Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 8(46), 2023.

Карл Грунерт (1865—1918) — немецкий фантаст (par excellence: фантастика доминирует в его рассказах, но обычно присутствует и в стихах, и в пьесах), творческая манера которого совсем не соответствует ходульным представлениям о «сумрачном германском гении». Может быть, потому о его жизни известно так мало: он сильно не вписывался в привычные рамки.

Грунерт немного не дожил до конца Первой мировой войны, но после ее начала, насколько известно, не написал ни строчки. Это уже был не его мир: его мир остался в предвоенной эпохе. Когда каждый фантаст был друг другу товарищ и брат. Когда можно было, не задумываясь о государственных интересах, свободно играть с творчеством Жюля Верна и Герберта Уэллса (в рассказе «Pierre Maurignacs Abenteuer», представляющем собой краткий и, как ни странно, оптимистический сиквел «Машины времени», Уэллс вообще является одним из участников, а само действие происходит в откровенно жюльверновской Франции). Когда будущее представлялось общим — и светлым.

В рассказе «Мизиды» автор тоже не скрывает своего знакомства с Уэллсом — хотя излагаемая тут концепция невидимости представляет собой игру с другими идеями: теми, которые использованы в рассказах «Проклятая тварь» А. Бирса и «Тень и вспышка» Дж. Лондона. А рассказ самого Грунерта «Mr. Vivacius Style» в очень значительной мере подсказал Александру Беляеву сюжет романа «Голова профессора Доуэля»…

Известно, что Карл Грунерт был большим поклонником Курда Лассвица, родоначальника немецкой научной фантастики. Известно, что современники считали фантастические рассказы самого Грунерта почти равными «малой форме» прославленного мэтра Лассвица. Тут, кстати, можно поспорить насчет «почти»: легкий юмор Грунерта, его лишенный назидательности и «сумрачности» стиль, на наш взгляд, дают Лассвицу много очков вперед! Но крупную форму в духе «ди эрсте колонне марширт» Грунерт действительно не писал — и это, кажется, помешало современникам отнестись к нему по-настоящему всерьез.

I

Сегодня, по пути к «вечерней школе», со мной произошло странное приключение, которое я доверю своему дневнику в этот поздний час:

Сегодня пятница. Возможно, внимательный читатель знает из предыдущих историй, что это день, когда мы семеро встречаемся, как правило, по вечерам, вдали от мирской суеты и наслаждаемся прохладными напитками. По пути к месту встречи со мной произошло нечто загадочное. Когда я дошёл до окраины Берлина, то, повинуясь старой привычке, обернулся, чтобы насладиться видом бесчисленных приветливых огней: освещённых окон домов, строя уличных фонарей и полка сигнальных и указательных знаков городской и окружной железных дорог.

Когда я повернулся, чтобы продолжить путь, то внезапно увидел нечто необъяснимое: на дороге передо мной сиял загадочный свет!

Он парил в воздухе, менял местоположение, капризно перескакивая то туда, то сюда. Его цвет переливался зеленовато-белым.

В первый момент я подумал о знаменитых огнях святого Эльма, возникающих при очень большой напряжённости электрического поля в атмосфере на острых концах высоко расположенных предметов. Но затем отбросил эту мысль, потому что зеленоватый тон света напомнил мне магическое мерцание радия, показанного однажды доктором Матье, одним из наших «учеников вечерней школы». Об обратном говорили размер и форма, чьи очертания стали узнаваемы при приближении. Рассеянное мерцание всё больше уплотнялось — и вот уже передо мной парила фигурка, хрупкая, эфирная человеческая фигурка!

Меня охватило причудливое чувство, смесь любопытства и ужаса. Первое понукало меня подойти поближе, второе удерживало на месте.

«Блуждающий огонёк!» — эта догадка внезапно придала мне сил. Пусть в окрестностях не было болот, но дорогу обрамляли луга. Интерес к науке победил природную осторожность, и я быстро приблизился к загадочному видению.

И тут оно исчезло, свет погас.

Как дурак, я замер на месте, ожидая увидеть странный феномен снова.

Напрасно!

Увиденное показалось галлюцинацией. Частично позабавленный, частично рассерженный, я пошёл дальше. С маленьким опозданием, за которое заработал укоризненный взгляд Фенмюллера, я добрался до «вечерней школы» и встретил всех членов в полном составе: немолодого господина старшего учителя с его двумя дочерьми, оптового торговца Декера, рантье Фенмюллера, доктора Матье, а также господина Зандера, нашего гостеприимного хозяина.

