(Продолжение.)

Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 10(48), 2023.

Первые три года работы Кофман в Кабардино-Балкарии были посвящены в основном встречам со свидетелями и сбору информации. Вот, очень выборочно, несколько протоколов:

Мухамед Пшухов, кабардинец, строитель, 40 лет, каменщик, село Кызбурун (Кабардино-Балкария):

«Это было еще до войны, летом 1939 или 1940 года. Мы жили тогда в селении Батех, в Зольском районе. Откуда-то в наш огород пришла алмасты и поселилась в нем, в кукурузе. Настелила там разных тряпок, траву. Прожила она у нас неделю. Все время находилась в нашем огороде, кушала зеленую кукурузу. Вся волосатая, на голове волосы очень длинные. Груди опущенные, длинные, висят, как у женщины, но спускаются гораздо ниже. Ногти длинные. Глаза раскосые, красные, зубы крупнее, чем у человека. Губы похожи на обезьяньи. Днем она всегда лежала. Лежит обычно на боку, но все переворачивается, долго в одном положении не лежит. К нам много народу ходило на нее смотреть. Если подойдет близко сразу несколько человек, она беспокоится, садится, кричит, встает, сама себе рвет волосы на голове. Кричит очень громко, голос как женский. Когда успокоится, если человек стоит близко, она тихонько подходит и начинает лизать его, бережно, как собака. Когда отходишь от нее, рукав рубашки весь мокрый».

От редакции «Горизонта»:

Этот протокол, в несколько сокращенном виде, приведен в работе Б. Ф. Поршнева «Борьба за троглодитов». Там Поршнев трактует данный случай как болезнь алмасты, вынужденной поэтому искать прибежища близ человеческого жилища. Лет через 20, с учетом накопившихся данных, Ж. И. Кофман допускает, что такого объяснения не требуется: сходное поведение (обычно, впрочем, менее выраженное) бывает характерно для «синантропных», привычных жить неподалеку от человека алмасты, можно сказать — полуприрученных… особенно после потери (допустим, смерти) прежнего «хозяина» и попытки как-то притереться к другим людям. Такие случаи полуприручения в довоенное время были не то чтобы часты, но и не уникальны. Кроме того, для алмасты характерна активность прежде всего в ночное время, а Пшухов (в описываемое время совсем юный, что, возможно, отчасти объясняет повышенную «ласковость», проявляемую к нему явно взрослой и, возможно, даже немолодой самкой алмасты) не утверждает, что их «гостья» продолжала полеживать и после захода солнца.

Отвислость у самок грудных желез до низа живота (а у матерых, явно вскормивших много детей, иногда даже чуть ли не до колен) фиксируют многие очевидцы. Это вообще характерная особенность южных и западных популяций (не будем пока говорить об их таксономическом статусе) реликтовых гоминоидов; на северо-востоке Евразии и в Новом Свете она отсутствует.

Хазраил Хамидович Жигунов, 46 лет, кабардинец, дозировщик Баксанского кирпичного завода:

