Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 6(44), 2023.
Стихотворная миниатюра «Юный Фриц» 1941 года известна многим, одноименный фильм 1943 года — куда менее многим. На экраны он не вышел, был «зарезан» цензурой — по совершенно загадочным причинам. Впрочем, об этом чуть позже.
А еще был «ремейк» этого фильма в виде кукольного спектакля, уже в постперестроечное, постсоветское время. Но только один, шел он в единственном кукольном театре… и шел недолго. Почему — тоже загадка.
В любом случае создатели этого ремейка воссоздали спектакль «с экрана», они не добрались до архивов той Центральной объединённой киностудии, которая была создана в Алма-Ате военной поры и где теоретически мог храниться сценарий Маршака; ну, честно говоря, шансы на существование таких архивов, мягко говоря, сомнительны. Сразу скажем, что и мы не добрались: перед вами — тоже запись с экрана. Но все же именно запись того, чего прежде никто не мог прочитать с самого 1943 года. А ведь фильм, конечно, короткометражный, однако текста он вмещает в десятки раз больше, чем «исходное» стихотворение…
Он, разумеется, был снят в минималистской военной манере. В каком-то смысле «Юный Фриц» сродни агитационным, пропагандистским (не следует обязательно вкладывать в это слово отрицательное значение!) плакатам тех лет. То есть требовать от него высшей поэтической и кинематографической ценности — все равно что проверять пайку блокадного Ленинграда, черствые, но спасительные «125 блокадных грамм» на соответствие канонам высокой кулинарии.
Тем не менее это так лишь «в каком-то смысле». А в других смыслах — не так. Великие имена: сам Маршак как сценарист и, главное, автор стихов, Григорий Козинцев и Леонид Трауберг как режиссеры… Потрясающий актерский состав: Жаров, Штраух, Пудовкин, Астангов… Очень искусная, при всем минимализме, техника комбинированной съемки. Абсолютно фантастический сюжет, не только с биологической трансформацией, но и со взглядом в светлое послевоенное будущее неведомого мира (а на дворе, напомним, начало 1943 года, до Победы еще ох как далеко!).
В общем, фильм стоит посмотреть — например, здесь: https://www.youtube.com/watch?v=sz9KCmJy0aI. И стоит ознакомиться с его литературной версией: прямо здесь, на страницах «Горизонта», без всяких «например», больше ее нигде нет.
Так отчего же «Юный Фриц» был все-таки положен на полку? Ведь если он интересен даже сейчас — то как же его не хватало в 1943, 1944, 1945…
Доносно-допросные эпизоды, как показалось кому-то из военных цензоров, могут потянуть за собой непредвиденные ассоциации? Или наука «антрепология» такие ассоциации вызвала? Или перекос в сторону европейских событий?
А возможно, просто военные цензоры демонстрировали свою нужность и значимость: мол, мы запрещаем, не покладая рук, без нас все эти артисты-сценаристы бог весть чего натворят… мы очень нужны здесь, в Алма-Ате, неправильно посылать нас на фронт…
Впрочем, все это лишь домыслы.
На черном фоне — полки с человеческими черепами. Появляется ПРОФЕССОР (актер Максим Штраух):
— Меня знают многие: я профессор антрепологии.
Знаменитый фашистский расист! Определяю, кто чист, кто не чист.
Могу сказать, не глядя, кто ваш отец, кто дядя —
Ариец или семит: по тому, как его череп звенит.
В подтверждение своих слов несколько раз со звоном ударяет указкой по черепам, а напоследок — по своей голове: она звенит громче всех.
Наугад беру из шкапа черепа различных рас
(Поставляет их гестапо каждый день и каждый час).
В свете расовой науки изучил я род людской:
Дайте мне ваш череп в руки — я скажу, кто вы такой.
Тема моего сегодняшнего доклада — как ребенка воспитывать надо!
* * *
Картинка сменяется на условный интерьер бюргерского дома: дородный ПАПА (Михаил Высоцкий) с трубкой и кружкой пива, худощавая МАМА (Лидия Атманаки) с шитьем, между ними детская кроватка-колыбелька. Повсюду в доме — кайзеровская и нацистская символика вперемешку. Закадровый голос ПРОФЕССОРА продолжает:
— Перед вами наш юный Фриц: белокур, сероглаз, белолиц.
