Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 3(65), 2025.

…Конечно, говорить о гигантопитеке, не вспоминая о реликтовом гоминоиде, довольно трудно. Особенно если учесть, что в каждом номере этого журнала традиционно присутствуют две криптозоологические статьи, причем одна из них обязательно посвящена гоминоидной тематике. Но мы все же попытаемся. Прежде всего потому, что не считаем правильным связывать гигантопитека с проблемой реликтового гоминоида.

Начнем с того, за что гигантопитек и получил свое название, — с размеров. Какую массу тела и высоту в стоячем положении на двух ногах можно считать для него наиболее вероятным максимумом?

Некоторые современные оценки (1) предполагают массу тела гигантопитека в 200—300 кг. Если брать среднее значение — 250 кг, то это находится в пределах размеров самцов горилл. Соответственно, едва ли в таком случае у него рост на двух ногах был бы намного выше, чем у гориллы.

То есть гигантопитек — не такой уж крупный примат? Давайте разбираться.

Дело в том, что согласие с оценкой массы тела гигантопитека в 200—300 кг (1) возникает только при поверхностном ознакомлении с литературой. Очень заманчиво принять эти оценки массы, поскольку они происходят из самых крайних публикаций. Но это так до тех пор, пока не поймешь, как они были получены. Дело в том, что расчеты «танцуют» от оценки площади одного зуба и корреляции этой площади с массой тела у обезьян. То есть масса тела выводится на таком шатком основании, как площадь зуба, да еще и на основе ее корреляции с массой тела у различных обезьян с совершенно разной экологией.

Куда более основательный подход — в этой (3) старой работе. Он заключался в том, чтобы, во-первых, вывести зависимости промеров длинных костей горилл от промеров их нижних челюстей; во-вторых, использовать это, чтобы оценить параметры длинных костей гигантопитека. Почему этот подход предпочтительнее? Ну, во-первых, в качестве базы мы имеем промеры нижних челюстей. Размеры нижних челюстей куда более прямо говорят о размерах головы, а следовательно, и всего остального тела, чем просто размеры зубов. Во-вторых, в качестве аналога гигантопитека используется биомеханически наиболее близкое к нему животное — горилла. Использовать орангутана было бы несколько неправильно потому, что он живет на деревьях и, несмотря на родство, биомеханически более отдален от гигантопитека. Что касается результатов, то единственный самец гигантопитека (насколько вообще можно определить пол по имеющимся останкам) из имеющейся выборки намного крупнее самого крупного самца гориллы из выборки в 47 особей. Мы не знаем, каков был рост этого самца гориллы, но вполне допустимо, что он был ростом около 1,8 метра (4). В любом случае это — достижимая величина для горилл, и, раз уж гигантопитек больше, он должен, при прочих равных, достигать куда большей высоты.

Ориентируясь на оценочную длину бедра, можно в таком случае оценить рост гигантопитека в выпрямленном положении в 2,35 метра. Это заметно превышает показатели любой гориллы. Масса тела при этом, опять же если масштабировать (по закону куба-квадрата) от длины бедра, составит 401 кг. В основу масштабирования мы закладываем массу самца гориллы в 180 кг. Это — вполне достижимый и даже не рекордный вес: самцы горилл в среднем тянут на 169 (1). Если же мы отмасштабируем гориллу массой 180 кг до параметров суммы расчетных окружностей несущих костей гигантопитека, то получим и вовсе 431-килограммового монстра.

Первую оценку мы считаем консервативной, вторую — консервативно-реалистичной. Кроме того, можно подсчитать массу тела гигантопитека, применяя универсальное уравнение для оценки массы тела животных с использованием окружностей их несущих костей (5). Само уравнение выглядит так:

logBM = 2,754 · logCH+F − 1,097

Основание логарифма — 10.

Масса самца гигантопитека по этим расчетам получается просто ужасающей: 693 кг! Но нужно учесть, что, например, самый большой самец гориллы из вышеупомянутой выборки в 47 экземпляров, оцененный таким же методом, достигает ~ 311 кг. То есть, похоже, эта формула завышает массу горилл и, вполне возможно, гигантопитека тоже. Однако, так как в целом формула хорошо работает для наземных животных, эту оценку тоже нужно иметь в виду.

Положим, гигантопитек не весил под 700 кг. Но маловероятно, что он был настолько легче, чтобы «опуститься» до 300 кг. В конце концов, даже 311 кг для самца гориллы — это, конечно, чересчур, но не так далеко от зафиксированного рекорда. Мы, кроме того, должны учитывать, что, как и предупреждают авторы (5), эта формула дает ошибки в плюс-минус 25%. Если мы учтем это, то получим 233 кг для гориллы — примерно то, что и в самом деле можно ожидать. Таким образом, и ~ 520 кг для гигантопитека тоже должно находиться в пределах ожидаемого, особенно если учесть, что это — оценка первого попавшегося самца, условно среднестатистического: наверняка были более крупные особи.

