Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 1(63), 2025.

Моему деду, учёному-алхимику 
князю Симу Бести
(Князь Экола «Кобра» Бести)

Учёные были всегда. Даже когда люди всем племенем ещё бегали с каменными топорами и длинными деревянными востряками за мамонтом, кто-то из них уже не бегал, а сидел в пещере и конструировал силки для нежнейших куропаток и вкуснейших зайчиков, небезосновательно полагая, что для питания племени это гораздо лучше, чем огромная вонючая туша с волосатой шкурой в два кулака толщиной.

Средневековые учёные… теологи, астрологи, лекари, натурфилософы и алхимики… Разница их с потомками лишь в обязательном владении длинным острым мечом и кинжалом-ронделем. Ибо какие времена, такие и учёные.

Мой дед, учёный-алхимик, князь Сим Бести, был именно таким — талантливым, сильным, свободным, по-хорошему одержимым и востребованным человеком. За что и погиб, став преградой на пути алчных высокородных негодяев, рейдеров-родственников, брата и сестры — барича Грес Герр и бевы Алу Герр, племянников главы государства великого князя Гула IV из рода Герр.

И я теперь десять раз подумаю, прежде чем пойду открыто продавать результаты своего творческого труда. Много там ходит этих… И у них тоже «таланты» — обмануть, присвоить и убить. И чтобы все «концы в воду».

Семья князей-алхимиков Бести

Меня зовут Экола Бести, по прозвищу «Кобра». Мне четырнадцать лет. И до своих тринадцати, пока меня не отправили учиться в столичную «Алхимическую школу великокняжеского Учёного Двора в Мане», или попросту «Алхимозу-Занозу», откуда я сейчас и прибыл на летние каникулы, я рос дома, в семье, учился на домашнем обучении, и у меня было самое лучшее детство в мире!

— Мал ты ещё, Экола-Кобра, для настоящей алхимии, — говорил мой дед Сим, видалый и наторелый человек. — Лет с шестнадцати начну с тобой заниматься. А пока в «Алхимозе» поучись. Чему-то же тебя в ней научат. Но несколько моих новых алхимических выявлений я тебе подарю. Например, твёрдое мыло… забавное такое благомудрие вышло. Глядишь, и выручит в жизни, если прижмёт.

А я и не против.

Это домашнее прозвище «Кобра» прилипло ко мне уже давно, и я на него не обижаюсь. Когда мне было семь лет, я во время обеда по-тихому залез в случайно не запертую алхимическую лабораторию моего деда Сима. И там отхлебнул пару глоточков неразбавленного яблочного уксуса из бутылки, стоявшей на рабочем столе, для опытов. В отличие от прочих, с невкусным запахом, эта, под пробкой, так пахла яблоком, что я решил, что это та самая волшебная Амброзия из сказки про мальчика Азафа. Маленький же еще был.

Когда я с выпученными глазами и перехваченным дыханием вбежал в зал, где заканчивали обедать мои родные, и рухнул на пол… Спасли, конечно! Но больше всех от мамы Ани тогда досталось моему деду Симу. А он, бледный и расстроенный, даже и не оправдывался.

— Не закрыть дверь в лабораторию от малыша — это как?! — кричала перепуганная мама Ани.

Но потом досталось и мне:

— Ты, Экола, как кобра, заползаешь в любую щель! — походя наделила меня прозвищем на всю оставшуюся жизнь мама Ани.

Отплевывался я с месяц. Так и образовалась привычка. Не всегда, но могу, особенно когда волнуюсь, разочек-другой, будто змея, характерно дёрнуть головой и приплюнуть губами. Совсем как атакующая кобра.

— Приобретённый рефлекс — это уже навсегда, — говорит мой дед Сим.

* * *

Окума, где мы живём, называется Красной Окумой. Возможно, так её назвали потому, что почва у нас красноватого цвета — краснозём, которого больше нигде нет. По крайней мере, в обитаемой части Материка.

Окума — это княжество, довольно большая автономная область в составе нашей благословенной страны — Союза Свободных Окум, или, коротко, Союза, со столицей в городе Ман, что в Окуме Герр. Всего окум в Союзе пятнадцать, и у каждой есть своё отличительное название: Синяя Окума, Окума Рыбаков, Золотая Окума, Окума Буу, Окума Йётселькя, Окума Герр и т. д.

Окумами управляют владетельные князья. Они же ими и владеют, вернее их «роды», которые иногда называют «кланами». У них есть свои армии-свиты, столицы, суды, тюрьмы и так далее. Оговоренную Союзным Договором часть налогов владельцы Окум отправляют в столицу и в целом подчиняются центральной власти. Свиты князей, кроме своих прямых свитских обязанностей, ещё несут охранные, полицейские и оборонные функции на местах.

