Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 10(48), 2023.

Творческая биография Севера Гансовского очень непохожа на творческие биографии других советских писателей XX века, приобретших известность у читающей публики прежде всего как писатели-фантасты. И отличается она даже не тем, что на долю Гансовского, особенно в первые тридцать лет его жизни, выпало много тягот и испытаний, — такие тяготы и испытания пришлось пережить многим из тех, чьё детство и юность пришлись над предвоенные, военные и первые послевоенные годы. И даже не тем, что писать он стал довольно-таки поздно, после тридцати, — подобных примеров тоже немало.

Уникальность творческой биографии Севера Гансовского в том, что на протяжении всей его жизни в литературе (за исключением первых пяти лет писательской карьеры) в его творчестве тесно и неразрывно были переплетены фантастика и драматургия.

Попыткой если не разобраться, почему так получилось, но хотя бы дать общую зарисовку этого примечательного симбиоза и является данная статья.

Север Гансовский родился 15 декабря 1918 года (2 декабря по старому стилю). По одним источникам, в том числе автобиографии, — в Киеве, по другим, в частности по утверждению внучки писателя Каролины Гансовской, — в Варшаве.

Некоторые источники утверждают, что Север Гансовский родился «одновременно со своей сестрой Вероникой», однако эти сведения ошибочны. Вероника Гансовская родилась 8 сентября следующего, 1919 года.

Родители Севера и Вероники Гансовских: отец — Феликс Гансовский, по национальности поляк; мать — известная в то время в Российской империи и в Европе певица Элла-Иоганна Мей, уроженка г. Либава Курляндской губернии (ныне г. Лиепая, Латвия). По сообщениям архивных источников, «29 августа 1919 г. польский подданный Ф. Гансовский арестован [в Иркутске] за публичную агитацию в пользу советской власти». Дальнейшие сведения о судьбе Феликса Гансовского отсутствуют. Оставшись без мужа, Элла-Иоганна с двумя детьми переехала в Петроград.

В 30-е годы ХХ века мать Севера Гансовского была репрессирована: сначала её арестовали, а в 1938 году расстреляли. Будущего писателя и его сестру воспитывали бабушка и тётя. По собственным воспоминаниям Севера Гансовского, он едва окончил семь классов школы и уехал из Ленинграда в Мурманск, где работал в разных местах матросом, грузчиком и электромонтёром. В 1937 году Гансовский вернулся в Ленинград, пытался поступить в морской техникум, однако не был допущен к сдаче экзаменов. Окончил вечернюю школу-десятилетку, затем поступил в Ленинградский электротехнический техникум, однако, проучившись два года, бросил учёбу и в 1940 году поступил на филологический факультет Ленинградского университета.

В 1941 году, с началом Великой Отечественной войны, Север Гансовский оставляет учёбу в университете и решает пойти добровольцем в Красную армию. Во время войны Гансовский служил на Балтийском флоте, был снайпером и разведчиком в морской пехоте, участвовал в обороне Лениграда, несколько раз был ранен. Его родным даже по ошибке дважды отправляли сообщения о его гибели: одна похоронка пришла в 1941 году, вторая — в 1942-м. В этом же, 1942 году раненого Севера Гансовского эвакуировали с госпиталем из-под блокадного Ленинграда в Тюмень и демобилизовали из армии вследствие инвалидности.

За участие в боевых действиях Север Гансовский награждён орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени.

После демобилизации Гансовский уехал в Фергану и поступил в находившийся там в эвакуации Московский институт восточных языков. Однако проучился в нём всего несколько месяцев и решил продолжить обучение на филологическом факультете Московского университета, который находился в эвакуации в Алма-Ате. В Казахстане Север Гансовский заболел тифом и вынужден был прекратить обучение. После выздоровления устроился на работу почтальоном, позже работал школьным учителем. Далее Гансовский длительное время, вплоть до окончания войны, работал на конном заводе.

После войны Север Гансовский перебрался в Одессу, где жил на пенсию и перебивался случайными заработками. В 1947 году вернулся в Ленинград и восстановился на филологическом факультете университета.

По собственному признанию, Север Гансовский публиковаться начал с 1949 года, то есть ещё студентом. Вероятнее всего, первые публикации (или даже первая публикация) — это литературные обзоры или рецензии на вышедшие книги, напечатанные в ленинградских газетах. Разыскать их, к сожалению, пока не удалось.