«В конце сентября 1939 или 1940 года я шел от села Нижний Куркуджин в Малку. Я решил срезать дорогу и пошел прямо по кукурузному полю. Едва свернув с дороги, примерно в 40 метрах от нее я наткнулся на останки алмасты, разорванного волками или собаками. На площади диаметром примерно 12 метров вся кукуруза была поломана, повалена, все было истоптано. В середине площадки лежала голова алмасты с остатками шеи. Левая половина шеи была выедена. До этого я не верил в существование алмасты, а над теми, кто о них рассказывал, смеялся и говорил, что это выдумки. Поэтому я стал разглядывать голову с особым интересом. Взяв палку, я переворачивал ее на все стороны и, сев на корточки, внимательно рассмотрел. Голова была окутана копной очень густых и длинных волос, очень спутанных и склеенных репейником; при жизни они, наверно, доходили до пояса. Эти волосы были настолько пышные, что голова лежала на них, как на подушке, даже когда я поворачивал ее. Форму черепа я из-за этого не разглядел, но по размерам он как человеческий. Лоб немного покатый. Это место (рассказчик указывает на брови) очень заметно выступает. Нос маленький, курносый. Переносицы нет, нос как бы вдавленный, как у обезьяны. Скулы выдаются в стороны, как у китайца. Губы не такие, как у человека, а тонкие, прямые, как у обезьяны. Зубов я не видел, губы были запечены, их я не открывал. Подбородок не такой, как у человека, а круглый, тяжелый. Уши как у человека. Одно ухо было разорвано, другое — целое. Глаза сильно раскосые, с разрезом вниз и наружу. Цвета не знаю — веки были закрыты, я их не открывал. Кожа черная, покрыта темно-каштановыми волосами. Волосы отсутствуют вокруг глаз и на верхней части щек. На щеках, на ушах — короткие волосы, на шее — более длинные. От головы шел резкий отвратительный запах. Это был запах не разложения, потому что останки были свежие, не было мух, червей — видно, несколько часов, как его разорвали, кровь только запеклась. Это был запах самого алмасты, настолько отталкивающий, что меня чуть не вырвало. Поэтому я рассматривал голову, зажав нос левой рукой, а правой держал палку. Запах напоминает запах старой грязи, немытого тела, плесени. Невдалеке валялись другие части тела, я видел белеющие кости, покрытые остатками темного мяса, но близко не подошел и не стал смотреть на них.

Вопрос: Лицо алмасты больше напоминает человеческое или обезьянье?

Ответ: Очень сложно ответить. Нос и губы точно как обезьяньи. Но очевидно, что в целом лицо напоминает человеческое.

Показываем Жигунову изображение лица питекантропа, реконструированного Бурианом. Жигунов отмечает некоторое сходство его носа с носом алмасты. Указывая на подбородок, он несколько раз повторяет: „Именно такой!“ Рот тоже похож. Глаза и их разрез совершенно другие. В целом, кроме нижней части лица, он находит лишь самое общее сходство с алмасты».

От редакции «Горизонта»:

Этот протокол, на сей раз с гораздо большими сокращениями (впрочем, не меняющими сути), тоже присутствует в книге «Борьба за троглодитов». В цитате Поршнева диаметр вытоптанной площадки составляет не 12, а 15 м. Сейчас у нас перед глазами нет непосредственно самого того протокола, что был записан Ж. И. Кофман, поэтому мы не можем сказать, какое из указанных чисел верно; постараемся сделать это в одном из следующих выпусков журнала. Так или иначе, битва разгорелась нешуточная.

Собаки, на которых Жигунов возлагает возможную ответственность наравне с волками, — это кавказские овчарки, причем не нынешние выставочные, а «рабочие», привычные охранять стада от хищников, действуя при этом организованной сворой. Такая свора в атаке поистине страшна; нам и из других источников известны случаи гибели алмасты при сходных обстоятельствах, а также явственный страх, который проявляет перед подобной сворой даже могучий взрослый самец.

Тошнотворный запах, отмеченный очевидцем, характерен прежде всего для взрослых самцов. Возможно, это запах апокринового пота, приматами вида Homo sapiens почти не выделяемого — однако и у них (у нас!), если уж это, пусть в гораздо меньшей степени, случается, то «воняют козлом» главным образом взрослые мужики, а не женщины и не мальчики-подростки.

В этом ключе любопытно описание копны длинных волос на голове, отличающихся от шерсти, покрывающей тело. Эта особенность присуща алмасты гораздо в большей степени, чем другим популяциям (а для северо-востока Евразии и Нового Света она вообще не характерна); причем если у самок такие патлы часто свисают вдоль всей спины и ниже, то у самцов они могут спускаться до плеч, а иногда и вдоль лопаток. В этом случае оценочное описание «до пояса» (особенно при отсутствии «пояса» как такового и, следовательно, полной неясности насчет роста) не противоречит известным данным.

