«Сектор 36», «Преступники в системе правительства», «Безграничный туман», «Эвакуация из XXI века»

Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 11(61), 2024.

Мясник на службе гуманиста

Индийское кино часто обращается к социальным проблемам в фильмах, к этому вроде бы жанрово не предрасположенных. Взять хотя бы ужастик «Чори», о котором я некогда рассказывал, повествующий о средневековом варварстве тамошней глубинки, или «Робот 2.0», смеющийся над поколением миллениалов, поглощенных жизнью внутри сотовых. Пришел черед фильма о новом гуманизме. Такую проблему заявляет боевик «Сектор 36» — гремучая смесь триллера, нуарного детектива и психологической драмы.

Режиссер картины Адитья Нимбалкар известен нашему зрителю недавней судебной драмой «Виновен», показывающей непритязательную изнанку правосудия. Вот и в этот раз он решает пройти проторенной дорожкой, тоже основывая свой фильм на «реальных событиях»: пусть и не каком-то конкретном, о чем оговаривается сразу, но совокупности многих, происходящих сейчас или, скорее всего, еще только готовящихся случиться.

В районе, известном как Сектор 36, некоего неназванного мегаполиса, роль которого сыграл многоликий Бомбей, происходят загадочные исчезновения детей. Это место — трущобы города, и живут там отверженные: мигранты, парии, лишенцы и опустившиеся морально и физически. Полиция, разумеется, не чешется: ну кто в здравом уме начнет проводить следствие в этой клоаке? Вот и офицер Рам Чарам Пандей (эта роль досталась Дипаку Добриялу, известному еще по драме «Дели-6») выгоняет взашей родителей пропавшего Али: мол, следите сами за ребенком, пацан погуляет и вернется, у полиции других дел будто нет. Вот только родители не отстают, а дети продолжают пропадать, компанию Али составляют еще двое, трое, пятеро малышей, и все в возрасте от семи до двенадцати лет. Пандей спохватывается, лишь когда его собственную дочь похищает неизвестный. Девочка спасается чудом, а ужаснувшийся родитель спешно вызывает родителей Али, чтоб начать следствие, отложенное на месяцы.

Нимбалкар размашисто показывает срез современного индийского общества: без прикрас, без снисхождений, как есть. Преступник распоясался, теперь он захватил в полон сына мэра города? Так вот вам сливки местного общества, а заодно их слуги, мнящие себя высшими существами перед прислугой господ поплоше, вот их знакомые, средний класс, приятели и напарники Пандея, такие же ленивые, жадные и продажные. Вот бедняки, работающие за еду и горсть медяков, а вот изгои, те, кому не на кого опереться и не от кого ждать милости, ибо они чужие в этом обществе, они — суть Сектора 36, злачной опухоли на теле города, которую, однако, никто не спешит оперировать. Теперь путь Пандея лежит именно к ним.

А ведь он уже бывал здесь когда-то, даже знал мальчика Али, который, как выясняется, помогал ему в недавнем расследовании. Кто мог знать, что колесо истории сделает такой поворот?

Отдельное спасибо следует сказать оператору картины Саурабху Госвами. Его камера будто проникает в людские души или воспаряет над ними, оценивая всякого по его трудам и заслугам, она захватывает зрителя и неотступно тащит его в такие глубины бытия, в такие бездны, что мурашки бегут по спине, а ведь костей и крови фильм сознательно избегает. Но ужас происходящего от этого ничуть не меньший. Тем более, преступник не так уж стремится скрыться от полиции, и тому есть причины, причем такие, что на этом месте стоит прерваться и передохнуть, а еще лучше сходить за валидолом. Подноготная сценария, повторюсь, основанного на немалом числе реальных эпизодов, вываливается наружу, точно требуха из вспоротой брюшины.

Актер, сыгравший чудовище, Викрант Масси, до этого известный по мелодрамам и комедиям, слащавый красавчик, вдруг открылся с такой неожиданной стороны, что не только его преданные поклонники были и в восторге, и в шоке одновременно. Роль Према Сингха, воплощенная им, оказалась исключительной, отсылающей к лучшим монстрам прошлого, вроде блистательного сэра Энтони Хопкинса, чью кошачью грацию Ганнибала Лектора красавец Масси перекрыл своей притягательной открытостью и белозубой улыбкой подлинно роскошного упыря.

При этом режиссер умудряется шутить даже в такой ситуации. Большая часть представленных в фильме пацанят, сбиваясь у единственного на весь дом телевизора, с упоением смотрит «Кто хочет стать миллионером?», а чаще всех угадывал, конечно, Али — такая теплая отсылка к известной драме Дэнни Бойла «Миллионер из трущоб». Но есть и другие.