В 1950 году состоялась первая публикация художественных произведений, написанных Гансовским: в ленинградском альманахе молодых писателей «Дружба» напечатаны рассказы «Ниагара» и «Федеральная № 66». А уже в следующем, 1951-м, не только опубликован во втором выпуске этого же альманаха рассказ «Сэм идёт в мэрию», но и вышел первый авторский сборник «В рядах борцов», в состав которого, помимо этих трёх рассказов, вошли ещё четыре: «В английском порту», «Слово правды», «Дик» и «Дом напротив аптеки».

В 1951 году Север Гансовский окончил филфак ЛГУ. После окончания вуза его приглашали поступить в аспирантуру, но он от этого предложения отказался, решив полностью посвятить себя литературной деятельности.

В 1952 году сборник «В рядах борцов» вышел вторым изданием, дополненным ещё двумя рассказами: «Под мостом» и «Мексиканцы».

Все эти рассказы объединяет их так называемая антиимпериалистическая направленность. Их тематика — тяготы и лишения трудящихся, безработица, бедность и нищета народных масс, расовая сегрегация, хищничество и бесчеловечность «хозяев жизни» в западных странах — капиталистических дельцов-эксплуататоров. Многие рассказы заканчиваются «прозрением» людей труда и их готовностью к борьбе за свои права, к тому, чтобы переустроить жизнь в своих странах так, как это сделали трудящиеся в Советском Союзе.

Несколько примечательных фактов биографии Севера Гансовского (в том числе творческой) связаны с писателем, переводчиком и диссидентом Кириллом Успенским (творческий псевдоним — Кирилл Косцинский), с которым он дружил в 1950-е годы.

В книге мемуаров «В тени Большого дома» Косцинский приводит любопытное свидетельство отношения Гансовского к своему творчеству того периода:

«Гансовский воевал рядовым солдатом, был тяжело ранен под Невской Дубровкой и затем оказался в качестве инвалида то ли в Ташкенте, то ли в Алма-Ате. Он видел ту войну, которую видел и я — без сахарина и акварельных красок, и ещё он видел глубокий советский тыл, которого я никогда не видел. И рассказывал он об этом жёстко и впечатляюще.

— Как вам не стыдно! — сказал я вдруг. — Почему вы не пишете об этом? На кой чёрт вы сочиняете вонючие рассказики о несчастных американских безработных, которых вы никогда не видели и которые живут, вероятно, лучше, чем мы с вами?

— Моя война не интересует издателей, — ответил он. — А мне нужны деньги. За деньги я готов мыть любые литературные полы.

Возник довольно долгий и бессмысленный спор… Точнее, спора не было: я говорил что-то о честности писателя, о его долге, о гражданственности, а Гансовский отвечал, что честность — товар, на который трудно найти покупателя, что долг его, Гансовского, выражается в рублях, занесённых в бухгалтерские книги нескольких издательств, а чтобы покончить с гражданственностью, вполне хватило холостого выстрела „Авроры“».

Сложно сказать, что в этом свидетельстве правда, а что вымысел пострадавшего от советской власти диссидента, но в любом случае свидетельство примечательное и наводящее на определённые размышления…

В 1954 году Север Гансовский женился на Евгении Михайловне Сергеевой. В 1955 году у них родилась дочь Илона.

Сестра Севера Гансовского Вероника Феликсовна в 1958 году вышла замуж за известного писателя-мариниста и автора исторических романов Валентина Пикуля.

Помимо антиимпериалистических рассказов, Гансовский в тот период продолжает публиковать в ленинградских газетах и журналах рецензии на произведения советских и зарубежных писателей. Среди них можно отметить добротную аналитическую рецензию на свежеопубликованный в «Звезде» роман Даниила Гранина «Искатели» и страстный публицистический отзыв под названием «Линч не пройдёт!» на очерк Говарда Фаста «Пикскилл, США», напечатанный в «Новом мире».