Сначала я хотел извиниться за опоздание, прибегнув к какой-нибудь банальной отговорке: я вспомнил язвительную усмешку друга Фенмюллера, когда я принёс в «вечернюю школу» «Адама Перениуса»¹, современника Фридриха Великого. Но потом я всё-таки честно объяснил, почему опоздал.

Конечно, Фенмюллер рассмеялся — но когда он не смеялся?! Дамы поддразнивали меня моим «блуждающим огоньком», который, вероятно, был во плоти и одет по последней моде. Доктор Матье доложил об интересном опыте, приобретённом профессором Мите во время недавнего отпуска: речь шла о первом неоспоримом с точки зрения науки наблюдении блуждающего огонька. Старший учитель рассказал страшную историю о призраке на болотах из его восточно-прусской родины. Под конец оптовый торговец Декер вспомнил Райхенбаха и его «одическую силу».

— А от фиолетового сияния почившего Райхенбаха всего лишь маленький шажок до современного спиритуализма! — шутил Фенмюллер. — Будьте хотя бы современны в ваших историях и скажите, что видели астральное тело какого-то медиума во время его загадочных странствий!

— Смейтесь, господин Фенмюллер, — ответил я. — Я не из тех, кто разделяет спиритуальные убеждения, но всё же я знаю, что видел, и пока не могу поверить, что обычно надёжное восприятие сыграло со мной злую шутку.

— И всё же это скорее всего субъективное заблуждение, — сказал доктор Матье в своей спокойно-убедительной манере. — Кстати, вам удалось рассмотреть какие-то подробности феномена?

— Могу только сказать, что мне он показался крошечной человеческой фигуркой; подробностей не опишу, для этого я стоял слишком далеко. Но господа могут примерно представить себе видение, если вспомнят радиевую танцовщицу, которую мы видели в «театре зимнего сада». Её одеяния были пропитаны светящимися солями радия и излучали в темноте волшебный свет.

— Она выглядела прекрасно, сверхъестественно, призрачно, — перебили дамы.

— Вот — такое впечатление осталось и у меня после сегодняшнего вечера.

— Может, это и была дама из зимнего сада? — пошутил Фенмюллер. — Возможно…

— Возможно, возможно! — перебил я его, смеясь. — Я не позволю вашим «возможностям» опровергнуть факт моей недавней встречи, господин Фенмюллер. Я только хотел бы, чтобы вы были со мной и, самый неверующий из всех Фом, стали бы сейчас моим свидетелем.

— Даже тогда я вряд ли оказал бы вам эту услугу, — возразил Фенмюллер. — Скорее я усомнился бы в надёжности моего зрения. Всё же странно, что такие чудеса встречаются только вам, уважаемый, чья богатая фантазия бродит ложными путями. Я убеждён: с трезвым «нормальным человеком» такого случ…

Он замолчал на полуслове.

Мы посмотрели на него. Он словно окаменел. Лицо Фенмюллера то краснело, то бледнело.

Мы позвали его. Оптовый торговец Декер, сидевший ближе всех, потряс его. Озабоченно подошли обе дамы.

Наконец лицо Фенмюллера расслабилось.

— Что с тобой было, Пауль? — спросил старший учитель обеспокоенно.

— У меня… только что… тоже было… видение! — ответил Фенмюллер, вымучивая слабую улыбку.

— Ты ли это, Фенмюллер? — Декер неверяще рассмеялся ему в лицо.

— Да, Людвиг, я! Правда, невидимое, но вполне ощутимое.

— Но, Фенмюллер…

— Совершенно серьёзно. Я почувствовал, как кто-то дёргает меня за мочку левого уха.

Теперь от смеха не удержался никто, но Фенмюллер продолжил:

— Да — определённо! И, зная, что никто из уважаемых присутствующих не позволил бы себе такой шутки…

— Могло это быть обманом чувств, господин Фенмюллер? — спросил доктор Матье.

— Нет, мой высокоуважаемый господин доктор! Правда, последний раз, когда мне приходилось испытать это чувство, лежит далеко: пожалуй, это было, когда я ещё сражался с алфавитом. Но обман чувств категорически исключаю. Это наверняка был невидимый гость.

— Ещё чего! — воскликнул господин старший учитель. — «Вечерняя школа» как спиритуальный сеанс — с бесплотным медиумом в качестве загадочного гостя? Господин трактирщик, это принесёт вашему заведению дурную славу! Подумайте о репутации вашего дома!