Так, Пандей начинает охоту на преступника во время праздника света и почитания бога Вишну, играя в своеобразном «рождественском вертепе» (его индийском аналоге) самого господа. Одетый в соответствующий костюм и маску пяти основных воплощений Вишну, многоликий Пандей гонится за преступником, готовый покарать его одной лишь силой мысли, но остается ни с чем и возвращается к своей ненаглядной Лакшми, осыпающей его попреками и обливающей презрением. Знакомые с основами мифологии оценят тонкую иронию Нимбалкара, его отсылки и сакральную язвительность. Поистине Пандей представлен в ленте всеми воплощениями индийского господа бога, начиная с благодушного пребывания в изначальном океане вечности, пока из его пупка случайно не родился Брахма — то есть пока не появились родители Али. В конце же полицейский предстает десятой аватарой, всадником апокалипсиса, завершающим долгое странствие через миры социумов полным и окончательным Рагнареком. Но — и это уже черный юмор картины — ее финал окажется иным, нежели можно было б предположить, ссылаясь на священные тексты пуран. Кто же окажется преступником, а кто его воплощением, чем закончится бескрайнее и безграничное путешествие Пандея и что последует за его завершением, уже после титров, — об этом лучше всего узнать, посмотрев этот удивительный, емкий, но такой глубокий фильм, воистину вобравший в себя небольшую вселенную, где каждый найдет для себя свой ответ на извечные вопросы о пределах гуманизма и о дозволенных методах достижения гармонии и благополучия.

Обыкновенный расизм

Американский кинематограф со дня своего появления обращался к теме расизма; как видим, несмотря на прошедший век, она все еще злободневна. Новый фильм «Преступники в системе правительства» рассказывает до боли знакомую историю.

Эту картину можно назвать инди: ее спродюсировал, срежиссировал, смонтировал, написал сценарий и музыку один человек, Аарон Спеллс. Однако от этого она не стала ни проходной, ни вторичной — напротив. Несмотря на так себе название, картина в значительной степени связана с другими представителями жанра, давно ставшими культовыми, прежде всего «Пинки» и «Выхода нет».

Судите сами: история начинается в недалеком прошлом, когда отца семейства Шакуров, видного негритянского активиста, убивают вломившиеся в дом агенты ФБР, мотивируя свою внезапную агрессию «вооруженным сопротивлением». Тогда им все сходит с рук, хотя оружия в доме найти так и не смогли, даже не подбросили. По прошествии десяти лет двое выживших сыновей постепенно входят в новую жизнь, кажущуюся им светлей и желанней. Старший Траст стал адвокатом, вышел в люди, теперь уважаемый человек в городе, младший Эйс готовится поступить в колледж Лиги плюща как будущий математик. Все идет более-менее гладко, пока их машину не останавливают полицейские, заподозрившие в посещении двумя чернокожими центра города, охваченного негритянскими протестами, пополнение рядов бузотеров.

Стороннему наблюдателю редко доводится ощутить на своей шкуре жизнь гетто, Спеллс предоставляет нам подобную возможность в полной мере. Здесь мало что переменилось со времен «Пинки», да что там, за последние пару веков разве способы общения стали другими. Но по-прежнему люди забиты, унижены и отчаянно сплочены против ополчившегося на них мира. Они, как в давнопрошедшем рабстве, называют друг друга «королями» и «королевами», пускай смотрится это грустно и горько, по-прежнему слушают однообразные проповеди пастора о любви, всепрощении и терпении, все так же стараются общаться лишь с братьями по крови, с подозрением косясь на всякого чужака иного цвета кожи. И надеются на лучшее время, до которого ну хоть в этот раз осталось совсем чуть-чуть. Вот только в старом городе ничего не меняется.

Полицейские убивают Эйса во время обыска машины: обыска, причины которого они сидевшему за рулем брату-адвокату так и не сумели объяснить. Как думаете, какой вердикт вынес суд? Нет даже смысла отвечать на этот вопрос. Другой уместней — как отреагировала на это община, семья, Траст, наконец. Какое решение принял он о своей дальнейшей судьбе вроде бы стороннего человека, умудренного сводом законов и правил поведения, усвоившего лучшую жизнь, из которой его «попросили» одним движением пальца, положенного на спусковой крючок.

Уместно вспомнить аналогичную сцену в «Пинки», когда полицейские сперва с уважением подходят к вроде бы белой женщине, спорившей о чем-то с посмевшей той возразить негритянке. И как же переменяются они, поняв, что перед ними выродок, белокожая черная! Траст внезапно оказался ровно в той же ситуации, отброшенный во времена сегрегации, если не дальше.