Надбровье, выделяющееся так, что это бросилось в глаза даже неопытному наблюдателю, — характерный архаичный признак; то же можно сказать о покатом лбе и отсутствии выступающего подбородка. Также очень примечательны зафиксированные многими свидетелями монголоидные признаки (добавим к ним отсутствие выраженной бороды даже у взрослых самцов; впрочем, у них иногда за таковую может сойти растительность на шее), характерные прежде всего именно для алмасты. Правда, мы не можем с уверенностью сказать, как они соотносятся с признаками монголоидной расы нашего вида…

Хукер Беканлукович Ахаминов, 55 лет, кабардинец, колхозник, село Плановское (Кабардино-Балкария):

«10 августа 1964 года, днем, я косил сено в поле подсолнуха. Местами оставались площадки, не засеянные подсолнухом, на них выросла трава — вот я и косил. Вдруг я услышал поблизости какой-то звук, не то сопенье, не то фырканье, как собака, когда муха лезет ей в нос. Я остановился, прислушался. Опять стал косить. Второй раз такой же звук. Я перестал косить. Когда он раздался третий раз, я положил косу и пошел смотреть. Вдруг из травы по направлению ко мне поднялись две руки, как человеческие, но черные, волосатые, длинные. Особенно длинные пальцы. Я бросился оттуда и влез на арбу, метрах в 8—10 от этого места. Стоя на арбе, я увидел человеческую фигуру, которая, согнувшись, уходила в подсолнухи. Я хорошо рассмотрел только спину. На спине рыжие волосы, как у буйвола, на голове длинные волосы. Когда алмасты ушла, я слез с арбы и вернулся к косе. Тут я услышал писк из того же места. Осторожно подошел, раздвинул траву. На примятом сене, как в гнезде, лежали двое новорожденных. Видно, только-только отелилась она. Новорожденные точно как человеческие, только что небольшие — килограмма на два потянут, не больше, а так от человеческих не отличишь. Кожа у них розовая, как у человеческого ребенка, точно такая же головка, ручки, ножки. Не волосатые. Да, кожа на вид — как человеческая или как у новорожденных крысят, еще голых: розовая, без шерсти. Ручками и ножками шевелили. Я побежал оттуда, запряг осла в арбу и вернулся в селение. Через два или три дня я снова вернулся на это место. Там уже никого не было.

Вопрос: Почему вы не рассказали об этом никому?

Ответ: Как никому? Я рассказал своей жене, соседям.

Вопрос: Я имею в виду — почему вы никуда не сообщили?

Ответ: А кому сообщать-то? Зачем?

Вопрос: Властям, милиции, сельсовету!

(Идея сообщить о таких пустяках властям вызывает у односельчан Ахаминова, слушающих опрос, откровенное веселье. Звучат реплики: „Да разве милиция и сельсовет таким занимается!“)

Вопрос: Разве вы не знали, что это очень интересно, что этим занимаются ученые?

Ответ: А кто его знает, что это нужно… Сроду никогда не слышал, что кто-нибудь этим интересовался».

От редакции «Горизонта»:

В вопросах Ж. И. Кофман звучит едва сдерживаемая досада. Дело в том, что до очевидца она добралась через много дней, а сперва его рассказ дошел до нее через вторые-третьи руки, обрастая по пути неизбежными искажениями. И эта искаженная версия гласила, что Ахаминов не только наблюдал самку и новорожденных, но и, вместе с односельчанами, поймал то ли ее с детьми, то ли только детей… Поэтому на встречу с ним Кофман ехала, обуреваемая большими надеждами…

Почти безволосая (и при этом гораздо более светлая, чем у взрослых особей) кожа характерна, например, и для новорожденных шимпанзе. Малые размеры детей в данном случае ни о чем не говорят: это была двойня — а близнецы и у людей мелковаты по сравнению с «сольно» родившимися младенцами…

