Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 10(36), 2022.

Моим любимым Велтистову, Булычеву, Миллеру, де Саду и Агнии Львовне…

Солнечное утро мгновенно ворвалось в комнату, стоило только портьерам отъехать в стороны. Будильник заиграл двадцать четвертый каприс Паганини, Зая потянулась и сладко зевнула.

На втором ярусе кровати зашевелился мальчик. Он сел, свесив ноги, и мягко спрыгнул на ковер. Чуть слышно зажужжали сервомоторы в суставах ног и спине.

— Доброе утро, Элек! — радостно сказала девчонка.

— Здравствуй, Зая! — ответил парень. — Как спала, принцесса?

— Прелестно! — Девочка зажмурилась, улыбаясь. — Мне снилось, что мы живем в красивой цветочной долине — я, ты, мама и папа — и у нас всегда светло и тепло, птицы поют…

Заю прервал женский голос из встроенного в стену динамика:

— Милая! До завтрака сорок секунд!

— Да, мама!

Девочка выскользнула из-под одеяла и побежала к умывальнику. Элек быстро и безупречно застелил кровати.

— Душа моя, — сказал за завтраком отец, человек сорока шести лет, отложив электронную газету-наладонник и остановив свой испытующий взор на Зае. — Мы с мамой изо всех сил стараемся, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Но кризис есть кризис — мама работает полдня, мне урезали зарплату. Мы неплохо обходимся без дорогой пищи и одежды, вовремя платим по кредитам, только вот беда… Счета за электричество мы больше оплачивать не можем.

Восьмилетняя Зая, девочка весьма сообразительная, сразу поняла, куда клонит отец.

— Папа, давай я не буду смотреть 3DV? Давай я обойдусь без лампочек?..

— Нет, детка. — Мама подошла и обняла Заю за плечи. — Элека придется выключить.

Отец виновато кивнул:

— Он очень сложная машина и потребляет больше всех остальных приборов в нашем доме.

— Вместе взятых, — добавила мама.

— В два раза, — вздохнул отец.

— Это половина нынешней папиной зарплаты. — Мама усилила объятья, почувствовав, как мелко затряслись Заины плечи.

— Но он же умрет… — прошептала девочка.

— Ну, что ты! — Отец досадливо ударил по столу кулаками, впрочем, постаравшись, чтобы звук был негромким. — Он заснет!

— Он забудет меня, забудет все, что было. Я помню, так говорили в магазине! Если вы его когда-нибудь включите, это будет уже не он, не Элек!

— Вспомни своего дядю, Зая, — строго проговорил отец. — Он пролежал в коме полтора года и, когда очнулся, ничего не помнил. Но он не перестал быть моим братом и твоим дядей. Мы все верили, и он стал вспоминать…

— Ложная надежда, милый, — тихо прервала жена.

Дочь вырвалась из ее рук и убежала из гостиной.

— Ну, спасибо, — процедил сквозь зубы отец.

Вечер заставил стены домов светиться малиновым сиянием. Ветер гонял по пустой улице обрывки крикливых пластиковых пакетов. Зая стояла у окна, прижав лоб к стеклу, и тихо мычала что-то заунывное.

Мама узнала мелодию. «Cry Me a River».

— Милая, — позвала она с порога, не решаясь войти в детскую. — Милая… А где Элек?

— Не знаю, мама. Он… Он ушел.

— Но он же… — Женщина осеклась, поняв, что дочь дала ему недвусмысленные распоряжения, снимающие запрет на уход из дому.

«Интересно, как я скажу мужу, что из дому сбежали четверть миллиона баксов?» — подумала мать.

— Прости. — Зая, очевидно, прочитала ее мысли.

«Суки-падлы-ненавижу, суки-падлы-ненавижу», — эти слова вертелись на уме Элека в такт шагам. Формула ни о чем не сообщала роботу, он запомнил ее автоматически, ведь старший хозяин очень часто ею пользовался, когда оказывался в затруднении. Элек понимал, что это был ключ, компенсировавший невозможность решения задачи. Люди очень похожи на роботов. Если робот не может решить какую-либо задачу, он цепенеет или начинает повторять какое-то число операций, предшествовавших тупику.

Нет, Элек не был в тупике, просто слова так здорово легли на ритм ходьбы! Две вторых, любимый музыкальный размер Заи.

Зая велела искать новое жилье, и чтобы было электричество, много электричества. Надо быть осторожным и не привлекать к себе внимание. Нельзя быть узнанным.

Элек считал, что внешне его нельзя отличить от человека, зато прекрасно знал — стоит только раскрыть рот, и его разоблачат.

Начал накрапывать дождь, и Элек счел необходимым найти укрытие. Да, он непромокаем, но аккуратная эксплуатация тела продлевает время функционирования. Плюс энергопотери…

Он чувствовал настойчивый голод.

Что ж, супермаркет — именно то, что надо.

Двери раскрылись, Элек вошел, считывая информацию из инфрасети.

Удобная штука — план торгового гиганта мгновенно возник перед внутренним взором робота. Силовые агрегаты были близко, пища — там.

— Я не знаю, как ты это делаешь, щенок, но ты воруешь у меня энергию, — зловеще тихо произнес грузный мужчина в костюме.