Столица Ман, где я уже целый год живу в вихаре (по-ученому — «общежитии»; я и дальше буду вставлять такие объяснения, привыкайте) «Алхимозы-Занозы», — большой, шумный и никогда не спящий город с булыжными мостовыми и мраморными площадями, узкими грязными улочками и золочёными дворцами богачей, забитый людьми, повозками и каретами. Люди, лошади, мулы, верблюды, рикши…

В Мане находится и резиденция нынешнего правителя Союза — великого князя Гула IV из рода Герр, в честь которого и названа Окума Герр, по прозвищу «Красноносый», а также органы центральной власти — Верховный суд, отраслевые великокняжеские Дворы и др.

«Красноносым» великого князя в народе называют не только из-за его неуёмной любви к «Князь-Водке» и другим горячительным напиткам, а ещё и потому, что золотые герры — монеты в честь его рода, которые он чеканит на великокняжеском Монетном Дворе, — на самом деле не золотые, а медные… просто позолоченные, покрытые тонким слоем золота. И быстрее всего при обращении этих монет позолота стирается именно с выдающегося носа великого князя на его чеканном профиле.

— Ну, кто же так медь золотит?! Даже неудобно ими людям платить, — досадует мой дед Сим и иногда по-тихому новит истёртые герры до золотого сияния у себя в лаборатории. Просто макает их в специальный раствор и нагревает в муфельной печи, после чего эти герры приобретают вид абсолютно новых золотых монет и уже никогда не истираются.

— Может, легче другие герры сделать, более качественные? — как-то спросил у него я.

— Так-то, конечно, легче… но нет! Это уже называется фальшивомонетничество, и за это отрубают голову.

«…Если поймают!» — добавил я мысленно.

В ходу у нас золотой герр, серебряный герр (1/10 золотого), медный герр (1/10 серебряного), половинка (1/2 медного герра), четвертачок (1/2 половинки), осьмушка (1/2 четвертачка), грошик (1/2 осьмушки).

Цены такие, что, например, на один медный герр можно целые сутки со всеми удобствами и трёхразовым питанием прожить практически в любой городской гостинице. На один золотой герр можно купить приличную лошадь со сбруей, а на 15—20 золотых герр — очень даже неплохой домик в провинции.

* * *

Лично мне Ман не нравится, никак к нему не привыкну. Слишком уж он суетной. Мой дед Сим говорит, что здесь пахнет большими деньгами. Но я, кроме вони конского и верблюжьего навоза, перемешанного с крепкими запахами человеческого пота, пива, духов, рынков, кабаков и ночных борделей, ничего такого не чую.

— Ещё учуешь! — смеётся мой дед Сим.

Моему деду Симу уже далеко за семьдесят… но стариком его назвать сложно — высокий, мощный, статный мужчина, правда, уже седой как лунь и ходит с посохом.

В юности Сим, простой городской ремесленник из Мана, а по жизни самородок, талантливый учёный-алхимик, буквально на ощупь нашёл простой и дешёвый способ выгона «Князь-Водки», которую сейчас задорого наливают во всех казённых кабаках Союза. За это великое открытие его, предварительно отняв права на патент, даже возвели в княжеское достоинство.

«За труды праведные Симу Бести, отныне князю Симу Бести».

Так написано в «Жалованной грамоте», выданной Симу в канцелярии тогдашнего великого князя Гула III.

Кроме титула, Симу не дали ничего. Да ему на это было наплевать. Он всегда работал руками и головой, и кое-какие деньги у него уже были. Но, когда он влюбился и пришёл высватывать свою зазнобу, красотку Ули Мулл у хозяина пекарни, у которого она, дальняя родственница из провинции, приживалась и стояла за прилавком… тот, узнав, что свататься пришёл самый настоящий князь, затребовал благословления на брак родителей. Всё по древнему обычаю!

Сим не стал нарушать древний обычай: он сам был круглым сиротой, найдёнышем, вырос в столичном приюте и о родителях только мечтал. И Сим поехал за благословением к родителям невесты в Красную Окуму, откуда Ули была родом. Родительское благословение он, конечно, получил. Кто же откажется от пяти золотых герров за дочь, которая уже давно уехала в столицу? Но назад он торопиться не стал, а кое-что прикинул, погулял по окрестностям, осмотрелся, поговорил с владетельным князем Красной Окумы, дедом нынешнего. Ни один князь, кроме владетельного рода, тогда в нищей и малонаселённой Красной Окуме не жил. И Симу пообещали любые привилегии за то, что он с молодой женой переедет жить в Красную Окуму и откроет здесь своё дело. И он, хорошо подумав, остался. Так красотка Ули Мулл стала княгиней Ули Бести из Красной Окумы.

