Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 4(66), 2025.

От редакции

Третьего апреля в возрасте 73 лет скончался Даниэль Клугер: писатель (а также бард и переводчик), один из не просто «рожденных в СССР», но успевший пройти там немалую часть своего творческого пути — чтобы с 1994 продолжить его уже в Израиле… публикуясь и там, и на постсоветском пространстве. Мастер не только фантастики, но и детектива, и исторических сюжетов (от бардовских песен до романов)… Впрочем, в его творчестве все это регулярно объединялось, образуя не смесь, а сплав.

Не будем говорить лишних слов. Лучше дадим высказаться тем, кто знал Даниэля.

С разрешения Ивана Иванова мы сопровождаем текст этой статьи его иллюстрациями, сделанными к книгам Даниэля Клугера.

Иван Иванов (художник-иллюстратор: подробней см. https://fantlab.ru/art10036)

Земля пухом… Прекрасный человек, автор, поэт… Хотелось еще поработать вместе.

Проиллюстрировал в общей сложности пять его книг, повестей и романов — для издательства «Престиж Бук». Детектив-юмор-фэнтези про частного детектива в альтернативном Израиле.   Историческую повесть про сапожника, детектив про евреев в средневековой Германии… Про местечко в срезе нескольких веков — еврейская готика, мистика. Про частного детектива Розовски на сей раз в современном, точнее, 90-х годов Израиле — реализм, хотя моя тема — мистика, мифы, юмор и (или) сатира.

Переписывались, общались по рабочим вопросам, по планам. Хотел проиллюстрировать его повести про Рабиновича (прочел еще в рукописи, то бишь вордовский файл: вот это еврейский юмор, почти как про Менделя Маранца у Фридмана!), но они вышли в другом издательстве, не помещающем иллюстраций.

В свое время собирался проиллюстрировать не только «Дела магические», а и продолжение цикла о Ницане, «Дела магические-2» — но Даниэль тогда еще продолжал шлифовку этой книги: нет предела совершенству!

Автограф на книге «Летающая…» был получен от автора на встрече в Москве в 2017 году.

Думал, что однажды — или не однажды — еще получится продолжить совместную работу. Но — не срослось…

Несколько слов о Даниэле как барде. Его баллады, романсы и истории — о тех, кто «перешел реку»: о евреях…

Исторические личности, известные более или менее в еврейской среде, в его стихах и песнях о них теперь узнали и остальные. А тех, про кого ранее читали, слышали, — открыли для себя по-новому, по-другому…

Это были легенды, но теперь они стали как былины, спетые и сыгранные. Не на гуслях и не Бояном, но Писателем.

Даниэлем Клугером…

Андрей Чертков (журналист и переводчик, редактор, издатель, составитель антологий)

Увидел в ленте новостей, что Даня — Даниэль Клугер — ушёл. В том самом Израиле, где он жил. И как будто молотком меня по голове стукнули: я-то думал, что Даня вечный, что он наверняка меня переживёт, учитывая мои обстоятельства, но вот нет — я чуть больше протяну, похоже. И собрался наконец с силами, чтобы отреагировать на это известие — когда его уже и похоронили…

Мы-то с Даней были знакомы аж лет сорок примерно. Я, когда вернулся из Николаева в Севастополь — уже не комсомольцем, но всё еще фэном, — то, слегка оклемавшись, начал искать новые контакты: понятно, в какой среде. И, разумеется, мимо писательской группы «Фантавры» я пройти никак не мог, благо и сборничек у них уже тогда вышел — в качестве ориентира. Первый и единственный. Ну, начал пробивать контакты в Симферополе, но со Светланой Ягуповой познакомиться мне так и не удалось, зато довольно быстро я пересёкся с Даниилом Клугером и даже переночевал у него однажды разок (или два), когда не успевал на вечернюю электричку.

Особо близкой дружбы у нас тогда всё-таки не случилось, насколько смутно помнится — ибо времена были бурные, много чего происходило одновременно, — однако связь между нами сохранилась, и время от времени мы с Дэном пересекались-таки на семинарах и на конвентах. Подробности вспомнить, увы, не смогу: ранние воспоминания о наших встречах уже стёрлись, а в 90-х мы с Даней уже и не встречались, только иногда переписывались.

Потом, когда я уже редакторствовал в Питере, Дэн написал для меня один из самых лучших фанфиков в проекте «Миры братьев Стругацких: Время учеников»: блистательную повесть «Новые времена» во втором томе — в целом довольно скучном, кстати. И как будто предсказал там и наше будущее, и наше прошлое — всё вперемешку…

А вот теперь эти новые времена заканчиваются, ну и Дэна, увы не стало.