Ержиба Кошокоев, 70 лет, кабардинец:

«Первый раз я видел алмасты в сентябре 1944 года. В то время у нас в республике были отряды добровольцев (дружинников) по поддержанию порядка, борьбе с бандитизмом и т. д. Я был членом такого отряда. Отряд был сборный — были в нем и карачаевцы, и осетины, и наших кабардинцев собрали с разных мест. Однажды мы ехали верхом по конопляному полю, около Черной речки. Я ехал вторым, а первым — человек из Аргудана, он умер теперь. Вдруг его лошадь так резко остановилась, что я чуть не наехал на него. Он говорит мне: „Смотри, алмасты!“ Впереди, в нескольких метрах, стояла губганана (одно из местных названий алмасты-женщины) и забрасывала себе в рот верхушки конопляных стержней с семенами. Сзади столпился весь отряд, зашумел, и она, увидев нас, очень быстро побежала на двух ногах в кош, который стоял недалеко. Несколько человек сорвали с плеч ружья и хотели стрелять. Но наш командир — русский офицер из Нальчика — закричал: „Не стреляйте, не стреляйте! Давайте лучше возьмем ее живой и доставим в Нальчик“. Мы спешились и окружили кош. Нас было много, и мы смогли полностью замкнуть круг вокруг коша. Я оказался как раз напротив двери коша и все видел очень хорошо. Пока мы приближались, губганана два или три раза выскакивала из коша. Она казалась очень взволнованной: выскакивает, суетится, бросается в одну сторону, а там люди, вбежит обратно в кош, тут же снова выскакивает, бросается в другую сторону, но там тоже люди. При этом она гримасничала, губы быстро-быстро шевелились и бубнили что-то. Между тем наша цепь все больше приближалась к кошу. Мы сомкнулись и шли уже локоть к локтю. В это время губганана выскочила еще раз, заметалась да вдруг закричала очень страшным криком и кинулась прямо на людей. Бежит она быстрее лошади. По правде сказать, люди растерялись. Она легко прорвала нашу цепь, с разбега прыгнула в овраг и скрылась в зарослях, окружающих речку. Ростом она была 1 м 80 см, здоровая. Лицо плохо видно из-за волос. Груди до низа живота. Вся покрыта длинными рыжими волосами, напоминающими волос буйвола. Следы же — я ходил их смотреть в овраге — небольшие. Я очень удивился тогда несоответствию между ее ростом и следами ног».

От редакции «Горизонта»:

Ж. И. Кофман предположила (и Б. Ф. Поршнев согласился с этим выводом), что малый размер следов объясняется тем, что алмасты бежала на носках. Действительно, наблюдения, собранные за десятки лет, подтверждают, что при беге (а также при карабканье по глинистому или покрытому снегом крутому склону) реликтовый гоминоид ставит ногу на носок, с силой «вбивая» его в грунт, так что топот звучит и в самом деле очень громко. Видимо, это позволяет говорить о некоторых особенностях его стопы; постараемся проанализировать это в одном из грядущих номеров «Горизонта». Вместе с тем надо заметить, что у алмасты вообще стопа относительно скорее широка, чем длинна, поэтому размеры следов при беглом наблюдении могут показаться (но не оказаться!) куда меньшими, чем «следовало бы» ожидать при таком росте.

На рывке скорость бегущего алмасты и в самом деле сравнима с лошадиной. Однако на стайерских дистанциях он, судя по всему, не показывает столь высоких результатов — поэтому его могут настигнуть и волки, и кавказские овчарки, куда менее проворные.

Сравнение покрывающих тело волос с шерстью буйвола весьма характерно: для буйволов типичен лишь остевой волос, без подшерстка.

(Продолжение следует.)

Перевод с французского Григория Панченко