Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 3(65), 2025.

Среди фантастических сюжетов и приёмов выделяется особая группа «уменьшительных» историй, герои которых становятся лилипутами или каким-то образом попадают в царство насекомых.

Почти все эти произведения несут ряд общих черт и нередко имеют общее происхождение. Почему так случилось?

Начнём «ab ovo» — с самого начала фантастики. Интерес человека к миру под его ногами, вероятно, стар так же, как и само человечество. Ещё философы и сказочники древности заметили, что муравьи, и разные другие насекомые, и даже мелкие позвоночные (мыши, птицы, лягушки) живут словно бы в каком-то особом царстве, по своим неведомым законам. Среди стеблей травы и садовых цветов они заняты таинственными делами, подчиняясь каким-то особенным порядкам. Так возник миф о разумности и даже государственной организованности обитателей «малого мира». Не зря герои сказок общаются то с королями гномов, то с царицей фей, а то и с простым муравьём.

Поскольку о биологических законах и животных инстинктах ещё ничего не было известно, то таинственная упорядоченность природы давала пищу разным выдумкам и фантазиям: люди вполне серьёзно верили в существование государства малюток, проникнуть в которое большому человеку не под силу. Это могут лишь чудаки, умеющие понимать чудесный язык гномов, или дети.

Поэтому, стоило только литературе освоить нишу фантастики, на свет стали появляться приключения в стране карликов. Этот сюжет был ничем не хуже путешествия на далёкую планету или переноса в волшебную страну. Чистые истоки проследить здесь непросто. Пожалуй, отправной точкой чистой фантастики, сделавшей шаг в сторону от своей родоначальницы — сказки, можно указать всем известные «Приключения Гулливера» Свифта. В одном из своих путешествий Лемюэл Гулливер попадает в страну великанов, где становится карликом. В другом, наоборот, сам, оставаясь большим, посещает царство лилипутов.

Общей чертой двух указанных историй о Гулливере является авторский приём, который позволяет показать читателю мир природы в подробностях, — путешествие в микромир. Данный приём не так уж редок в художественной литературе, как может показаться на первый взгляд. Его корни исходят из многочисленных народных сказок и литературы приключенческого толка с древности до нового времени. Например, Э. Гофман «Щелкунчик и Мышиный король» (1816), А. Погорельский «Чёрная курица, или Подземные жители» (1829), Г. Х. Андерсен «Дюймовочка» (1835) и др. Сказочные персонажи довольно часто оказывались в мире малых величин, где их ожидали моральные дилеммы или разнообразные приключения. Причём необходимо отличать «путешествие в микромир» от «уменьшения». Во втором случае речь идёт не о крохотных размерах (менее мыши), а всего лишь о превращении в карлика (действие не уходит из мира людей, уменьшение служит лишь для изменения отношения к герою) — В. Гауф «Карлик Нос» (1826), народная сказка «Мальчик-с-пальчик», Ф. Сологуб «Маленький человек» (1907) и проч.

Однако к XX веку сказочный жанр уже устарел, да и не годился он для научно-популярной книги. На дворе вовсю шла индустриализация: мир превращался из аграрного в городской, наука меняла привычный уклад жизни, способы производства, уровень комфорта. Люди стремительно — за каких-то 20—30 лет — пересели с лошади на автомобиль, а потом и на самолёт, до космического века оставались совсем немного. Детям уже не нужны были волшебные сказки или библейские мифы, а нужны были истории, воспитывающие мировоззрение исследователя, инженера, учителя, разведчика недр, строителя, офицера. Даже в детской фантастике требовался научный взгляд на природу. Поэтому писатели были вынуждены искать свой путь к миниатюрным размерам. Такой, чтобы читатель чувствовал реалии нового века, шёл с ними в ногу, а не ожидал чудес от старичков с волшебными палочками.

Обобщая «уменьшительную» литературу XX века, можно выделить три основных способа «путешествия в микромир»: инверсия масштаба, изначальная миниатюрность и внешнее влияние.

Инверсия масштаба предполагает внезапное увеличение окружающего мира (или отдельных его объектов) при сохранении размера самих персонажей: Дж. Свифт «Путешествие в Бробдингнег» (1726), А. К. Дойл «Затерянный мир» (1912), «Кинг-Конг» (фильм, 1933), А. Студитский «Ущелье Батырлар-джол» (1948), Дж. Баллард «Утонувший великан» (1964), К. Булычёв «Пропавшие гости», 1965, А. Митяев «Сказка про трёх пиратов» (1966), У. Тенн «Обитатели стен» (1968), К. Булычёв «Сказка о репе» (1974), К. Уилсон «Мир пауков» (1987—2003). Растения и животные, а иногда и сам мир вдруг или постепенно становятся огромными. Такой подход позволяет человеку нормальных размеров разглядеть увеличенный мир воочию и даже взять нужные инструменты с собой, если он собирается что-то изучать. Ситуация очень удобна с научной точки зрения, так как сохраняет реалистичность, но малопригодна для переноса в царство насекомых и других мелких существ, ведь законы физики и химии неизбежно начнут иначе работать в увеличенном мире — скажем, капиллярное давление или изменение пропорции тела неизбежно скажутся на гигантском организме. Огромный жук никогда не взлетит! И автор вынужден идти на разные ухищрения, выдумывая оправдание для фантастического допущения.

