(Из цикла «Сказки Белой Росомахи»: подцикл «Сказки про ворона Кэре и его жену, чайку Киракчан»)

Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 11(37), 2022.

Все знают: одна жена хорошо, а две лучше. Одна старая да умная, другая молодая да красивая. Одна мясо варит, другая рыбу строгает. Одна парку шьет, вторая торбаса расшивает. Одна ягоды собирает, вторая оленух доит. Одна с детьми сидит, унимает их, чтоб не плакали и чум по жердинкам не разносили, вторая мужа ублажает, ноги усталые ему растирает, ласковые слова говорит… Что от двух жен вдвое больше детей и хлопот, что обеим надо красные бусы дарить, цветастые шали у купца Ивана заказывать, что споются они и в два голоса дорогого супружника распекать станут, о том мужчинам до времени невдомек. Даже таким мудрым, как ворон Кэре.

Как вылупилось у Киракчан десять птенчиков, не до мужа ей стало. Всех накорми —напои — спать уложи, проследи, чтоб не дрались, друг дружку не поклевали, у соседей чего не стащили, гостей не обидели. А то придет зверь али птица у Кэре просить совета, обступят просителя птенчики, разинут голодные клювы — и, пока не угостишь каждого, в чум не пустят. Днем и ночью хлопочет Киракчан, не присядет, не приляжет, о муже и не вспоминает. Пробовал Кэре дома не ночевать, пробовал совиные перья на хвосте приносить, пробовал выхвалять пышные прелести тетерки Энэчен — без толку. Поцокает Киракчан красным клювом, вздохнет тяжело — и опять по чуму шуршит, даже не клюнет ворона.

Решил Кэре: надо снова жениться. Молодая жена и приготовит, и уберет, и детишек понянчит, и мужу угодить сумеет. Станет Кэре сытый да гладкий, снова будет по тайге гордо летать, на красавиц сверху посматривать, хвастаться перед зверями: две хозяйки меня с охоты ждут! Где бы только подходящую невесту добыть?

Полетел Кэре к песцу Кирсе — у него сестрица на выданье. Всем хороша: шерстка белая, зубы острые, лапы крепкие. Одно плохо — по весне птичьи яйца ворует, а птенца в гнезде встретит и его слопает. И чайчатам с воронятами несдобровать!

Полетел Кэре к ворону Сорэ — у него дочь заневестилась. Всем хороша: перья черные, клюв острый, лапы когтистые. Одно плохо — характер у нее весь в отца, где Сорэ одно словечко каркнет, она десять вставит. И мужа, небось, заклюет!

Полетел Кэре к куропатке Кавекан — у нее целых три внучки о свадьбе мечтают. Всем хороши: беленькие, пухленькие, клювики крючком, глазки-бусинки, милота милотой. Кроткие, добрые, услужливые, и едят мало — поклюют пару зернышек, отыщут пару червячков и сыты. Одно плохо — куропатки. Все знают — глупей птицы ни в лесу, ни в тундре не сыщешь!

Идет Кэре по лесу, пригорюнился, опечалился. А навстречу ему лиса Хэлмилэн:

— Теплой весны тебе, мудрый Кэре! Отчего невесел, клюв повесил?

— Сухой норы тебе, прекрасная Хэлмилэн! Жениться вот захотел, вторую жену в чум взять. А невесты ни в тайге, ни в тундре не сыщешь.

— А ты меня возьми, — облизнулась Хэлмилэн и бочком-бочком поближе к ворону притулилась. — Чем я тебе не жена? Любить буду, ласкать буду, по ночам согревать буду!

Забилось сердце у ворона, кровь быстрей побежала по жилам, горячо сделалось. Ах, хороша плутовка — рыжая, стройная, ласковая да повадливая. Так бы и повалить на теплый мох…

— Ай, перед другими вилялкой виляй, — отпрыгнул от греха Кэре, за куст спрятался. — Все знают: как начнет лиса стареть, так пойдет мужей себе искать. Девятерых соблазнит да хвосты у них отрежет. А потом кувырнется через все девять разом и снова молодой сделается. Один белый медведь на тебе без опаски женился: у него хвоста нет. Так и тот на Северный полюс сбежал: заездила.