Хоть сейчас ему только полгода, но он очень старинного рода.
Говорят, будто все его предки были áгентами контрразведки.
Первый предок, Годфрид Курносый, был разведчиком у Барбароссы,
А последний из предков — папа: жив поныне и служит в гестапо.
Белокурая стройная дама — это Фрица счастливая мама.
Шить и штопать она мастерица… Что вы шьете?
МАМА:
— Набрюшник для Фрица.
Из колыбельки слышно хныканье, МАМА поворачивается к ней:
Это плачет мой маленький Фриц!
Я сейчас ему спою — баю-баюшки-баю.
Поет:
Ночь пришла, не слышно птиц,
Спи, мой мальчик, спи, мой Фриц.
Песню я тебе спою — баю-баюшки-баю.
Мотив колыбельной понемногу все более напоминает военный марш. Шевеление младенца становится все более осмысленным, он садится в колыбели. Мы впервые видим ФРИЦА (Михаил Жаров), снятого при помощи комбинированной техники: это — младенческого размера взрослый мужчина в каске кайзеровских времен. Пение МАТЕРИ теряет нежность, подстраиваясь под маршевый ритм:
Наш котенок съел мышонка, а хорек сожрал котенка.
А щенок поймал хорька, серый волк унес щенка,
А охотник взял двустволку, продырявил череп волку,
Продал в лавку волчий мех… Ты же, Фриц, застрелишь всех!
Музыка постепенно ужесточается, голос и жестикуляция МАТЕРИ — тоже. Она встает в торжественную позу, глаза ее загораются ликующим фанатизмом:
Баю-баю, баю-бай!
Генерал приедет к нам!
Скажет: «Здравия желаю»!
Руки вытянем по швам!
Продолжая петь, МАМА уже марширует. ПАПА вскакивает с места и присоединяется к ней. Они чеканят шаг по обе стороны детской кроватки. ФРИЦ тоже изображает строевую позу, подносит руку к каске, как бы отдавая честь. В голосе МАМЫ звучат уже буквально фельдфебельские интонации:
Спи, младенец мой кудрявый! Шнель! Шнель! Шнель!
Баю-баюшки-баю — крест получишь ты в бою!
Будешь ты фельдфебель бравый — левой, правой, левой, правой!
Ты в бою получишь крест! Мы найдем тебе невест!
Будешь ты жених со славой — левой, правой, левой, правой!
Всех ограбишь ты в бою! Баю-баюшки-баю!
ПАПА вытягивается по стойке «смирно». МАМА зигует. Напуганный этим движением, ФРИЦ опрокидывается в колыбельку.
* * *
Заставка: гитлерюгендовские барабаны, военные сапоги. На фоне заставки, под звуки бравурного марша — титры:
День прошел, проходит год,
Фриц умнеет и растет
Не по дням, а по часам,
Он ходить умеет сам.
Юный Фридрих в день рожденья
Принимает поздравленья:
ФРИЦ, все в той же каске, сидит уже не в колыбельке, а на детском стульчике. Слева от него — ПАПА и МАМА, справа, по-видимому, ДЯДЯ и ТЕТЯ1.
ДЯДЯ (вручает ФРИЦУ игрушечный танк):
— Вот тебе на память танки: двадцать штук тебе дарю!
Танк внезапно стреляет. ФРИЦ и ПАПА от ужаса вздрагивают, все остальные — в восторге. МАМА, железным голосом:
— Отвечай, мой мальчик: «Данке! От души благодарю!»
ТЕТЯ тоже вручает подарки ревущему не то от страха, не то от восторга ФРИЦУ:
— Вот тебе четыре пушки, чтоб стрелять в чужих собак,
И четыре погремушки для психических атак!
На сей раз ФРИЦ точно в восторге: палит из игрушечных пушек в воздух, трясет погремушками. Взрослые ликуют.
* * *
Заставка: марширующие подростки гитлерюгендовского вида в школьной форме и с ранцами. Титры:
У Фрица появился бас, готовят Фрица в первый класс.
Спрягает он: «Их бин, ду бист национал-социалист».
Обстановка школьного класса. На стене — карта мира, поперек которой через все материки и океаны, от Аргентины до Камчатки написано «Germania». ФРИЦ за партой, на месте учителя — тот же ПАПА.