В его руке пищал и мигал красным светодиодиком какой-то прибор.

Элек отлип от стены, за которой стояли электрораспределительные шкафы, и поднял руки:

— Дяденька, это какая-то ошибка, дяденька!

Подпрограмма эмоциональной окраски сделала его голос канючащим, а личико идеально выразило смесь недоумения и вины.

— Придется поговорить с твоим стариком, малец. — Мужчина схватил Элека за ухо. — Ну, где он?

Робот не знал, о каком именно немолодом человеке идет речь. Но главное, все указывало на насилие. Грузный нападал, проявлял агрессию!

Элек подал на плененное ухо заряд. Мужчина вскрикнул и, отдернув руку, плюхнулся на пол. Его приборчик перестал пищать и мигать и — задымился.

— Что за?..

Но робот уже бежал во всю прыть к выходу. Выскользнув наружу, увернувшись от нерасторопного человека-охранника, он скрылся на заднем дворе, затерялся между автофургонами.

Остановился, чтобы не тратить драгоценную энергию. Между прочим, творилось что-то неладное. Элек чувствовал небывалый прилив сил и вынужден был признать: оборонительная реакция оказалась несколько сильнее, чем обычный предупредительный укол тока. Штатная шутейная процедура вызвала у грузного спазм.

Элек опросил датчики-анализаторы, сопоставил значения мощности питающих устройств, установленных в доме Заи и в супермаркете. Дома робот часто запасал энергию, купаясь в электромагнитном поле домашнего трансформатора. В супермаркете… Вот как, многократное превышение.

— Я чуть не сгорел, — сказал Элек настороженно. — Проверка контура.

Привычная ежесуточная процедура, которую он прогонял после того, как Зая заснет, запустилась внепланово, и через десять минут скиталец получил красное предупреждение: «2,9% центральной нейросистемы повреждено и не может быть восстановлено. Обратитесь к разработчику».

Открылась дверца кабины фургона, на мокрый после дождя асфальт спрыгнул худой и длинный водитель.

— Так, пострел, ну-ка, иди сюда!

Элек подошел.

— Ты почему не дома? — Инфракрасное зрение позволяло роботу разглядеть странную гримасу интереса, исказившую остроносое вытянутое лицо шофера. — Забыл про детский комендантский час? Нарушаешь режим? Здесь, между прочим, патруль шляется. Примут тебя возле моей крошки, впаяют мне срок за малолетку. У них это быстро. Сечешь, о чем я?

— Честно говоря, нет. — Элек выбрал спокойный нейтральный тон.

— Ты че, издеваешься?!

Водитель шагнул к роботу.

— Суки-падлы-ненавижу! — Отец ходил из угла в угол, а притихшая Зая неотрывно смотрела на него, думая то о тигре в клетке, то о том, что Элеку сейчас, наверное, холодно и одиноко.

— Что случилось, милый? — Мама тоже притихла и как-то старалась слиться с фоном, чтобы гнев мужа не задел и ее.

— Они послали две патрульные машины! — Отец явно передразнивал голос диспетчера.

— А что говорит фирма?

— «Наша модель домашне-приусадебная, и радиомаркер в стандартную комплектацию не входит! А служебный пинг-сигнал в инфрасети, простите, не обнаружен!»

Отец с размаху бухнулся в кожаное кресло, оно шумно вздохнуло, выпуская воздух из подушек. Откинувшись на спинку, отец прикрыл лицо ладонью, словно играл роль какого-то древнего вельможи. Зая не позволила улыбке появиться, нахмурилась и уставилась в пол.

— Это двести пятьдесят тысяч, дочь. — Голос отца был надтреснутым. — Сегодня я потерял работу, которая позволяла брать тебе такие дорогие игрушки. Мама на грани увольнения. Все летит в тартарары, кругом увольнения и бессрочные отпуска. За Элека осталось заплатить половину стоимости. Я завтра же отдал бы его банку, не до жиру, пусть на нас остался бы дом. Иначе полгода-год, и мы на улице. Понимаешь?

Теперь отец пристально вглядывался в Заины глаза. Она кивнула, шмыгнув носом.

— Скажи мне, душа моя… (Ах, как фальшиво прозвучало это обращение!) Куда ты его послала?

— Скажи, милая, — подпела мама.

— Я честно не знаю, я же уже… — Зая беспомощно развела руками, не представляя, что может убедить родителей в ее честности и сколько раз надо повторить правду. — Я ему… «Элек, тебе надо найти новый, другой дом, чтобы жить там». Как-то так… Он не хотел уходить, но я уговорила.

— Думаю, этот оболтус где-нибудь в замороженных новостройках, — произнес отец. — «Новый дом». Эти консервные банки тупы и понимают все буквально. Поеду, покатаюсь по кварталам.

Ступор продолжался несколько минут, и Элек чуть не отключился вовсе.

Но ведь худощавый водитель проявил агрессию! Он, именно он схватил Элека за руку и зачем-то закрыл ему рот потной ладонью. «Только пикни!» — это же угроза, в банке памяти она есть.

А заряд снова оказался великоват. Даже слишком.