Все подскочили, только оптовый торговец Декер остался сидеть и процитировал из «Фауста»:

— Но эти черти к поученьям глухи.
Мы так умны, — а в Тегеле есть духи!

Зандер сразу включил все лампы. На миг мне показалось, что по стене заведения скользнула тень, но, скорее всего, это был самообман, вызванный волнением.

— Здесь… там! — воскликнул Фенмюллер.

— Где — что?

— Там, у двери!

— Что там?

— Ручка! Посмотрите же! Она двигается сама по себе!

— Наверное, пришёл ещё один дух. Возможно, Ганс?..

Ганс был сыном старшего учителя, студентом, изучающим философию.

Дверь приоткрылась — настолько, что мог пройти человек, — но никто не вошёл.

— Совпадение! — сказал доктор Матье. — Дверь была закрыта неплотно, возможно, сквозняк…

Я поспешил к двери, как и наш хозяин.

Но мы ничего не обнаружили.

Так что наша маленькая компания снова успокоилась. Правда, Фенмюллер не позволил разубедить себя в его приключении. Но остальные всё-таки более или менее склонялись к тому, что происшествия сегодняшнего вечера были иллюзией или рядом невинных совпадений.

В завершение Декер ещё рассказал историю об удивительном птичьем гнезде из гриммельсгаузенских приключений Симплициссимуса², обладавшем необыкновенным свойством делать своего владельца невидимым.

— Да, — заметил доктор Матье, — для старого доброго Кристоффеля фон Гриммельсгаузена добрые двести лет назад было лёгкой игрой дать волю фантазии. Его легковерные и жаждущие чудес современники, которым не надоедали чары, заклинания и обереги неуязвимости, приготовление живой воды и золотой настойки, как и другие алхимические фокус-покусы, с открытыми объятиями встречали его талант рассказчика. Но современный автор обязан иметь естественнонаучное образование и рассчитывать на трезвый скепсис своих читателей, если отважится написать о чём-то столь странном.

— Превращение физического существа в невидимку абсолютно невозможно! — бросил старший учитель.

— И да, и нет, — ответил доктор Матье. — Подойдём к вопросу с другой стороны: когда предмет видим для нас? Он видим, когда отражает свет, попадающий в наш глаз. К тому же должно быть соблюдено ещё одно условие, которое оправдывает «нет» моего ответа: должна быть соблюдена определённая длительность воздействия светового раздражителя на сетчатку глаза, чтобы передать сигнал по зрительному нерву. Так что слишком короткие световые сигналы остаются для нас невидимыми.

— Как лопасти работающего вентилятора или летящий снаряд, — заметил старший учитель.

— Верно. И уважаемым господам будет наверняка интересно узнать, что одно маленькое тропическое насекомое использует этот принцип, чтобы скрыться от преследователей. Оно зависает в воздухе и машет крыльями так быстро, что всё его тело становится невидимым.

— Вот он, способ, — заметил я, улыбаясь, — как можно сегодня стать невидимым.

— Подумайте над этим до следующего заседания «вечерней школы», — весело сказал Фенмюллер. — Вдруг вам встретится господин с птичьим гнездом или даже отважный витязь Зигфрид, который предоставит свой плащ-невидимку задёшево в эти времена здравомыслия. Но требую, чтобы вы обязательно сообщили, когда станете невидимыми! Не вздумайте пугать нас!

— Обязательно, господин Фенмюллер!

— И выберите другой способ обратить на себя внимание: дёрганье за ухо раздражает.

Мы снова рассмеялись и так, под смех и шутки, собрались разойтись по домам.

II

С этого вечера для меня наступило время чудес.

Словно с момента моего возвращения домой расшалились домовята или вещи вокруг меня зажили собственной жизнью.

Мне казалось, что спиритуальные явления, которые я до этого списывал на проделки человеческого подсознания, решили убедить меня в обратном. На каждом шагу я натыкался на необъяснимое: объекты перемещались с одного места в другое, страницы открытых книг листались сами, на промокательной бумаге виднелись следы странных письмен.

Но, пожалуй, лучше всего приведу пару отрывков из моего дневника:

12 августа. Сегодня я обнаружил книгу — «Открытие редких газов» М. У. Траверса, — оставленную утром закрытой на рабочем столе, открытой и на подоконнике.