ПАПА:
— Начинается урок. Вот задача, мой сынок:
Раздели кило варенья между нами пополам.
ФРИЦ:
— Безо всякого деленья все варенье съем я сам!
ПАПА (доволен):
— Ты легко решил задачу!
ФРИЦ (тычет ему в руку перьевой ручкой):
— Дай еще кило в придачу!
ПАПА (уже недовольным голосом):
— Нет. Теперь возьми тетрадь. Будем что-нибудь писать:
Перевод… иль пересказ…
ФРИЦ:
— Нет: уж лучше я на вас, уважаемый мой папа,
Напишу донос в гестапо!
ПАПА падает в обморок.
* * *
Кабинет в гестапо. В нем как будто никого нет, на столе вместо пресс-папье человеческий череп. ФРИЦ на цыпочках крадется к столу.
Из-под стола показывается прятавшийся там ОФИЦЕР ГЕСТАПО (Всеволод Пудовкин), карикатурно похожий на Гитлера:
— Что тебе, молокосос?
ФРИЦ:
— Я вам кое-что принес!
ОФИЦЕР ГЕСТАПО (сперва оглядывается, нет ли посторонних):
— Ну и что же ты принес?
ФРИЦ (протягивает папку):
— Разумеется, донос!
ОФИЦЕР ГЕСТАПО (начинает читать):
— Ты доносишь на отца?
ФРИЦ (приплясывая от нетерпения):
— Дочитайте до конца!
ОФИЦЕР ГЕСТАПО (переворачивает листки):
— На отца… на мать… на деда… на соседку и соседа…
Мы тебя зачислим в штат — и направим в детский сад!
Будешь áгентом по детям в отделенье тридцать третьем…
Подманивает к себе ФРИЦА, так что они оба оказываются на столе. Шепчет ему в ухо:
Наблюдай и сообщай. Ну, дитя мое, прощай.
Уже собирается скрыться с папкой под столом, но ФРИЦ не уходит, переминается с ноги на ногу, посвистывает, с намеком смотрит на ОФИЦЕРА. Тот, помедлив, лезет в карман:
Вот тебе немного денег.
ФРИЦ:
— Вы мне дали только пфенниг?! Дайте мне за мой донос хоть на пачку папирос!
Сраженный его наглостью, ОФИЦЕР ГЕСТАПО только руками разводит.
* * *
Заставка: вальсирующие родители ФРИЦА. Титры:
Рада мама, счастлив папа:
Фрица приняли в гестапо.
Снова ПРОФЕССОР на фоне полок с черепами:
— Я, господа, продолжу свой доклад. Наш юный Фриц, на Кёпинга2 похожий,
Еще вчера ходивший в детский сад, теперь краса фашистской молодежи!
И револьвер, и нож у Фрица есть:
Фашистский нож с девизом «Кровь и честь».
Кадр сменяется. Теперь перед нами все тот же гестаповский кабинет, но теперь на столе и рядом размещены игрушки: конь-качалка, плюшевый медведь, лев, мохнатая собачка… Их своеобразно дополняют танк какого-то «фантастико-футуристического» вида и игрушечная виселица. ФРИЦ начальственно расположился за столом. Поднимает трубку телефона:
— Эй, позвать сюда сержанта: пусть доставит арестанта!
Приседает, прячется за столом, скрывает лицо за плюшевым медведем — и дальнейший допрос ведет грозным «медвежьим» голосом.
В кабинет вталкивают испуганную ДЕВОЧКУ (Янина Жеймо).
ФРИЦ:
— Как зовут тебя?
ДЕВОЧКА:
— Гертруда.
ФРИЦ:
— Сколько лет тебе?
ДЕВОЧКА:
— Восьмой.
ФРИЦ:
— Кто ты родом и откуда?
ДЕВОЧКА (со слезами):
— Я хочу уйти домой!
ФРИЦ (высовывается из-за медведя, меняет голос с грозного на елейный, но при этом поигрывает «фашистским ножом»):
— С кем в субботу на заборе ты сидела вечерком?
И кого ты в разговоре называла дураком?
ДЕВОЧКА:
— Я в субботу на заборе не сидела вечерком,
Никого я в разговоре не назвала дураком!
