Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 6(68), 2025.

Он сидел на цепной скамейке-качелях, читал книгу и мерно покачивался вдоль, отталкиваясь левой ногой от земли. Цепи еще не протерлись, хотя волнистый пластик, прикрывающий скамейку от возможного дождя, уже щерился разбитым углом и косой трещиной. Перед качелями торчала бетонная горка в виде головы слона. Блестящий скат из луженой стали ржаво топорщился в самом низу, зато бетонные боковины сияли свежеокрашенной оранжевостью. На высокий турник, простые качели и металлическую лестницу в небеса краски не хватило. Впрочем, старая краска не отслаивалась, и ремонт детской площадки могли запланировать на следующий год.

Площадку окружали кусты боярышника, и скамейка-качель, на которой сидел десятилетний паренек, оказалась в тени. Я расположился напротив — на другой стороне площадки, на солнцепеке — и внимательно следил за юным читателем. Кроме него и меня, никто не захотел в двадцатисемиградусную жару выходить на улицу.

На самом деле только один человек присутствовал сейчас здесь — паренек. Я.

Я и был этим самым пареньком.

Был им пятьдесят лет назад. Примерно…

…Нет, точная дата не важна. Вы попадаете только в тот момент, который помните…

…Нет, контакт невозможен. Вы, из прошлого, не будете видеть себя из будущего…

…Да, только наблюдение. Повторяю, передача информации невозможна на физическом уровне, это не какие-то «хотелки» нашей организации…

…Все это описано в буклете. Я понимаю, что никто из вас не верит печатному слову. И понимаю, что каждый надеется убедить куратора дать ему шанс изменить свое прошлое…

…Нет, это невозможно… Нет, это невозможно… Нет, это невозможно…

…Да, инструкции есть. Я повторю их для вас… Прибыть в точку рандеву, на минимально возможное расстояние от объекта — вас, в детстве. Наблюдать. Понимать происходящее. Делать выводы об отсутствии или наличии ошибок. Вернуться обратно. Ваша задача в моменте прибытия — не покидать зону доставки, ограниченную кругом радиусом сто метров. В противном случае мы не гарантируем полноценный возврат… Окончательная оплата стоимости перемещения будет возложена на ваших родственников… У вас есть родственники, мы проверяли…

…Нет, вы не сможете обмануть нас, мы проверяли…

…Да, электронная подпись не принимается… Да, только живой отпечаток пальца со сбором генетического материала… Сейчас вы оплачиваете тридцать процентов от стоимости перемещения. Остальное — после возвращения…

…Желаю успешного и поучительного путешествия…

Куратор, «Лилия Павлова», как значилось на вышитом бейджике, скупо скривила губы в улыбке в первый раз за все время нашего долгого разговора, подхватила папочку с документами и удалилась. Темно-синее платье, красный жакет, короткая коса над правым ухом. Мной занялись техники.

Я расплатился. Я почти не влез в долги. И я действительно хотел только увидеть себя.

Тогда я думал именно так.

А теперь сижу на скамейке, не чувствую палящего солнца и смотрю на себя, каким я был пятьдесят лет назад. Щуплый, маленький, бледный. Тридцать первое мая… А вот год действительно не помню. Неважно. Лиля сказала, что дата не имеет значения.

Я прекрасно помнил тот день. Начались каникулы. Родители ушли на работу. А я взял книжку и пошел гулять. Ну, как гулять. Дышать свежим воздухом. Никто ничего от меня не хотел, ничего не ждал. Друзья-приятели то ли разъехались, то ли отправились куда-то без меня. Три месяца свободы. Три месяца безмятежного счастья. Я чувствовал себя так не меньше двух часов.

А потом… Что потом? Пока ничего. Собственно, я могу находиться в прошлом только в этот момент — момент личного счастья. Так работает погружение, я понял. Моя проекция, как крючком, цепляется за прошлые воспоминания. Светлые воспоминания, радостные. Стоит им сойти на нет, крючок соскользнет и я рухну обратно, в наш мир.

