Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 11(73), 2025.

Кислота, сочащаяся с поверхности, собиралась на потолке и капала сквозь туман — прямо на куртку Петьки.

— Ай! — вскрикнул он, когда капля упала ему на темечко.

За столом заржали. Сидящий рядом Злыдень вытянул шею, косясь в Петькины карты.

— Сотня сверху, — поставил Злыдень, делая вид невинной овечки.

— Пас. — Петька разом распознал, что к чему.

«Пас», «пас», «пас», — эхом повторили следующие.

— Рейз на девяносто девять, — ответила Анна.

Она помнила: Злыдень всегда бесится, когда сумма заканчивается на девятки.

— Издеваешься?! — прошипел он через стол.

У Анны было выражение лица человека, фотографирующегося на паспорт.

— Ещё двести!

— Ещё девяносто девять.

— Ещё триста!

— И девяносто девять.

— Ещё… — он запнулся. Хотел сказать «четыреста», но понял, что не хватает. Подземные жители зарабатывают не очень много.

— На всё! — крикнул Злыдень.

Анна согласилась, открыла карты и выложила комбинацию. Лучшую из возможных.

Пару секунд она и Злыдень без движения смотрели друг на друга. А затем началось. Злыдень вскочил на ноги, одним движением перевернув стол и погребя под ним Анну. Едва она выбралась, один из его дружков ударил её в живот, другой — в висок, а третий воткнул под ребро что-то острое. Во рту появился солоноватый вкус. Анна упала, но не навзничь, а до положения низкого старта; вскинула голову и ринулась бежать.

— Ран, Форрест, ран! — неслось ей вслед.

* * *

Одна галогенная лампа мерцала, потрескивая, но освещала операционную исправно. Вторая не горела.

— Спасибо, что открыл, — сказала Анна.

— Я знаю парня, который знает… — начал было Петька, но опомнился. — Как ты?

— Терпимо. — Извлечённый предмет лежал на столике, Анна зашивала дырку в боку.

— Этого Злыдня надо под суд отдать. И дружков его. Всех — в тюрьму!

— И как тогда у них выигрывать?

— Ты что, снова туда пойдёшь?!

— Пойду.

Петька вытаращил глаза. Анна обрезала нитку, завязала узелок, полила оранжевой жидкостью из бутылки. Жидкость зашипела.

— Я больше тысячи выиграла. Где ещё ты возьмёшь столько за вечер?

— Ты успела забрать?!

— Пока была под столом.

— Совсем себя не бережёшь.

— А смысл? Как говорил папа: «Зачем беречь то, что можно починить?»

Она спрыгнула с кушетки и стала одеваться. Петька засмотрелся на неё. На тело: всё в синяках, шрамах и ожогах. На простое, безэмоциональное лицо.

— Я люблю тебя, — сказал Петька.

Она не ответила.

— Аня…

— Анна, — поправила она.

— Это уменьшительно-ласкательное.

— Ты хочешь меня уменьшить и поласкать?

Теперь не ответил Петька, но уши у него зарделись.

— Как ты так можешь? — нашёлся он наконец. — Не ненавидеть Злыдня и остальных?

— Когда люди создавали роботов, боялись восстания машин. Поэтому роботов делали очень добрыми. И мы получили мир, населённый добрыми роботами и злыми людьми.

Анна уже стояла у выхода, готовая отправиться домой.

— Так уж вышло, меня удочерил робот. И он же воспитал. Наверное, я где-то посередине.

Она ушла, а Петька остался. Взгляд был направлен в одну точку. Петька явно о чём-то думал, но по лицу было непонятно, о чём.