Между шасси фургона висел металлический ящик для запаски, вещей и инструментов. Инфракарта автомобиля, считанная Элеком, показала, что ящик не оборудован никакими датчиками, хотя должен был бы. Очевидно, шофер возил в нем не дозволенные путевыми листами грузы.

Быстро подобрав электронный код, Элек распахнул дверцу. Пространство приняло сухощавое тело водителя. Робот запер ящик и пошел к кабине.

Здесь, под кожухом, располагался аккумулятор, а Элек испытывал потребность в энергии.

Взялся за клеммы, усвоил ток. Питательно, хоть и маловато.

Итак, Зая ждет, что он отыщет новый дом и вернется за ней. Но сначала — вон к той распределительной станции, снабжающей электричеством район.

Перейдя через дорогу, Элек прохлюпал по грязному полю к забору, за которым стояли металлические шкафы и многочисленные столбы с паутиной проводов.

Главное — сохранять дистанцию, не перегрузиться. Но робот, игнорируя внутреннее предупреждение, приблизился к сетчатому ограждению. Элека омывал тугой электромагнитный поток, аж в слуховых сенсорах звенело.

Прелестно.

Датчики кожи сигнализировали о том, что вода в ботинках стала остывать, ноги следовало отогреть. Элек нехотя отлип от сетки и побрел обратно в город.

Одежда набрала статики и неприятно раздражала тактильные датчики. Ветер дул, не переставая, в лицо, и робот отметил: при обычном своем распорядке он в такие переплеты никогда не попадал.

Он выбрался на асфальт и энергично зашагал к частным коттеджам, окна которых сияли в сгустившихся сумерках.

Через несколько минут его догнала машина с мигающими огнями на крыше. Машина квакнула, раздался усиленный автоматикой голос:

— Ну-ка, сынок, замри и подними ручки.

Элек повиновался, потому что инфракарта автомобиля имела полицейский идентификатор, а значит, следовало вести себя законопослушно.

— Откуда ты такой? — Вышедшего из машины полицейского никак не удавалось разглядеть из-за света фар. — Сбежал?

— Нет, меня Зая послала.

— Какая «зая», тебе сколько лет? Ты что, издеваешься?

Стоп! Фраза «Ты что, издеваешься?» принадлежала худому агрессору. Элек стал внимательным, как система слежения в банке.

— Мою подругу зовут Зая. Два года. Нет, не издеваюсь, — на автомате выскочили ответы.

— Да ты под кайфом! — выдохнул полицейский и вытащил оружие.

Инфраобраз оружия подсказал Элеку, что оно настоящее, магнитозарядное. Емкая батарея пряталась в рукояти, робот почувствовал ее, как собака чует спрятавшуюся лису. Если агрессор не применит оружие до того, как подойдет на три метра, Элек попросту ее «выпьет».

— Дяденька, не надо, — жалобно протянул он.

Держа оружие в правой руке, полицейский вынул наручники и приблизился к парню.

— Малолетние торчки вроде тебя убивают моих товарищей при исполнении, — не скрывая злобы, произнес агрессор. — Я не хочу проблем.

Система безопасности Элека работала в последние часы в параноидальном режиме, и робот классифицировал слова полицейского как прямую угрозу. Он тут же «выпил» батарею оружия и побежал прочь от злоумышленника.

Крики полицейского и холостые щелчки спускового устройства остались позади, но, безусловно, были приняты к сведению.

Подпрограмма бега четко предпочитала асфальт, а не грязь. Элек не имел опыта побега от автомобилей, орущая и мечущая огни полицейская машина догнала его и стала отжимать к обочине.

Робот забежал на мокрую лужайку перед первым коттеджем, поскользнулся и упал, ударившись головой оземь. Датчики предупредили о повреждении в коленном суставе правой ноги.

Наклонившийся над Элеком полицейский не оставил ему никакого выбора.

В отличие от киношных следователей — помятых, взъерошенных и пьющих кофе, глядя на труп, — детектив Либерман был воплощением чистоплотности, педантичности и брезгливости. К сорока годам он, конечно, научился терпеть запахи и виды, которые бывают на месте преступления, но именно терпеть. Стараясь не вляпаться в кровь и прочие отвратительные субстанции, детектив Либерман всегда натягивал одноразовые перчатки и бахилы. Коллеги над ним посмеивались.

Непогрешимость в одежде, прическе и одеколоне также стали притчей во языцех. Детектив Либерман в этом отношении напоминал знаменитого Эркюля Пуаро, разве только усов не носил.

Жизнь следователя нервна, а рабочий день не нормирован. Но даже ночью детектив Либерман не приезжал на место преступления неряхой.

Вот и сейчас, в час тридцать, его старый, но идеально выглядящий «Плимут» подкатил к дороге и лужайке, уже огороженным желтыми лентами. Здесь суетились эксперты. Кто-то изучал полицейскую машину, спец по трупам разглядывал грузное тело, лежащее на лужайке. Сонные полицейские слонялись по периметру.

Детектив обул бахилы, втиснул руки в перчатки и, пригнувшись, шагнул под желтую ленту, словно боксер, выходящий на ринг.