У меня еще час. Я могу не смотреть на таймер.

— Сергей! — позвал я себя.

Я-прошлый ничего не услышал. Вполне ожидаемо. Но как же без проверки? Вдруг Лиля утаила информацию? Вдруг при каких-то условиях я могу поговорить с самим собой?

«А надо ли? — подумал я. — Что я себе скажу? Покупай доллары? Готовься к дикому капитализму? Не будь наивным? Я же не поверю себе! Даже не себе, а незнакомому старичку, по которому дурдом плачет! Для школьника семидесятых таких концепций просто не существует!»

Да и вообще. В каком виде я здесь нахожусь? И где это — «здесь»? Может, никакого прошлого сейчас и нет. Меня погрузили в транс, вынули яркие воспоминания о детстве, обработали их, показывают от третьего лица и заставляют думать, что я нахожусь в прошлом? И ведь не проверить. Если невозможно общаться с миром прошлого, то вероятность, что его не существует, значительна. Где доказательства? Нет доказательств! Вся эта организация — блеф в чистом виде. Обман. Выемка денег легальным способом! Я же сам все подписал — меня никто не заставлял. Так?! Или все честно?

Я встал со скамейки и подошел к маленькому Сережке, читающему на качелях. Не важно, что он меня не слышит и не видит. Мне хотелось поговорить с ним. Облегчить душу. Так даже лучше.

— Ты как? — спросил я. — Куда на каникулы поедешь?

Сережка оторвался от страницы, почесал затылок и оглядел пустую детскую площадку. Хмыкнул, пожал плечами, прочитал несколько строк и перевернул страницу. Что же он такое читает? Через пятьдесят лет я помнил, что это было нечто потрясающее и завлекательное. Но что именно?

— Да, каникулы — хорошо… — продолжил я. — Отпуск — совсем другое дело. Нужно чего-то выбирать, планировать, договариваться. Потом едешь в него, а ни отдыха, ни удовольствия, один напряг.

— К-какой напряг? — спросил Сережка.

Я дернулся назад, оступился и чуть не брякнулся на задницу.

— Такого не бывает, мне говорили… — Я помотал головой.

Сережка смотрел прямо на меня. Я сглотнул и шагнул вправо, хватаясь за цепь качелей. Он повернул голову вслед.

— Чего не бывает? — В его голосе слышалась настойчивость.

Все эти буклеты, кураторы, инструктаж по перемещению в прошлое разом промелькнули мимо внутреннего взора и испарились. Я не был готов к контакту.

— Что?! Ты меня видишь?!

— Не очень… — признался Сережка. — Больше похоже на туман или на какое-нибудь привидение. Но ведь привидений не бывает, да?

— Не бывает, — севшим голосом ответил я. — Я не привидение, вполне живой и здравствующий… Что читаешь?

Сережка заложил страницу пальцем, закрыл книгу и показал мне обложку. «Шесть спичек», — успел прочитать я.

— Фантастика?

— Да?

— Тебе сколько лет? Десять?

— Двенадцать! — Сережка гордо расправил грудь. — Ну, будет скоро. В сентябре.

— А-а-а… — Я утер лоб рукой, хотя и не чувствовал жары. — Хочешь мороженого?

Паренек заинтересовался.

— Конечно, хочу. Жарко.

— Тебе какое купить? Пломбир? Сахарную трубочку?

Сережка покровительственно усмехнулся:

— А монеты у вас тоже из тумана? Как вы платить будете? Да у меня и самого есть. Пятнадцать копеек. На два мороженых хватит. Я фруктовое люблю. — Он мотнул головой, приглашая последовать за ним, я подтверждающе хмыкнул и принялся высчитывать шаги, чтобы случайно не выйти из зоны доставки.