Изначальная миниатюрность предполагает подачу истории о микромире от лица его естественного обитателя — животного или маленького человечка: Г. Х. Андерсен «Дюймовочка» (1835), Д. Мамин-Сибиряк «Сказка о том, как жила-была последняя Муха» (1883), К. Чуковский «Муха-Цокотуха» (1924), В. Бианки «Как муравьишка домой спешил» (1935), О. Секора «Муравей Ферда» (1936), Н. Носов «Приключения Незнайки и его друзей» (1954), Э. Успенский «Гарантийные человечки» (1974), К. Булычёв «Мутант» (1977). Миниатюрность выгодна для фантастической фабулы, но слишком «громоздка» для научно-популярной книги, ведь автору нужно обосновывать существование разума в микромире, включая все сопутствующие явления и категории — требуется создать историю микромира, культуру лилипутов, их быт, отношения с окружающей средой. Чаще всего подобный сюжет характерен для книг, нацеленных на детей младшего возраста. Детское сознание не делит мир на реальный и вымышленный, поэтому никакое объяснение не требуется.

Но особенно часто писатели прибегают к уменьшению персонажей до микроразмеров под действием какой-либо внешней силы. Для сказочных вариантов такого сюжета характерно уменьшение колдовством: Л. Кэрролл «Алиса в Стране чудес» (1865), С. Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» (1906), К. Груя «Ореховый куст Тодерицэ» (1956), В. Медведев «Баранкин, будь человеком!» (1962). Реалистический сюжет подводит под уменьшение научную основу, ссылаясь на принципиальную возможность такого превращения: Е. Жулавский «На серебряной планете» (1902), Дж. Блиш «Поверхностное натяжение» (1956), Р. Матесон «Путь вниз» (1956), П. Гордашевский «Их было четверо» (1959), А. Азимов «Фантастическое путешествие» (1966), С. Гансовский «Зверёк» (1969), К. Булычёв «Война с лилипутами» (1992). Именно такой способ лучше всего позволяет развернуть историю о похождениях в микромире. Автору требуется минимум объяснений о причине переноса героя, что позволяет быстро перейти к повествованию и начать рассказ о жизни обитателей малого мира — персонаж, выпив специальную микстуру или зайдя в преобразующий аппарат, тут же становится маленьким. Обычно его одежда и другие личные вещи размера не меняют, поэтому герой вступает в микромир в положении Адама и Евы.

Кроме того, есть редко употребляемый приём, когда уменьшение лишь снится или мерещится, но к нему прибегают нечасто, и прикладные задачи в подобных произведениях ставятся достаточно редко: В. Одоевский «Городок в табакерке» (1834), М. Новорусский «Приключение мальчика меньше пальчика» (1911), В. Гончаров «Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин» (1924), Б. Житков «Как я ловил человечков» (1934), Л. Яхнин «Серебряные колёсики» (1978). Это или короткие забавные и нравоучительные истории, или крайне сжатые научно-популярные экскурсы.

Все эти приёмы в той или иной степени вошли в арсенал уменьшительной фантастики XX века, которая к 1930—50-м годам стала настолько обычным явлением, что сформировала устойчивую группу сюжетов, описывающих путешествие в мир насекомых или даже микроорганизмов.

Родоначальником этой фантастики в Европе (по крайней мере, в Восточной) следует назвать поляка Эразма Маевского, который вошёл в историю художественной литературы с романом «Доктор Мухоловкин» (1890, пер. на русский — 1899). Именно в этой книге впервые определились черты типичной научно-популярной уменьшительной фантастики: сочетание научной лекции и путешествия в микромир.