Творчеством американского писателя Г. Фаста Гансовский в этот период интересуется всерьёз. По сообщению Сергея Снегова, будучи рекомендован в аспирантуру, Гансовский в эти годы готовит, но оставляет без защиты уже написанную диссертацию «Исторические романы Говарда Фаста». А помимо диссертации и названной выше рецензии, неожиданно пробует себя в художественном переводе: в самом начале 1954 года в семи номерах ленинградской газеты «Смена» публикуется выполненный С. Гансовским перевод только что вышедшей в США и ставшей затем довольно широко известной в Советском Союзе повести Г. Фаста «Тони и чудесная дверь».

К сожалению, обещанного газетой книжного издания этот перевод не дождался. Уже в том же 1954 году в журнале «Пионер» и отдельным книжным изданием повесть была опубликована в переводе М. Тарховой и И. Кулаковской-Ершовой под названием «Тони и волшебная дверь». Именно этот перевод и выдержал впоследствии ещё несколько изданий. Впрочем, нельзя не отметить его бо́льшую точность и профессиональность в сравнении с переводом Гансовского.

Удивительно, но при чтении этого текста обращает на себя внимание его «сырость», неотредактированность, недоведённость до необходимой при переводе точности и элементарной читаемости. Такое впечатление, что над рассказами из сборника «В рядах борцов» поработала уверенная рука профессионального редактора, а вот перевод повести Фаста увидел свет в том самом виде, в котором его передал в редакцию газеты Гансовский — ещё молодой и не до конца профессиональный писатель.

Но этот казус останется единственным в творчестве как Гансовского-писателя, так и Гансовского-переводчика. Рассказы и повесть, составившие второй авторский сборник Севера Гансовского — «Надежда» (1955), свидетельствуют о возросшем литературном уровне писателя. Особенно это касается рассказа, давшего название сборнику, и повести «Чтобы выжить». В этих произведениях уже в наличии и крепкий сюжет, и запоминающиеся образы героев, и реальные (а не умозрительные, как в ряде рассказов из первого сборника) конфликты.

Именно в этот момент писатель, по-видимому, почувствовал, что антиимпериалистическая тема в его творчестве исчерпана.

Примерно с 1956 года в творческой биографии Севера Гансовского начинает происходить крутой перелом, сравнимый с решением в конце 1940-х годов начать литературную карьеру. Гансовский решает отказаться от сочинения прозаических произведений из зарубежной жизни и после нескольких лет неопределённости и творческого простоя обращается к драматургии.

Переходной вещью от старого к новому стали радиоспектакль «Последний концерт» и рассказ с тем же названием.

Спектакль вышел в эфир Ленинградского радио 15 марта 1956 года. А в июльском номере журнала «Юность» за тот же год был напечатан и рассказ. В отсутствие надёжных источников информации сложно сказать, было ли это произведение изначально написано как рассказ и затем инсценировано для радиопостановки (и даже был ли в этом случае сам Гансовский автором инсценировки) или сначала была радиопьеса, позднее переработанная и опубликованная в виде рассказа. Тема рассказа ещё по сути прежняя, антиимпериалистическая, но вот форма подачи уже новая, изменившаяся: фактически именно с этим произведением родился Гансовский-драматург.

Рассказ «Последний концерт» примечателен ещё и тем, что в нём Гансовский впервые применил приём, ставший впоследствии его фирменным стилем: описание средствами литературы произведений искусства. Только в написанных в 1960—1970-е годы фантастических повестях и рассказах он описывал произведения живописи, а в «Последнем концерте» в художественный текст были преобразованы впечатления, которые вызывает музыка.

А затем… Затем наступила не очень понятная пауза — возможно, связанная с определённым творческим кризисом.

После 1955 года Гансовский не написал и не опубликовал ничего нового в том духе, в котором писал до того. При этом в трехлетие 1956—1958 гг. вообще нет никаких новых публикаций — для писателя, имеющего за плечами уже два авторских сборника, настоящий творческий простой!

В 1958 году вышел вторым изданием авторский сборник «Надежда», но, в отличие от сборника «В рядах борцов», второе издание по содержанию было полностью идентично первому.

В условиях крайней скудости биографических сведений установить, чем жил, чем зарабатывал на хлеб для семьи и что при этом писал Гансовский, не представляется возможным. Сам писатель в данном в 1987 году А. Черткову и Р. Арбитману интервью вспоминает, что был у него период, когда он отошёл от литературы: «…Что неправильно: мой опыт — или то, что пишется? Не решив этого, я многими вещами занимался, в частности ремонтом мотоциклов».

