(Продолжение.)
Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 8(46), 2023.
Прения, вынесенные на рассмотрение президиума АН СССР, привели к созданию Комиссии по изучению проблемы снежного человека и организации исследовательской экспедиции на Памир. Она была поручена Ботаническому институту АН, имевшему там свою научную базу; его сотрудники заявили, что им известно о существовании странных антропоморфов.
Борис Поршнев, родившийся в 1905 году и умерший в 1972, был членом Академии наук СССР, историком, известным своей работой о народных восстаниях во Франции при феодализме. Кроме того, он был доктором социальных наук, а также автором многих работ в области психологии, первобытной истории и нейролингвистики, посвященных изучению происхождения человека.
От редакции «Горизонта»:
Борис Федорович Поршнев являлся членом Международного социологического института, однако докторской степени по социологии не имел, он был доктором философских и исторических наук, а незадолго до смерти готовился к тому, чтобы защитить третью докторскую диссертацию, уже как биолог. Также у него, кроме вышеназванных, были исследования в области психологии и, конечно, антропологии. Что до истории Европы, то, хотя Франция многие десятилетия находилась в центре его интересов, у Поршнева немало работ посвящено и другим странам: Германии, Польше… И, конечно, речь в этих работах шла не только о народных восстаниях.
Французский историк Эммануэль Ле Руа Ладюри, которому довелось общался с ним лично, писал о нем: «Советский историк Борис Поршнев интересовался прежде всего двумя темами: йети и антиправительственные восстания. „Отвратительный снежный человек“1 и Жак Боном2».
Если вы думаете, что две главные темы, которым посвящена деятельность Бориса Поршнева, снежный человек и народные бунты в средневековой Франции, по определению не имеют друг к другу отношения, то вы ошибаетесь. Для него эти два предмета были тесно связаны. Существование йети представляло собой бесспорное подтверждение того критерия, которому соответствует человеческий вид, — во всяком случае, согласно идеям Фридриха Энгельса, отличавшего сознательный общественный труд от труда инстинктивного, свойственного животным. Борис Поршнев намеревался доказать, что йети не способен производить материальные блага, не способен начать войну (или поднять восстание) и, следовательно, не является человеком. Обнаружение йети в этом случае послужило бы доказательством теории Поршнева о том, что в конечном счете человека от других, даже высокоразвитых приматов (таких, как йети) отличает не прямохождение или умелая рука, а способность к коллективной организованной деятельности. Взгляд на антропологию, вполне логически совместимый с марксизмом.
От редакции «Горизонта»:
Ох… Конечно, следует признать: подход Б. Ф. Поршнева характеризовался таким упором на философскую сторону вопроса «кого следует считать человеком», что это создавало определенный перекос. Тем не менее такую характеристику теории Поршнева, как предлагает наш уважаемый французский коллега, трудно назвать иначе, чем вульгаризацией…
Добавим, что в 1950-х годах (а ведь речь покамест идет о них) «философский» подход Поршнева не так уж противоречил позиции значительного числа ведущих антропологов. Довольно многие из них, причем не только советские, были склонны согласиться с мыслью, что, хотя название рода Homo и переводится как «человек», все его архаичные виды (то есть именно ВСЕ, за вычетом нашего собственного) де-факто следует считать скорее животными.
В последние годы жизни Поршнева расхождение его «философской» концепции (впрочем, тоже развивавшейся) с антропологическим мейнстримом сделалось более значительным — но даже тогда оно не стало абсолютным. Да что там о тех годах вспоминать: даже сейчас регулярно появляются антропологические концепции, авторы которых (пришедшие из «чистой» истории, лингвистики, социологии, философии — без малейших оттенков марксизма) допускают такие же перекосы, которые уже были не совсем простительны даже во времена Поршнева… только вот широтой поршневского кругозора и глубиной поршневского мышления их идеи не отмечены.
Что до марксизма — то он не был для Бориса Федоровича «отмазкой», позволяющей лучше ладить с идеологическим руководством. Поршнев действительно основывал свои теории на марксистской философии — и… именно от идеологического руководства ему за это доставалось сильнее всего. Причем «по линии Жака Бонома» даже раньше и сильнее, чем «по линии йети».