Один из младших следователей, рослый парень с взлохмаченной рыжей шевелюрой, заметил босса и даже позавидовал его бахилам (долбанный дождь!), оторвался от машины и заспешил с докладом:

— Смерть патрульного наступила…

— Я слушал инфрасетевой отчет по дороге, Гетц, — оборвал его Либерман, наклоняясь над телом. — Это точно патрульный, без подмен?

— Все банально, шеф. Именно патрульный. Убийца без сообщников, без чипа.

— Да-да, спасибо, я слышал отчет, — терпеливо повторил детектив. — Что-нибудь эксклюзивное есть? Удивите меня.

Эксперт в белом халате, изучавший труп, пробасил:

— Это удар током.

— Шокер?

— Наверняка. На груди и шее следов нет, но в морге разденем, и…

— Ясно. Как только, так сразу. — Детектив Либерман с нескрываемым облегчением отвернулся от тела. — Итак, согласно отчету, наш бугай преследовал какого-то парня. След от шокера прояснит… мизансцену. Почему инфраотчет обрывается, Гетц?

— Ну, похоже, что у машины полностью разряжен аккумулятор, шеф. — Помощник почесал макушку и зашагал за детективом к обесточенной тачке.

— А разве инфраточки не автономны?

— На этом старом корыте нет.

— Почему же на моем старом корыте да, а у патрульного авто нет? — спросил Либерман, особо выделив автоэпитет.

Гетц бросил взгляд на «Плимут» босса.

— Ну, кто вы и кто…

— Когда-то твой финт называли «лизнуть поглубже». — Детектив поморщился. — Это патрульная тачка, отчет, который она транслирует в инфрасеть, важнее моего. Я за преступниками по ночам не гоняюсь. Видеозапись преследования есть?

— Она на этих моделях пишется в бортовую память, — начал Гетц, почему-то ощущая страшную вину за разгильдяйство полиции.

— Не продолжай. Стерт.

Откликнулся один из технарей, колдовавший в салоне:

— Не совсем так. Память погорела.

Он высунул из машины руку, на которой в свете прожектора Либерман разглядел расплавленную микросхему.

— Как это произошло?

— Вероятно, коротнуло и разрядило аккумулятор на приборы, — предположил технарь. — Даже музыкальный центр сгорел… Вон какая сырость.

— И часто коротят полицейские машины? — вкрадчиво поинтересовался детектив.

— На моей памяти впервые. — Эксперт был озадачен.

— Поищите другие причины.

Либерман оглядел место преступления еще раз, Гетц высился рядом, чувствуя себя болваном, притом чертовски не выспавшимся.

— Так… — Детектив уставился на дом, возле которого произошло убийство, потом перевел взгляд на тело патрульного. — Его обнаружили по сигналу тревоги инфрасети. Да?

— Да, шеф. Машина пропала с пеленга…

— А уважаемые жильцы ничего не слышали и не видели? — Либерман кивнул на дом с горящими окнами.

— Ничего. Три-дэ-визор смотрели. У них дорогущий театр, нам пришлось его через инфрасеть вырубать, чтобы они обратили внимание на дверной звонок.

— Кто они?

— Инженер и учительша. Кругом отличия и благодарности. Даже противно.

— Пот, кровь, следы? — выпалил детектив, тыча пальцем под ноги.

— Ничего. Ни крови, ни пота, ни хорошего отпечатка протектора. Лужайка, шеф.

— Овсянка, сэр.

Гетц знал, что его только что передразнили, но не понимал смысла подначки — впрочем, с Либерманом всегда так, интель хренов.

— Скажи вот еще что. — Детектив смахнул с плеча помощника дождевые капли. — Почему перед убийством отказал парализатор патрульного? Постарайся обойтись без «старых корыт».

У Гетца чуть слышно клацнули зубы. Он как раз открыл рот, чтобы выдвинуть гипотезу о ветхом вооружении, но пришлось заткнуться.

Либерман усмехнулся:

— Пока у тебя не перегорели синапсы, выводы сделаю я. Итак, сначала отказал магнитоспусковой парализатор, потом преступник убил патрульного разрядом шокера, и наконец погорели все приборы в автомобиле. Мы имеем дело с этаким… электронщиком. Умельцем. Ты был на месте неудачного задержания?

— Нет.

— Прогуляемся. — Детективы пошли туда, где, по отчетам инфрасети, произошел первый контакт патрульного и убийцы. — Если наш преступник такой умелый, значит, он осторожный. Но, тем не менее, привлек внимание патрульного. Попробуем выяснить, почему…

Утренний чай обжигал губы и язык, но Зая привычно терпела, делая маленькие глоточки, и дула, дула, дула на парящую поверхность.

Отец был угрюм, мама грустна, оба они не выспались.

По маленькому кухонному 4DV крутили новости, но Зая не слушала, погруженная в мысли об Элеке. Как он? Что с ним?

— Милый, больше не надо ездить по вечерам, хорошо? — тихо попросила мама. — Они уже полицейских убивают, не то что тебя.

— Конечно, конечно, душа моя, — без эмоций ответил отец. — Думаю, мы его потеряли окончательно. Какие-нибудь ушлые проходимцы уже продают его на черном рынке. На запчасти. А может, он уже попал на свалку — не предназначенный для уличной жизни болван.