Расхохоталась Хэлмилэн так, что шишки с сосен посыпались.

— Не обманешь тебя, мудрый Кэре, не проведешь! Ладно, расскажу тебе про невесту. За Орлиными горами, за зелеными долами есть одно стойбище. И живет в нем серая птичка красавица Чокчокун. Взгляд отвести нельзя, до того мила. Песню запоет — весь лес затихает, слушает. Пир для соседей накроет — все ее яства гости съедят и траву вылижут, чтоб ни крошечки не пропало.

— А умна ли красавица? — каркнул Кэре.

— Самого Агды обманула, когда он жениться пришел, да в Нижний мир назад выставила.

— А целомудренна ли?

— Увидит шишку — краснеет, увидит мужчину — лицо крылом закрывает.

— А почему же не замужем до сих пор?

— Мужа по себе ищет. Ты, мудрый Кэре, ей аккурат под стать.

— А не стар ли я для такой невесты?

— Ай, Кэре! Ты мужчина хоть куда, сильный, красивый, даже мне, бедной, чуть не разбил сердечко! Что мы тут болтаем? Ступай женись, а то, смотри, уведут Чокчокун!

Вильнула хвостом Хэлмилэн, улыбнулась лукаво и исчезла в чаще. Подумал Кэре, подумал, расправил крылья и полетел смотреть, что там за красавица Чокчокун. А то мало ли, и вправду уведут. Миновал Орлиные горы, пролетел зеленые долы, видит белую юрту посреди цветущего луга. А перед юртой танцует серая птичка в цветочном венке. То в одну сторону изогнется, то в другую утицей поплывет, и щебечет звонким голосом, и смеется так, что сердце из груди рвется. И вправду красавица неземная, не соврала лиса.

Заложил Кэре круг над юртой, приземлился на травку — как есть орел. Смутилась серая птичка, крылом закрылась, спрашивает тихонечко:

— С чем пожаловал, гость дорогой?

— Ты ли будешь прекрасная Чокчокун?

Кивнула птичка застенчиво.

— Я ворон Кэре, самый мудрый в тайге. Я проклевал яйцо матушки совы, я сразился со злым Харги, знаю сто сказок, пою сто песен и олений танец пляшу так, что олени завидуют. Услышал я о твоей красоте, Чокчокун, прилетел с холодных северных земель, чтобы полюбоваться. Поди за меня замуж!

Рассмеялась Чокчокун — словно капель по льду прозвенела.

— Говоришь, что ты мудрый, Кэре? Почему же поперек обычаев поступаешь? Где твои сваты, где подарки невесте, где выкуп для семьи? Ай-ай, некрасиво поступаешь!

— Прости меня, прекрасная Чокчокун, и не сердись! Все тебе будет!

Полетел назад в свои края ворон Кэре, принес в когтях горностая Киранаса, туесок меда да мешок гагачьего пуха. Поклонился горностай красавице Чокчокун, поднес ей дары и спросил:

— Принимаешь ли ты, почтенная Чокчокун, сватовство ворона Кэре, пойдешь ли за него замуж?

Хихикнула красавица, лапкой топнула:

— Если три желанья моих выполнит — приму.

Каркнул Кэре, а делать нечего — жениться-то хочется.

— Проси, любезная Чокчокун!

— Перво-наперво хочу я, мудрый Кэре, красный цветок из жерла огненной горы. Если девушка украсит им свою прическу, красивей всех на свете станет. Затем хочу золотого жука с таежных болот — кто его в сундук положит, богаче всех на свете станет. И, наконец, хочу я красные бусы твоей жены, чайки Киракчан — если ты их мне принесешь, значит, и вправду меня любишь!

Каркнул Кэре, за голову схватился — а поздно. Обещал — значит, жениться придется и обещания выполнять.