14 августа. Если меня и окружают невидимые существа, то не всё человеческое им чуждо: со вчерашнего дня уменьшилось количество сосчитанных вишен в корзиночке — причём я не заметил, как это произошло.

15 августа. Сегодня мне наконец удалось стать прямым свидетелем события, доказывающего, что я имею дело с физическим, пусть и невидимым для моих глаз при обычных условиях существом. Устав от работы, я задремал после обеда в углу дивана. Шторы были задёрнуты. Корзиночка с вишнями стояла на буфете у стены напротив. У меня лёгкий сон, и, должно быть, меня разбудил какой-то тихий звук; но я не изменил своего уютного положения. Сквозь пальцы руки, на которую я опирался, я внезапно увидел нечто странное: одна из вишен в корзиночкe зашевелилась, перевалилась через край и скрылась внизу в полумраке комнаты. За ней последовали вторая и третья. Стоило немалого усилия воли, чтобы не пошевелиться. Я напряг глаза, всматриваясь в полумрак помещения, но ничего не увидел.

Через окно в комнату проник тоненький лучик света. Прыгая то туда, то сюда, мой взгляд наткнулся на противоположную стену — и увиденное разрушило моё самообладание.

Луч — как я знал из ежедневных наблюдений — должен был упасть на эту стену, но она осталась тёмной, словно свет заслоняло невидимое тело. И теперь я заметил словно зависшую посреди комнаты мерцающую солнечную полоску.

Я вскочил и схватил рукой воздух — я обыскал все углы комнаты, распахнул шторы…

Всё напрасно.

На миг, когда я снова задёрнул шторы, мне показалось, что мимо скользнула тень, сопровождаемая порхающими звуками.

Но я ничего не обнаружил и в конце концов посмеялся сам над собой.

16 августа. Сегодня я навестил своего друга Юстуса Старка, известного первооткрывателя «врагов из космоса», чьи прекрасные чуткие приборы принесли нам новость об обитателях других планет. Читателю, конечно, известны его разоблачения внеземных противников перед рейхсканцлером.

Я рассказал товарищу о своих удивительных происшествиях. Юстус выслушал меня внимательно и не перебивая, по своей манере не сводя с меня взгляда умных глаз.

Когда я закончил, он играл с золотым карандашом на своей цепочке для часов и всё ещё молчал. Его взгляд отсутствующе скользил по комнате и окну.

— И? — спросил я нетерпеливо. — Что скажешь, Юстус? Эта история не кажется тебе занимательной?

Юстус загадочно смотрел мимо меня, словно видел кого-то рядом со мной или за моей спиной. Этот необъяснимый пристальный взгляд настолько сбил меня с толку, что я обернулся.

— Что, чёрт возьми, с тобой? На что направлены твои взгляды? Скажи хоть слово! Или ты считаешь меня фантазёром, как намедни Фенмюллер?

— Дорогой друг, — сказал Юстус, — опасаюсь, что ты посчитаешь меня ещё большим фантастом, если я уже сегодня скажу, что думаю о всех этих странных происшествиях. С момента констатации факта, что наша прекрасная Земля стала предметом захватнических интересов обитателей чуждых планет, я первым делом думаю о подобном инопланетном вмешательстве, когда, как в данном случае, сталкиваюсь с необъяснимым. Это в порядке вещей! На сегодня я не хочу говорить больше, чтобы не беспокоить тебя напрасно и, — он загадочно улыбнулся, — по ещё одной причине.

Большего от него добиться не удалось. Так что я попрощался, бросив последний изучающий взгляд на его задумчивое лицо.

Я уже был в дверях, когда он приглушённо позвал меня.

— Что?..

Он притянул меня к себе и приблизил рот плотно к моему уху.

— Моя новая модель улучшенного когерера?.. Она всё ещё?..

— В целости и сохранности у меня — под твоим замком с предохранителем.

— Отлично, — ответил Юстус. — Для меня было бы…

— Успокойся или, ещё лучше, приходи и убедись сам.

На этом мы расстались.

Вечер, 11 часов

Я всё-таки ещё раз покинул кровать. Мне не давали уснуть переживания Юстуса за его новую модель когерера. Этот новейший приёмник для беспроволочного телеграфа он создал всего в двух экземплярах, один из которых на всякий случай доверил мне на сохранение.

Вероятно, он считал, что его изобретение надёжнее защитит от посторонних рук у меня, чем где-то ещё.