Касаемо оценок от площади зуба нужно отметить, что регрессии вообще частенько выдают абсурдные результаты, особенно когда им «скормили» много данных, которые находятся далеко от того, что нужно предсказать. Прямое сравнение размеров m3 показывает, что объем этого зуба у гигантопитека почти в два раза больше, чем у соответствующего зуба самого крупного самца гориллы (6). То есть и просто прямое сопоставление с гориллой на самом деле, скорее всего, более точно отразит размеры гигантопитека — потому, что не предполагает большой экстраполяции.

Как видим, на основе формул, использующих площадь зуба, получается, что гигантопитек достигает тех же размеров, что и горилла. Если размеры зубов как-то все-таки связаны с массой тела, это является абсурдным результатом, потому что зуб гигантопитека в два раза объемнее. Давайте просто посчитаем прямую связь между объемом зуба и массой тела, тогда, условно предполагая для гориллы рекордной массу примерно в 250 кг, мы получим 469 кг для гигантопитека. Не обязательно это так, но, судя по всему, такая элементарная методика удачней, чем экстраполяция от формулы, выведенной на далеко отстоящих данных.

Ну, и вообще достаточно взглянуть, как специалисты реконструировали череп гигантопитека в сравнении с черепом гориллы и человека:

В целом череп гигантопитека заметно больше. Надо полагать, и сама обезьяна крупнее. Во всяком случае, это лучшая гипотеза.

Таким образом, по нашим оценкам, гигантопитеки точно достигали 400 кг; а скорее всего (по крайней мере иногда) — даже 435—520. Возьмем среднее число, округлив его в меньшую сторону: 477 кг.

(Может быть, 520 кг — не то, о чем следует заявлять с уверенностью, потому что это сильно превосходит размеры всех остальных приматов; но, по крайней мере, этот лимит, с имеющимися у нас данными, и нельзя уверенно отрицать.)

Итак, обезьяна высотой 235 см и массой под 500 кг, более плотно сложенная (3), чем горилла, — вот что, скорее всего, представлял собой гигантопитек. Если учесть то, насколько обычный шимпанзе сильнее взрослого мужчины (в разы!), то страшно представить себе мощь гигантопитека!

Надо думать, такая масса требовала от примата довольно экстремальных адаптаций. Например, мы ожидаем, что у него должно быть очень большое отношение ширины стопы и кости по отношению к их длинам. Дело в том, что, при прочих равных, у крупных животных чисто по биомеханическим причинам и следы относительно более робустые (больше ширина по сравнению с длиной), чем у мелких. В этом смысле показательно, что ступни и кисти гориллы короче и шире, чем у шимпанзе (7). Если гигантопитек действительно был значительно крупнее гориллы, мы ожидаем, что его ступни и кисти должны оказаться еще более робустыми. При столь огромной массе тела регулярное передвижение гигантопитека на двух ногах маловероятно. Самые крупные современные приматы не используют регулярную бипедию. Кроме того, для синапсид вообще сочетание больших размеров с хождением на двух ногах — редкость. Это находится на контрасте с линией завропсид, среди которых много подобных форм, наиболее ярко выраженные из них — динозавры тероподы. Тероподы были бипедальными, порой достигая массы свыше 10 тонн; а уж тех, кто весил 500 и более кг, среди них просто очень много.

Пример теропод, а также огромных наземных птиц показывает, что биомеханически можно сочетать двуногое передвижение с очень большими размерами. Но так как в синапсидной линии таких форм не было — скорее всего, какие-то геномные причины влияют на то, что синапсиды не могут выработать адаптаций, нужных для поддержания такого огромного тела на двух ногах. Поэтому мы предполагаем, что и гигантопитек в основном ходил на четырех конечностях, лишь изредка поднимаясь на две — для добычи корма или, например, устрашения противников.

А было ли ему кого устрашать?

Тут нужно отметить, что по крайней мере поздние гигантопитеки (кстати говоря, самые крупные) сосуществовали с Homo erectus (1). Последний имел рост обычно не более 160 см (8). Но при этом эректусы — уже опытные охотники на крупную добычу, вдобавок умевшие пользоваться огнем (9). Таким образом, даже самым крупным гигантопитекам есть о чем беспокоиться.

