Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 12(74), 2025.

Пока напарник устанавливал силок, я взобрался на ствол рухнувшего дерева, вытянуть мокрые ноги. Всю ночь шел дождь, и теперь с каждой ветки на меня выливалось примерно ведро воды. Если куртка еще как-то защищала, то ноги насквозь промокли во влажном мху. Позади хлюпало болото, лучше туда не смотреть, оно чует интерес. А передо мной ничего полезного не было: рябину обобрали всю, по грибам прошлись, остались лишь пропоганки, писклявые, хищные.

На проберезе заметил ореховое гнездо. К зиме орехи впадали в спячку, но сейчас еще могли быть опасны. А вдруг потом не найду? Я вскинул арбалет, чтобы сбить гнездо, и тут меня словно током прошибло от затылка до носа. Стрела полетела в сторону, а я — носом в мох.

— Кот! Что?

— Петя…

Дрозд помчался к убежищу. Я за ним, спотыкаясь от сигналов. Дом выглядел в точности как мы его оставили — только по периметру, по линии капканов, словно лопатой вскопано. Напарник выскочил из дверей.

— Где?

Он покачал головой. Я постарался сосредоточиться. Сильнее всего сигнал был с северо-запада. К счастью, далеко не ушли, да и мальчик цеплялся за все, что мог: при виде нас похититель бросил Петю, и он повис на ветке, рыдая и сверля мой мозг своей паникой так, что я упал от боли. Дрозд поймал ребенка, боль начала утихать.

— Кто это был? — спросил я напарника, но ответил Петя:

— Мамочка…

Разговор дома был тяжелый.

— Зачем ты вышел?

— Хотел поиграть.

— Как ты открыл замок?

— Он подсмотрел, — фыркнул Дрозд и скрестил руки на груди. — Надо сменить коды.

— Он еще не знает цифры.

— Он знает кнопки.

— Петя, — я старался говорить медленно, чтобы не срываться на крик, — нельзя выходить, пока нас нет. Это… злая баба-яга, она притворяется мамочкой.

Напарник снова фыркнул, но не объяснять же ребенку разные сложные вещи.

— В другой раз мы можем уйти далеко.

— Нам придется, — подал голос Дрозд. — Поблизости нет еды.

— Вот именно.

— Но ты же все равно меня слышишь?

— Я не успею прибежать. Понимаешь?

Разговор этот был не в первый раз. Я устал. Но больше устал Дрозд, у которого не было детей.

— Тупицы не выживают.

— Он еще маленький.

— Я таким не был. Ты тоже. — Он наклонился к Пете и сказал свирепо: — Тебя сожрут, ты понял? Сиди дома. Пока нас нет. Понятно?

Петя послушно закивал. Как всегда.

— Надо взять его с собой.

— И будешь нянькаться, пока меня ломает промедведь?

Мы сменили код замка. Мы приперли дверь ломом. Но Фокси, как оказалось, еще не утратила остатки разума, несмотря на паразитов, проевших ее мозг. Пока мы охотились, она пришла снова и убедила Петю вылезти через окно.

И я не успел.

Я рванул за ним в «гнездо», где эти твари спали, и меня еле вытащил оттуда Дрозд, полумертвого, костеря на чем свет стоит, и его коронная фраза: «Тупицы не выживают».

Он ушел в развалины города поискать для меня антибиотики, один, пока я отлеживался. Не знаю, может, от ран или от температуры у меня начался бред, но я готов поклясться, что снаружи ходит Петя и зовет меня высоким голоском. Может, он смог выбраться. Он не тупица. Он же понял про кнопки.

Если только я смогу встать…