Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 1(63), 2025.

Я постучал.

Дверь распахнулась.

На пороге стоял седой привратник в золотистой ливрее с геральдическими звездами на оторочке.

Он слегка поклонился и выдвинул мне навстречу правую бровь.

В этом движении наслоились деликатность, приветливость, невозмутимость и достоинство всех поколений привратников и мажордомов, чья культура возникла вместе с пирамидами.

— Так плохо? — спросил он мягким баритоном, похожим на песню пурги.

Я неопределенно махнул рукой.

— А сам что же?

— Да как-то недосуг… — Я виновато потупился.

— А у тебя есть…

— Есть. Я в курсе. Я заплачу! — торопливо пообещал я.

Привратник внимательно посмотрел на меня, набросил снежно-голубую шубу и нацепил длинную бороду из ваты.

— Проходите.

Я вошел в зал, где стояли круглый стол, большой неуклюжий буфет с массой вазочек, плошек и бокалов, уютный диван, покрытый пушистым пледом.

На столе красовалось широкое деревянное блюдо с мандаринами. А еще был горячий тертый пирог с вишневым вареньем, которое бабушка закатывала в банки каждый июнь. Я отломил хрупкую, чуточку обгорелую корочку, что пахла цветами и грозой. Покосился на привратника, тот кивнул, и я сгрыз лакомство.

— …их осталось так немного! — пела из маленького телевизора «Рассвет» Людмила Гурченко.

Обошел стол, уткнулся в пушистую елку (звезда — стеклянная морковка, фонарики, бумажные звезды, тютьки на прищепках), попытался ее обнять, но замер. Прохладные ладошки закрыли мне глаза.

— Танюш?!

Вечная Снегурочка. Милая тетушка. Три года назад она…

— Ладно, хорош, — тянет меня рука привратника. — Пора стишок рассказывать.

Нетнуачо? Усмехнувшись, лезу на табурет.

— Вам ли, любящим баб да блюда,

жизнь отдавать в угоду?!

Я лучше в баре…

— Стоп, мальчик! — Привратник стаскивает меня с табуретки, сует в руки красный жестяной грузовик и яркую книжку «Робинзон Крузо». Подарки были тяжелыми, я их чуть не выронил.

Бенгальский огонь. Посверк волшебства.

Свечи. Игра теней на потолке.

Закрой глаза. Загадай желание. Думай о хорошем.

Кем ты будешь, когда вырастешь?

Я… я буду космонавтом. Или, как папа, строить белые красивые города.

— Хочешь остаться?

— А можно?!

— Нет.

— Тогда зачем вы спросили?

— Чтобы ты не переживал. Съешь мандарин.

Я сел к столу. Неаккуратно почистил и съел капающую соком мандаринку. Кожуру бросил за диван. Словно монетку в бассейн.

Большая ладонь взяла под локоть, повлекла к выходу.

Ах, да… платить.

Я вынул из кармана крохотного деда-мороза из толстого стекла с проволочной петелькой на тусклом металлическом зажиме, что венчал шапку, — последнюю елочную игрушку детства, хранившуюся много лет в коробке из-под торта вместе с фонариками и мишурой. Протянул привратнику.

Тот усмехнулся и махнул пальцами (вихрь теплых снежинок осел на щеках), мол, иди уж… чего там.

Я поблагодарил, загадал желание и шагнул за порог.

Дверь захлопнулась.