Молочный, в котором я-прошлый купил мороженое, оказался внутри зоны. Сережка вошел, оглядел зал — небольшая очередь за сметаной не обратила внимания ни на мальчишку, ни на меня — и направился прямо к кассе. Там он выложил монетку, сказал: «Фруктовое», забрал сдачу и решительно направился к двум морозильным ларям у выхода. На кафельной стене, над крышками, висели бумажные ценники. Семикопеечный нашелся быстро. Я попытался приподнять крышку ларя, но пальцы прошли словно сквозь нее. И неудивительно, если со стороны я напоминаю туманное облачко.

Сережка с усилием поднял крышку, прислонил ее к стене, а сам чуть ли не нырнул на дно ящика, болтая ногами. Покопался и вытащил бумажный стаканчик с круглой нашлепкой и деревянную палочку. Крышка ларя захлопнулась. Стаканчик в руке тут же покрылся инеем, Сережка снял нашлепку, облизал и прилепил ее на бок стаканчика. Ткнул палочкой в мороженое, отковырнул кусочек и засунул в рот с блаженной улыбкой.

Примечательно, что книгу все это время он умудрялся держать под мышкой. Мы вышли из магазина на солнце и тут же свернули во двор, в тень.

— Ну, рассказывайте… — огорошил меня Сережка после нескольких съеденных кусков мороженого, едва мы сели на скамейку.

— Что рассказывать? — не понял я. Мне хотелось самому его расспросить, а тут встречное предложение.

— Кто вы? Откуда? Почему в таком странном виде?

— Ты не боишься? — удивился я.

— Вас? Нет! Вы же нематериальный. — Он усмехнулся и ткнул в мою сторону пальцем. Палец прошел сквозь меня. Я ничего не почувствовал. Сережка — тоже. — Видите? Здорово!

— Я из будущего, — сказал я и замолчал, не зная, как продолжить. Да и надо ли продолжать? Одно дело, когда с тобой разговаривает посторонний мужчина, а другое, когда этот мужчина — ты сам.

— О-о-о! — Я-прошлый слизнул мороженое с палочки. — Так вы — Путешественник во Времени?

Мне послышалось в этом словосочетании некое уважение, и я послушно ответил:

— Ну, в какой-то мере…

— Это вы изобрели машину времени?

Я усмехнулся.

— Нет. Я даже не ее водитель. Так, скорее пассажир. Турист. Меня доставили сюда, дали осмотреться и скоро заберут назад.

— И что, любой может смотаться в прошлое?

Почему-то я смутился.

— Нет, не любой… Понимаешь, эти путешествия требуют огромного количества энергии, затрат ресурсов. Опять же риск. Хотят многие. А как доходит до дела — отправляются единицы.

— Вы же поехали…

И не поспоришь.

— Мне надо было кое-что здесь увидеть. Того, что у нас не осталось.

— И чего же? Как там у вас вообще? — Сережка болтал ногами, уплетая подтаивающее мороженое. Книгу он положил на колени, и она едва не сползала.

— По-разному… — Я повертел головой от сложности вопроса, не понимая, как объяснить все, что произошло за пятьдесят лет. — Там совсем не так, как ты думаешь. Совсем не так, как пишут в книге. — Я ткнул в «Шесть спичек».

— Это понятно, — рассудительно ответил Сережка. — Это же книга. Расскажите что-нибудь…

Что я мог ему сказать? «Через десять лет ты закончишь институт и пойдешь на работу»? Это правда. Но не надо быть провидцем, чтобы предвидеть такое. Предостеречь от грядущих неприятностей? Да кто слушает кликуш, предвещающих конец мира, особенно двенадцатилетний пацан, у которого всё впереди. Бессмысленно нагружать мальчишку взрослыми проблемами. Пусть будет счастлив хотя бы оставшиеся полчаса. Впрочем, кое-что сказать можно.

— Не… — У меня перехватило горло, и стало невозможно дышать. Глаза сами полезли из орбит, и я сразу напомнил себе глубоководную рыбу, вытащенную на сушу.

— Вы как-то подозрительно шипите, — сказал Сережка, придирчиво оглядывая меня и кидая пустой стаканчик в урну. — У вас ничего не прохудилось?

Наконец я смог протолкнуть в горло тугой ком воздуха и сипло выдавить:

— Все отлично. Ограничение информации сработало.