Ещё один любопытный факт творческой биографии Севера Гансовского того времени (и один печальный факт биографии жизненной) снова оказывается связан с Кириллом Косцинским. Будучи профессиональным писателем с 1953 года, Косцинский публиковался нечасто и с некоторого времени нашёл себе характерную для советского времени подработку в виде «авторизованных переводов» на русский язык произведений авторов, представляющих многонациональную советскую литературу. В частности, в середине 1950-х годов он подвизался переводить произведения азербайджанских писателей, причём подписывался попеременно псевдонимом и настоящей фамилией.

Вот как сам Косцинский не без цинизма описывает эту работу:

«„Перевод“, как я рассказывал об этом своим приятелям, делался следующим образом: прочитывался так называемый „подстрочник“, вешался на гвоздь в сортире для надлежащего — за неимением пипифакса — употребления, а затем по его мотивам профессиональной рукой со щедрыми добавлениями вышивались узоры. Работа отвратительная, негритянская, но она поддерживала меня много лет как до ареста, так и после освобождения».

Об аресте чуть позже, а вот в «отвратительной, негритянской» работе однажды довелось поучаствовать и Северу Гансовскому. Речь идёт о романе азербайджанского писателя Али Велиева «Сердечные друзья» («Үрәк достлары», 1956), который увидел свет на русском языке под названием «Костры» в «авторизованном переводе с азербайджанского К. Косцинского и С. Гансовского».

Книга вышла уже в 1959 году, когда дела у Гансовского потихоньку начали идти в гору, но гонорар за «перевод», надо полагать, был получен раньше и поддержал писателя на плаву в кризисный момент…

Известно также, что где-то в конце этого периода (скорее всего, в 1958 году) Гансовский с семьёй переезжает в Москву, открывая тем самым новый этап своей жизни и творческой биографии.

В том же году к нему приходит успех на новом, драматургическом поприще. Гансовский решает принять участие в конкурсе на лучшую одноактную пьесу, объявленном в честь сорокалетнего юбилея ВЛКСМ. Две написанные им пьесы — «Северо-западнее Берлина» и «Люди этого часа» — получают две главные премии. Первая из пьес посвящена локальному эпизоду последних дней войны, вторая — столь же локальному эпизоду времён коллективизации и борьбы с кулачеством. Эти пьесы касаются различных периодов истории советской страны и по-разному выстроены драматургически: в «Северо-западнее Берлина» некогда могущественный, но ещё недобитый враг остаётся за пределами сцены и разворачивающегося на ней действия; в «Людях этого часа», напротив, враги прямо здесь, на сцене и, более того, главный герой противостоит им практически в одиночку. Но есть и общее: напряжение, не покидающее сцену с начала до конца единственного акта, психологически убедительно выстроенные отношения между действующими лицами, трагическая концовка, за которой отчётливо явлен обязательно предусмотренный в то время оптимизм и вера в светлое будущее.

«Северо-западнее Берлина» станет наиболее часто издаваемой и наиболее часто воплощаемой на сцене пьесой Севера Гансовского: она выдержит восемь изданий в брошюрах, авторском и коллективных сборниках, а количество постановок в Советском Союзе и за рубежом не поддаётся даже приблизительной оценке. Отметим здесь только «дубль» в виде телеспектакля и радиоспектакля, постановщиком которых был известный режиссёр Сергей Колосов.

Пьеса эта знаменательна ещё и тем, что именно ею Гансовский открыл военную тему в своём творчестве. Для многих писателей-фронтовиков эта тема стала главной. В отличие от них, Гансовский обращался к этой теме нечасто, тем не менее и в его творчестве она оставила достаточно яркий след. Гансовский написал несколько военных пьес, но и в фантастических рассказах и повестях тема Великой войны — где в качестве сюжетообразующего фактора, где вскользь — регулярно присутствовала.

В том же 1959 году была опубликована и ещё одна пьеса — «Ветры наши», тоже одноактная, но не столь драматичная, как две первые. Пьеса была написана на современном материале, о геологах, и получилась более лёгкой, светлой, без трагической концовки и не без юмора.

