Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 12(62), 2024.

Они валялись в гостиной кто где, дышали хрипло, с подсвистом. Носогубные треугольники резко чернели на позеленелых лицах. И — все пятеро! — виновато отводили глаза.

— Вы что, обор-рзели, ур-р… — начал Кэп с порога… но конец фразы проглотил. Интеллигенты же, нельзя с ними грубо.

— Эт-та… провожали меня вчера, — прохрипел Лёха. Именно он готовился в пару с Кэпом.

— Ну и как, удачно? — съязвил Кэп с видом «зарезали без ножа, ур-роды».

Над больными хлопотала сестрица Лёхи, студентка медвуза — это в их с братом жилище отмечали «проводы», здесь же провожающие и заночевали.

— Отравление. Напоила водой, чтоб рвало. Лекарство дала, скорую вызвала, — прогундосила, хлюпая носом.

Кэп подошёл к Лёхе.

— Что, совсем никак?

Тот покачал головой. Свесился через край дивана, блеванул в стоящий на полу тазик.

Прибыли санитары в масках, с носилками. Забрали ребят и остатки пищи. Хотя чего там забирать: гости за собой прибрали, посуду помыли. А даже если и найдут чего и докажут, что ребят отравили, — уже без разницы: переигрывать или доигрывать никто не позволит.

Столько готовились, столько сил и здоровья потратили в отборочных турах — и на тебе: группа «умников» в полном составе вдруг сходит с дистанции прямо перед финалом.

Со стороны в турнир не пускают. А пускают только из списка, который сдаётся в самом начале, до отборочных этапов. Они и заявились тогда сразу по максимуму: десять бойцов и пятеро «умников». В «умники» допустимо брать человека с высшим образованием, включая студентов любого направления: от физика-математика до гуманитария. Своеобразная «квота для науки» от организаторов, пожелавших разбавить силу умом, иначе бойцы ни в какую не соглашались брать в команду «балласт».

На финальный этап, неожиданно для участников, от каждой из команд пригласили лишь двоих: одного от бойцов, другого от науки. Предупредили, что наличие представителей от обеих групп — обязательно и придётся «побегать и помахать кулаками». Тут-то и пришёл черёд Лёхи. Первый его выход, до того не брали: молодой ещё, неопытный. Зато резвый. И вот…

«Хорошо ведь шли, шанс был верный, — бурлило в душе у Кэпа, — и настолько по-идиотски слиться… П*ц эта наука, так и знал — подведёт! Ж*а нам теперь, а не Цукия».

Попасть в передовой отряд миссии по освоению Цукии — честь. Турнир и организован с целью выявить сильнейшую команду из достойных. И теперь мечта махала им ручкой, тая на горизонте.

Через полчаса закончится регистрация. Участники отбудут на полигон, куда больше никого не допустят, хоть наизнанку вывернись.

Выдержка покинула Кэпа, грохнул кулаком по столу.

— Говорил же — внимательно, возможны подлянки от конкурентов… — процедил тоскливо.

— А меня возьми, — неожиданно пропищало рядом. Кэп обернулся — сестрица. — Требованиям удовлетворяю — вот мой студенческий. Фамилия и инициалы как у брата.

Оглядел её всю, с ног до головы. Лёгонькая, это хорошо. Щёки алеют как маки — понятно, переживает: болела за брата, таскалась всё время с ним, и тут облом в последний момент, любой заискрит.

— Анна, значит, — он вертел в руках книжицу. — Ты ж не петришь в приборах, Анна, — протянул полувопросительно.

— К приборам положены инструкции, разберусь. Я способная, не хуже брата!

— Эт ты загнула. Ладно. Минута на сборы.

Документы от обоих приняли без возражений, хотя и вскинули удивлённо брови на Анну.

— Тонких А — это вы?

— Конечно. Вот же написано тут и тут, а это фотка. Что, не похожа? — Она собрала волосы в пучок. — А так?

Контролёры выдали им пропуски и цепко сопроводили взглядами.

Громила, весь в шрамах, и девушка-одуванчик успели проникнуть за барьер раньше, чем опустилась бронированная дверь.