Я открыл шкафчик, в одном из отделений которого в привинченном стальном тайнике находилось это маленькое чудо техники. А оно было именно чудом из-за чувствительности к самым коротким герцовым волнам, чувствительности, своей восприимчивостью колебаний эфира, едва ли в тысячу раз превосходящих световые волны, делающей совершенно ненужным массивный приемник с его проводами, стержнями и прочей мишурой.

Помня о, по-видимому, окружающей меня невидимой тайне, я не стал открывать тайник, не желая запускать секретный механизм замка посреди ночи. Но контрольные полоски, наклеенные на края тайника, выглядели неповрежденными.

Значит, Юстус может спать спокойно — как и я.

17 августа, утро

Мне приснилось нечто странное. Вот что происходит, если ломать голову поздней ночью. Потому что в целом мой курьёзный сон был продолжением мыслей вчерашнего вечера, пусть во сне неконтролируемый разум и сплёл нити в цветастую пряжу. Я всё-таки опишу его. Итак: я словно снова стоял перед тайником, прячущим аппарат Юстуса.

Внезапно я услышал голос, голосок, такой тонкий и всё же певучий, как эолова арфа! Я наклонился.

— Освободи меня! Освободи меня!

Сначала я подумал — во сне, — что это обман чувств. Но теперь услышал ясно, тихо и невыразимо трогательно и жалобно в третий раз:

— Освободи меня!

— Где ты? — спросил я с любопытством и волнением.

— В железном тайнике — поймана — так давно! Заперта!

— Кто запер тебя?

— Я не знаю.

— Что ты за дивное сознание, раз помещаешься в таком тайнике?

— Я воздушница, — ответил тонкий серебряный голосок. — Освободи меня! Освободи меня! Я буду вечно благодарна тебе!

Во сне мне всё это показалось убедительным, и я поспешил открыть замок тайника.

Впереди на стальном ящичке расположен ряд кнопок, которые нужно нажимать в определённом порядке и ритме, словно играя мелодию.

Это я и проделал — во сне, — как предписано, причём запомнилось, что я сгорал от любопытства, а сердце билось тем сильнее, чем ближе был момент открытия.

Крышка открылась.

Действительно: из металлического гроба вспорхнула крохотная похожая на эльфа фигурка.

Она напоминала «блуждающий огонёк», увиденный мной по пути к «вечерней школе».

— Благодарю, — шепнула она и поклонилась в мою сторону.

Я рассматривал удивительно нежный белоснежный сияющий лик, на котором блестели чёрные, как ночь, глаза. Её переливающиеся голубоватым волосы окружили меня мягкими волнами. Дуновением ветерка ощутил я её поцелуй на моём горячем лбу, и меня окутал аромат свежих фиалок.

Затем я, должно быть, внезапно проснулся. С удивлением я осмотрелся в тёмной комнате, и мне понадобилось некоторое время, чтобы разделить сон и реальность. Странным образом в комнате как будто ещё пахло фиалками.

Некоторое время я лежал так между сном и бодрствованием, затем всё же крепко уснул и проснулся только с первыми лучами солнца. Работа звала, но я записал этот странный сон за утренним кофе.

Днём

Швейцар доложил, что Юстус Старк хотел навестить меня — к сожалению, во время моего отсутствия. Но только что полученная телеграмма открыла мне цель его визита:

«Должен забрать аппарат».

Значит, я ещё сегодня отнесу ему так тщательно охраняемое сокровище.

Это было ужасно — по-настоящему ужасно для меня!

Это открытие! Этот необъяснимый бесконечно неприятный мне инцидент!

Аппарат исчез из тайника!

Он был открыт согласно инструкции, никаких следов взлома.

Новая бесценная модель когерера, с помощью которой Юстус Старк мог лучше, чем раньше, следить за вражескими происками на соседних планетах и в высших слоях атмосферы, была похищена!

Взволнованный и в смятении, я поспешил к Юстусу. Он считал дурную весть с моего лица.

— Заходи, — сказал он, приобняв меня, — заходи и рассказывай.

Он распахнул дверь в свою комнату.

И я рассказал ему всё — в том числе и о странном сне.

— Это вписывается в мою версию, — сказал он, когда я закончил. — Теперь не хватает только последнего звена в цепочке моих аргументов. Слушай.