— А-а! — Сережка улыбнулся. — Понятно! — Он погрустнел. — Сколько времени? Мне, наверно, уже домой пора.

— Пора. — Я не стал объяснять, что часов у меня нет и точное время сказать не могу. Зато я могу ориентироваться на таймер, который показывает пять минут до возврата. Пять минут счастья. Много это? Да завались! Можно побежать, съехать с горки, повиснуть на турнике, за два движения раскачаться на качелях, а потом выпрыгнуть с чувством успешно выполненной работы. А книжка спокойно полежит на скамейке. Я прямо видел, как Сережка все это хочет сделать и только вежливость удерживает его на месте. Пришелец из будущего все равно ничего интересного не скажет. Ни про Марс, ни про победу коммунизма, ни про другие важные вещи, которых люди сами должны достичь, без подсказки. И наверняка достигнут. Пусть и не скоро, но через двадцать пять лет — наверняка!

Все это читалось у Сережки на лице. И я сказал ему:

— Беги! Это твоя жизнь. Ты проживешь ее. Никто, кроме тебя, этого не сделает. Беги, Сережа!

И он побежал. На секунду остановился, помахал и рванул снова, словно нагоняя события.

Секунды на таймере. Я знал, что сейчас случится.

И… 00:00:00.

Нет. Сергей обернулся в последний раз, пристально посмотрел, но вряд ли заметил туманное облачко, которым я ему представлялся. А еще он не увидел тяжелый мотоцикл, отброшенный самосвалом в дворовый проезд. Мотоцикл промелькнул вплотную к мальчику, вильнул и врезался в дерево.

Сережа застыл, отступил и уселся на поребрик.

00:00:10.

Таймер выключился.

Меня рвануло обратно.

Но лишних десять секунд счастья так и стояли перед глазами.

Я пришел в себя.

Техники отсоединили меня от Темпора и сгрузили на каталку. Привезли в рекреационную, вкололи аналептик и оставили приходить в себя.

«Что это было? — задавался я вопросом. — Почему все пошло не так? Откуда взялись дополнительные секунды?»

Я прекрасно помнил, как мотоцикл тогда, пятьдесят лет назад, сбил меня, протащил по асфальту и впечатал в дерево. Сломанные руки, ребра, позвоночник. Отбитые легкие. Внутренние кровотечения. Я лежал в больнице почти год. Два года реабилитации. Да, я выкарабкался. И даже чувствовал себя почти здоровым. Но я не стал тем, кем хотел стать. Организм не позволил.

Но сейчас. Что я видел? Случайную флуктуацию временного континуума? Создание новой линии развития Вселенной? Я же реально изменил прошлое и вместе с ним — настоящее! Сережка не попал под мотоцикл! И вместе с ним не попал под мотоцикл я?

Что теперь меня ждет? Ну, уж точно одно — никому в «Темпоре» нельзя говорить про контакт с собой-прошлым. С них станется впаять мне миллиардные штрафы за нарушения договора…

— Сергей Викторович!

Я очнулся от раздумий.

Лилия Павлова улыбнулась. Молодая. Красивая.

— Вы прекрасно выглядите, — искренне сказала она. — Как ваш визит в прошлое? Как самочувствие?

— Удачно. Хорошо, — ответил я сразу на оба вопроса. На удивление я чувствовал себя прекрасно, энергично. Ничего не болело. Я был готов свернуть горы, если такие посмеют встретиться на пути.

— Да, ваш препарат по продлению активного долголетия весьма эффективен. Вам больше не нужны добровольцы для испытаний?

— Не нужны, — помотал я головой. — Собственно, достаточно было одного испытуемого — меня. Все остальные лишь подтвердили клиническое действие. Кстати, Лиля, вы заняты сегодня вечером?

Женщина улыбнулась, опустила взгляд, потом посмотрела мне в глаза и подмигнула.

Выбора у меня не было.

Я просто взял Лилю под руку и повел прочь из «Темпора».