— Полигон один, а команд много, — вещало из рупора. — Поэтому у каждой — своё время старта. Очерёдность заранее не известна, распоряжается жребий. До старта команды изолированы по бункерам, где вы сейчас и находитесь. Без связи с внешним миром. Без компьютеров и баз данных. Задача у вас одна: выбраться наружу и вынести спецгруз, он в ящике красного цвета. На всё про всё два часа. За полчаса до старта — на экране, который у вас на стене, — включится «кино»: видео полигона и ожидающий вас сценарий, сжатый до двадцати минут, а в реале это, как уже было сказано, два часа. Против вас будут аборигены, флора и фауна. Но помните: вы — пришельцы, а хозяева — они, и главная ваша задача — доставить спецгруз, а не выжечь поляну. В зачёт пойдёт не только время, но и очки: чем меньшеё нанесёте урон, тем больше очков. За удачные решения тоже накинем. Если никто не выберется — оценим, кто продвинулся дальше. И ещё. Имейте в виду: в «кино» заложены подсказки. Думайте, ищите. Впрочем, можете и напролом переть безо всяких подсказок, выбор за вами. При необходимости используйте предоставленное оборудование, всё налажено и готово к употреблению. А пока отдыхайте. Завтра с утра начнём. Всем удачи.

Бункер — двадцать квадратных метров. Бетонные стены, пол, потолок, толчок с умывальником за тряпичной занавеской. Нары, стол, два листа бумаги и два карандаша. Всё. Не хоромы. Скорее, тюремная камера.

— Не бойся меня, детей не ем. И не обижаю, — буркнул он, занимая нары у двери.

— И не думала даже бояться, — улыбнулась она. — Наоборот.

— Что наоборот?

— Ну, защитник рядом, любого уделает. Классно же.

У Кэпа дёрнулось веко.

— Прямо сейчас начинаем подготовку.

— К-какую ещё…

— Цыц! Выкинь всё из головы. Слушай только меня. Ты должна научиться улавливать мои приказы, даже если они ещё не произнесены. Этим и займёмся. Главное — что?

— Что?

— Главное для тебя — вовремя спрятаться за меня. Или на меня.

Девчонка покраснела.

— Это как? — вскинула голову, пух волос колыхнулся, глазки сужены.

— Ладонью делаю вот так — или! Значение «или» осознаёшь? — или голосом «а». И ты несёшься ко мне изо всех сил, прячешься за спину. Пробуем.

Проба прошла вяло.

— С такой скоростью — не успеешь. Тебя сожрут.

— Что значит — сожрут? По-настоящему?!

— Больно будет точно, целой не оставят.

— Ой, мамочки…

— Давай ещё раз.

Потом он учил её вспрыгивать на него, Кэпа, по сигналу «о». С любой точки. С места или с разбега. И скакал с нею по бункеру, уча, как удержаться — а на куртке много зацепок — и, удержавшись, далее перебраться ему на закорки. И как правильно падать, и что делать, если таки свалилась неудачно. Довольно жмурился: она не просто лёгонькая, а ещё и цепкая, словно кошка, и прыгучая. Не сильно помешает ему драться, если грамотно прилепится сзади.

Тренировались беспрерывно, считай, до ночи, прерываясь только на еду.

Кормёжку им дали диетическую, без мяса, ещё и порции — с гулькин нос, он даже расстроился. Но Анна отдала ему свои две трети, предварительно поохав, что она — не слон жрать столько много. Он повеселел: гармония! Всё больше наливался уверенностью, что дело может и выгореть.

С утра второго дня они повторили весь комплекс упражнений, изученный накануне.

— Ну вот, основа заложена, — довольно изрёк он. — А теперь давай осваивать «э».

— А «у» будет? — состроила ему глазки. Типа пошутила.

Но Кэп шутки не понял. Одним неуловимым взмахом закинул её себе на плечи. От неожиданности она не удержалась и грохнулась бы об пол, если б он в последний момент не подхватил её.

— Это «у». Давай всё-таки начнём с «э», оно попроще. И не корчи недовольную ро… личико, Анюта!

От «Анюты» Анна расцвела, собралась и исполнила «э» с первого раза.

— Слушай, Кэп. А имя у тебя есть? — спросила его после ужина, когда тот объявил «отбой».

— Нет. Для тебя — пока — нет.

Она насупилась.

— А вообще — есть?

— Слушай меня сюда, солдат. Пока мы на задании — чтоб никаких имён. И только по делу!

— А почему ты меня тогда «Анютой»…

— Так прозвище ещё не заслужила.

Анна вытаращилась на него, натужно переваривая мужскую логику.

— Ладно. Давай по существу, — прочеканила твёрдо, имитируя его манеру речи. — Почему мы — готовимся — только — физически? Там — что, думать не надо будет?

— Так для того и стараемся.

— Как это? — снова не поняла она.

— Чтоб хорошо думалось, надо перед думаньем очистить голову, а для этого лучший способ — нагрузить по полной мышцы, — заржал он. — Всё, спим!

