-nova.org/issues/horisont/n048/пауль-шеербарт-летающий-динамит/.

Здесь же обратим внимание вот на какой нюанс: перед нами — «юность мира», детские и отроческие годы ХХ века, еще не выбравшего свой путь. И если бы герою этого рассказа (а его взгляды отражают мировосприятие многих современников: ученых, писателей) удалось осуществить свою мечту — то как знать: может быть, следующие годы действительно прошли бы под знаком конкурсов фантастики и исследования того, что мы сейчас называем НЛО. Глядишь, тогда и Первая мировая война (а с ней и то «искривление исторической линии», в котором мы сейчас живем) осталась бы умозрительной страшилкой, место которой разве что на страницах фантастических романов…

Альбертина фон дер Марвитц была девяностошестилетней очень богатой дамой. Она сидела в своём старом парке на старой скамейке, а рядом сидел доктор Гроддек, всего лишь двадцатитрёхлетний и очень бедный.

Было довольно тепло для столь раннего утра. Небо синело, как тёмный сапфир, а в пруду перед старой садовой скамейкой собралась нетерпеливая стайка молодых уток.

С губ старушки не сходила легкая улыбка, доктор Гроддек же говорил с таким пылом, что его лицо раскраснелось:

— Поверьте мне, уважаемая госпожа, строительство обсерватории обходится очень дорого. Оно не по карману одному человеку. Весь народ — широкие круги общества — должны заинтересоваться этой темой. И это возможно, только если к делу удастся подключить книги, журналы, брошюры и тематические выставки. Подумайте только, уважаемая госпожа, сколько миллионов потрачено на графа Цеппелина!¹ Что сделано для графа Цеппелина, можно сделать и для обсерваторий. В конце концов, практическая польза дирижаблей минимальна². В этом нужно отдавать себе отчёт. Но этого никак нельзя сказать об обсерваториях. Ведь исследование нашей атмосферы — нашего высокого синего неба — отнюдь не лишено практического смысла. Пусть даже строительство одной обсерватории обойдется чуть дороже, чем одного дирижабля, — зато она и прослужит человечеству куда дольше… Вы согласны с этой логикой, не так ли, уважаемая госпожа?

На этой фразе доктор Гроддек выдохся и замолчал. А старая дама, не переставая улыбаться, тихо проговорила:

— И вы, господин доктор, хотите возглавить одну из этих новых обсерваторий?

— Конечно, — ответил тот, — зачем иначе я изучал астрономию? Совершенно очевидно, что мне следует занять должность директора этой обсерватории — да, с подобающим доходом. Бытие ассистента, которым я сейчас являюсь, весьма почётно, но едва позволяет сводить концы с концами.

— Кстати, — внезапно спросила госпожа Альбертина, — как вы представляете себе то, что только что назвали «привлечение интереса широкой публики»? Не ограничивайтесь намёками, пожалуйста. Я жду максимально конкретного ответа.

Госпожа Альбертина уже не улыбалась: немного побледнев, она осторожно облокотилась на подлокотник скамейки. Пара молодых уточек торопливо подплыла к берегу.

Доктор и в самом деле отлично представлял, чего желает добиться, поэтому он немедленно сделался очень конкретен.

— Скучные для широких кругов астрономические вычисления, — быстро произнес он, — конечно же, публику не приманят. Тут необходимо затронуть другие струны. Для публики нужно наполнить синее небо чудесами: это вызовет её любопытство, томление и благосклонность.

Госпожа Альбертина снова улыбнулась.

— Но ведь серьёзные науки, как мы оба знаем, плохо справляются с этой задачей. — сказала она. — Сами по себе они недостаточно увлекательны. А ожидания, связанные с Марсом, теперь выглядят несколько… устаревшими. Высокое синее небо, правда, по-прежнему бескрайне и не потускнело ничуть… Но я все же опасаюсь, что для большинства оно покажется слишком далёким — и слишком чуждым. К тому же в нем ничего не происходит. Воздухоплавание по крайней мере будит спортивный интерес, а вот астрономам этого явно не хватает. Раз так, то, опасаюсь, им не хватает именно того, что могло бы привлечь широкую публику.

— Совершенно верно, уважаемая госпожа! — почти восторженно ответил доктор Гроддек. — Я придерживаюсь того же мнения. Поэтому сперва нам следует осмотреться вокруг в поисках поддержки. Мы должны найти её — и мы её найдём!

— Где же? — поинтересовалась Альбертина фон дер Марвитц чуть устало.

— В литературе и изобразительном искусстве! — отчеканил доктор.

Госпожа Альбертина непонимающе уставилась на него. Молодой человек продолжил — еще более быстро, чем раньше:

— Я понимаю ваше удивление, уважаемая госпожа! Безусловно, это не так просто. Вне всяких сомнений, литераторов и живописцев нужно сначала должным образом вдохновить. Но вы ведь должны признать, уважаемая госпожа, что Марс породил немало так называемых фантастических романов. Про Марс писали не только Фламмарион, Уэллс и Лассвиц, но также сотни других авторов. О, здесь можно надеяться на большее! Я убеждён, что если дать толчок в другом направлении, то очень скоро у нас будет большой выбор литературы, которая, по сути своей, принесет огромную пользу — и прежде всего именно астрономам!

Старая дама прикрыла глаза.

— И как вы себе представляете этот «толчок в другом направлении»? — спросила она почти беззвучно.