Первым делом поспешил он в страну Камчатка, где живут толстые медведи, сытые лисы и бородатые камчадалы. И возвышается вулкан Кихпиныч, полыхает огненное жерло. Миновал Кэре Долину Смерти, посмотрел сверху на белые кости глупых зверей. Улетел от свирепого орлана, увернулся от его острого клюва. Отыскал на горячих склонах красный цветок. И принес невесте.

Обрадовалась Чокчокун, украсила перья цветком, красивей всех на свете стала. Улыбнулась жениху, показала ему стройные лапки.

Заторопился счастливый Кэре в таежные болота. Трижды мог утонуть в трясине, трижды бился с мокрыми духами, триста тридцать пиявок с себя снял. Однако отыскал в омуте золотого жука, ухватил клювом покрепче и принес разумнице Чокчокун. Думал ворон — станет она красивая, станет богатая, не захочет старшую жену злить.

Обрадовалась невеста, распустила для жениха серые крылышки, цопнула жука и утащила в юрту. А как поднялся полог, послышалось что-то Кэре. То ли пыхтит кто внутри, то ли храпит. А ну, дикий зверь забрался, обидеть захочет мою Чокчокун.

Осторожненько приподнял Кэре полог, прокрался в юрту и увидал: сундук, да сундук, да еще сундук с сундуками. Подлетела к потолку Чокчокун, прячет жука подальше. А из ближнего сундука — хвост торчит, да такой знакомый… Ишь ты, украсть мою невесту решил, мохнатая морда!

Распушился Кэре, взъерошился, издал боевой карк да как прыгнет на сундук! А оттуда песец Кирса выскочил в чем мать родила да и пустился бежать. Кэре так и сел, клюв разинув. Случалось и ему в сундуках таиться, случалось и удирать через дымоход. Задел ворон крылом другой сундук — а оттуда заяц Пауглук выскочил в чем мать родила. Опрокинул лапой третий — а внутри хорек Солига лапами прикрывается. И снегирь Хинни, и лось Лукучэн, и медведь Делэй, и полоз Хакчин там прятались, каждый в своем сундуке. И даже — ай, бесстыжий — горностай Киранас под полатями притаился.

Разбушевался Кэре, клевать всех начал, когтями драть, поливать кое-чем сверху, гнать прочь. Всех победил и на красавицу Чокчокун посмотрел укоризненно. Та в слезы:

— Прости меня, мудрый Кэре! Выйду за тебя замуж, верной женою стану, заботиться о тебе буду, чай кипятить, мясо варить!

Прищурился Кэре, клювом щелкнул… а ведь сам виноват. Сам пришел, сам предложил, а будь понастойчивее красавица — глядишь, и жену бы обидел.

— Пусть наполнится счастьем твой очаг, любвеобильная Чокчокун! Пусть соберутся гости на веселую свадьбу, когда отыщешь ты мужа, во всем равного себе. Трясогузка, вот ты кто, чистая трясогузка!

Каркнул ворон, ухватил красный цветок и улетел себе восвояси. Мимо зеленых долов, мимо Орлиных гор — вот и родной чум виднеется. И чайка Киракчан на пороге — в одной руке сковорода, в другой бич собачий:

— Одной жены тебе, значит, мало, летун таежный! Молодую искать побежал, бесстыдник! На красивые глаза повелся, олух царя небесного! Мне Хэлмилэн все рассказала!

— Погоди сердиться, милая Киракчан! Далеко я летал, за семь гор, за семь рек, в край, где горячая вода из земли льется, а камни огнем плюются. И подарок тебе привез — погляди!

Вплела Киракчан красный цветок в волосы и стала красивей всех на свете. Ахнул Кэре — где были мои глаза? И давай с женой разговоры заводить, о любви напевать, как в жениховские времена: кар-р, кар-р-р-р! Клюнула ворона в лоб Киракчан и простила — из всех мужчин она выбрала своего Кэре.

А прекрасную Чокчокун с того дня прозвали трясогузкой. И злилась она, и плакала, и медведя с лосем о защите просила — без толку, прилипло прозвище-то. Не верите? Подойдите к серенькой птичке с длинным хвостом, назовите ее трясогузкой — пикнет и убежит от стыда!