Как же удачно, что их сразу не запустили на старт: успел хоть что-то вложить в эту пушистую головёнку. Ещё бы пару деньков для закрепа — и можно в бой.

— Как у тебя с памятью? — спросил за завтраком на пятый день, доедая её порцию: она по-прежнему каждый раз отдавала ему две трети.

— Хорошая! В школе хвалили.

— Вот. Скоро включат «кино» — смотри и запоминай. До буквы. До знака. Особенно научные фразы, я их не особо того…

— Так точно, Кэп! — вскочила, вскинув руку к уху.

— Честь не отдают на пустую голову, — усмехнулся он. — Хотя…

— Что — хотя? Договаривай.

— У тебя шапка из волос, так что тебе можно.

— Ха-ха, — скривилась она, не понимая — похвала то была или наоборот. — На Цукию меня, смотри, не забудь взять, если выиграем, — сменила на всякий случай тему.

Кэп с трудом выжал из себя улыбку. На Цукию он её и не подумает брать, одуванчикам там не место. Брата — ещё туда-сюда. Потом уж, когда освоятся… Но расстраивать девочку перед стартом не следует. Как бы эдак вывернуться, чтоб ни «да», ни «нет»? Какой-нибудь умной поговоркой!

— О…

Она вспрыгнула ему на голову прямо через стол, за которым они завтракали, он едва не подавился.

«Око видит, да зуб неймёт!» — завершил про себя фразу, сбрасывая её на пол. Потёр шею. Кошка, да. И приземлилась, как учил — на четыре ла… точки опоры.

— А ещё я хорошо плаваю! — Глаза её смеялись.

«Нарочно прыгнула!» — дошло до него. Ах, так…

И тут ржаво закрякал рупор, возвещая о начале «кина».

С одной стороны площадки бликовала вода, с трёх других — высились могучие горы. Не перелезешь, такие и профи не одолеют. Туннели, пещеры? — явно не просматривались, в отличие от ящиков со взрывчаткой, сложенных кучей в центре. Где-то можно пробить проход? Ракету бы, хоть самую примитивную… может, и есть там, среди ящиков. А вон и красненький — тот самый, их цель. И приборы там же, самые разные. Для просвечивания, очевидно. Где-то есть проход? — наверняка. А ещё развалюха-пикап с открытым кузовом, лодка с вёслами и катер с мотором. Причём плавсредства — в той же куче, далеко от воды. И зачем, спрашивается, пикап на этом небольшом галечном пляже — круги описывать? Цирк.

Вода — странная. Непрозрачная, чёрная, отливает антрацитом. Недвижная, ряби нет. Может, и не вода вовсе?

План выхода из этого «райского уголка» напрашивался сам собою: подцепить за пикап катер, доволочь до водоёма — и вперёд. Взрывчаткой можно прикрыть отход, если нечисть полезет за ними.

Тут солнце затянулось тучами, пошёл дождь. Однако сыпало не каплями, а большими камнями. Бам-с, бам-с! — взрывались фонтанчики, и расходились кругами тяжёлые чёрные волны, обрамлённые серой пеной — где выше, где ниже, в зависимости от веса булыжников. По пене, всплескам и отчётливым «буль» он определил, что это всё же вода, а не ртуть — уже хорошо.

И вырывались с корнем куски горы, образуя камнепад, хороня под собою сложенный в центре груз. А снег на вершинах, взбитый камнями с неба, лавинными струями нёсся вниз, довершая обнажение гор.

Вода в водоёме бурлила — из неё лезли, вихрясь, плети. Или змеи? Выпучивались наружу кольцами — упругими, пластичными, сильными. Утянут на дно не только катер, но и корабль.

Галька на пляже зашевелилась. Высунулись головы и хвосты — где поменьше, а где-то и монстры. Кэп, сконцентрировавшись, запоминал точки выхода тварей. Усёк и тень башки с громадной пастью и выступающими перископом глазками, мелькнувшую молнией вдали, у границы водоёма… плети-змеи, походу, его щупальца. М-да, пожалуй, путь по воде отменяется.

А вон и аборигены на секунду показались в трещине горы, воинственно потрясая копьями. Тоже запомнил место. По всему, где-то недалеко проход. Хоть что-то хорошее.

«Дождь» прекратился. Оставшиеся кое-где нетронутыми травка и кустики, прежде глядевшиеся по-домашнему мило, ощерились колючками, расцвели пухлыми шарами. Бах! — взорвались шары. И «кино» кончилось.