Вот только бабушка Ули умерла родами моего отца Миха. Почему её не смогли спасти, я не знаю, и мне об этом не говорят. В общем, не спасли. И сейчас её одинокая могилка с красивой мраморной решёткой обустроена за садом.

А портрет бабушки Ули висит у моего деда Сима в его опочивальне. Какая она на нём ослепительно молодая и красивая. Но мой дед Сим говорит, что в жизни она была ещё лучше.

И он так больше и не женился…

* * *

Мой дед Сим учит меня, что на небесах есть тот, кто Имя. Это он создал мир и всех нас. Поэтому и его Церковь у нас — во Имя! Говорят, что он сам её и создал, когда явился людям 2025 лет назад. Ещё до того, как его ограбили и убили сильные мира сего и он через три дня воскрес им назло.

Церковь во Имя — это очень сложный и авторитетный институт в нашем в общем-то светском обществе. По малолетству, я до конца не понимаю его значение… но знаю, что великих князей в Мане полагает на княжение именно Церковь во Имя, а её главный причтик Нур входит в опочивальню великого князя Гула IV без стука и когда хочет. Хм-м, прямо как мама Ани ко мне.

Поэтому у нас всё во Имя! Храмы — во Имя, молитвы — во Имя, встал — во Имя, сел — во Имя, пришёл — слава тому, кто Имя! Вроде так считается правильным… но я всё время про это забываю. Только когда мой дед Сим перед обедом возглашает благодарственную молитву, то мы все с ним тоже, хором.

Ещё Церковь во Имя и великокняжеский Учёный Двор ведают у нас календарём и временем. Я этим мало интересуюсь, но знаю, что сейчас у нас 2025 год от явления людям того, кто Имя, при котором людям в том числе и был дарован этот счёт времени — в году 365 суток, разбитых на 12 месяцев, в сутках 24 часа, в часе 60 минут, а в минуте 60 секунд. Сами бы наши люди до такого точно бы не додумались!

С узнаванием времени никаких проблем нет. На каждой городской башне есть солнечные часы, а в каждом Храме во Имя каждый час отбивают в колокол. Ночью реже, через два часа и потише. Плюс есть всякие разные календари — церковные, детские, женские, военные, для огородников. Их продают в лавках книжников.

Днём у нас, если на небе нет туч, то светит солнце, а ночью в небе видно луну, иногда огромную, а иногда тонким серпиком. Почему так, мы пока не проходили.

* * *

Нашей Красной Окумой сейчас управляет владетельный князь Мих VII из рода Ретт, невзрачный человек средних лет и способностей. В отличие от своего деда, он не понимает, откуда взялось богатство его рода. Думает, что оно было всегда и будет вечно. Про таких в народе говорят: «Из грязи в князи!»

Но дело в том, что ещё пятьдесят лет назад наша Окума была таким захолустьем… Людей в ней жило очень мало, а дом вконец обнищавшего рода владетельных князей практически ничем не отличался от других. Поэтому, в отличие от других Окум, у нас был и есть только один Город без названия, он же столица, с площадью и тремя кривыми улицами по номерам.

Но теперь в Городе без названия уже появилось множество переулков с добротными домами: Фабричный, Алхимический, Мастеров и др. — и новые хутора вокруг, которые различают по фамилиям их владельцев-фермеров: Кимм, Лусь, Берр и др. И такому буму роста населения есть свои причины.

Именно в Красную Окуму входят мрачные Сулойские горы, совершенно непригодные для жизни людей или выпаса скота. Поэтому пахотной земли у нас относительно мало, и когда-то считалось, что здешние краснозёмы прокляты и на них вообще нельзя ничего выращивать. А те, кто это делал, голодали. Полчища крыс, мышей и тучи саранчи не оставляли никаких шансов любому урожаю. Почему в других Окумах этих тварей нет вовсе или мало, не знает никто. Но так было! До тех пор, пока в эти места не пришел жить основатель и глава нашего рода, мой дед учёный-алхимик князь Сим Бести.

А вообще наши краснозёмы очень плодородны, а климат у нас тёплый, мягкий и влажный. Как говорят, «воткни в землю палку, вырастет». Ещё говорят, что это «кровь того, кто Имя», делает их такими. Два-три урожая в год! Для работящего фермера это означает довольство, несколько румяных и отожравшихся на хозяйских харчах работников, дом — «полная чаша», красавица-жена и куча ребятишек. А для владетельного князя Красной Окумы это богатые налоги, конная свита в золочёных доспехах, охотничьи развлечения, гарем, немалые привилегии и влияние в столице Союза.

