Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 5(43), 2023.

В две тысячи пятнадцатом году мне было шесть лет. Девятого мая папа повёл меня на праздник, который назывался День победы. Я сначала сомневался: идти или нет? За неделю до Победы мне подарили планшет, и очень хотелось остаться дома, чтобы поиграть.

Любопытство пересилило. Взрослые волновались, их торжественное беспокойство передалось мне. Самое главное, мне доверили нести плакатик с фотографией. Он был тяжелый, красивый и страшный. «Это твой прадед, Лёша, мой папа, он герой, и тебя назвали в его честь», — сказала бабуля. Я запутался, кто чей дед и папа, но плакат взял.

На параде было тесно. Много людей, много детей, и я вспомнил, как мы ходили в цирк. Я безуспешно грыз леденец и тащил на плече, словно лопату, фотографию героя. Дедушка смотрел в небо — наверное, любовался пролетающими самолетами.

Я шел рядом с папой, крепко держа его за карман. Папа, отвернувшись, разговаривал с дядей Витей из второго подъезда. Одни люди громко восклицали, смеялись. Другие молчали. А сзади шла чья-то бабушка и осторожно плакала. Мне тоже стало грустно, и я нехотя всхлипнул.

— Эй, ты чего, друг? — раздалось веселое и доброе. Меня кто-то взял за руку. — Мужчины не плачут.

Я поднял голову. Рядом шагал странный человек. В широких брюках и зеленой рубашке. Медаль. Черные сапоги и крепкий ремень с блестящей железкой. Голова перевязана бинтом с пятнами. Ладонь человека была твердой и шершавой. Как черепашка в зоомагазине.

Я посмотрел на этого странного человека. Потом на свой плакатик. Потом опять на человека, которого никто не замечал. Я обрадовался, испугался и разгрыз-таки леденец. Мой прадед шёл прямо, тяжело дышал, улыбался, морщился и дёргал щекой. Он был похож на Железного Человека и Великана из мультика. И вовсе не страшный.

* * *

Шли годы. Ежегодно мы присоединялись к «Бессмертному полку». Так повелось. С папой. С друзьями. Потом с женой. А на столетие Победы я повел Димку, ему уже шесть, пора.

Единственный в городе небоскрёб украшали вирт-баннеры, Е-флаги, гирлянды, отчего он был похож на ёлку. Над толпой реяли голограммы и вошедшие в моду портреты 7D. А я привычно взял старый плакатик с бумажной фотографией прадеда. Он всегда в строю! Выцветшая фотография стала для меня бессрочным пропуском в иное измерение, каждый год дарила надежду. Но мой предок больше не появлялся.

Люди окликали друг друга, смеялись, шумели. Я осторожно косился на сына. Если не мне, то, может, ему повезёт? И рукопожатие прадеда передастся через детскую ладошку. С передовой — в тыл. Из прошлого — в вечность.

Я искренне верил, что сегодня именно так и случится. Пусть я не увижу своего героического тёзку, наверное, их способны видеть и слышать только малыши, но я хочу, чтобы он знал: мы — помним! Может, им ТАМ станет легче?

Нет. Не получилось. Сын не дергался, не смотрел удивленно в пустоту. Не разговаривал с призраками. Что ж… буду ждать. И верить.

Когда шли обратно, задержались возле зоомагазина. Димка прильнул к витрине, задумался и вдруг попросил:

— Давай купим черепашку!