Идея оказалась столь популярна, что за Маевским немедленно последовали подражатели, создавшие целый корпус книг о приключениях в стране насекомых. Не стала исключением и наша страна — в 1911 году появляется детская книжка популяризатора науки Михаила Новорусского «Приключение мальчика меньше пальчика», являющаяся калькой с книги Маевского, затем в 1924 выходит повесть Виктора Гончарова «Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин», где герои знакомятся с жизнью микроорганизмов, в 1935 году печатается роман Владимира Владко «Аргонавты Вселенной», в котором джунгли Венеры, населённые различными гигантскими беспозвоночными, явственно напоминают земной мир насекомых, описанный у Маевского. Наконец, в 1937 году Ян Ларри пишет по мотивам Маевского самую известную у нас книгу «Необыкновенные приключения Карика и Вали», над которой он работает под руководством мэтра детской литературы Самуила Маршака. Судя по всему, основой книги послужил не только «Доктор Мухоловкин» Маевского, но и дореволюционная стихотворная сказка Василия Смирнова «Необыкновенные приключения двух карликов Кирика и Алика», а также детская повесть эстонской писательницы Ирмы Труупыльд «Страна зелёного солнца». Однако Ларри вскоре репрессируют, и повесть изымается из библиотек (находилась под запретом до 1956 года). После Великой Отечественной войны издательство «Детгиз» обратилось к Владимиру Брагину с предложением написать аналогичную книгу. Такое адресное предложение не было случайным: Брагин активно интересовался насекомыми, участвовал в написании сценария для научно-популярного энтомологического фильма «Путешествие в страну чудес» (1945, в прокат не вышел). Очевидно, работа над фильмом переросла в написание романа, а сценарий, вкупе с сюжетом повести Яна Ларри и книгой Маевского, стал основой этой истории. Так появляется роман «В Стране Дремучих Трав», опубликованный Брагиным в 1948 году.

На этом прямое заимствование Маевского прекращается, так как его роман не переиздаётся на русском языке с 1904 года, и потому «Доктор Мухоловкин» постепенно забывается, полностью замещаясь произведениями Ларри и Брагина, — все отечественные книги с похожими сюжетами, написанные позднее, базируются исключительно на них.

Таким образом, герои наших произведений становятся идейными и литературными наследниками героя Маевского — профессора Мухоловкина. Отечественные авторы, подражая оригиналу, прибегают к уменьшению через «внешнее воздействие» (у Маевского это магическое зелье индийского факира, у Ларри — уже более «научный» уменьшительный эликсир профессора Енотова, а у Брагина — порошок изобретателя Думчева). Далее описывается длительная экскурсия-приключение, в которой персонажи одновременно изучают мир насекомых и стараются вернуться к тайнику с увеличительным снадобьем. Рассмотрим подробнее обе отечественные книжки.

Оба произведения начинаются с вступительной части, которая выполнена в детективной манере. Идёт расследование таинственных исчезновений. У Ларри расследование пропажи детей начинает сосед-фотограф с собакой, у Брагина расследование исчезновения врача-изобретателя начинает некий человек творческой профессии, драматург или режиссёр театра. Брагин, фактически разделяя роман на две части, разворачивает полноценную предысторию о жизни своего героя до перехода в микромир. У Ларри события принимают авантюрный характер и протекают стремительно, без лишних отступлений. Здесь хорошо заметны и влияние произведения-предшественника, и отражение личных наклонностей писателей. Затем события практически перестают отличаться: герои путешествуют через мир насекомых, преодолевая опасности, испытывая лишения и выслушивая подходящие под случай научные пояснения. Очевидно, основная часть обеих книг более-менее одинакова по причине преемственности научно-популярного «блока», который частью взят у Маевского, частью составлен Ларри и Брагиным. Во всех трёх книгах заметны общие места, но и различия весьма существенны, поэтому более поздние произведения нельзя назвать прямым плагиатом. Различаются они и между собой.

Повесть Ларри содержит до 45% (от общего для обеих книг количества) уникальных упоминаний живых организмов, роман Брагина — до 24%. Всего у Ларри насчитывается порядка 76 упоминаний о конкретных видах или группах организмов, в романе Брагина — около 55. Обе книги суммарно содержат примерно 100 упоминаний. Количество упоминаний беспозвоночных у Ларри — 42, позвоночных — 3, растений и других организмов — 13; у Брагина, соответственно: 40, 8 и 5. Уникальных названий, присущих только тексту Ларри, насчитывается 32 (беспозвоночные), 1 (позвоночные) и 12 (растения и др.). Уникальных элементов у Брагина несколько меньше: 14 (беспозвоночные), 6 (позвоночные) и 4 (растения и др.). Это говорит о более широком разнообразии книжки Ларри и хорошо опровергает тождественность. Что касается общих мест, то выделяется 31 совпадающий элемент: 28 — беспозвоночные животные, 2 — позвоночные и 1 — растение (всего текст Ларри имеет около 41% общих элементов, у Брагина несколько больше — около 56%). К ключевым общим элементам можно отнести четыре повторяющихся указания: «пауки», «муравьи», «паразитические отношения насекомых: оса — паук, оса — гусеница», «осы-полисты и бумага» — им уделено сравнительно много места. Но всё-таки слишком мало для прямого заимствования, поэтому научный блок произведений не представляет более-менее одинакового набора. Совпадений и сходства с Маевским ещё меньше, что неудивительно: ведь со времени написания оригинала прошли десятки лет, за которые наука накопила много новых сведений.