Сам Гансовский признавался, что пьесы начал писать «от безденежья». Трудно сказать, насколько этот мотив был превалирующим, но пьесы Гансовский продолжал создавать фактически всю оставшуюся жизнь. Полагаем, что ещё одним существенным мотивом и стимулом работы в драматургии в течение всей писательской судьбы Севера Гансовского оставалась возможность поэкспериментировать, поотрабатывать новые, неожиданные творческие приёмы, которые пригождались ему в главном направлении литературного творчества, принесшем ему заслуженную славу, — в фантастике.

Ещё одна одноактная пьеса, на сей раз о покорителях целины, под названием «Крылья красные», была опубликована уже в следующем, 1960 году, который — впрочем, совсем не в этой связи — стал переломным в творчестве Севера Гансовского.

Но прежде чем рассказать, в чём состоял этот перелом, после которого дела Гансовского как писателя уверенно и устойчиво пошли в гору, нельзя не упомянуть об одном неприятном эпизоде биографии Севера Феликсовича, пришедшемся на тот же 1960 год.

Диссидентская деятельность ленинградского друга Гансовского Кирилла Успенского (он же Косцинский) не довела его до добра: он был арестован КГБ и по результатам следствия и последующего суда получил реальный срок — пять лет лагерей.

Гансовский в то время уже жил в Москве, и его несколько раз вызывали в Ленинград: для дачи показаний, на очную ставку, наконец свидетелем на процессе. В цитированных выше мемуарах Косцинский отозвался о поведении Гансовского на этом процессе крайне нелицеприятно, фактически обвинив его в том, что он по максимуму «сдал» своего друга органам, лишь бы самому не угодить в лагеря за компанию с ним. Трудно сказать, сколько правды в этих обвинениях и есть ли она там вообще, — во всяком случае, какие-либо комментарии Севера Феликсовича Гансовского по этой ситуации нам неизвестны.

Как бы то ни было, неудовлетворённость тем, что он писал до этого, приведшая всё ещё начинающего писателя к творческому кризису, наложившись на начинающийся в конце 1950-х годов настоящий бум научной фантастики, фактически вытолкнула Гансовского в этот жанр, в котором ему удалось с ходу удачно дебютировать.

Рассказ «Гость из каменного века» (окончательное авторское заглавие «Младший брат человека») был принят к публикации сразу и газетой «Московский комсомолец», и журналом «Вокруг света» и в том же 1960 году почти одновременно напечатан в обоих изданиях. А повесть «Шаги в неизвестное» сразу приняли в «Издательстве детской литературы», где она и увидела свет в вышедшем в 1961 году шестом выпуске альманаха «Мир приключений». «Гость из каменного века» в 1961 году был напечатан в третий раз — в сборнике «Лендетгиза» «Янтарная комната».

Уже эти, самые первые фантастические публикации сразу же продвинули Гансовского в когорту лидеров советской фантастики. Его рассказы охотно принимали для публикации в журналах и коллективных сборниках. А издательство «Детская литература», где в то время редактором работал Аркадий Стругацкий, поставило в план напечатание авторского сборника.

В этих же, самых первых фантастических произведениях Гансовский впервые применил новый для себя творческий приём, который ни разу не использовал в произведениях 1950-х годов и который стал одним из основных в его фантастике, — это драматургический по своей сути приём рассказа от первого лица.

И рассказ «Младший брат человека», и повесть «Шаги в неизвестное» начинаются с короткой экспликации — имеется определённое число собеседников, двое или чуть больше, — и один из них начинает рассказ о случившемся с ним удивительном происшествии. Именно этот рассказ и представляет собой основное содержание произведения.