И он изложил, что все эти якобы необъяснимые события легко объясняются путём допущения существа, умеющего становиться невидимым. А так как на данный момент развития науки это невозможно для людей, то напрашивается вывод, что речь идёт о посланце с другой планеты, который в этой защитной оболочке надёжно и удобно изучает повадки землян и легко попадает всюду, куда вышестоящие посчитают нужным его послать. Юстус рассуждал дальше и полагал, что моя встреча с «блуждающим огоньком» была подстроена. Поскольку контрольные приборы Юстуса докладывали больше обычного про разнообразные таинственные явления в высших слоях атмосферы, он был убеждён, что обитатели вражеских планет — было всё ещё не известно точно, откуда они родом, — работают сейчас больше, чем когда-либо раньше. Такие невидимые первопроходцы отлично приспособлены к наблюдению частной жизни личностей, разбудивших по каким-то причинам интерес пришельцев.

— Но, Юстус, позволь! — перебил я его на этом месте. — Тогда, я думаю, в интересах такого «невидимого» детектива было бы оставаться совершенно невидимым и незамеченным. Но я отчётливо видел «блуждающий огонёк», а Фенмюллер не выдумал дёрганье за ухо.

— Не ты ли рассказывал, что вам всем не чужды спиритуальные порывы? Как? Возможно, это даже «трюк», чтобы скрыть истинную суть происходящего? В определённых кругах современного общества весьма популярны спиритуальные сеансы.

— А таинственное похищение твоего аппарата? И моё странное приключение во сне? Это тоже спишешь на проделки невидимки?

— Разумеется! Знаешь, кто, по моему мнению, открыл тайник?

— Вероятно, то самое невидимое существо, которое бродит в моём доме?

— Ты сам!

— Я?!

— Да, ты!

— Я? Ты имеешь в виду — во сне?

— Нет. Под гипнозом. Слушай: существо, обитающее в твоём доме, вероятно, обладает гораздо лучшими знаниями души, чем мы. Оно, постоянно невидимо сопровождая тебя, изучило твои особенности и привычки; вероятно, прочитало твои записи. Оно загипнотизировало тебя, когда ты засыпал, и так повлияло на твой сон и так убедительно внушило представление о запертой воздушнице, что ты встал в трансе, как лунатик, и открыл тайник. Всё остальное — умело просчитанное представление умного создания. Фактом остаётся, что модель, которую я стремился оберечь, исчезла. Правда, у меня осталась ещё одна, но тайны уже не сохранить.

— И что ты собираешься делать, Юстус? — спросил я.

— Ждать и работать. Работать над созданием по возможности ещё более совершенной модели когерера.

— И ты не сердишься на меня?

— Милый друг! Разве ты виноват, если видишь сны? Судя по твоему рассказу, я бы на твоём месте открыл пойманной воздушнице и железную дверь острога. Мы остаёмся сами собой. И, как только тебя или меня что-то удивит или покажется странным, мы сообщим об этом телеграммой. Пока!

Так я вернулся домой ещё задумчивей, чем раньше, внимательно обыскал все закутки своего жилища, но не обнаружил ничего необычного.

18 августа, днём

Всё становится ещё загадочней! Только сегодня утром я написал Юстусу, что последние пару дней не наблюдалось никаких даже малозначительных событий, по которым я тайно определял наличие невидимого сожителя, как получаю от него следующую телеграмму:

«Spiritus familiaris³ у меня. Навести меня в ближайшем будущем!»

Юстус

Значит, привидение бродит теперь у Юстуса Старка. Я собираюсь навестить его сегодня же, ещё до того, как отправляюсь в «вечернюю школу».

Вечером в шесть часов

Был у Юстуса. Нашёл его, вопреки ожиданиям, не дома, а в гослаборатории. Он, по своему обыкновению, душевно поприветствовал меня. Как раз собирался ехать домой.

— Пожалуйста, сопроводи меня. Мы проведём ещё час вместе. Поверь, я позабочусь о том, чтобы ты вовремя попал в «вечернюю школу». Я не забыл, что сегодня пятница.

— Итак, невидимка теперь хозяйничает у тебя, Юстус? — спросил я, как только мы сели в его электромобиль.

— Да, — ответил он, внезапно посерьезнев. — Но мы работаем над изгнанием духа.

И тут он изложил мне свой план, как вывести на чистую воду необъяснимую невидимую сущность, орудующую в последние дни среди его приборов. Но лучше я не стану доверять этот план страницам моего дневника.

Зато одно я знаю наверняка: Фенмюллер изумится, когда сегодня вечером я расскажу ему о последних событиях!