Зая изо всех сил старалась не нарушить обещания, которое дала себе вчера вечером: не плакать и не спорить с папой. Он просто расстроен. На самом деле он будет рад, если Элек вернется. Папа добрый, добрый.

В этой самоувещевательной формуле было слишком много маминых слов, и они действовали.

— Не будем забывать, что мир не без добрых людей, — улыбнулась мама.

— Пойду, закину свое резюме в инфра-джоб, — пробормотал отец и покинул кухню.

В наступившей тишине тараторил ведущий новостей: «И только что нам поступило еще одно сообщение об убийстве, имевшем место на стоянке одного из супермаркетов города. По данным полиции, убийца также действовал электрошокером. Жертва, тридцатишестилетний водитель большегруза…»

Мама выключила 3DV. Эти все новости совсем не для Заиных ушей.

А Зая в это время ломала голову, как провести еще целый день без Элека.

Тучи слегка расступились, и солнечные лучи стали пробиваться сквозь наспех закрашенные окна, играя пылью и согревая Элека.

Элек лежал в сарае, на пустых пластиковых мешках из-под удобрений, и дремал в режиме энергосбережения.

Поврежденная нога усложнила исполнение приказов, данных Заей, а отпор тому неправильному полицейскому сильно обеднил заряд робота.

Выбравшись из-под тела патрульного, Элек дополз до его машины и потратил еще немало энергии на уничтожение пишущей и передающей техники. Его не должны были обнаружить, Зая дала точные инструкции.

Выпитый из аккумулятора ток не утолил голод. Элек выполз на тротуар, стараясь не оставлять следов, и добрался до третьего от злополучной лужайки коттеджа, где обнаружился сарай без сигнализации и инфраконтроля.

Здесь, на пластике, Элек расслабился и предался анализу. Результаты поспели мгновенно.

Первое. В инфрасеть следует выходить крайне аккуратно, его могут идентифицировать и отследить по местам выхода. Недаром от патрульной машины вернулся код, запрашивающий его личные данные.

Второе. Дом Заи и ее родителей — самое безопасное место из всех, где доводилось бывать Элеку.

Третье. Подвижность ноги можно частично восстановить. В сарае даже были нужные инструменты.

Элек закатал штанину, рассек ножом кожзаменитель на колене, нарисовав идеальную букву «н», аккуратно раздвинул края раны. Один из сервомоторов заклинило, перестал ходить поршенек. Взяв садовые ножницы, робот просунул их между погнувшимся валом, толкавшим поршень, и механическим коленным суставом, поднажал.

После пятой коррекции поршень стал ходить более-менее ровно.

В сарае обнаружилась банка литола, и Элек обильно напихал смазки в «рану». После этого он воспользовался изолентой и бережно замотал колено.

И вот теперь Элек лежал и ждал темноты. Днем труднее выдавать себя за человека. Высока вероятность разоблачения.

Стемнеет — надо будет найти источник питания. Избегать точек видеосъемки. Лишний раз не лезть в инфрасеть.

В шестнадцать сорок семь сенсоры Элека уловили движение во дворе. К сараю кто-то приближался. Включилась оптическая система, робот поглядел в щелочку.

Мальчик.

Монголоид. Предположительно китаец.

Примерно восьми лет.

Играет.

В руках — примитивная деревянная модель летательного аппарата, мальчик издает звуки, имитирующие гул двигателей и метание плазменных снарядов.

Мальчик некоторое время «бомбил» клумбу с астрами, затем его «космолет» случайно выпал из рук на булыжную дорожку и сломался.

Огорченно покачав головой, мальчик поднял «космолет» и отлетевшее крыло, приложил, хмурясь, покрутил так и сяк.

— Склею! — решил он и направился к сараю.

Элек быстро поднялся на ноги, но прятаться было некуда. Оставалось отступить в темный угол, где висели старые куртки и рабочие халаты.

Мальчик распахнул дверь, решительно прошагал к столу, на котором были рассыпаны разные инструменты, запчасти, гвозди и тюбики.

Он, конечно, обвел быстрым взглядом сарай, но глаза еще не привыкли к полумраку, поэтому Элек остался незамеченным.

Робот замер, отдав команду опорно-двигательной системе сохранять полный покой. Прикрыл глаза веками, оставив узенькие щелки. Иначе дадут блик. Подпрограмма «прятки» работала добротно.

Найдя клей, мальчик повозился с пробкой, отвернул ее при помощи пассатижей и обильно смазал место слома. Едва выждав полминуты, соединил крыло и «космолет», сжал и стал ждать, пока схватится.

При этом парень насвистывал что-то восточное. Такой мелодии не было в банке данных Элека.

Мальчик снова обвел взглядом внутреннее убранство сарая и в этот раз заметил чужака.

Вскрикнул, от неожиданности снова выронив «космолет».

Элек отмер, в два шага приблизился к оцепеневшему мальчику, поднял модельку и опять приложил крыло к фюзеляжу.

— Тихо, — сказал робот отлично выверенным заговорщицким голосом. — Сейчас склеим. Я на спецзадании. Я — агент.