ФРИЦ (бьет кулаком по столу):
— По порядку на вопросы отвечайте, арестант!
Почему ты носишь косы — а на косах красный бант?
ДЕВОЧКА:
— Не могу я на вопросы вам ответить, милый Фриц:
В нашей школе носят косы очень много учениц!
ФРИЦ:
— Очевидно, ничего мне ты не скажешь, арестант!
(Демонстративно набрасывает на шею игрушечной собачки виселичную петлю, нажимает на столе кнопку — и под жужжание натягивающего веревку моторчика вздергивает игрушку на виселицу.)
И, пожалуйста, запомни: я не Фриц, а лейтенант!
(Отрезает ножом голову плюшевому медведю.)
Кто учил сегодня кукол говорить, что я — еврей?
Кто сегодня их баюкал песней «Гейдл алелей»?
(Отрезает голову одной из лежащих на столе кукол.)
ДЕВОЧКА:
— Не хочу играть я с вами в эту страшную игру!
ФРИЦ нажимает на кнопку — танк стреляет. Девочка, заливаясь слезами, кричит в ужасе:
Я хочу вернуться к маме! Иль от страха я умру!
ФРИЦ (грозно):
— Я могу тебя повесить! И сестер твоих, и мать!
Или в лагерь лет на десять я могу тебя сослать!
ДЕВОЧКА (все еще сквозь слезы, но теперь уже с гневом):
— Ты бессовестный мальчишка, отвратительный урод!
У тебя под носом шишка и кривой бесстыжий рот!
ФРИЦ (слегка отступил в испуге, но тут же выпрямляется с видом оскорбленного достоинства):
— Так вести себя в гестапо я позволить не могу!
Несколько раз подряд нажимает кнопку — и каждый раз, к ужасу ДЕВОЧКИ, игрушечный танк стреляет. Затем хватает телефонную трубку:
Дайте ножницы из шкапа — я ей косы отстригу!
ДЕВОЧКА заливается слезами.
* * *
ПРОФЕССОР, постукивая указкой по черепам, продолжает свой доклад:
— Так, пропускаем несколько страниц…
Седьмой уж год в гестапо служит Фриц! Он возмужал, пора ему жениться.
О, юный Фриц! А вот невесты Фрица…
Кадр сменяется. Под «свадебной аркой», украшенной гирляндами из цветов и свастик, стоит ФРИЦ рядом с ПАПОЙ. Отец во фраке и цилиндре, сын — в нацистской форме. Теперь он впервые показан не как младенец, не как школьник, а в полный рост: здоровенный детина, на полторы головы выше отца.
НЕВЕСТЫ — с десяток фройлейн разной степени страхолюдности — чинно сидят в ряд на стульях, дожидаясь выбора жениха. На стене над каждой — табличка с именем. На другой стене — картина: роскошная племенная корова в цветочном свадебном венке на шее, с которого вместо колокольчика свисает свастика.
ФРИЦ (вынимает из-под мышки букет, поет невыразимо фальшиво и приторно):
— Имею честь
Вам преподнесть
Цветы из нашей рощи!
Здоров ли будущий мой тесть
И будущая теща?
Вручает каждой из НЕВЕСТ по цветку.
Сидящая справа «СТАРШАЯ НЕВЕСТА» (самая страхолюдная, в женской нацистской форме со свастикой на рукаве) встает по стойке «смирно», взмахивает хлыстом — и, повинуясь этой команде, все остальные НЕВЕСТЫ тоже заученно вытягиваются по стойке «смирно». Дружно, как на плацу, отчеканивают:
— Наш дорогой Фриц! Привет от преданных вам лиц!
ФРИЦ (протанцовывает выборочно с некоторыми из невест по одному па, в завершение которого звучно хлопает каждую по породистому крупу. Поет столь же сладко и фальшиво):
— Итак, настала наконец
Минута обрученья.
Пусть вам сначала мой отец
Прочтет нравоученье!
ПАПА (торжественно, строго, переводя взгляд с шеренги невест на портрет коровы):
— Чистота арийской крови очень ценится в корове!
Чистокровный прусский скот выше всех других пород!