Но всё это стало возможным лишь благодаря главному продукту нашей семейной алхимической фабрики, построенной здесь молодым Симом, — средствам защиты растений. Это такие жидкости и порошки, которые уничтожают сорняки, насекомых, грибок, плесень, крыс, мышей, паразитов в шерсти домашних животных и прочую копошащуюся и растительную гадость.

Дело в том, что молодой Сим, гуляя тогда по предгориям Сулойских гор, случайно наткнулся и тут же застолбил за собою весьма приличную залежь каменной соли. Это всё и решило! Уже нахватавшийся кое-каких алхимических знаний и приёмов от таких же, как он, в Мане, Сим сумел синтезировать из каменной соли драгоценный яд «Убей-Порошок» (хлор). С этого и началась наша семейная алхимическая фабрика, а с ней и рост численности населения и благосостояния всей Красной Окумы.

Наши препараты из «Убей-Порошка» изготавливаются в разных видах — убивающие насекомых и крыс, ускоряющие рост растений и даже обеспечивающие высыхание зерновых перед их уборкой. Ведь мало вырастить тучный урожай, нужно ещё его сохранить, уберечь от прожорливых крыс, мышей и насекомых. Спрос на продукцию нашей фабрики как в Красной Окуме, так и во всём Союзе бешеный, а цены на неё вполне доступные. Отсюда и нынешнее довольство быстро размножившихся хуторян, и богатство рода владетельного князя.

Конечно, за столько лет с этими нашими препаратами бывали и накладки. Например, кто-то путал дозировку или цвет наклейки на ящике и в результате убивал у себя на поле не только насекомых и мышей, но и весь свой урожай, а заодно и саму почву. Естественно, он хватал топор и бежал убивать Сима за то, что он… Ну, в общем, бежал. Но не добегал!

Развитые постоянной тренировкой и употреблением некоторых секретных алхимических составов способности Сима к защите, впоследствии привитые его сыну, моему отцу Миху, а потом и моему старшему брату Эжену, позволяют точечно, снаряжёнными ручными гранатами и стрелами лука, распылять спецсостав и укладывать в глубокий и спокойный сон кого угодно ещё метров за сто, а то и за двести до нашего дома. Это и есть наш семейный защитный алхимический приём. Называется этот состав «Сонная петля», и в него в определённой пропорции входят «веселящий газ», спиртовая настойка белладонны, опиум, дурман, конопля и аконит.

Растяпу, конечно, будили и помогали, обрабатывая его участок нейтрализатором «Убей-Порошка» (содой), и там уже можно было снова сеять, хорошенечко всё перекопав и дождавшись дождя для гарантированного прохождения реакции.

Так мы и живём! Не слишком богато… но вполне достойно. Мой дед Сим никогда не рвался за сверхприбылью и цены на продукцию не задирал, хотя мог запросто: монополия же. Он долгое время работал у себя на фабрике наравне с бригадирами, а сейчас, постарев, сидит у себя в алхимической лаборатории, что-то бесконечно исследуя, изобретая и создавая. А фабрикой управляет мой отец Мих, и у него неплохо получается. А мой старший брат Эжен ему помогает. И когда-нибудь я тоже стану управляющим.

«Управляющий алхимической фабрикой в Красной Окуме — князь Экола „Кобра“ Бести!»

А ведь неплохо звучит, согласны?!

Не сосчитать, сколько раз моему деду Симу предлагали продать его фабрику, вступить в долю и т. д. С карандашом в руках и пеной у рта ему доказывали, что на этом деле можно иметь в сто и даже в тысячу раз больше… Улещали, упрашивали, даже угрожали… Но всем было отказано!

«Деньги — зло!» — говорил мой дед Сим.

И как же он в итоге оказался прав…

Тревожные новости

Дом у нас большой, каменный, с арочным входом. Построен на взгорочке рядом с прудом. У каждого члена семьи на втором этаже дома есть своя опочивальня. А на первом этаже есть большой обеденный зал с мраморным камином и отдельной кухней. И есть ещё третий, вечно пустующий гостевой этаж и чердак.

Этот проект придумал молодой Сим. Очень красивый дом. Людям нравится. И теперь уже и в городе, и по всей Красной Окуме много таких, похожих. Даже владетельный князь нашей Красной Окумы Мих V из рода Ретт, дед нынешнего, когда строил свой новый дворец, приглашал Сима, чтобы у него тоже был такой, так сказать, по мотивам. Получилось! Князь остался доволен.