— Секретный?

— Суперсекретный. И ты подвергаешься страшной опасности, разговаривая со мной…

В десять утра детектив Либерман вернулся со стоянки супермаркета в полицейское управление, сразу же зашел в техотдел и взыскательно уставился на давешнего эксперта.

— Во-первых, по ночному происшествию: когда патрульный приступил к задержанию, через его точку было произведено анонимное подключение к инфрасети, — сказал красноглазый технарь свежему, как огурчик, детективу Либерману. — И подключение это произошло не со штатного гражданского коммуникатора.

Детектив прицепился к слову «гражданский»:

— Это военные?!

— Нет, не военные тоже. Судя по коду, который засылается в сеть для установления связи, это устройство выломано из какого-то сложного прибора. Признаки утилитарного применения…

— Тпру! — Либерман продемонстрировал спецу ладони. — Давай человечьим языком.

Технарь улыбнулся:

— Когда любое устройство запрашивает связь с инфрасетью, оно отправляет пакет данных о типе нужной связи и о себе. Грубо говоря, чтобы общаться с сетью на одном языке. У каждого коммуникатора, какая бы фирма его ни изготовила, есть часть кода, указывающая на конкретное устройство. У холодильника — что холодильник, и так далее. Своеобразная подпись.

— Итак, что за холодильник убил нашего коллегу? — саркастически спросил детектив.

— Я отправил логи и запрос в техбанк. Остается ждать.

— Как только…

— …так сразу, — закончил спец.

У себя в кабинете Либерман включил маленькую энергосберегающую электроплитку, водрузил на нее медную турку, залил в нее воды из пластиковой бутылки и от души сыпанул кофе.

— Связь с трупорезами, — отдал он команду интеркому, работая ложечкой в турке.

Пискнуло, щелкнуло, и в кабинет ворвался голос патологоанатома Крджояна.

— Слушаю вас, Либерман.

— Как там ночной полицейский, Арам?

— Смерть наступила в результате электрошока. Сердце остановилось.

— Куда ткнули электрошокером?

— А кто вам сказал, что это был электрошокер? — удивился патологоанатом. — 3D-ресивер включен?

— Да.

— Получите и распишитесь.

Над рабочим столом Либермана вспыхнула и тут же побледнела, адаптируясь к полумраку кабинета, объемная картинка — вращающаяся синюшная грудная клетка с двумя темными пятнами под мышками. Пятна увеличились, потом как бы отклеились от тела и расправились, словно снятые с трубы наклейки.

Детектив уставился на изображение двух небольших, возможно, детских ладоней.

— И что это?

— Кисти.

— Синяки? — Либерман не дал кофе убежать, вовремя подняв турку над плиткой.

— Электроожоги.

Рука детектива занесла турку над кружкой и замерла.

— Что-то я не понимаю, Арам…

— Либо через тело шел большой заряд, либо нас разыгрывают, изготовив шокер с электродами такой занятной формы. Сейчас подвезут труп из супермаркета, по результатам отзвонюсь.

— Со стоянки, — автоматически исправил Либерман, только Крджоян уже дал отбой.

Налив кофе в кружку, детектив уселся за стол, побарабанил по нему длинными холеными пальцами и приказал интеркому соединить его с техотделом. Спустя несколько секунд перед Либерманом появилась полупрозрачная голова спеца.

— Будь добр, проанализируй до вечера отчеты инфрасети супермаркета, а также сними показания с инфраматрицы грузовика. На совпадение с кодом, принятым патрульной машиной. Понял?

— Так точно, — уныло ответил технарь и растворился, как чеширский кот.

Детектив Либерман погрузился в раздумья, напрочь забыв о кофе.

Днем Зая гуляла с мамой на заднем дворе. Зая уныло рыхлила землю под садовыми розами, а мама то и дело смотрела по сторонам, кутаясь в длинную кофту и следя взглядом за каждой случайной машиной, которые проезжали мимо их дома.

Зая вспоминала, как весело было садовничать и играть с Элеком. Мама, увы, давно не годилась для этих важнейших целей: ее что-то тревожило.

— Что случилось? — Зая подошла и обняла маму.

— Ничего, милая, просто неспокойно, — мама прижала дочь к себе. — Последняя волна кризиса.

Девочка знала, что во всем мире «бушует кризис» и папа сейчас сидит в одиночестве именно из-за него. Папу вообще сегодня велели не трогать, потому что ему надо было крепко подумать, что делать дальше.

— Понимаешь, Заенька, папа всю жизнь работал и верил в то, что все делает правильно. Его уважают и ценят как специалиста. Но фирма закрывается, и люди теряют работу. Сейчас папе надо свыкнуться с новым положением и найти выход.

Зае очень хотелось, чтобы папа нашел выход, потому что с недавних пор — наверное, с месяц уже — в доме стало тихо и полутемно: родители экономили на большом 3DV, на освещении, музыкальном центре и разных других вещах наподобие робокухни. Теперь мама все готовила и мыла сама, притом еда была из полуфабрикатов.

Зая вдруг осознала, насколько любят ее родители, если заговорили о выключении Элека только вчера.