Как гигантопитек, скорее всего, реагировал на эту угрозу? Ну, вспомним, что мы приняли постулат: он во многом аналогичен горилле и у него тоже имеется половой диморфизм. Современные данные (3) позволяют сравнить уровень полового диморфизма горилл и гигантопитеков, используя окружности несущих костей. Эти сравнения показывают, что самец гориллы в 1,23 раза больше самки, а самец гигантопитека — в 1,29. Заметная разница (40%) в размере корпуса нижней челюсти самца и самки гигантопитека также подразумевает, что между ними существовала значительная разница в размере черепа (и, предположительно, массе тела). В этом смысле диморфизм у G. blacki превышает таковой современных человекообразных обезьян, включая гориллу, у которой средняя глубина корпуса самцов всего на 16—20% больше, чем у самок (1). Таким образом, уровень размерных различий между полами у гигантопитека точно не меньше, а скорее даже больше, чем у гориллы. Это подразумевает очень высокий уровень конкуренции между самцами, предполагающий, что один самец оплодотворяет несколько самок, а множество других самцов, не достигших нужных размеров и боевых способностей, не оставляют потомства.

Так как клыки у гигантопитека очень небольшие и даже у самцов они лишь слегка выступали над окклюзионной поверхностью щечных зубов, надо полагать, что при демонстрации угроз гигантопитек не акцентировал внимание на оскале. Ну и, когда дело доходило до боя, гигантопитек тоже не очень полагался на укусы — во всяком случае, по сравнению с гориллой. Зато, скорее всего, он больше полагался на удары и захваты руками.

Применялось ли такое поведение в противостоянии с другим видом (эректусами)? Тут нужно отметить, что, например, горилла по отношению к человеку применяет такое же запугивание, как и по отношению к себе подобным. Это и неудивительно: эволюции нет смысла вырабатывать какой-то другой комплекс поведения в отношении хищников, если уже есть поведенческие паттерны, выработанные внутривидовой борьбой. Поэтому, если гигантопитек решит запугивать кого-то, кто не является гигантопитеком, скорее всего, он будет действовать так же, как в отношении сородича.

Однако будет ли самец гигантопитека защищать самок и детенышей от кого-то, кроме других самцов его вида? Если мы обратимся к ближайшему аналогу гигантопитека в плане биомеханики и, так сказать, общего жизненного стиля (да, это опять горилла), то обнаружим, что самцы горилл ведут впечатляющие поединки с леопардами. В среде обитания горилл фактически только леопард может бросить им вызов — и самец защищает свой гарем от любых угроз, в том числе от пятнистых хищников.

Что касается среды обитания гигантопитека, то он сосуществовал с разнообразными хищниками, но мы выделили бы тигра (10). Тигр — это настоящая машина убийства, иной раз способная уничтожить даже слона. Правда, обычно до этого тигр не доходит и ведет более безопасный образ жизни, нападая из засады, причем главным образом на добычу, которая лишь ненамного крупнее его, а то и чуть меньше. Самки и детеныши гигантопитека замечательно подошли бы ему…

Гигантопитек и тигр наверняка пересекались — хотя бы потому, что для них обоих оптимально подходят одинаковые природные условия: лесные заросли, а не саванны. Поэтому, скорее всего, именно тигр являлся для гигантопитеков злейшим врагом, так же как леопард для гориллы.

Судя по всему, жили и питались гигантопитеки на земле (1). Они, конечно, не были особенно плодовитыми и росли, как все приматы, долго. Совершенно очевидно, что им было не по силам убежать от тигра. Фактически залезть на древо — это чуть ли не единственное, что в случае тигриной атаки могла бы сделать самка или детеныш гигантопитека: ну, кроме того, чтобы принять проигрышный бой. Поэтому, скорее всего, гигантопитеки жили группами, как и гориллы, — в отличие от более одиночных орангутанов. Будучи универсальным потребителем растительности, адаптированным в том числе и к жестким, волокнистым растениям (1), гигантопитек, хотя и потреблял в основном мясистые фрукты, не был так привязан к фруктам, как орангутан: а ведь именно недостаток этого ресурса вынужденно превращает последнего в околоодиночку, что совершенно нетипично для высших человекообразных.

Гигантопитек же мог, подобно горилле, перемалывать жесткую растительность (не только бамбук, как считалось еще недавно!) в больших количествах. Поэтому нет экологических оснований для отрицания группового образа жизни крупнейших из приматов. Если так, то при нападении тигра важную роль могла играть групповая оборона, а основа этой обороны — конечно же, взрослый самец. Эволюция снабдила его большим количеством приспособлений для борьбы, было бы глупо не использовать то же самое и в межвидовых конфликтах. Поэтому вполне допустимо предположить, что и по отношению к хомо эректусу он должен вести себя точно так же, когда поймет, что последний является угрозой.