Русская область Памира граничит с Гималаями3, и именно «по следу йети», о котором рассказывали альпинисты Шиптон и Кордет, русские ученые отправились с тем рвением, о коем впоследствии сожалели. Мари-Жанна Кофман становится вторым врачом (первым врачом был Дмитрий Баянов) исследовательской группы Памирской экспедиции 1958 года.
В то время Гималаи считались эпицентром всего, связанного со снежным человеком, и скептически настроенным советским ученым было легче допустить возможность встречи с ним на Памире, столь близком к Гималаям. Это убеждение первоначально разделяла и Кофман: конечно, популяция таких приматов может существовать только в бескрайних ледяных и пустынных просторах, вдали от человеческого присутствия.
Однако Борис Поршнев уже учитывал, среди прочего, и рассказ военного врача Вазгена Карапетяна, который, по его словам, осматривал «дикого человека», захваченного в Дагестане в 1941 году, а также еще более раннее сообщение, оставленное в 1899 году Константином Александровичем Сатуниным, выдающимся специалистом по фауне Кавказа, который вспоминал о своей встрече с биабане-гули, диким волосатым человеком, обитающим именно в этом горном массиве4.
Итак, Кавказ уже был в поле зрения Поршнева, и он не скрывал этого. Что встревожило Мари-Жанну Кофман. Передаем ей слово:
«…В этот осенний московский осенний вечер, медленно поднимаясь к вокзалу, откуда мне предстояло возвращаться в Серпухов, я было огорчена и почти разочарована. Как может ученый такого масштаба, наделенный такими критическими способностями, позволить, в пользу своей зарождающейся гипотезы (на данный момент чисто теоретической), ослепить себя предположением, будто Кавказ, столь часто посещаемый, до сих пор может оставаться местообитанием дикого человека, родственного гималайскому йети? Именно потому, что этот регион был мне столь хорошо знаком, я восприняла эту гипотезу как чисто анекдотическую. <…> Так что же — прощайте, ледяные неприступные высоты Гималаев, ради этих истоптанных коровами гор, которые я так хорошо знаю?
При любых обстоятельствах Кавказ, буквально испещренный знаменитыми курортами, санаториями, палаточными лагерями, спортивными и молодежными центрами, за последние сто лет исколесили тысячи исследователей всех мастей, ученых, отдыхающих, туристов, альпинистов, горнолыжников. Многих из них я знала лично: на Кавказе мне довелось принять сперва свое альпинистское крещение, а потом и боевое — участвуя в его обороне в 1942—1943 годах от немецких горных егерей. Так что мне казалось совершенно неприемлемым даже предположение о существовании там какого-то неизвестного вида вообще, не говоря уж о йети!»
Увы, эта фундаментальная ошибка, разделявшаяся тогда многими, навсегда закрыла окно, открытое советской наукой для изучения дикого человека. И плачевные последствия этого членам комиссии вскоре пришлось осознать.
Мари-Жанна Кофман:
«…Но Памирская экспедиция вернулась ни с чем. Дело не только в том, что ею руководил ботаник, посвятивший предоставленные ему ресурсы главным образом сбору растений и составлению геоботанических карт. <…> Однако, повторяю, это не единственная причина. Как мы теперь понимаем, экспедиция Академии наук 1958 г., наспех задуманная при первых порывах энтузиазма, была преждевременной. Наши представления о том, что, где, когда и как искать, были еще слишком туманны. Как и наши зарубежные коллеги, мы исходили из того, что крупное неизвестное существо может выжить только в самых труднодоступных уголках планеты. И они устремились в Гималаи, а мы на Памир».
Чтобы понять важность экспедиции, вы должны представить себе, что около сорока ученых всех дисциплин, включая ведущих специалистов в своих областях, исследуют территории, прежде не изведанные современной наукой. Сколькие из них действительно верили в свою миссию? А сколькие видели в этом гипотетическом снежном человеке лишь источник финансирования, неожиданно открывшуюся профессиональную возможность для исследований в дальних краях? Мари-Жанна Кофман потом не раз выскажет в адрес Кирилла Станюковича множество горьких обвинений по поводу фиаско экспедиции:
«Провал Памирской экспедиции послужил сигналом к воинствующему контрнаступлению „консерваторов“, перед лицом которого председатель Комиссии, заслуженный ученый, неравнодушный к проблеме, сложил с себя бесполезные полномочия.