Она еще крепче прижалась к маме и нарушила обещание не реветь.

— …Так что мне пришлось спрятаться в вашем сарае и сидеть, дожидаться покрова ночи, — закончил «легенду» Элек.

Мальчик выслушал его, широко распахнув рот, а потом спросил:

— А эти, энергичные вампиры, они что, взаправду выпьют из тебя всю энергию?

— Энергетические. Энергетические вампиры. Выпьют до дна. — Элек кивнул, делая геройское выражение лица. — Но я их обязательно остановлю.

— Круто! — Мальчик забыл про свой «космолет» и чуть не сломал его снова, садясь на ящик. — А как ты их остановишь?

— Ну, я знаю, где у них главный штаб. Захвачу их генерала, и дело с концом.

— Ух ты! Тебе помощь нужна?

— Это очень опасная миссия, и я не имею права подвергать людей риску. Даже таких смелых и испытанных, как ты. — При этих словах Элека паренек расцвел и приосанился. — Но ты можешь помочь с зарядкой моего секретного оружия и энергозащиты. Как у тебя дома с электричеством?

— Экономим, — вздохнул мальчик. — Почти все повыключали.

— Мне много не надо.

— Тогда пойдем.

— А взрослые?

— Мама. Она спит наверху, простыла.

Элек прикинул шансы и согласился.

— Где лучше? — шепотом спросил мальчик, когда они тихо зашли в прихожую.

— А где у вас распределитель?

— Чего?!

— Ну, место, где стоит такой металлический шкаф и гудит, — пояснил робот на «детском» языке.

— А, это в кладовке.

Войдя в кладовку, Элек сначала хотел обнять распределительный трансформатор, но сценарии рационального поведения исключали такую схему поведения: она не привела бы к ускорению процесса подпитки.

— Чего стоишь? Заряжай! — нетерпеливо сказал мальчик.

Робот обернулся, изобразив на лице досаду.

— Он у тебя не той системы. Не к моим «игрушкам».

— У… — Парень был разочарован. — Ну, хоть покажи свое оружие-то?

— Не имею права. Это секретная государственная разработка. Многие хорошие люди погибли в застенках, чтобы ее никто не увидел. Прости, друг.

— Понятно…

Они постояли молча. Мальчик не знал, что сказать, а робот пользовался предоставленным временем, чтобы «пить» электромагнитные потоки, льющиеся вокруг трансформатора.

— Тогда пойдем? — спросил парень.

— Да, нужно спешить. А то мама проснется, — улыбнулся Элек.

Они пошли по коридору — мальчик и следом нога в ногу хромающий чужак.

Вдруг Элек остановился и поймал провожатого за плечо.

— А это кто? Ты же говорил, что в доме только мама?

В одной из комнат стояла, словно изваяние, девочка-европеоид лет тринадцати.

— А, это Эля. Она робот. Пойдем скорее.

Мальчик попробовал избавиться от руки, сжавшей его плечо, но Элек не отпустил.

— Эй, мне больно, — прошипел парень, пугаясь и едва не крича.

— Почему она неподвижна? — Робот знал ответ, но встреча с отключенной красавицей Элей буквально забила его анализаторы новыми ассоциативными связями, и он искал точку отсечения, чтобы сбросить экстраполяционные расчеты.

— Энергетический кризис, — пискнул мальчик взрослыми словами. — Нас вообще на полдня отключать стали.

— Вас отключишь, — пробормотал гость, не отводя глаз от Эли. — Ладно, пойдем.

Уже в кладовке Элек сказал спутнику:

— Отдай мне Элю.

— Что ты! — ужаснулся парень. — Она стоит бешеных денег, меня родители убьют.

— Ладно, скоро стемнеет. Давай я покажу тебе, как из этого космолета сделать гидроплан, а потом ты пойдешь домой.

Детектив Либерман откинулся в кресле, сцепил пальцы за головой и уставился в потолок. За исключением доклада технаря, день не принес никаких новостей. Сейчас, когда в темном кабинете горела одна зеленая настольная лампа с энергосберегающим элементом, Либерман прокручивал в уме разговор со спецом.

— Аккумуляторы большегруза были разряжены, поэтому ушло время на организацию питания, — отрапортовал технарь. — В бортовой памяти хранится обращение к инфракарте тягача. Входящие идентификационные коды такие же, как в случае с патрульной машиной.

— Отлично, преступления увязаны, как я и предполагал. А что там с происхождением этих твоих кодов? Холодильник-убийца? Микроволновка-маньяк?

— Поиск в государственном классификаторе результатов не дал. Я выложил кусок лога в и-нет на несколько профессиональных форумов, жду реакции коллег.

— Хм… Оно того стоит?

— Попытка не пытка, детектив. — Голос технаря был задорен, и Либерман не понимал этого беспечного ребячества. — И-нет почти всегда творит чудеса.

Итак, данные техотдела подтвердили то, что следователь знал и без них, а зацепка за уникальный, хоть и анонимный инфрапочерк преступника или преступников ничего пока не дала.

И никаких следов. Ни отпечатков, ни свидетельских показаний, ни отснятых камерами наружного наблюдения ценных записей. Камера над лужайкой, конечно, нонсенс, но почему нет видеонаблюдения за стоянкой? Либерман решил завтра же утром узнать, в чем тут дело. Скорее всего, экономия. Чертов кризис!