Все мы чтим благоговейно не Эйнштейна и не Гейне —
А корову и быка;
Потому что у коровы
Светлый ум и дух здоровый!
ФРИЦ:
— А от Хэйнэ и Энштейна — тьфу! —
Ни телят, ни молока!
(Самозабвенно ржет над этой своей шуткой. НЕВЕСТЫ ржут с не меньшим энтузиазмом.)
ПАПА:
— Обеспечим все условья,
Чтоб отныне по-коровьи
Наша кровь была чиста!
Чтобы жить нам по-коровьи
И любить нам по-коровьи,
Создавая поголовье
Чистокровного скота!
(Вместе с ФРИЦЕМ, чеканя шаг, проходит вдоль шеренги невест.)
ФРИЦ:
— Чтоб отец, взглянув на сына, мог с достоинством сказать:
«Настоящая скотина! Целиком в отца и мать»!
НЕВЕСТЫ (как и прежде, в один голос):
— Гох! Айн, цвай!
* * *
ПРОФЕССОР, все более воинственно барабаня указкой по черепам:
— В броню одетые войска стоят у всех границ,
Война победная близка! Вперед! Винтовку, Фриц!
У него в руках уже две указки, действительно напоминающие барабанные палочки, и их стук переходит в барабанный бой следующего кадра: ФРИЦ в каске, с солдатским ранцем и винтовкой марширует под наблюдением ОФИЦЕРА ВЕРМАХТА (Михаил Астангов) на фоне портрета Гитлера.
ОФИЦЕР ВЕРМАХТА (жестко, тоном сурового экзаменатора):
— Для чего фашисту ноги?
ФРИЦ:
— Чтобы топать по дороге —
Левой, правой, раз и два!
ОФИЦЕР ВЕРМАХТА (отбивает стеком ритм, все ускоряя его — и следя, чтобы ФРИЦ маршировал в такт: тот тоже ускоряется, не сбиваясь с ноги):
— Для чего же голова?
ФРИЦ:
— Чтоб носить стальную каску
Или газовую маску,
Чтоб не думать ничего.
(Фюрер мыслит за него!)
ОФИЦЕР ВЕРМАХТА впервые глядит на него с интересом. Сквозь монокль осматривает ФРИЦА, замершего в образцовой стойке, поворачивает его туда-сюда, ощупывает, как лошадь, простукивает, как дерево… Результатом осмотра, судя по всему, остается доволен:
— Эй! Стой! Грудь дугой! Вперед!
Бег на месте! На-а-а… взлет!
(Бегут на месте, ОФИЦЕР со стеком, ФРИЦ с винтовкой.)
Если хочешь быть солдатом,
Ты не думай ни о чем:
Будь послушным автоматом,
Равнодушным палачом!
* * *
Заставка: солдатский сапог, занесенный над Европой (голландские мельницы, Эйфелева башня…). Титры:
Из жизни Фрица за границей
ФРИЦ и его однополчанин ФРАНЦ (Константин Сорокин), в полной солдатской экипировке, по-хозяйски в каком-то питейном заведении. Рядом с ними суетится ОФИЦИАНТ, на заднем плане — посетители. Играет музыка.
ФРАНЦ:
— Мы где?
ФРИЦ:
— В норвежском кабачке.
ФРАНЦ:
— А что в бокалах?
ФРИЦ:
— Рислинг.
Выплескивает содержимое бокала в лицо ОФИЦИАНТУ. Тот, продолжая изображать улыбку, наспех вытирается салфеткой — и остается рядом, на случай, если в его услугах еще нуждаются.
ФРАНЦ:
— Кто там, с салфеткою в руке?
ФРИЦ:
— Лакей немецкий Квислинг!3
Заставляет КВИСЛИНГА повернуться к себе спиной, вытирает руки фалдами его фрака — и отшвыривает пинком в зад. Тот все время сохраняет на лице угодливую улыбку.
Не верь ему! Он плут и бестия! Он перемешивает вина!
Музыка прерывается радиозаставкой, предваряющей новостную сводку.
Постой: послушаем известия — ночную сводку из Берлина.
ГОЛОС ДИКТОРА:
— Захватил наш батальон русских танков мильон!
ФРИЦ и ФРАНЦ чокаются бокалами. За их спинами посетители, мужчина и девушка, сдержанно улыбаются.