Ну а дальше история вильнет в сторону «Выхода нет». И ответ окажется ничуть не менее драматическим, хотя и более интимным: посмотрев, вы поймете, о чем я. Финал же закономерен. Спеллс сознательно идет на обострение, выкладывая все припасенные козыри, но при этом не давая однозначных ответов на высказанные вопросы. Он лишь обрисовывает ситуацию, в которой оказалось столь хорошо знакомое ему общество, а выход должен найти всякий самостоятельно. Ведь что мы для других, если не ходячие ярлыки, по которым нас судят, как книгу по обложке, не заглядывая в самый корень. Нам дают прозвания, чаще оскорбительные, нас презирают или боятся, мы отвечаем схожим образом, так же не задумываясь о причинах и следствиях, походя чураясь и оскорбляя. Вопрос в том, кто первым вынырнет из порочного круга, из той чашки Петри, в которую превратилась наша зацикленная на обобщениях и штампах жизнь. Кто первым посмотрит на мир без стереотипов, кто протянет руку, наконец.

Спеллс на главные роли в свой фильм сознательно взял малоизвестных актеров, и справились они ничуть не хуже маститых, приглашенных в эпизоды. В этом он оказался прав, новички показали мир, каков он есть, а не каким бы его хотели видеть или могли воспроизвести. Дело осталось за малым — прислушаться к их словам.

Прошлое, затуманившее настоящее

Череду стандартных индонезийских ужастиков внезапно разбавил фильм, столь же нехарактерный для этой страны, как и сама его хореография. Речь идет о фильме «Безграничный туман», классическом скандинавском детективе в локациях насквозь отсыревших джунглей острова Борнео.

Режиссер картины Эдвин прежде снимал мелодрамы, иногда объединяя их с боевиками, чего стоит недавняя лента «Открытки из зоопарка», номинированная на «Золотого медведя» Берлинале. И на тебе.

Сюжет этого весьма вольного ремейка датско-шведского «Моста» началом повторяет завязку культового сериала. На границе между Индонезией и Малайзией, разрубающей Калимантан надвое (занятно, что местные его все равно именуют на колониальный лад), найдено тело неизвестного и голова, ему не принадлежащая. Подобного варварства здесь давно не случалось, с тех самых пор, когда президент Сухарто наводил свой «Новый порядок», то есть с 60-х по 90-е. Но легенды о красных мстителях все равно живы, да и сами они тоже не вымерли. Туземцы-даяки часто митингуют, а некоторые устраивают отнюдь не мирные акции, после которых бегут в соседнюю Малайзию, куда лояльней относящуюся к оппозиционерам. Жители рассказывают о духе некоего местного Че Гевары, который пришел свести счеты с продажными чиновниками: голова таможенника-сержанта и найдена возле тела активиста-коммуниста.

Как и в «Мосте», вести расследование будет интернациональный дуэт полицейских: местная инспекторша Санья и ее коллега Томас (странные же имена у этих малайцев…). Не затягивая с предисловием, Эдвин бросает зрителя в эпицентр истории, показывая жизнь и быт даяков, а также их угнетателей с мусульманских островов Индонезии. Да, туземцы здесь сплошь шаманисты, верующие в духов и светлое будущее, — однако убитые принадлежали к противоположным слоям общества, испытывавшим друг к другу в лучшем случае подозрительность. Неудивительно, что желающих разобраться с настырным активистом и продажным таможенником имелось множество, но кто мог ненавидеть сразу обоих? Или тут загадка похитрее? Или к случившемуся и вовсе причастен призрак, как о том твердят старики?

Эдвин напускает тумана с первых же кадров. В прямом смысле: туман (или дым) тут присутствует не просто как фон событий, но является действующим лицом картины. То стелется по ложбинам, то поднимается в небо кострами жертвоприношений, то тихо курится палочками благовоний, то окутывает мироздание, погружая его в изначальный индуистский хаос. Да и сами следователи бродят в нем: когда фигурально, когда буквально. Самые разные фигуры оказываются под подозрением: продажные таможенники, распоясавшиеся солдаты, торговцы анашой и людьми, контрабандисты, активисты, боевики и мошенники. Все они появляются на миг на ярком экваториальном солнце и снова исчезают в плотной пелене тайны. История петляет в дымке непознанного, перебираясь от одного задержанного к другому, ища и не находя верного ответа. Так кто или что виновно в трагедии? Ответ даст только новая жертва… вернее, еще две — как и в прошлый раз, слитые воедино.

Эдвин не был бы собой, коли не помянул бы о туманном прошлом и главной героини. Санье тоже есть что скрывать, и эта дымка былого еще скажет свое веское слово в развернувшейся драме, аукнувшись всем, вовлеченным в происходящее.