Я закрываю тяжелую дубовую дверь в своей комнате и не торопясь спускаюсь на первый этаж по широкой лестнице с красивыми коваными поручнями. За большим круглым столом в зале первого этажа собралось на ужин всё моё любимое семейство — мой дед Сим, сложив ладони, уже приготовился возносить благодарственную молитву тому, кто Имя; мой отец Мих; мой старший брат Эжен и моя мама Ани. И, судя по запаху, сегодня у нас запечённая курочка с картошкой, м-м-м…

По летнему времени мама Ани в домашнем платье с большим декольте. Моему отцу Миху это платье о-очень нравится. Вообще, повезло моему отцу Миху с женой, а мне с матерью. Умница, красавица, отменная хозяйка. На ней весь дом. При этом она вырастила двоих сыновей.

Мама Ани и сейчас вполне себе ничего, а в юности вообще была писаной красавицей. Большеглазой такой, с золотыми косами. Так мне мой отец Мих рассказывал, да и сам я видел её на портрете того времени.

Родители мамы Ани когда-то жили рядом и работали на нашей алхимической фабрике. Отец — грузчиком на складе, а мать — кухаркой в харчевне для фабричных работников. Мих и Ани родились в один год, и Ани всего на неделю младше Миха. Кстати, мать маленькой Ани была кормилицей Миха, и, когда тот остался без матери, молока у неё хватало на двоих.

А саму Ани, когда она уже встала на ноги, родители на день стали постоянно сдавать на детскую площадку при фабрике. Это что-то типа детского садика для детей работников. На площадке за детьми присматривала косматая и грозная старуха Мугг с бельмом на левом глазу и крепкой суковатой палкой для баловников. Но там же работали и две милые девушки, её помощницы. Туда же мой будущий дед, вдовый князь Сим Бести, отправляясь с утра работать на свою фабрику, отводил и своего маленького сына Миха, моего будущего отца.

Этот детский садик есть до сих пор. Там детей наших работников бесплатно кормят, водят гулять, играют с ними, днем укладывают спать и всё такое.

То есть Ани с Михом, можно сказать, с рождения вместе. Вместе росли, вместе учились и дальше тоже решили быть вместе. И счастливы друг с другом уже который год. И слава тому, кто Имя, что так вышло!

— О-о-о! Королевские кобры, как всегда, приползают крайними! Присаживайтесь с нами, Ваше Величество, поужинаем, чем послал тот, кто Имя! — улыбаясь во весь рот, приветствует меня мой старший брат Эжен.

И так изо дня в день. И это было счастьем. Просто я об этом не знал.

* * *

И в один такой совсем не прекрасный день…

— Тревожные новости, Экола-Кобра, ты должен знать, — сообщает мой дед Сим, сидящий во главе стола. — Я до обеда ездил на рынок… весь город уже гудит, как растревоженный улей. Утром за конюшнями нашли мёртвую девочку. Ты её знал — это Уми Такк, дочь начальника почты. Её отравили раствором нашего «Убей-Порошка», насильно заставили выпить. И кто-то уже пустил слух, что это мы специально травим людей продукцией и отходами нашей алхимической фабрики. В общем, люди требуют закрыть фабрику, а нас… Прошу тебя, будь осторожнее!

Конечно, я знал хохотушку Уми и даже был в неё немного влюблён. Какое горе её родителям и нам всем!

И вот мы, мужской частью рода в полном составе, т. е. вчетвером, проверяем фабричный геохор конверсии багасс (участок обезвреживания отходов) производства «Убей-Порошка». Дело в том, что в глубокой теории существует минимальная вероятность, что необезвреженные жидкие смывки, содержащие «Убей-Порошок», попав в воду, землю и воздух, могут привести к отравлениям и нежелательным мутациям живых организмов — людей и животных.

Но всё нормально и надёжно работает!

В бочки, вставленные друг в друга во избежание случайных проливов, рабочие в специальных защитных робах осторожно заливают жидкие смывки и от души сыплют в них наш «волшебный» нейтрализатор яда (соду). Сколько смывок, столько и нейтрализатора. В такой вот пропорции — 1:1. «Лопата на лопату». Всё тщательно перемешивают деревянными вёслами, при этом нагревая жидкость на кострах. Дожидаются выпадения из раствора осадка уже совершенно безвредной соли и только потом, десятикратно разбавив эту воду чистой водой из пруда, сливают получившееся в большие ямы с древесным углём, а уже оттуда эта вода попадает на рельеф, и её даже можно пить. А высохшую соль закидывают обратно в корзины с сырьём — каменной солью.