Мы взорвали нашей миной три линкора с половиной!
Посетители начинают смеяться.
Наш один противогаз уничтожил весь Кавказ!
Смех посетителей становится неудержимым.
ФРИЦ (вытаскивает два пистолета):
— За ваш антифашистский смех сейчас я расстреляю всех!
Стреляет в потолок.
Смена кадра. Другая страна, другое питейное заведение, на заднем плане другие посетители, тоже МУЖЧИНА и ДЕВУШКА. ФРИЦ и ФРАНЦ пьяны в стельку, ФРАНЦ пытается привести ФРИЦА в чувство, выплеснув ему в лицо холодную воду.
ФРИЦ (нетрезвым голосом):
— Куда попал я?
ФРАНЦ (почти столь же нетрезвым голосом):
— В ресторан… забыл его название.
ФРИЦ:
— В какой из европейских стран?
ФРАНЦ:
— Я думаю, что в Дании.
ФРИЦ:
— А впрочем, это все равно:
В Норвегии и в Дании
Готов я даром пить вино
В порядочной компании…
(Протягивает бутылку посетителям. Те демонстративно отворачиваются.)
Вы полагаете, я пьян?
Долой изменников-датчан!
И заявляю по-солдатски: не разговаривать по-датски!
После его слов ФРАНЦ достает пистолет, передергивает затвор и готовится стрелять, если зазвучит датская речь. МУЖЧИНА с ДЕВУШКОЙ встают и, не говоря ни слова, направляются к выходу.
ФРАНЦ:
— Ага! Хранят они молчание! Видать, датчане эти струсили!
МУЖЧИНА (обернувшись перед выходом):
— Простите, сударь, вы не в Дании, а в городе бельгийском Брю́сселе.
ФРИЦ:
— Плевать! (Тьфу!) Не все ли мне равно! И в Бельгии, и в Дании
В трактирах я ценю вино, а в людях — послушание!
ФРИЦ и ФРАНЦ по-свински разваливаются за столиком, как в начале этого эпизода.
* * *
Новая заставка (по-видимому, разорванный в клочья французский флаг) и титры на ней:
Прекрасной Франции столица
Под сапогом фашиста Фрица.
Вот он слоняется, глазея,
По залам Луврского музея.
ФРИЦ и ФРАНЦ,по своему обыкновению, пьяные, а вдобавок нагруженные узлами и чемоданами с награбленным добром, проходят мимо статуи Венеры Милосской.
ФРИЦ:
— Сколько статуй в этом зале…
ФРАНЦ:
— Да, не меньше сотни штук.
ФРИЦ:
— Наши здесь уж побывали: видишь, статуя без рук.
Догола ее раздели с головы до самых ног,
Ни сорочки нет на теле, ни юбчонки, ни сапог…
(Похабно лапает Венеру, потом расписывается у нее на боку: «Fritz». Внезапно разъяряясь, плюет ей в лицо. ФРАНЦ тем временем напевает «Ах, мой милый Августин».)
Я ее из револьвера — или по лбу молотком! (Замахивается рукояткой автомата.)
ФРАНЦ:
— Знаешь, Фриц: она Венера. И Милосская притом…
ФРИЦ (раздумал бить):
— Эту куколку милосскую угощу я папироскою!
Вынимает изо рта ФРАНЦА папиросу, прилаживает ее к губам Венеры. Знаками показывает однополчанину: сфотографируй! Тот, продолжая напевать, достает из баула с награбленным фотоаппарат, наводит резкость — а ФРИЦ тем временем приставляет к виску «курящей» Венеры автомат, чтобы именно так запечатлеться с ней на снимке.
* * *
Снова появляется ПРОФЕССОР, но теперь его голос, выражение лица, поза и жестикуляция куда менее оптимистичны, чем прежде:
— На русский фронт поехал Фриц: он думал, это будет блиц…
Через неделю или две он собирался быть в Москве.
Где он теперь? В каком он месте? Не знаю: Фриц пропал без вести…
Но он состоял в полку ЭсЭс… ЭсЭс!
А полк разбит… И Фриц исчез… Исчез!
Не в силах осознать такую невероятную реальность, пригорюнившись, садится, тяжело облокотясь на черепа.