Владимир Мильгунов (куратор биографии Даниэля Клугера на сайте «Лаборатория фантастики»)

Мне в молодости довелось дружить с Даниэлем (тогда, в Крыму и в СССР — по паспорту Даниилом, для друзей Дэном). В начале 90-х мы вместе бедствовали. Старались помогать друг другу чем могли.

Тогда было время такое: продал машину — выпустил книгу. А вот ее продать уже невозможно, разве что за копейки — при учете тогдашней инфляции…

Дэн, тем не менее, участвовал и в издательском процессе. Помню, давал мне вычитывать опусы, которые ему присылали для издания. Те еще опусы, та еще работа… Всем было несладко: редакторам, пожалуй, даже тяжелее, чем «только» писателям!

Валерий Генкин (писатель, переводчик, главный редактор издательства «Текст»)

Для меня и моей жены Даня был прежде всего близким другом — теплым, искренним, остроумным, открытым и готовым помочь, — а его многочисленные таланты писателя-фантаста, автора детективов, поэта, историка, эссеиста, которыми он и известен читателям, отходили на второй план. Но несколько слов сказать надо именно об этом, втором для меня плане.

Так сложилось, что я был редактором почти всех его книг, выходивших в издательстве «Текст», а отношения редактора и автора не всегда простые. Вот потому-то я брался за это дело с опаской: уж очень не хотелось вносить в наши отношения рабочий элемент. И всегда — напрасно, ибо более благожелательного, идущего навстречу редактору и учитывающего его советы автора трудно было найти, а их, авторов, за тридцать лет редакторской службы у меня набралось великое множество.

И еще. Я очень любил — и люблю — слушать его баллады. Именно слушать, а не читать, голос у Дани был удивительно проникновенный. Вот и сейчас нашел на диске «Хасидский вальс» — и слезы…

Григорий Панченко (писатель, переводчик, главный редактор журнала «Горизонт»)

Мы с Даниэлем тоже дружили и были на «ты», несмотря на разницу в возрасте. Первые три года знакомства «выкали» друг другу, при каких обстоятельствах перешли на «ты» — уже не помню, но инициатором этого, безусловно, был Даниэль. У меня бы язык не повернулся: ведь Клугер был писателем, которого я читал еще с подростковых лет — уж повесть «Савмак», первую из трилогии о Митридате, точно (имя автора тогда значилось как «Даниил»). Тогда я просто не представлял, что писатели — такие люди, с которыми можно познакомиться вживую. Это знакомство произошло уже в сильно постсоветское время на одном из конвентов фантастики (по-моему, киевском «Евроконе»), а затем встречались и на других конвентах, и когда я в Израиль приезжал…

На конвенте же я впервые услышал Даниэля как барда. Был буквально потрясен; потом искал в Сети его песни — причем не тексты их, а авторское исполнение, в неподражаемой клугеровской манере.

Несколько раз удавалось публиковать его статьи, посвященные детективу и фантастике. А вот к публикации в книжном формате большим тиражом удалось быть причастным лишь единожды: рассказ «Симпатическая угроза» в сборнике фантастики, основная тема которого была связана с Великой Отечественной. Недавно снова зашла речь о другом сборнике на такую же тему, я написал Даниэлю, но он промедлил с ответом — а я… не решился проявить назойливость, зная, что у него в последнее время нелады со здоровьем. Надеялся, что можно будет вернуться к вопросу, когда эти нелады как-то минуют…

Были и еще планы, связанные с другими работами и замыслами на будущее. Да что уж теперь говорить.

Почти шесть лет назад, за несколько месяцев до ковида, когда проходил конкурс фантастики, приуроченный к 220-летию Пушкина, так получилось, что некоторое количество «пушкинской фантастики» было подано на конкурс в поэтической форме. И встал вопрос, как выносить по ней вердикт: обычно это делали специально приглашенные судьи суперфинала, но тут возникла необычная ситуация — такой судья должен быть и известным фантастом, и известным поэтом.

Даниэль согласился стать таким судьей, хотя и написал, что «очень-очень занят — концерт с новыми балладами, после которого совсем как неживой». После этих слов я ощутил угрызения совести, что вообще обратился к нему с подобной просьбой, — которые не уменьшились после того, как он дважды откладывал вынесение вердикта: из-за проблем со здоровьем. Они имели место уже и тогда…

Тем не менее анализ все-таки был сделан в конкурсный срок: см. «Отзывы и оценки Даниэля Клугера». И в нем были не просто выставлены оценки (десяти произведениям — а не пяти, что тоже составляло допустимую норму), но и присутствовали комментарии, пусть даже краткие, — о чем один из организаторов сказал: «Это уже масло с медом на хлеб!»

Очень точная формулировка по поводу того, что сделал Даниэль. По поводу всего, что он делал…