III

Вообще-то из газет всем уже известен финал этой истории:

«В ночь с 18 на 19 августа сего года Кайзерский институт национальной обороны стал местом ещё не до конца и не во всех деталях разъяснённых загадочных событий. Посреди ночи, между полночью и часом ночи директора Старка внезапно вызвали в большую лабораторию после того, как сработала электрическая сигнализация. Он ожидал подобного и спустя несколько минут прибыл на место. Там ему и его сопровождающим открылся странный вид. Прямо под куполом большого зала, рядом с огромным передатчиком, с помощью которого в данный момент проводятся эксперименты по посылке беспроводных телеграмм к ориентировочным воздушным шарам на разных высотах, лежало загадочное создание. Вероятно, его ударило током при неосторожном прикосновении к одному из стоящих там приборов высокого напряжения. Тело существа — женского пола — изящное, миниатюрное, напоминающее сильфиду, в целом гораздо меньше среднестатистического женского тела. Существо носило глухо закрытое облачение, словно изготовленное из металлической материи. Лик был прозрачно-белым, как у алебастровой статуи. Отливающие синевой волосы создавали поразительный контраст с лицом. Лоб, виски, нос, щёки, рот и подбородок выглядели настолько изящными и точёными, что наши человеческие лица показались в сравнении с ними неотесанно-деревенскими. Столь же изящными и нежными были и тоненькие руки, на которых странным образом было всего по четыре пальца.

Тут же предпринятая первая помощь после долгих усилий, кажется, завершилась успехом, когда случилось второе — ещё более странное — событие. С ужасным шумом одно из массивных арочных окон на левой стене зала разбилось вдребезги и обрушилось в зал. В опустевшем своде показался парящий рыбообразный летательный аппарат. Прежде чем присутствующие смогли объяснить себе происходящее, их откинула в сторону непреодолимая сила. Невидимые руки подхватили лежащее на полу тело загадочного создания и вынесли его наружу, к дирижаблю, который со свистящим шипением скрылся в темноте, подобно огромному, жуткому, чёрному воздушному чудовищу».

Так писали газеты.

Из личного опыта могу добавить следующее: вечером, предшествующим этой богатой на события ночи, после визита к Юстусу Старку я, как и собирался, был в «вечерней школе» в кругу милых людей, знакомых читателю. Правда, я ещё не мог похвастаться перед рантье Фенмюллером способом превратиться в невидимку, но и то немногое, что я смог рассказать о происшествиях — своих и моего друга, — возбудило оправданный всесторонний интерес.

Но насколько выросло наше удивление, когда по телефону посреди ночи — мы как раз собрались разойтись по домам — нас вызвали к Кайзерскому институту национальной обороны! От Юстуса я знал, что все приборы там посредством подземной проводки были соединены с его квартирой. И да, Юстус доверил мне и последнее крайнее средство вывести на чистую воду невидимую тайну: контактные щупы огромных передатчиков, как и все другие приборы в купольном зале, каждую ночь стояли под напряжением в 100 000 вольт, так что прикоснувшийся к прибору сам становился звеном электрической цепи и получал убийственный удар.

В машине оптового торговца Декера мы за несколько минут после звонка доехали до Кайзерского института.

Там мы нашли наконец ставшую видимой невидимку, после того как мощная огненная дуга электрического разряда разрушила её волшебную оболочку.

Но что она делала в институте посреди ночи?

На столе, перед которым мы её нашли, стояла пропавшая модель когерера. При ближайшем рассмотрении Юстус обнаружил, что он был настроен на приём беспроволочных телеграмм. Он также обнаружил признаки того, что, смотря на сигнализацию, существо исследовало некоторые из новейших приборов; некоторые знаки даже свидетельствуют о том, что оно попыталось привести в негодность особенно важные и чувствительные части.

Тут-то невидимку и ударило током!

Некоторое время мы стояли, как парализованные, под влиянием последних впечатлений. Существование и превосходство наших «врагов из космоса» открылось нам, умным людям, с пугающей ясностью. Осязаемое, оно лежало прямо перед нами, ставшее видимым невидимое женское создание c родины тех самых загадочных обитателей планет, кто годами пытались попасть на нашу Землю. После отчаянных усилий нам удалось привести загадочное создание в чувство, и мы с нетерпением ждали момента, когда оно откроет глаза и губы его произнесут первое слово, рождённое не на человеческой земле.