— У нас на производстве всё в порядке, отходы обезвреживаются как надо! — было объявлено работникам после проверки.

* * *

Но люди всё равно идут к местному причтику Кую Агг, киновиарху (настоятелю) прихода Храма во Имя в Красной Окуме. Люди всегда идут к причтикам, когда речь о смерти детей и других несправедливостях. Причтики всё объяснят и всегда помогут: подскажут нужное моление, свершат таинство, покажут, где висит храмовая кружка для пожертвований, и т. д.

И слухи о том, что князья-алхимики Бести специально травят людей, перестают быть просто слухами! Это уже обвинения. Зачем это всё князьям? Да чтобы погубить правоверных пистевонов (верующих). Они же колдуны-чароплёты, и вся местная нежить у них в резиньяции (подчинении), и зариры (порошки) на своей фабрике они делают колдовские. Виданное ли дело — свести со света всех крыс, мышей и прочих погубителей урожая в Союзе? Конечно, для того, чтобы самим стать главными погубителями. И малышку Уми Такк — это тоже они… Больше же некому!

Именно так причтик Куй объяснил прихожанам сие скорбное происшествие с Уми. Только запамятовал причтик, а может, и не захотел рассказать людям, за что его много лет назад прогнал палкой со своего двора разъярённый князь Сим. А за то, что повадился причтик Куй обновлять личный транспорт за счёт прихожанина-князя, и так добросовестно вносившего положенную десятину на нужды Храма. И два раза у причтика Куя это получилось. Князь Сим кряхтел… но смирялся и Куев транспорт обновлял.

Сначала Куева ослика Сим поменял на возок с лошадью. После этот возок он поменял на экипаж с откидным верхом, мягкими подушками и пружинными рессорами. Но, когда причтик Куй потребовал для себя и своего многочисленного Куева семейства большую золочёную карету с тройкой лошадей и кучером в ливрее, молодой князь Сим не выдержал!

И с тех пор Сим молится дома, так как других Храмов во Имя в Красной Окуме нет. И ничего хорошего в этом тоже нет, ни для причтика Куя, по великой алчности своей потерявшего богатого прихожанина, ни для князя Сима, вынужденного теперь творить молитву тому, кто Имя, в домашней часовенке, обустроенной им в небольшой комнатушке рядом со своей опочивальней. И никто из двоих за много лет так и не сделал первого шага к прощению и замирению, как того требует Писание. Ибо причтик Куй считает князя Сима скаредой и фанаберистом, а князь Сим считает причтика Куя скользким пронырой и прохиндеем в рясе.

— Да! Это всё сделали князья-алхимики Бести, больше некому! — повторяет и повторяет причтик Куй Агг.

Катастрофа

И после таких слов люди пошли на фабрику. Только не на работу, а жечь, громить и убивать проклятых отравителей князей-алхимиков Бести в их усадьбе, что рядом с фабрикой. Колы, топоры, вилы, пращи, камни, факелы, иконы — вот обычный набор средств для борьбы с колдунами и отравителями. С этим и пошли. Толпой, около трехсот человек — фабричные работники и их семьи, мужчины, женщины, дети. А с ними ещё сотня горожан, тоже жаждущих смерти проклятым колдунам, справедливости, отмщения, да и просто зрелищ.

Люди идут медленно, плотными рядами, поют псалмы, читают молитвы. Впереди — яростный и одухотворённый причтик Куй Агг с киновиархским посохом в руках. Он тоже поёт и читает молитвы, периодически оборачиваясь на толпу. Не разбежались бы…

Об всём этом нам сообщает знакомый мальчишка, вихрем примчавшийся на фабрику из города. Он же прикидывает и время прихода толпы:

— Ползут как черепахи, но за час-полтора доберутся.

Мгновенно поняв, что нас идут убивать, громить и жечь почти четыреста религиозных фанатиков под водительством причтика Куя, мой дед Сим всё берёт в свои руки.

Ворота усадьбы, которые сроду стояли нараспашку, теперь наглухо закрываются на кованые засовы. На всех окнах дома опускаются металлические ставни из горизонтальных полос. А я и не знал, что они там есть!

Откуда-то приносят три перевязи с боевыми мечами, три небольших круглых щита, ящики с гранатами, стрелы для луков, снаряжённые «Сонной петлёй», и какие-то подозрительные металлические полутораметровые трубы с фитилями. А я и не знал, что в доме есть оружие!