Кадры заснеженного русского леса. На ветке сидит ворона. Вот она настороженно шевелится — и поглядывает вниз, где под деревьями проползает нечто бесформенное. Вскоре становится ясно, что это ФРИЦ и ФРАНЦ, закутанные в одно одеяло, кашляющие и чихающие. Форма их обтрепана, они утеплены по мере сил бабьими платками, обмотками и пр., однако помогает это плохо, как и одеяло.
ФРИЦ:
— Я так озяб!
ФРАНЦ:
— Я весь продрог.
ФРИЦ:
— Я без шинели, без сапог…
ФРАНЦ:
— Такой неслыханный мороз…
ФРИЦ:
— Какой нас черт сюда занес?!
ФРАНЦ:
— Армейский штаб издал приказ: тот, кто озяб, пускайся в пляс. Под это дело в батальон прислали новый патефон. Давай его мы заведем и спляшем что-нибудь вдвоем!
Встают, откидывают одеяло: оказывается, под ним скрывался еще и патефон. Заводят его. Пляшут. Вдруг музыка останавливается.
ФРИЦ:
— Переверни пластинку, Франц: еще станцуем нох айн танц.
Но на другой стороне пластинки оказывается мелодия «Ах, мой милый Августин». При ее грустных, совсем не танцевальных звуках ФРИЦ и ФРАНЦ садятся рядом, подпевают, почти скулят, замерзая, прощаясь с жизнью: «Августин! Августин!»
Внезапно раздается бодрый мотив гармонии, звучит песня на русском языке:
— Эх, под Тулой, под Калугой вам пришлось сегодня туго,
Тула-Тула-Тула-я, Тула — родина моя!
Обрадованные плясовой мелодией, ФРИЦ и ФРАНЦ бодро танцуют, согреваясь, и вдруг осознаю́т неладное. Песня продолжается:
Подходили немцы к Туле, да под Тулой мы их вздули,
Тула-Тула-Тула-я, Тула — родина моя!
ФРИЦ и ФРАНЦ хватают одеяло, подкрадываются к патефону — и накрывают его, как бабочку сачком. На лицах их светится облегчение, они даже не осознаю́т, что мелодия продолжает звучать.
ФРИЦ:
— Пока ты заводил машинку, нам кто-то подменил пластинку! Идем, сдадим в армейский штаб!
Теперь звучит не только мелодия, но и слова все той же песни. А потом, кажется, начинают звучать приближающиеся шаги. ФРИЦ и ФРАНЦ сперва замирают, затем начинают лихорадочно искать оружие. Когда они его находят, уже не слышны ни шаги, ни песня.
Немцы настороженно озираются — но вокруг никого, кроме с презрением наблюдающей за ними вороны.
Плюнув, садятся на одеяло, прижимаясь боками друг к другу. Начинают чесаться и искаться, как обезьяны в зоопарке.
ФРИЦ:
— Я весь продрог.
ФРАНЦ:
— Я так озяб!
Постепенно их движения становятся все более обезьяньими — а потом оба перестают выискивать вшей на себе и каждый начинает ощупывать разномастные одеяния соседа.
ФРИЦ:
— Отдай мне пару рукавиц.
ФРАНЦ:
— Я не отдам тебе их, Фриц!
ФРИЦ:
— Отдай мне муфту и пальто!
ФРАНЦ:
— Я не отдам их ни за что!
ФРИЦ:
— А не отдашь — я донесу
О том, что вечером в лесу
Во время вахты на опушке
Ты слушал русские частушки!
Сцепляются, дерутся. В их движениях уже почти не остается ничего человеческого.
ФРАНЦ:
— Ты негодяй!
ФРИЦ:
— Ты дезертир!
ФРАНЦ:
— Ду бист айн швайн!
ФРИЦ:
— Ду бист айн тир!
Теперь исчезают и слова, сменившись звериным рычанием. Бывшие друзья катаются по снегу, пытаясь загрызть друг друга.
И вдруг замирают: перед ними ноги в валенках.
ФРИЦ и ФРАНЦ сначала даже не осматриваются, а по-звериному принюхиваются. Потом, не вставая с четверенек, пытаются удрать — но обладатель валенок зажимает их обоих между колен.