А я? Возможно, я был ошеломлён больше всех. Потому что лежащее передо мной безжизненное волшебное существо было «блуждающим огоньком», которое я видел наяву и во сне — и как отчётливо во сне! Юстус наверняка укорил бы меня в бесхарактерности: я не мог гневаться на эту прекрасную загадку, даже когда она лежала перед нами на полу, поражённая искусственными молниями. Был забыт шпионаж в моих четырёх стенах, забыт обман во сне и похищение бесценного прибора — в моей душе шевельнулось что-то похожее на жалость. Должно быть, Декер почувствовал похожее, потому что неожиданно сказал:

— Какое мужество, какая самоотверженность нужны для такого рискованного предприятия! Какая преданность идее жила в этом крошечном существе!

— Но, — перебил Юстус Старк, — подумаем в первую очередь о нас! Это счастливая случайность, что электричество указало нам способ обезвреживать загадочное орудие наших дальних врагов: способность становиться невидимыми. Увы, так как невидимка похищена, мы не знаем и не узнаем ничего о материале облачения, делающего невидимым. Из-за мощного разряда переменного тока чудесный материал полностью уничтожен.

— Не полностью! — внезапно сказал доктор Матье и подошёл к столу, у которого стоял Юстус.

— Я только что наткнулся ногой на лёгкое препятствие на полу, — объяснил он. — Механически я посмотрел под ноги, но ничего не увидел. Но когда снова пересёк это место, то почувствовал то же самое упругое прикосновение. Я наклонился, и мне удалось поднять это. Вот оно!

При этом он поднял сомнительное нечто к свету лампы Нернста над столом.

Мы увидели неровные очертания тени, как от клочка ткани.

Теперь доктор Матье положил сомнительный объект на коричневую полированную столешницу.

Почти моментально он исчез для наших глаз. Только с большим усилием, следуя руке доктора Матье, мы снова нашли его очертания.

— Защитная окраска! — воскликнул я, поражённый. — Как у бабочек и саранчи. Об этом средстве никто не подумал.

— Да, защитная окраска! — подтвердил мою догадку доктор Матье. — Но такой приспосабливаемости и совершенства, какая встречается на Земле в отдалённой степени только у небольшого вида ракообразных в Атлантическом океане, у маленьких креветок с научным именем «мизиды». Они способны в целях невидимости мгновенно менять окрас покрова в соответствии с окружающей средой. На тёмном дне они выглядят черноватыми, но в свете солнца тут же становятся водянисто-прозрачными, на белом песке они белые и совершенно не различимы глазом. Они перенимают все цвета, какие принимает морская вода в разное время суток и при разном освещении, от самого светлого розового до тёмно-фиолетового.

Защитная окраска! Итак, это был секрет невидимости. Подобно коже живого создания, материя, покрывающая существо, обладала способностью моментально имитировать цвет окружения. Разумеется, носительница этого облачения со своим эльфоподобным телом должна была умело избегать слишком резких световых контрастов. Рассеянный свет в наших помещениях, напротив, был ей на руку.

Мы всё ещё едва могли поверить в это.

— Это не укладывается в моей голове, господин доктор, — сказал старший учитель после непродолжительного молчания. — Мёртвая материя может обладать такой чудесной приспособляемостью, такой почти художественной усиленной способностью реагировать на различные раздражители?

Доктор Матье помолчал. Потом он поднял с коричневой столешницы невидимый клок материи и приложил его к рукаву серого с синим бушлата Фенмюллера.

За несколько секунд ещё коричневая при прикладывании материя изменила цвет на серо-синий.

Теперь доктор Матье заговорил:

— Кто мешает нам предположить, что в волокна этой материи внедрены живые организмы?

Затем добавил, обращаясь ко мне:

— Именно загадочная форфоресценция, о которой вы рассказали в тот самый первый вечер, говорит в пользу таких маленьких организмов. Кто знает, какие чудесные создания и силы скрыты на той неизвестной вражеской планете? Надеемся, что этот маленький клочок поможет нам разгадать загадку волшебного облачения невидимки!

Перевод Дарьи Странник

Под редакцией Григория Панченко

---

¹ Скорее всего, в виду имеется одноимённый рассказ Карла Грунерта «Adam Perennius, der Zeitlose» — «Неизменный Адам Перениус». (Здесь и далее — примеч. перев.)

² Очевидно, речь о произведении «Das wunderbarliche Vogelnest».

³ Лат. «дух семьи».