От редакции «Горизонта»:
Речь идет о С. В. Обручеве, выдающемся геологе, члене-корреспонденте АН СССР — и сыне В. А. Обручева, который известен нашим читателям, надеемся, не только как автор «Плутонии» и «Земли Санникова». Добавим, что определенную роль в прекращении деятельности Комиссии, к сожалению, сыграли разногласия между Обручевым и Поршневым по поводу биологического статуса реликтового гоминоида. Как сказал Поршнев: «Я бы не стал заниматься снежным человеком, если бы думал, что это обезьяна», на что Обручев возразил: «Я бы не стал заниматься снежным человеком, если бы думал, что неандерталец — это неведомая двуногая обезьяна». С учетом нашего нынешнего ви́дения ситуации трудно не огорчиться досадной однобокостью обоих суждений — и не высказать резонную мысль, что продолжать поиски реликтового гоминоида надо совершенно вне зависимости от того, кем он в итоге окажется. Однако такое «нынешнее видение ситуации» сформировалось еще очень нескоро — и в том, что это все-таки произошло, основная заслуга принадлежит Жанне Кофман…
Едва родившись, Комиссия прекратила свое существование, несмотря на восторженную поддержку ее деятельности и протесты многих крупных ученых и академиков против ее закрытия <…>.
Отныне исследование будет продолжаться горсткой частных лиц. В тот момент нас было четверо: Б. Ф. Поршнев, П. П. Смолин, А. А. Машковцев и я [М.-Ж. Кофман], совершенно лишенные какой-либо поддержки».
За время недолгого существования Комиссии ее члены не жалели сил. Библиографические и архивные изыскания, сразу обнаружившие множественные описания этих существ во все времена и во всех концах земного шара; издание «Информационных материалов» под руководством Б. Поршнева, где в самом сыром виде, без редактирования и комментариев, фигурировали обильные сведения из разных уголков мира и из глубины веков; установление контактов с монгольскими и западными зоологами и антропологами; обращение к ведущим ученым и политическим деятелям Китая с призывом начать поиски в своей стране. Ярким свидетельством и итогом этой эпохи стала малотиражная, почти нелегальная публикация в 1963 году книги Бориса Поршнева «Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах».
От редакции «Горизонта»:
Тиражом 124 экз. Весь он был распространен среди энтузиастов, продолжавших исследования, связанные с реликтовым гоминоидом, — но несколько экземпляров, как положено, попали в фонд крупнейших библиотек страны. С того момента и в течение многих десятилетий большинство из тех, кто решался заняться этой проблемой, могли ознакомиться с «Современным состоянием…» (оно и до сих пор входит в число классических работ по криптозоологии!) фактически единственным способом: во время приездов в Москву, в читальном зале Ленинской библиотеки…
В конечном итоге Мари-Жанну Кофман и Бориса Поршнева в 1960 году принял под свое крыло Дарвиновский музей в Москве; его директор Петр Смолин предложил создать семинар по изучению реликтовых гоминоидов5. Но еще до того, в 1959 году, когда Кофман и Поршнев вернутся к полевым исследованиям, теперь уже на Кавказе, оказалось, что этот путь усеян препятствиями.
«Потому что ситуация складывалась следующим образом. Ставшие „отверженными“ после роспуска в январе 1959 г. Комиссии при Президиуме Академии наук (прямое следствие провала экспедиции на Памир в 1958 г.), мы месяцами искали организацию, которая могла бы облегчить наши путешествия по разным районам СССР. Дело в том, что обычному гражданину, даже при наличии полноценных документов, было никоим образом невозможно находиться длительное время в регионе, не являющемся местом его официального проживания, — во всяком случае, без предъявления местным властям каких-либо дополнительных обоснований. Таким обоснованием могло стать даже удостоверение Общества защиты природы: оно одно время очень активно поддерживало нашу экспедицию… Но вскоре мы были изгнаны из этого общества его разъяренным председателем: сразу, как только он вернулся из своей командировки в Монголию.