Вероятно, демонстрация ярости со стороны почти полутонной обезьяны действовала отрезвляюще даже на группу эректусов. Но… только первое время, пока они не приобретали конкретный опыт.

Трудно смоделировать столкновение вооруженных деревянными копьями (каменных наконечников еще нет) эректусов и самца гигантопитека. Но мы попытаемся.

Обычно гигантопитеков представляют медлительными и флегматичными. Но, как мы выяснили, они предварительно «закалены» в боях с тиграми, с которыми медлительными быть нельзя. В отличие от гориллы, гигантопитек, вероятно, в первую очередь стремился не укусить противника, а как-то дотянуться до него руками и ударить — или порвать, изломать. Есть немалая вероятность того, что он догадался бы вырывать копья из рук противников. Один раз провернув такое, сообразительный примат вполне способен навсегда запомнить, что без своих копий эректусы ничего опасного не представляют. Во всяком случае, если эректусы не смогут при помощи копий удержать противника на дальней дистанции, то на ближней он просто их раскидает, как щенков. Нужно учесть еще и то, что эректусам (даже тем, кто стал нашими непосредственными предками, — а это африканские формы: азиатские в среднем попримитивней) было еще долго до изобретения копьеметалок, а кроме того, действие должно было происходить в густом лесу, где и жили в основном гигантопитеки (1). Поэтому просто закидать противника копьями издалека у них бы не вышло — даже обладай они такими навыками, что тоже сомнительно. Значит, хотя эректусы обычно считаются основными погубителями гигантопитеков, есть немалая вероятность того, что защищаемые самцами стада они в основном обходили стороной, хотя могли добывать одиноких самок и молодых особей, удалившихся от группы.

А по силам ли было эректусам одолеть взрослого самца гигантопитека? Теоретически да. Требуется все то же самое, что с самками и детенышами, только больше: больше копий, больше времени, больше самих эректусов… больше возможных жертв среди них… Практически, конечно, трудно это представить. Такие игры чересчур рискованны для первобытного племени: эректусы тоже размножаются не слишком быстро.

Однако можно допустить, что эти несапиентные Homo все же сыграли свою роль в вымирании гигантских приматов. Весьма вероятно, что убийство даже небольшого количества особей (тех самых отошедших от стада) было достаточным, чтобы постепенно, из столетия в столетие, превышать смертность гигантопитеков по сравнению с их рождаемостью. Если учесть медленные темпы размножения и роста, в этом нет ничего удивительного…

Но на современном уровне знаний лучше всего обоснована версия, согласно которой гигантопитеки вымерли из-за сокращения площади необходимых для них влажных лесов — в связи с общим иссушением климата и переходом к саванным ландшафтам. Орангутан, будучи более мелким приматом, смог к этому приспособиться, уйдя на «верхний уровень» джунглей. Но для такого уникально крупного существа, как гигантопитек, требовалась уникальная экосистема с обилием не только фруктов, но и другой разнообразной растительности (а также, возможно, доступной животной пищи — даже если она играла вторую роль). Только там могла прокормиться достаточно большая популяция для поддержания необходимой численности вида.

Как только площадь лесов начала сокращаться, гигантской обезьяне могло просто не остаться места в нашем мире. И вот тут-то хомо эректус, конечно, мог поспособствовать ускорению этого процесса.

Таким образом, гигантский примат мог отчасти стать жертвой своего же успеха. Он был самым большим и сильным, но его победила нехватка ресурсов для снабжения этого могучего тела и хитрость других, более мелких дальних родичей.

Список литературы и интернет-источников

1) Gigantopithecus blacki: a giant ape from the Pleistocene of Asia revisited Yingqi Zhang 1,2 | Terry Harrison 2.

2) Джон Мак-Киннон. По следам рыжей обезьяны.

3) Skeletal Estimates of Gigantopithecus Based on a Gorilla Analogy A. E. Johnson, Jr.

4) https://www.zoo.ch/en/western-lowland-gorilla

5) A universal scaling relationship between body mass and proximal limb bone dimensions in quadrupedal terrestrial tetrapods Nicolás E Campione & David C Evans.

6) https://age-of-mammals.ucoz.ru/index/gigantopiteki_3/0-2369

7) https://age-of-mammals.ucoz.ru/index/gorilly_3/0-2385

8) https://antropogenez.ru/single-news/article/17/

9) https://antropogenez.ru/zveno-single/151/

10) Late Pleistocene large-bodied mammalian fauna from Mocun cave in south China: Palaeontological, chronological and biogeographical implications Yaobin Fan, Qingfeng Shao, Anne-Marie Bacon, Wei Liao, Wei Wang.