Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 4(66), 2025.

Звонок сорвал меня с места и принёс к входной двери. Я знаю, кто стоит там, но главное — не думать об этом. Начинаю декламировать Ахматову:

«Нам бы только до взморья добраться,
Дорогая моя!» — «Молчи…»

Закрываю глаза и открываю дверь. Прижимаю палец к губам, а другой рукой тычу в серебристый обруч на моей голове. Он намертво прикреплён к электродам, вживлённым в мозг, снять его может только хирург.

И по лестнице стали спускаться,
Задыхаясь, искали ключи.

Благодаря этой игрушке в следственном комитете видят и слышат то же, что и я. Главное — они читают мысли. Делаю знак подруге идти за мной и возвращаюсь в комнату.

Мимо зданий, где мы когда-то
Танцевали, пили вино,

Она знает о решении суда — надеть на меня это украшение, поэтому не удивляется. Смотрю в стену, чтобы случайно не увидеть её, и указываю на бумаги, лежащие на столе.

Мимо белых колонн Сената,
Туда, где темно, темно.

На них инструкция, как похитить меня. Как делать документы, менять машины, перевозить меня через границу. Там указано место, где можно спрятаться.

«Что ты делаешь, ты, безумный!» —
«Нет, я только тебя люблю!

Мне удалось установить, что если громко говорить, то мысли, которые в данный момент в голове, прибором не сканируются. Я долго тренировалась, проверяя результаты на следователях.

Этот вечер — широкий и шумный,
Будет весело кораблю!»

Трудно научиться говорить одно, а размышлять о другом. Даже когда человек врёт, он думает о правде в промежутках между фразами, а не в момент произнесения.

Горло тесно ужасом сжато,
Нас в потёмках принял челнок…

Но мне удалось добиться параллельности раздумий и декламации. Это очень сложно: разрабатывать и записывать план побега, не думая о нём и не глядя на бумагу, а читая вслух Геннадия Гончарова.

Крепкий запах морского каната
Задрожавшие ноздри обжёг.

Меня обвиняют в ограблении банка. Будто я загипнотизировала исполнителей и охрану. Доказательств у следствия никаких, иначе меня уже упекли бы в камеру или посадили под домашний арест.

«Скажи, ты знаешь, наверно:
Я не сплю? Так бывает во сне…»

Обвинение обосновывают только тем, что никто из участников ничего не помнит, а я знакома с некоторыми из них, и ещё — я самый сильный гипнолог.

Только вёсла плескались мерно
По тяжёлой невской волне.

Поэтому они и решили читать мои мысли. Надеются, что рано или поздно я начну вспоминать детали ограбления.

А чёрное небо светало,
Нас окликнул кто-то с моста,

Они думают, что я вспомню, где спрятаны деньги. Но я не вспомню. После того, как прозвучал приговор, и до установки обруча я успела закодировать себя. Теперь я ничего не вспомню.

Я руками обеими сжала
На груди цепочку креста.

Если всё получится, как я задумала, то за границей мы легко найдём хирурга, способного снять с меня эту гадость.

Обессиленную, на руках ты,
Словно девочку, внёс меня,

Когда же мы с подругой будем в безопасности, она назовёт мне код — дату рождения своего кота, которую знаем только мы. Тогда я всё вспомню.

Чтоб на палубе белой яхты
Встретить свет нетленного дня.