Лично я находила безумной саму идею существования на Кавказе неизвестных приматов. Я поехала туда, чтобы разобраться со сведениями, породившими эту идею, найти их происхождение и объяснение; и, конечно, я не хотела выглядеть сумасшедшей. Мои спутники тоже не жаждали такой известности. Наконец был найден способ оправдать наше занятие в глазах местного населения. Все сельские советы десятилетиями находились в постоянном контакте с тысячами геологов, обследовавших мельчайшие уголки необъятной страны в поисках ее грандиозных богатств, известных и неведомых.
От редакции «Горизонта»:
Тем не менее официальным «спонсором» (разумеется, в безденежном варианте) советских криптозоологов Всесоюзное географическое общество сделалось лишь много лет спустя, уже в 80-х. Его удостоверения действительно очень помогали в экспедициях.
Вот так 11 сентября 1959 года я встретила первого в своей жизни очевидца. <…> Это был молодой пчеловод и охотник Камал Алиев».
Алмасты при свете костра. Свидетельство Алиева Камала, 25 лет, пчеловода Закаталинского чайного совхоза, охотника, азербайджанца:
«В 1957 году я работал пчеловодом в Закаталинском сельскохозяйственном техникуме. Я много охотился. Помимо прочих зверей, я убил большое количество медведей, а всего встречал их около пятидесяти раз. 20 сентября 1957 года я отправился на охоту за овечьими пастбищами деревни Михлеш. Отойдя на несколько километров, я начал подниматься в сторону горы Алибек. Я поднялся очень высоко. Ночь застала меня в лесу, метрах в ста ниже перевала. Я развел большой костер на поляне и лег рядом с ним. В 2 часа ночи я проснулся от холода. Когда я открыл глаза, то увидел, что мой огонь угасает. А за костром, в двух метрах от меня, неподвижно стоял человек и смотрел на меня. Ночь была очень светлой (это было время полнолуния), и я очень хорошо рассмотрел все подробности. Он был около шести футов ростом6, хорошо сложен. На нем не было одежды, и он был полностью покрыт густым коричневым мехом. Подбородок скрыт в волосах. Очень длинные волосы на голове. Эти волосы так ниспадали ему на лицо, что я не мог видеть ни бровей, ни ушей. На носу и щеках не было волос. Это существо было мужского пола. Он стоял совершенно неподвижно, прямо, руки его свешивались вдоль туловища. Мне они не показались длиннее, чем у людей. Он не проявлял агрессивных намерений. Смотрел мне прямо в глаза. Сначала я подумал, что все еще сплю и это сон. Я закрываю глаза, открываю их: он все еще здесь. Опять закрываю глаза, открываю: снова здесь. Поэтому я еще раз закрываю глаза, очень сильно щипаю себя за руку, открываю глаза: он здесь, как и прежде. Тогда я очень испугался и решил, что передо мной вехши-адам (дикий человек), о котором я слышал. Я приподнялся сначала на локте, потом оперся на руку и, не сводя с него глаз, медленно потянулся к своей винтовке. Этот продолжал стоять неподвижно, все так же глядя на меня. Когда винтовка оказалась у меня на коленях, я почувствовал себя спокойнее. Чтобы напугать его, несколько раз открывал и закрывал затвор, говоря себе, что если это человек, то он поймет, что это значит, и уйдет. Но он не двигался. Тогда, вне себя, я выстрелил, направив ствол между его головой и плечом. Стрелял я из полулежачего положении. С того момента, как я проснулся, прошло около десяти минут. После выстрела дикий человек повернулся ко мне спиной и не торопясь пошел в сторону леса. Сзади он тоже был похож на человека. Волосы, свисавшие с его головы, спускались сзади до лопаток, даже чуть ниже. Я произвел вслед ему еще два выстрела, после чего он скрылся в лесу. Я был потрясен. Разведя большой костер, лег рядом и спрятал голову под куртку. Но не мог спать от страха и лежал, пока солнце не поднялось совсем высоко. Поднявшись, я направился к кустам, где скрылся дикий человек. Следов крови не нашел, однако на полоске песка вдоль скалы увидел отпечатки ступней».