Четыре самые смелые уточки выбрались из воды и подковыляли вплотную к садовой скамье. Доктор Гроддек бросил им пригоршню хлебных крошек — и продолжил свою речь:

— Небосвод таит за своей синевой много других чудес, не только Марс. Даже не говорю о туманностях Ориона и Андромеды: вполне достаточно бросить взгляд на нашу Солнечную систему. Атмосфера над поверхностью Земли толщиной в как минимум сто немецких миль³. На высоте ста миль астрономы обнаружили светящиеся электрические облака. На этой же высоте вспыхивают и тут же исчезают так называемые падающие звёзды. Сто миль над поверхностью нашей планеты! Какой огромный простор по сравнению с этой поверхностью! Вот какую мысль нужно донести до авторов романов ближайшего будущего, объяснить им: «Перенесите место действия с земной плоскости в этот простор!» Колоссальное пространство прямо над нашими головами — оно, вероятнее всего, не безмолвно, подобно кладбищу! Десять миллионов метеоров ежедневно пересекают земной небосвод, а возможно, даже гораздо больше. И нельзя с уверенностью считать, что эти метеоры — всего лишь мертвые обломки материи. Те останки, что долетают до земли, столь фрагментарны, что по ним невозможно сделать вывод о целостном теле метеорита. Это и нужно раз за разом внушать писателям, журналистам, даже газетчикам…

— Что же именно? — Альбертина фон дер Марвитц, вновь открыв глаза, провожала взглядом четырёх юных уточек, вперевалку возвращающихся к пруду.

Теперь улыбка доктора Гроддека сделалась торжествующей:

— Истории о метеоритных призраках! Потому что я убеждён: падающие звёзды, которые мы видим высоко в небе, — это самые настоящие живые существа. Они даже могут превосходить людей интеллектом и уровнем цивилизованности. Немного фантазии прекрасно позволит литераторам описать этих обитателей небес. Художники тоже могли бы изображать их… скажем, со светящимися электрическими конечностями… О, об этих метеоритных призраках можно сочинять сюжеты, которые будут гораздо интереснее рассказов о людях на поверхности Земли! Ведь жизнь должна давать им гораздо больше возможностей: прежде всего свободу путешествовать по Вселенной, не будучи привязанными к единственной планете при какой-то звезде, как мы…

— Вы серьёзно? — спросила госпожа Альбертина, внезапно оживившись.

— Разумеется! — ответил доктор Гроддек. — Если бы я только знал, как привлечь на нашу сторону художников и поэтов! Когда это получится — мы практически выиграли. Публика вскоре воодушевится идеей финансирования новых обсерваторий. Между прочим, может быть, не такая уж это и фантастика: метеоры вполне могут оказаться разумными существами… или чудовищами… чем-то вроде небесных удавов, закованных в железные или каменные панцири… Возможно, небо над нами в самом деле кишит неведомыми монстрами, как поверхность Земли — известными нам живыми существами. Так это или я выдаю желаемое за действительное — без труда сможет определить астроном из обсерватории нового типа с телескопом улучшенной конструкции. Как бы там ни было, строительство обсерваторий обретет в глазах публики большую популярность. О, уважаемая госпожа, если бы вы знали, как это важно для астрономии…

— Ха! В таком случае надо устроить конкурс! — без промедления ответила госпожа Альбертина. — Именно таким образом проще всего вдохновить иллюстраторов и поэтов. Набросайте план этого литературно-художественного мероприятия — а я назначу денежную премию. И немалую!

Она грациозно поднялась со скамьи. Доктор Гроддек, опустившись на колено, поцеловал подол её платья.

Альбертина фон дер Марвитц снова улыбнулась. Но доктор не улыбался: в его глазах стояли слёзы. Он благодарил столь искренне, что старая дама совсем смутилась.

Затем они вместе позавтракали в большой столовой замка. Доктор Гроддек уже начал в уме сочинять текст для объявления о конкурсе. После завтрака он направился в отведенную ему комнату, чтобы подготовить стилистически безупречный беловик.

Когда он спустился в столовую к ужину, слуги сказали ему, что госпожа Альбертина прилегла отдохнуть. А две минуты спустя выяснилось, что она мертва.

Доктор Гроддек, не мигая, уставился в высокое синее небо. Рука его судорожно сжалась в кулак.

Имеющееся завещание старой дамы не содержало ни слова о литературно-художественном конкурсе.

Перевод с немецкого Дарьи Странник и Григория Панченко

---

¹ Знаменитый конструктор дирижаблей граф Фердинанд фон Цеппелин постоянно испытывал нехватку средств для реализации своих проектов. Поддержка германского правительства, военного ведомства и коронованных особ помогала лишь временно — поэтому, когда в 1908 году наконец-то созданный работоспособный дирижабль после первого триумфального успеха потерпел катастрофу, Цеппелин, уверенный, что дело его жизни окончательно погибло, впал в полное отчаяние. Однако именно тогда общественность по-настоящему заинтересовалась идеей управляемого воздухоплавания — в результате чего начали поступать массовые пожертвования из разных источников, позволившие продолжить работу. (Здесь и далее — примеч. перев.)

² Рассказ написан в 1910 году: прежде, чем дирижабли начали перевозить пассажиров и грузы, не говоря уж об использовании цеппелинов в военном деле.

³ Немецкая, она же географическая, миля равна примерно 7,41 км.