Нет смысла подробно останавливаться на сюжетах этих двух произведений (они достаточно традиционны для фантастики) и рассуждать об их художественных достоинствах (они пока всё ещё невысоки), — куда более интересно то, что при их написании Гансовский отказался от традиционного повествования от третьего лица, которым были написаны его ранние рассказы, и впервые в своём творчестве использовал монолог рассказчика. И в этом смысле первые фантастические произведения Гансовского — а в том же стиле написаны и последовавшие чуть позже рассказы «Хозяин бухты», «Ослепление Фридея», «Голос», «Новая сигнальная», «Мечта» — представляют собой шаг вперёд в освоении новых творческих приёмов и закладывают разнообразие стилистики и творческих подходов дальнейшего творчества писателя. Причём в рассказе «Новая сигнальная» этот приём был чуть модернизирован: экспликация написана от первого лица, а вложенный в это внешнее повествование рассказ дан, наоборот, от третьего лица — рассказчик пересказывает историю, случившуюся во время войны с его другом и рассказанную как-то в компании. А в рассказе «Голос» приём повествования от лица рассказчика доведён практически до совершенства уже в ином смысле: введение и концовка вообще отсутствуют, весь текст рассказа от первого до последнего слова представляет собой непрерывный монолог рассказывающего свою историю повествователя. (Впоследствии этот приём будет повторён в рассказах «Операция», «Кристалл» и «Чёрный камень».) Написанный таким образом рассказ — фактически готовый моноспектакль! (Что и подтвердилось несколько лет спустя, когда в 1968 году на Центральном телевидении был показан телеспектакль «Голос» в блистательном исполнении Владимира Этуша.) Идеальное драматургическое решение!

Вообще в рассказах, написанных в самом начале 1960-х годов, Гансовский не ограничивает себя рассказами-монологами, а пробует самые разнообразные художественные приёмы: ксенофантастика о борющихся за свободу жителях Венеры («Не единственные сущие»); отстранённый, почти хроникальный рассказ об удивительных происшествиях («Миша Пёрышкин и Антимир», «Стальная змея»); повествование от третьего лица, но с точки зрения центрального персонажа — вернувшегося на изменившуюся Землю из межзвёздной экспедиции космонавта («ПМ-150»); лирическая зарисовка про дружбу человека и коня («Двое»).

Большинство произведений этого периода вошли в первый авторский сборник фантастики «Шаги в неизвестное». Сборник вышел в издательстве «Детская литература», а редактором его был Аркадий Стругацкий. В ходе работы над этим сборником Гансовский и Стругацкий крепко, на всю жизнь сдружились. Можно сказать, Аркадий Стругацкий и открыл Северу Гансовскому дорогу в ряды ведущих советских писателей-фантастов.

Продолжает Гансовский писать в этот период и пьесы, по-прежнему одноактные, и даже получать очередные премии на конкурсах: «Сильные на вахте» — о помогающих восставшей Кубе советских моряках, «В тумане» — о попавшем волею случая на американский частный корабль советском матросе и о его впечатлениях по поводу того, как в погоне за прибылью капитан идёт на неоправданный риск (обе пьесы получили премии на конкурсе «Лучшая пьеса о тружениках моря», организованном ЦК профсоюза рабочих морского и речного флота); «На главном направлении» — о том, как совсем юные девушки борются с врагом в оккупированном фашистами советском городе.

Но до грядущего прорыва в драматургическом творчестве пока далеко. Более того, в написании пьес вообще наступает некоторый перерыв — может быть, в связи с тем, что проблема «безденежья» отступает: фантастические рассказы и повести Гансовского активно печатаются в журналах («Техника — молодёжи», «Юный техник», «Уральский следопыт», «Искатель») и в сборниках трёх специализировавшихся в те годы на издании фантастики издательств — «Детская литература», «Молодая гвардия» и «Знание». Кроме того, Гансовский выступает редактором ряда сборников зарубежной фантастики, выпускаемых издательством «Мир».

В первом выпуске ставшего впоследствии знаменитым альманаха издательства «Знание» — «Научная фантастика» (более известен по вынесенной на обложку аббревиатуре «НФ») печатаются два рассказа, один из которых станет самым знаменитым, популярным и наиболее часто издаваемым произведением Севера Гансовского и принесёт ему не только всесоюзную, но и международную известность.

Рассказ под символическим, библейским названием «День гнева» повествует о последствиях безответственного научного эксперимента, в результате которого выведенные в лабораторных условиях жуткие существа — отарки (медведи с человеческим интеллектом) вырвались на свободу и стали терроризировать окрестное население. Способности к человеческой речи, логическому мышлению и высшей математике получили существа, сохранившие при этом безжалостную звериную натуру. Убийство и каннибализм для них столь же естественны и равно доступны, сколь и интегральное исчисление.

Текст оставляет жутковатое впечатление, ряд критиков относят его к числу предтеч так называемого «русского хоррора».

Рассказ переведён на полтора десятка языков, издан в бессчётном числе антологий в разные годы по всему миру и продолжает регулярно издаваться по сию пору.