Мари-Жанна Кофман:
«Достаточно было потянуть за это первое звено цепочки, чтобы выйти на ряд других информаторов. 12 сентября у нас уже было трое очевидцев. Трудно было усомниться в их искренности: это были простые люди, без выдумок рассказывавшие о своей неожиданной встрече с мохнатым существом человекоподобного облика, не меньше шести футов ростом и покрытым густой гладкой серой или коричневой шерстью, напоминающей медвежий мех. Все рассказчики отлично знали медведей, распространенных в этих краях, и категорически отрицали возможность того, что это мог быть медведь. <…>
Всего за четыре дня мы зафиксировали девять свидетельских показаний и не исчерпали даже списка лиц, которых, по мнению окружающих, мы должны опросить».
Искренность, последовательность и большое количество свидетельств очень быстро убедили Кофман в возможности существования двух видов антропоморфных двуногих:
- Кеши-адам, он же векши-адам или тухли-адам (лесной человек, дикий человек или волосатый человек), рост которого достигает 180—210 см и который покрыт густым красно-коричневым мехом. Встречается в разное время года, но чаще летом и осенью, в густых лесах гор или Алазанской котловины, вдали от мест обитания человека. Не проявляет особого страха перед человеком.
- Каптар, меньше ростом — примерно с человека, но совершенно белый. Известен только на ограниченной территории, у подножия склона Большого Кавказа. Встречается исключительно в летне-осенний период, ночью, в непосредственной близости от человека, чаще всего у уреза ручьев или возле лошадей. Крайне боязлив.
От редакции «Горизонта»:
Напоминаем, что это был фактически начальный этап исследований. Полная картина представлений о реликтовом гоминоиде — и вообще, и на Кавказе — только начинала складываться. Поэтому еще не было понимания, что разные половозрастные группы могут так сильно отличаться поведением и местообитанием, так по-разному называться (что, тем не менее, совершенно естественно: ведь «секач» и подсвинок» — совершенно разные кабаны, «сохатым» тоже назовут не любого лося) — и что отдельные популяции могут сильно отличаться по цвету шерсти.
Мари-Жанна Кофман:
«Первая же информация о каптаре, собранная, как только мы прибыли в Белоканы7, повергла нас в замешательство. Почти все местные жители знали, о чем идет речь. Всего за несколько дней мы узнали во всех подробностях его портрет, охотно описываемый населением. Каптар — антропоморфное („похожее на человека“) существо, проявляющее необычайную ловкость и сообразительность, появляющееся только ночью. Обычно его встречают в воде — речь идет о тех небольших ручьях и арыках, которые пересекают город или находятся рядом, то есть в садах и огородах, окружающих город. Каптар в этой воде купается, прыгает в ней, „танцует“ в ней, резвится в ней. При этом он „смеется“ — во всяком случае, издает звуки, напоминающие смех: „хе-хе-хе“. Но его любимое ночное развлечение — верховая езда. Каптар может скакать на лошади часами. Утром лошадь измученная, голодная, покрытая пеной. Абсолютно невозможно заставить ее работать, она дрожит, шатается на ногах, ей требуется хотя бы день отдыха. Кроме того, ее грива оказывается сплетена в такие замысловатые и тугие колтуны, что на их распутывание уходят часы терпеливой работы. Днем с каптаром не сталкиваются. Он прячется на старых кладбищах, в заброшенных мельницах или в руинах древних крепостей.
В прошлом, и это помнят многие старики, людям удавалось поймать каптара, обмазав свою лошадь клеем. Утром каптара находили приклеенным к коню. После этого единственная трудность состояла в том, чтобы ввести ему иглу в область сердца. В случае успеха каптар переходит в полное подчинение тому, кто сумел это делать. Каптар, оказавшийся таким образом „привязан“ к семье, становится неутомимым тружеником: носит воду, колет дрова, косит сено. Правда, он все делает наоборот, так что надо приказывать ему „не носить воды“, „не пилить дров“, „не косить сено“ и т. д. Все рассказы о пребывании каптара в роли слуги неизбежно заканчиваются следующим эпизодом: воспользовавшись отсутствием взрослых, каптар дает младшей из дочерей своего хозяина красивое красное яблоко и просит вытащить иглу. Девочка слушается его. Тут же каптар разрывает ей правую щеку когтями и исчезает в горах.