На экране проявились большие яркие цифры. И побежали секунды…

— Обратный отсчёт, — пояснил Кэп, — у нас десять минут на обсуждение.

Обернулся к Анне — та не просто гляделась пришибленной, а ещё и тряслась, как лист на ветру. И — взгляд побитой собаки.

— Я т-туда н-не… ни за что!

— Не боись, будешь у меня на закорках.

— Ы-ы…

Вот ещё напасть: дрожащими руками она не удержится.

Тряс её, растирал плечи, руки.

— Э-эй, Анюта, очнись! И давай, доложи-ка мне — как с твоей учёной стороны видится обстановка?

— Хреново! — выдавила она из себя уже без заикания, согретая его усилиями.

— Может, обнаружила подсказки? Они есть, орги обещали.

— Одну только, — пропищала. — Можно уйти морем, если успеть до камнепада. Я запомнила фыр… фар… форматер. Ну, где можно проплыть, чтобы змеи не съели.

— Точно? — удивился Кэп. Лично он никакого фарватера не заметил. Зато понял про «змей», которые на самом деле — щупальца крупных водных обитателей.

— Точно. Плыть, где мелко. Они же с глубины поднимаются, и только потом на мель! — Она схватила карандаш и что-то быстро зачирикала на листе. — Вот схема отмели, держи. С глубины они р-раз — и на мель… и опутают. Поэтому тихо надо, не будить ударами, вон как быстро они на камни среагировали. На моторке — нельзя. На лодке. И лучше, наверное, отталкиваться от дна, а не грести?

«Какой же это фарватер, если мелко», — хотел было попенять Кэп, но сдержался.

Возвращая ей схему, спросил важное:

— Сможешь мне командовать, куда грести?

— Легко. Тут же просто.

Кэп ощерился в улыбке, означающей похвалу. Девчонка быстро пришла в себя — и это тоже хорошо.

Пикнуло — отсчёт закончен, на экране красовались одни нули.

Задняя стена бункера со скрипом разъехалась, раззявив выход на полигон. А передняя — медленно, беззвучно, неотвратимо, целиком, как есть, покатилась на них, выталкивая наружу содержимое бункера, неживое и живое: бодрое, привычно готовое сражаться до самого конца, и дрожащее, не готовое ни к чему — только вот прижиматься к этим могучим плечам, вцепившись намертво за заклёпки. И показывать путь.

«Перво-наперво — красный ящик. А потом… по отмели? Или к трещине, где аборигены? — размышлял он, несясь к центру площадки с девчонкой на загривке. — Дождь пошёл на пятой минуте двадцатиминутного фильма. Это четвёртая часть. Четверть от двух часов — полчаса. Всего полчаса у нас, м-да… знать бы точно, где пробивать. Приборы незнакомые, зараза».

— Умеешь просвечивать горы? Приборы вот, смотри!

— Нет. Вон краснеет, туда!

И тут он увидел торчащее из-под груды ящиков стальное остриё копья. Скинул Анну возле красного ящика, а сам, поднатужившись, вытянул копья. Всего два, маловато… ладно, сойдёт. Зато он знает теперь, что делать.

Из красного ящика Анна достала тонкую красную папку.

— Это всё, больше там ничего.

— За пазуху себе сунь! — приказал.

Пока та упаковывалась, оторвал от какого-то прибора цепь, приторочил ею лодку к пикапу. Закинул в кузов вёсла с копьями и Анюту. И газанул к воде, лодка с визгливым скрипом тащилась сзади по гальке.

Десять минут всего-то и прошло, а Кэп уже заталкивал лодку в воду на точке, где начиналась мель. Точку уверенно указала Анюта.

Там, где проехал пикап, зашевелилась галька. «Разбудили местных!» — сообразили оба сразу. Анна взвизгнула, пулей вскочила в лодку. Кэп, шагая по дну, протащил плавсредство насколько мог далеко и тоже влез в лодку, взялся за вёсла.

Помощница по научной части сидела закаменелая, засунув кулак себе в рот, чтобы не орать, и таращилась на выраставших из гальки крокодилов.

— Ой, мамочки, про крокодилов-то я не подумала, они ж плавают… — прохрипела.

— Ты, главное, за дорогой следи.

Он был спокоен и весел. Долбанул веслом по носу первому подплывшему, потом второму, и пошло-поехало по нарастающей. Не убивал, нет, — оглушал. А в промежутке толкался от дна. И всё это — в тишине. Аня попыталась было помочь вторым веслом — но он рявкнул, чтоб не отвлекалась от схемы. И был прав: что она там толкнётся — смех, не то что он, а вот не слететь с маршрута — это да, важно.