А на самих князьях-алхимиках Бести уже надеты удобные кольчуги, широкие кожаные ремни с кинжалами-ронделями в ножнах, блестящие шлемы на голове. Да, ещё сапоги и перчатки с железными шипами. Сразу видно, что они не игрушечные. Мне приходилось видеть баталии на деревянных мечах на ежегодных турнирах бойцов Красной Окумы, в которых выступал и всегда побеждал мой старший брат Эжен. Но это были развлекательные зрелища, а здесь, чувствую, всё заваривается по-настоящему.

Нас с мамой Ани отправляют на второй этаж по своим комнатам и велят сидеть там тихо, как мыши. Мама Ани несколько бледна, но, судя по упрямо закушенным губам, и не думает бояться. Три князя-алхимика в семье — это практически непреодолимая сила!

— Экола-Кобра, сынок, сделай так, чтобы я тебя все время видела и слышала, — говорит мне мама Ани.

— Да, мам, конечно, я в своей комнате, под одеялом. Сплю! — отвечаю я, уже начав изготавливать «куклу».

Подушку и покрывало взбить и накрыть одеялом, придав всей конструкции вид человеческого тела. Якобы моего спящего тела.

Ну как же, под одеялом, сплю… я же Кобра! Проскальзываю мимо маминой спальни на чердачную лестницу и занимаю наблюдательный пост на чердаке у небольшого слухового окна. Двор и дорога к усадьбе до поворота отсюда как на ладони.

Сначала всё тихо, но потом раздаются песнопения и огромная толпа народа вываливает из-за поворота дороги. Не подходя к закрытым воротам усадьбы, метров за сто, толпа останавливается. У многих людей в руках колы, топоры, вилы и зажжённые факелы. Некоторых я знаю, это работники нашей фабрики, их жёны и дети. С некоторыми я вырос, деля уличные игры. Прекрасные люди, хорошие работники, весёлые компанейские ребята. За что же они нас сейчас-то? Люди смотрят хмуро, исподлобья, взявшись за руки. Искажённые ненавистью лица насуплены, напряжены и решительны. Сейчас рванут на штурм!

С балкона дома раздаётся громкий хрипловатый голос моего деда Сима:

— Друзья, мы не хотим вам зла! Вы давно знаете нас, мы знаем вас, и мы никогда не враждовали. Вы честно работаете, мы честно платим. Но сейчас, когда причтик Куй Агг голословно и злонамеренно обвинил нас в убийстве ребёнка, вы пришли нас убивать. Что ж, попробуйте! Все, кто подойдёт к воротам ближе, чем на пятьдесят метров, будут уничтожены. Ибо сказано в Писании: «Излей кровца врадников собинных при мукте рода собинного, и будешь праведен!» (Пролей кровь своих врагов при защите своей семьи, и будешь прав!) Так ведь сказано в Писании, Куй? Прости, но не могу называть тебя причтиком по безмерной алчности и гордыне твоей.

Хм-м, а толпа-то уже готова развалиться, многие внимают простым словам моего деда Сима и уже ни в чём не уверены.

— Он всё лжёт, — вопит причтик Куй. — Тем, кто Имя, проклинаю тебя, мерзкий алхимик князь Сим Бести! Это ты убил ни в чём не повинного ребёнка, юную чистую девочку! Больше некому! Бей их! Жги! Круши! Силой того, кто Имя, я заранее прощаю вам, дети мои, смерть этого проклятого убийцы детей и всего его рода! Они должны умереть!

Но три князя-алхимика из рода Бести — мой дед Сим, мой отец Мих и мой старший брат Эжен — имеют совсем другое мнение по этому поводу! И, когда толпа всё-таки бежит вперед, в неё летят и в ней и над ней распыляются «Сонные петли». И первые ряды нападающих тут же ложатся на землю в глубоком и спокойном сне. Толпа останавливается и смешивается, никто не хочет бежать по головам своих спящих товарищей в неизвестность, а может, и на смерть.

Толпа — не войско. Она рвёт и топчет жертву, когда та уже не сопротивляется. Но это обычная толпа. А вот толпа религиозных фанатиков, к тому же во главе с причтиком, ведет себя совсем по-другому. Она же во Имя, а не просто так! И поэтому, когда благоразумно спрятавшийся за толпою причтик Куй своими истерическими воплями опять гонит людей вперёд, они… подчиняются и бегут, безжалостно давя спящих. Велика сила слова служителя Церкви во Имя для своей паствы! Бедные обманутые люди — мужчины, женщины, дети!

«Сонные петли» опять во множестве летят и распыляются в толпе. И опять они усыпляют, но никого не убивают. И опять толпа останавливается, не решаясь двигаться дальше.