Кроме того, текст Брагина более насыщен упоминаниями о различных учёных или инженерах (10), поэтах или писателях (6), цитатами из песен, прозы и стихов (9), короткими заметками, касающимися мифологии (5). У Ларри набор несколько иной: учёные упоминаются редко, вместо них текст (помимо биологических описаний) насыщен разнообразными научными фактами, явлениями и познавательными примерами (18), топонимами и географическими описаниями (10), есть и литературные цитаты, упоминания авторов, произведений (4) и даже фильмов (2): «Дети капитана Гранта» (1936) и «Девушка с Камчатки» (1937 год). Оба текста несколько раз называют имя Робинзона Крузо. У Брагина, помимо того, дважды встречаются намёки на роман Г. Уэллса «Остров доктора Моро» (1896) и написанный под его влиянием роман А. Беляева «Голова профессора Доуэля» (поляна, где Думчев проводил опыты над насекомыми, и пересадка голов у кузнечиков, пчёл), Ларри дважды упоминает Колумба и открытие Америки. В обеих книгах появляется человек с собакой: у Ларри это постоянный персонаж, у Брагина — эпизодический. Помимо этого, в книгах несколько раз затронуты способы лечения болезней, более 40 раз приведены какие-либо научные принципы, законы, научные дисциплины.

Книга Маевского в русскоязычной редакции (польский оригинал объёмнее и включает сравнения между обществом людей и миром насекомых) гораздо более скудна на отсылки к конкретным именам, более сосредотачиваясь на перечислении фактов.

Концовки книг несколько отличаются, несмотря на общие мотивы поиска увеличительного эликсира и возвращения путешественников из таинственной страны: у Маевского благополучное возвращение оборачивается мистификацией, у Ларри финал, как и начало, остаётся комедийно-авантюрным — повесть заканчивается внезапно, у Брагина книгу венчает классическая развязка с описанием судьбы героев и подведением результатов.

Для всех трёх книг характерно стремление героев рисковать или не думать о последствиях — они постоянно совершают опрометчивые и даже заведомо опасные для жизни поступки, которые плохо вяжутся с научной составляющей. В этом нет ничего удивительного, так как советские произведения, помимо фиксации знаний, должны были передать настойчиво-агрессивный характер освоения природы, характерный для того периода в целом (яркий пример — «Плутония» Владимира Обручева). Считалось, что биолог должен работать на благо человечества, подчиняя природу, активно вторгаясь в её тайны и переделывая сложившиеся порядки под людские потребности. Кроме того, любая экспедиция сопряжена с риском для жизни и некомфортными условиями существования, что едва ли вынесет изнеженный обитатель кабинета или библиотеки. Роман Маевского вообще подан как приключение двух чудаков — искателя острых ощущений лорда Пуцкинса и заядлого энтомолога Мухоловкина, совершивших множество безумных поступков и только чудом оставшихся в живых. Очевидно, все три автора исходили из замысла заранее подготовить юного читателя к трудностям будущей профессии через научно-популярную сказку.

Остаётся сказать, что в России интерес к роману Маевского возродился только к XXI веку — поиски литературных корней и доступность раритетов способствовали переизданию «Доктора Мухоловкина» (2017, 2018). За рубежом цепь подражаний не прерывалась (например, известен роман Тадеуша Ункевича «Эльмис профессора Рембовского», 1956).

Но, пожалуй, только у нас можно видеть такой расцвет и такую популярность «ученических» произведений, порождённых романом Маевского. «Необыкновенные приключения Карика и Вали» на протяжении многих лет постоянно копируются и служат образцом для новых историй об уменьшении: В. Медведев «Баранкин, будь человеком!» (1962), И. Пидоренко «Мухобой» (1988), Н. Суханова «В пещерах мурозавра» (1978), Ю. Никитин «Мегамир» (1991). «В Стране Дремучих Трав» в этой роли выступает реже: К. Булычёв «Война с лилипутами» (1992), С. Синякин «Пространство для человечества» (2004).

Таким образом, Эразм Маевский оказал заметное влияние на российскую фантастику, невольно породив в ней целый спектр сюжетов, связанных с уменьшением. И, несмотря на то, что книга Маевского быстро забылась, идея, подаренная литературе польским литератором, продолжает жить до сих пор, отражаясь в многочисленных историях, герои которых посещают мир малых величин.

Доктор Мухоловкин оставил нам множество хороших учеников!