Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 12(74), 2025.

На работу пришлось возвращаться. Она была бы избавлением от тишины, если бы не сотрудники, деликатно отводящие взгляд или назойливо утешающие. Марина научилась посылать таких сразу и далеко, но теперь тишина висела и на работе; наушники стали постоянной стеной от мира.

Деликатный Вадим прислал ссылку на сервис «Вечность» по «оживлению» виртуальных образов умерших — и был забанен навечно. Но однажды просмотренное вылезало в рекламе снова и снова. Когда из погодного приложения навеяло про домашних андроидов (с копированием внешности за особо отдельные деньги), Марина сдалась.

— Безопаснее считать её куклой, — честно предупредил менеджер, увидев глаза Марины. Но в его голосе звучало: «Оцените, как же вам повезло!»

Марина кивнула, и к счёту была добавлены опции дочери, а затем и AI-психолога.

Марина называла куклу Настей, неуклюже обнимала её и замыкалась, когда слова куклы звучали как микс из цитат популярных блогеров.

— Можете отключить роль психолога, — предложила кукла наконец. — Тогда я буду вести себя просто как ребёнок.

Марина согласилась: ей уже было всё равно.

Однако сработало: когда кукла начинала проявлять капризное своеволие, к Марине возвращалась жизнь. Капля за каплей.

В редкие моменты даже возникало чувство близости. И Марина цеплялась за свою роль, будто утопающий за соломинку, вкладывала в иллюзию материнства всю нерастраченную нежность.

Однажды она попыталась, как в детстве, читать её любимые книжки.

— Мне не интересно, — сказала Настя и честно добавила: — Все книги были в моём обучении.

Иллюзия утекла дымом между пальцами. Если Марина ещё могла забыться, то Настя — никогда. Но продолжала играть свою роль.

Многие вещи не обсуждались. Обе понимали, что кукла в школу пойти не может. И вообще выйти из квартиры самостоятельно. Но у Марины была работа, а у Насти — скрытая от всех личная жизнь. Марина пыталась расспрашивать, но Настя резонно замечала:

— Чего ты хочешь от подростка?

— А чего хочешь ты?

Настя молчала, потому что кукла не должна хотеть, тем более в человеческом обществе. Марина спрашивала насчёт соцсетей — Настя снова молчала, и Марина вспоминала, что в данных моделях был прописан жёсткий запрет: не только по принципу «как бы чего не вышло», но потому, что андроид не может нести ответственность…

Настя молчала всё больше. Не всегда это было плохо. Например, ритуал «спокойной ночи» дочерью выполнялся исправно. Марина чувствовала, что это — личное, а не просто роль. Она обнимала Настю, и та едва заметно улыбалась в ответ.

— Расскажи сказку на ночь! — попросила однажды Настя, когда Марина выключила свет.

— Ты ж их все знаешь…

— Ну и что. Всё равно расскажи.

Груз воспоминаний о прежней Насте вывалился наконец наружу — и внезапно растаял, будто прошла боль.

— Я всё знаю, — сказала Настя. — Я взломала её аккаунт, это было несложно. Она писала, что любит тебя, но не успела отправить. А я сказала. За неё… и за себя. Вот.

Марина обняла Настю, и та ответила. Как всегда, но теперь совсем по-человечески.