— Вы же видите, они не убивают людей, хотя и могут. Они боятся, что их сожгут за это! — орёт причтик Куй из-за толпы. — Вперёд, вперёд, дети мои, убейте их… во Имя!

На свободное пространство перед толпой выскакивает тщедушный мужичонка с искажённым злобой лицом и тоже орёт, обращаясь к толпе:

— Лю-ю-ди, слу-у-ушайте! Я, Гот Мгаа, свидетельствую во Имя, что видел своими глазами, как сегодня с утра князья Бести все вместе ходили выливать в наш пруд своё чародейское зелье. Теперь один случайный глоток из пруда, и человек превратится в монстра, подвластного только этим колдунам! Будьте осторожны! Я знаю! Я видел!

«Он что, под каким-то наркотиком?!» — проносится у меня в голове.

А мужичонка Гот Мгаа картинно разрывает на впалой груди свою грязную рубаху и продолжает орать, обращаясь уже к воротам нашей усадьбы:

— Я за людей, за наших детей! Убейте меня, проклятые колдуны, но не трогайте детей!

И, заведённая воплями провокатора и подгоняемая визгом причтика Куя, толпа опять бежит к воротам. А потому, что во Имя! За детей! А причтик Куй всё визжит и визжит, разворачивая назад засомневавшихся. Чтобы никто не отступил, чтобы никто не остался непричастным!

Трещат доски ворот. Кованые засовы выдерживают бешеный напор десятков людей. Но вот деревянные доски… Они просто лопаются. Миг, и в проломы лезут разъярённые люди с топорами и факелами. Их слишком много на всего-то троих князей-алхимиков.

Но тут…

…князья-алхимики достают из ножен боевые мечи! Споро мелькают блестящие стальные лезвия. Кровавым веером летят на землю отрубленные пальцы, кисти рук и сами руки… Но пока ни одной головы. Князья-алхимики не хотят убивать людей, ибо те не ведают, что творят. Брызжет первая кровь! При виде крови люди как сходят с ума. Уже не замечая боли, все в грязи и соплях, некоторые без рук, они прут вперёд с праведным криком на губах, разбитых мощными ударами рукояток тяжёлых боевых мечей:

— Смерть отравителям! Во Имя!

Входную дверь, навалившись, вышибают мгновенно. Я даже не успеваю понять, как это произошло.

Бах! И прочной дубовой двери в проёме больше нет! Она валяется за десяток метров от крыльца. Ещё мгновение, и нападающие ввалятся в дом. И что тогда будет с мамой Ани и со мною?! Да какие тут варианты…

И тогда…

…князья-алхимики бьют по толпе нападающих рукотворными молоньями! Они вылетают из полутораметровых металлических труб, снаряжённых дымным светящимся зельем, и шумно взрываются при достижении цели. Как фейерверки. В составе этого зелья — ямчуг, потассий, тертый древесный уголь, фосфор и прочие алхимические вещества в определённых пропорциях.

Страшные ослепительные молоньи буквально впиваются в бурлящую ненавистью озверелую толпу. Раздаётся грохот взрывов, стелется едкий дым, и куски горелого человеческого мяса разлетаются во все стороны. На землю дождём падают оторванные руки, ноги, головы и половинки человеческих тел.

На пыльной дороге лежит мёртвый подросток. Ему молонья насквозь прожгла голову, обезобразив её. Рядом лежит его несчастная мать с оторванной взрывом рукой, тоже мёртвая. На земле, вперемешку — спящие, мёртвые и раненые люди. Много людей. Оставшиеся в живых в ужасе бегут назад, сметая всё на своём неправедном пути! Какую-то молодую женщину задавили, она тонко-тонко кричит и бьётся в агонии. Вот замолчала. Всё, видимо, умерла.

Минута-две, и на участке дороги до поворота воцаряется тишина. Мёртвая тишина.

Вечер в городе без названия ужасен! Горе накрыло всю Красную Окуму. Настоящее человеческое горе. Такого количества мертвецов здесь не видели никогда. Считай, в каждом дворе слышится плач, хоронят кого-то из близких — мужей, жён, детей. А то и сразу целые семьи. Если есть кого хоронить: в некоторых гробах лежат только небольшие фрагменты тел. Их опознаю́т — по татуировке, по колечку на руке, по кофточке.

Храмовые колокола бьют не переставая. Причтик Куй Агг сбился с ног. Ведь каждого покойника нужно хоть как-то отпеть и отправить в последний путь на кладбище. Он очень устал, но глаза его горят праведным гневом и предвкушением:

«Вот их за это, проклятых отравителей!»

(Окончание следует.)