В какой-то мере эти же крокодилы и спасли их, когда пошёл дождь из камней. Выступающие из глубины плети цепляли ближайшие к себе объекты — и то были крокодилы, тогда как лодка шла строго посередине отмели.

Поначалу дождь шёл редкий, от камней удавалось легко уводить лодку или отбрасывать веслом мелкие — Кэп по звуку определял, куда прилетит. Но скоро дождь зачастит, надо спешить — и он ускорился по максимуму, реже отвлекаясь на крокодилов. Когда двое вёсел были перекушены, взял копьё. Ото дна отталкивался тупым концом: остриё берёг.

Они уже отчётливо видели барьер — границу полигона. Крокодилы закончились, утащенные в глубину, схватку Кэп теперь вёл со «змеями».

Оставалось совсем немного, рукой подать.

Но между лодкой и барьером всплывало чудовище.

Кэп ожидал этого момента и вмиг метнул одно копьё в один глаз, другое — в другой. Следом швырнул Аньку поверх поднырнувшей в его сторону ослеплённой разъярённой массы. И был поглощён этой горой мяса, обладающей реакцией не чета человеческой.

Зато Аня благополучно пролетела сквозь барьер — и доставила-таки красную папку по назначению.

Нет, они не выиграли, хотя прибыли первыми: ещё одна команда сумела выйти за барьер, но, поскольку шли через гору, времени потратили больше. А команде Кэпа сняли баллы за неполный состав, дошедший до финиша.

Однако капитан, набиравший экипаж в миссию на Цукию, вдохновился поступком Кэпа, пожертвовавшего собой ради представителя от науки. И пригласил на борт также и его команду — в полном списочном составе.

Ранения в полувиртуале участники получали настоящие, и хоть физически щадящие, однако боль сохранялась та же. А раны, соответствующие смертельным, — вообще настолько глубокие и болезненные, что требовалось потом врачебное вмешательство вплоть до операции. Поэтому снова напарники встретились не сразу. Лёха-то навестил его с апельсинами, а вот сестрица — нет.

Выйдя из больницы, Кэп направился к ней домой.

Поручкался с хозяевами — Анной и Лёхой. Чинно отобедал. В основном молча. Слова почему-то вылетели из головы, спасался междометиями.

И наконец остался с ней наедине, для чего пришлось выйти в сад. В голове звенело, и сознание распушалось — точно как пух на её головёнке.

Настало время задать вопрос, мучивший его давно, с самого финала. Много раз воображал, пока валялся на больничной койке, как и что он спросит.

— Как ты узнала, — прочеканил, — где идёт твой мелкий фарватер? Отмель то есть.

— Легко. Очевидно же!

Смех её звенел, словно сто колокольчиков. Тормозя его мыслительный процесс. Топя все заготовленные фразы.

Он подкинул её в воздух.

— Буду кидать, пока не скажешь, — пригрозил.

— Сначала имя своё скажи.

— Ох, женщины… знаешь ведь уже, — сознание постепенно приходило в норму.

— Мало ли, что я знаю или не знаю. Представься по-человечески.

— Ну, Коля я.

— Теперь давай моё прозвище. С которым я — с тобой и твоей командой — вместе — полечу на Цукию.

Он шепнул ей что-то на ухо, очевидно стесняясь.

— Почему это Кошка! — возмутилась она. — Сам ты… кот.

Она снова взлетела в воздух.

— Ну? Я выполнил твоё условие. Теперь ты. А то вместо Кошки назову Врушкой.

— Хватит меня кидать! И ладно, слушай. Сразу видно, на море не жил. Когда волны к берегу из глубины подходят — они что?

— Что?

— Усиливаются, балда. Большие такие становятся.

— Да знаю я. И что?

— Я и запомнила, когда камни падали. Где волны на кругах больше, там граница отмели. Кино как раз убыстренно крутили, видно чётче. Ну и вот — граница эта шла не беспорядочно, а будто по схеме. Недостаю+щие куски я экстраполировала.

— Глазастая… Снимаю шляпу.

— У тебя шляпы нет! У тебя лысина!

— Нельзя так издеваться над своим защитником, а то…

Долго ещё слышалась их глупая перебранка. На море пошли. Волны смотреть.

Лёха вылез из кустов и тяжко вздохнул. Кэп пообещал ему место на звездолёте вместо Аньки. Как бы сеструха заранее не раскусила их коварный план. И нет, ему не стыдно. Ещё вопрос, кто их всех тогда траванул.