А тема ответственности учёного за судьбу сделанного им открытия становится одной из главных в фантастике Гансовского.

Кроме «Дня гнева», в 1964 году выходят ещё три его рассказа, причём два из них — «Соприкосновенье» и «Восемнадцатое царство» — также посвящены проблемам этики научного исследования, а третий — «Мечта» — продолжает начатую рассказом «Новая сигнальная» тему проявления сверхспособностей в человеке, попавшем в экстремальную ситуацию (на сей раз речь идёт о способности к левитации).

Продолжает Гансовский варьировать и повествовательные, драматургические приёмы: тут и классическое повествование от третьего лица («День гнева»), и повествование от третьего лица, но с центральным персонажем, через восприятие которого передаются читателю все происходящие события («Восемнадцатое царство»), и опять же классический рассказ от первого лица — искренняя и самокритичная исповедь оказавшегося в эпицентре удивительных событий подростка («Соприкосновенье»), и уже фирменный рассказ в рассказе («Мечта»).

После серии рассказов в 1965 году выходят в свет сразу две повести Гансовского. Первая из них — «Чужая планета», — вышедшая в очередном выпуске альманаха «Мир приключений» (и долго потом не переиздававшаяся), могла бы с полным на то основанием считаться неудачей автора, если бы не её достаточно неожиданная перекличка с другой повестью, напечатанной более двадцати лет спустя. Эту любопытную корреляцию у нас ещё будет повод обсудить.

Вторая же повесть — «Шесть гениев» — по праву считается одним из лучших произведений Гансовского. Повесть увидела свет в одноимённом авторском сборнике издательства «Знание», куда, помимо неё, вошли несколько публиковавшихся ранее рассказов. Действие повести происходит в неназванном городе в Западной Германии. Повествование ведётся от первого лица — от лица немецкого учёного-физика Георга Кленка, сделавшего выдающееся открытие: ему удалось создать Чёрное — область пространства, не пропускающую солнечных лучей. Создать Чёрное в произвольном месте можно при помощи портативного прибора. В качестве проверки Кленк и создаёт небольшое Пятно в пригородном лесу. И через какое-то время обнаруживает, что о наличии Пятна известно не только ему, но и двум соперничающим группировкам. После проведённого расследования Кленк выясняет, что одна из группировок — это набирающие силу в ФРГ реваншистские, неофашистские силы, а другая — разведка иностранного государства, по всей вероятности США.

По ходу сюжета повести Кленк завершает работу над прибором, позволяющим Чёрное уничтожать. Тем самым открытие приобретает законченный характер и готовность к промышленной эксплуатации.

Однако суть повести вовсе не в этом открытии и не в сюжетных перипетиях работы над ним, не в противостоянии за обладание открытием сильных мира сего, а в фундаментальной морально-этической проблематике, продолжающей тему, начатую рассказом «День гнева», — тему ответственности учёного за последствия сделанного им открытия.

Узнав о пристальном интересе к Чёрному со стороны военно-промышленных кругов, Кленк поначалу изумляется: ведь для него это была чистая наука, и он даже представить себе не мог, что первым практическим применением сделанного открытия может стать использование его в военных целях, в качестве оружия. А удастся ли применить его в мирных целях, на пользу, что называется, народному хозяйству, — ещё даже вообще неизвестно. И что до осуществления необходимых преобразований в общественных отношениях некоторые научные открытия и изобретения лучше оставить под спудом.

Отдельным удивительным бонусом в этой повести для требовательного читателя стал обширный экскурс о том, как Георг Кленк, будучи в ходе Второй мировой войны на разных фронтах в разных странах, собирал коллекцию картин великих живописцев. Гансовский подробно описывает обстоятельства, при которых Кленк «взял» каждую картину: обладая феноменальной памятью, он просто всматривался в неё до тех пор, пока не запоминал всю картину до мельчайших подробностей. В ходе дальнейших жизненных перипетий он возил с собой — в своей феноменальной памяти! — собранную таким способом феноменальную коллекцию. И теперь, обосновавшись в неназванном городе на берегу Рейна, «развесил» картины на стенах убогого съёмного жилища и любуется — в воображении! — ими, освещаемыми лучами восходящего солнца…

(Продолжение следует.)