Только тут мы видим, что это даже не партизан, а АРМЕЙСКИЙ КОМАНДИР. Рядом с ним двое солдат: все добротно экипированы — в валенках, полушубках. На голове — меховые ушанки с советскими звездами. В руках командира — автомат ППШ, у солдат — винтовки с гранеными штыками.
КОМАНДИР:
— А ну, бандиты, полно драться!
Бери их в плен обоих, братцы.
* * *
Новая заставка: вид зоопарка и его обитатели за решеткой. Титры:
Окончание всей истории:
Фриц
На новой территории.
Кадры зоопарковской жизни: медведь пробует решетку на прочность, пеликан в вольере расправляет крылья, павиан скалит клыки…
В обезьяннике по соседству с клеткой с павианом еще одна, большая. Табличка на ней гласит: «Фриц. Семейство наци».
Звуки тяжелой поступи. На фоне свастики по клетке проходит ФРИЦ в оборванной форме; он чеканит шаг почти так же, как прежде перед ОФИЦЕРОМ ВЕРМАХТА, но движения его теперь средние между солдатскими и «обезьяночеловеческими»; в руках он держит корявую палку, как прежде держал винтовку.
Перед клеткой стоит молоденькая ДЕВУШКА-ЭКСКУРСОВОД (Людмила Шабалина) в легкой нарядной одежде. За ее спиной — крупные красивые птицы (павлины, те же пеликаны), неподалеку — молодой веселый медведь. Сразу видно: на дворе — светлое послевоенное будущее.
ЭКСКУРСОВОД:
— Подходи, народ советский! В этой клетке — зверь немецкий.
Кличка — Фриц. Семейство — наци…
ФРИЦ карикатурно отдает честь и по-обезьяньи гримасничает перед решеткой, стремясь привлечь внимание девушки.
ФРИЦ:
— Извините за вопрос: где достать мне папирос?
ЭКСКУРСОВОД (спокойно):
— Вам, зверям, нельзя курить. Дай же мне договорить…
ФРИЦ, не получив желаемого, начинает бесноваться: это у него тоже получается по-обезьяньи. Теперь мы видим неподалеку от его обиталища еще и клетку с гиеной — но гиена, в отличие от «человекообезьяны», сидит смирно и держится благовоспитанно. ЭКСКУРСОВОД, смотря на зрителей, продолжает свое повествование:
Этот зверь владеет речью, носит платье человечье,
Из тарелки ест котлеты, пьет из чашки и стакана —
Но он все же обезьяна. И при этом — людоед!
Он губил людей без цели, жег, крошил и потрошил,
Крал детей из колыбели и в объятиях душил.
Он летал на «мессершмиттах», вел подводную войну,
Сапоги сдирал с убитых, мучил раненых в плену…
Много фрицев истребили мы в полях родной земли,
А его в автомобиле в зоопарк мы привезли.
Этот зверь четверорукий будет цел и невредим,
Потому что для науки всякий гад необходим!
Все это время ФРИЦ беснуется, трясет решетку, в бессильной ярости лупит по ней палкой так, что только щепки летят… Сейчас он словно бы окончательно превратился во что-то среднее между шимпанзе и питекантропом.
ФИНАЛЬНЫЕ ТИТРЫ:
Мы показали вам с экрана загадку нынешнего века —
Рассказ о том, как обезьяна произошла от человека.
1 Имена актеров в титрах фильма отсутствуют, но известно, что эти роли исполняли Николай Мичурин и Татьяна Говоркова.
2 Имеется в виду знаменитый шведский футболист Карл Густафссон (1888—1960), получивший по названию своего родного города прозвище «Кёпинг». Спортивный вундеркинд (во взрослых командах он начал играть, когда ему едва исполнилось 15), невысокий идеально красивый «белокурый ангелочек», он еще до Первой мировой войны сделался кумиром публики во всей Европе: многие родители мечтали, чтобы их сыновья были похожи на Кёпинга. В гитлеровской Германии эти чувства сделались особенно остры потому, что красота Карла Густафссона соответствовала канонам арийской расы — хотя сам он никогда не поддерживал нацизм.
3 Видкун Квислинг (1887—1945) — глава норвежских коллаборационистов, чье имя стало нарицательным. После поражения Германии был приговорен к смерти и расстрелян.
Astra Nova 