Сколько оказывается сходства между туманами Дании и Индонезии: как в одном, так в другом пропадают и находятся люди. Но только умелый режиссер способен, подчеркнув сходства, остановиться на особенностях, которые делают фильм по-настоящему интересным и самобытным. Эдвину это, безусловно, удалось: подобный фильм можно отнести к безусловным удачам. И пусть местная критика оказалась в сильном недоумении от ленты, вы поймете, насколько она неправа, солидаризировавшись с международными рецензентами. Стоит лишь оценить эту неожиданную, острую, тонкую и точную картину, погружающую в вековечный туман страстей человеческих, из которого так трудно найти верный выход…

Постоянно настигающее прошлое

Китайские комедии последних лет любопытны умением посмеяться над созданными в мире стереотипами о Поднебесной, а еще тем, как они пытаются обойти вездесущую цензуру, усилившуюся в последние годы. В этой битве все средства хороши: фильмы то отсылают к колониальному прошлому, то вовсе происходят на другой планете. А там, сами понимаете, все возможно. Вот как в фильме «Эвакуация из XXI века», недавно порадовавшем поклонников кино.

Действие происходит в вымышленном Китае, расположенном на недалекой (во всех смыслах) планете. Трое друзей, живущих в 1999 году, во время прогулки оказываются в эпицентре подростковой разборки и к ее финалу, выброшенные в на диво загрязненную речку, обретают возможность по одному только чиху перемещаться в будущее на 20 лет. А там такое творится, что лучше и не представлять. Власть в стране захватила военизированная группировка, единственной задачей которой, за исключением поддержания абсолюта власти, становится создание собственного бессмертия, для чего отряды наемников охотятся за гражданами и потрошат их в поисках надлежащих органов. Одним из подобных потрошителей оказывается первый из трех друзей, Ван Жа, ему противостоит другой, Ван Ченьён, ставший журналистом. И оба в том будущем кончают плохо. Понятно, что теперь для них самым важным стало предотвратить кошмар, произошедший в стране, тем более — они ведь знают, откуда он взялся. Однако, что бы они ни предприняли, почему-то ничего не выходит. А виной тому их третий друг, Паопао, мало того что удачно устроившийся в будущем, так еще и уведший любимую у Ван Жа.

Режиссера и автора сценария картины Ли Яна мало кто знает даже у него на родине, это всего третья работа постановщика, начавшего карьеру больше десяти лет назад. И первая заметная. Это-то немудрено, ибо денег на нее потрачено будь здоров, а вот что понять как раз мудрено — какие карты судьбы вдруг выпали создателю картины? Однако подарком Ли воспользовался в полной мере, сотворив насыщенное, яркое, сочное и запоминающееся полотно, в котором нашлось место всему и всем. Даже Одри Хепберн. Но куда больше ностальгии по 80-м, охватившей полмира: ее режиссер тоже от души попинал в этой картине. А еще в ленте нашлось место недавним пандемийным страхам, экологическим бедствиям, коррупции и бедности. Потому на далекой планете столь очевидна тоска об ушедших годах, наполненных диско, варенками, мультсериалом «Сейлормун» и приставочной игрой «Стритфайтер», он же «Уличный боец», компании «Сега». И все это удивительным образом органично уживается, несовместимые вещи парадоксально складываются в причудливом тетрисе судьбы. А некогда верные друзья по возвращении из грядущего вдруг оказываются ярыми антагонистами и с тем же азартом, с каким совсем недавно метелили недругов, разбираются уже друг с другом. И ведь за каждым стоит своя правда, а еще любовь, страх и вечные вопросы, которые мы все однажды пытались разрешить — и не факт, что угадали с ответом.

Но этого режиссеру мало, он умудряется запихать в двухчасовую картину изрядное количество отсылок к другим фильмам и мультфильмам (да, анимации в ленте тоже изрядно, как компьютерной, так и вполне нам привычной рисованной). Ли поминает известных певцов, популярных актеров и даже рекламные ролики: чего стоит отсылка к культовому клипу «Макинтоша», в свою очередь отправляющему к фильму «1984», некогда взорвавшему мозги целому поколению молодежи, а сегодня причащающемуся продукцией «Эппл». И за всем этим стоит драма простого человека, волей-неволей вынужденного ответить разом на все вопросы бытия, поставленные перед ним друзьями, врагами, да уж самой жизнью, наконец. От того, насколько верными окажутся ответы, зависит не только и не столько его судьба, но нечто куда большее: само будущее. Пусть отдаленное на двадцать долгих лет, но природой тамошнего мироздания оказавшееся во власти прошлого, схватившего его уже не за ноги — за горло. Кто победит в извечном споре былого и грядущего, решать будут эти трое.

Пусть фильм рядится в шутовские наряды, но вопросы, которые он ставит перед героями, а тем самым перед зрителем, от этого не становятся проще. Ведь из ответов на них и состоит наша жизнь, какой бы она ни была и на какой планете ни происходила.