Описание каптара, его поведения, истории его поимки и побега повторялись десятки раз со стереотипным однообразием. По правде говоря, нам стоило большого терпения их выслушивать: мы с самого начала знали все, что собирался сообщить рассказчик. Но ни бывших владельцев каптара, ни маленькую девочку со шрамом на правой щеке, выросшую и ставшую матерью, нам так и не удалось заполучить: все они либо умерли, либо уехали неизвестно куда.
По мнению местных жителей, в том числе и Расула Таирова, эти существа не что иное как люди, покинувшие человеческое общество в более или менее отдаленную пору (например, во время Кавказских войн XIX века или социальных потрясений революции) и там, в лесу, деградировавшие до дикого состояния. Надо сказать, что поиск убежища в горах и покрывающих их лесах — естественная защитная реакция местных жителей, вступивших в юридический или психологический конфликт с окружающей действительностью. Так, Ф. Ч. Филманов, директор средней школы села Тала-2, рассказал нам, что зимой 1958 года один из жителей села, обезумев, пропал в горах. Его нашли только через три месяца. Электромонтер А. Ахундов рассказал нам, что во время преступной деятельности Багирова (первый секретарь Коммунистической партии Азербайджана, развенчанный Хрущевым в период десталинизации) жители, которым грозил арест, уходили в горы. Так было и в случаях кровной мести, когда мститель, исполнив свой „долг“, был вынужден бежать из человеческого общества и скрываться в горах. Многие из этих людей так и не вернулись в общество, и их судьба неизвестна».
От редакции «Горизонта»:
Добавим, что это — годы лысенковщины, поэтому не только местная традиция, но и официальная на тот момент наука вполне допускала, будто социальная деградация может сопровождаться биологической буквально в том же поколении, так что изгой из человеческого общества еще при жизни может одичать по-настоящему: утратить человеческую речь и даже покрыться шерстью. Во всяком случае, это не диковинней, чем превращение птенца пеночки в кукушонка — на возможности чего так называемая «лысенковская биология» настаивала весьма свирепо!
А народная мифология, сопровождающая любой реальный объект (о медведях или лисах рассказывают не менее сказочные истории), — довольно обычное дело…
(Продолжение следует.)
Перевод с французского Григория Панченко
1 Сейчас эта формулировка уже подзабыта, но первоначально именно она, а не усеченная версия «снежный человек» получила распространение в англоязычной литературе. Термин восходит к одному из вариантов названия, данному этому существу шерпами. (Здесь и далее — примеч. ред.)
2 Т. е. «Жак-простак»: полуироническое название французского мужика-деревенщины. Во время Жакерии оно стало грозным самоназванием восставших крестьян — а заодно и прозвищем одного из руководителей Жакерии, Гильома Каля, который даже в научной литературе нередко именуется «Жаком Бономом». Работы Поршнева, посвященные Жакерии, вызвали большой интерес не только в СССР, но и во Франции.
3 Это, честно говоря, большая географическая новость. В принципе, конечно, можно говорить о «соединении» Памирской и Гималайской горных систем через ряд промежуточных хребтов и нагорий…
4 См. «Горизонт», № 6(20), 2021, статья «„Незамеченные“ встречи с реликтовым гоминоидом».
5 Этот семинар продолжает действовать и сейчас; его нынешним председателем является главный редактор журнала «Горизонт». Информацию за последние несколько месяцев см. здесь: https://www.youtube.com/@user-lf7tp7ul8l, более полные данные — в рубрике «О криптозоологии на YouTube: „Горизонт“ рекомендует».
6 Надо ли уточнять, что это перевод статьи, предназначенной для французских читателей: разумеется, советский азербайджанец конца 50-х годов исчислял размер не в футах…
7 Белоканы, теперь Балакен — городок районного масштаба в Азербайджане.
Astra Nova 