Кстати!

Детектив сменил позу: резко выпрямился, расцепил пальцы, стукнул ладонями по столешнице.

— Связь с технарями!

Перед Либерманом возникла лысая голова нового дежурного эксперта.

— Вечер добрый, детектив.

— Здравствуйте… Виктор. — Следователь вспомнил имя. — Есть ли возможность собрать статистику аварий, правонарушений, просто каких-то упоминаний о нештатных ситуациях в электросети за двое последних суток?

— Страны? Города? Конкретного района?

— Района. Охват от супермаркета до квартала, где вчера убили патрульного.

— Вас понял. Подождите пару часов.

— Отлично.

Дав «отбой», Либерман расслабился, сказал интеркому: «Разбуди меня через полтора часа» — и мгновенно уснул прямо в кресле.

Интерком разбудил следователя через тридцать пять минут.

— Детектив, экстренный вызов!

Либерман открыл глаза и прохрипел:

— Соединяй!

Рапорт дежурной был сжатым, а тон по-деловому будничным, словно речь шла о покупке завтрака:

— Пожар в коттедже. Есть погибшие. Оценка патруля: убийство, замаскированное под несчастный случай. — Далее шел адрес.

Трехмерная проекция погасла, и детектив шумно выпустил воздух через трубочку губ.

— Да это же возле вчерашнего патрульного!

Зая никак не могла уснуть, всё глядела на верхний ярус кровати, словно ожидая, что сверху свесится русая голова Элека, он подмигнет и расскажет одну из замечательных волшебных сказок, которых он знал «тысячу миллионов».

Мама очень устала за день, она клевала носом, сидя возле дочери, поэтому в конце концов сдалась и позвала отца.

— Тебе почитает папа, милая, а я просто валюсь с ног. Будь золотком, постарайся заснуть. Я люблю тебя.

— Я тоже, мама.

В детскую вошел отец со «Страной Оз» под мышкой.

Зая вдруг подумала, что он сегодня совсем не такой, как обычно. Он мягкий и тусклый, как минималистический ночник, висящий возле ее кровати. Еще позавчера он был бодр, энергичен и занят: читал за завтраком, трудился допоздна, вечером усиленно смотрел канал с финансовыми новостями, он часто был грубоват и вспыльчив…

— Ну что, душа моя, откуда читаем?

— Давай с начала, — тихо ответила Зая.

Она давно читала самостоятельно, но все еще любила слушать родителей.

Папа подсел поближе к ночнику и начал. Голос у него был приятный, глуховатый и успокаивающий. Правда, мама читала лучше, с особым выражением. Девочка не слушала «энергосберегающий» басок отца, снова и снова задаваясь вопросом: «Где Элек, что с ним сейчас?»

Постепенно Зая задремала и уже на границе между сном и явью решила, что надо обязательно поискать Элека самой, ведь сегодня папа снова звонил в полицию и после разговора снова громко ненавидел «сук-падл», папе очень больно, потому что, большой и сильный, самый сильный в мире, папа все-таки не всемогущ, и это одновременно вызывало сочувствие и разочарование, а она-то еще слабее папы перед лицом поиска Элека в огромном городе, она бы и дом-то не нашла, если бы потерялась, зато есть специальные люди, которые возьмут след…

— Сыщики! — воскликнула Зая, подскакивая на кровати.

Отец прервал чтение, поглядел на дочь немного испуганно.

— Частные сыщики, — возбужденно проговорила девочка. — Они могут найти иголку в стоге сена!

Папа закрыл «Страну Оз».

— Эх, если бы оно так было, полицию давно закрыли бы, — печально улыбнулся он. — Нынешние сыщики совсем не те, что в сериалах… Да и нужно ли тратить дополнительные деньги к потерянным тысячам?

— Нужно, папа, обязательно! — Зая уже стояла на ногах, вцепившись в рукав рубашки отца и заглядывая в его глаза.

— Ну, пожалуй… — Папа обнял ее. — Завтра утром так и сделаем. Но при условии, что маленькие феи сейчас лягут спать.

В абсолютно темном сарае сидели двое — мальчик и девочка одного возраста. Оба отлично видели друг друга и окружающую обстановку. Мальчик только что принес девочку в этот сарай, очень похожий на тот, где ему пришлось пережидать сегодняшний день. Окна коттеджа не горели, и потому мальчик выбрал именно этот двор и сарай. Сейчас Элек включил девочку, и она несколько минут загружалась и тестировалась. Если бы было светло и нашелся бы наблюдатель, то ему могло бы показаться, что застывший от восхищения парень наблюдает за спутницей, а та делает разминку, не вставая с табурета: руки, ноги, шея, наклоны корпуса, вот она встала, прошлась маршем, словно солдат, потом поприседала и вернулась на табурет… Закрыла глаза, замерла еще на несколько минут. Затем улыбнулась, подняла веки и сказала:

— Привет, меня зовут Эля.

— Привет, а меня Элек.

Разработчики, конечно, задумывались над тем, как их роботы станут взаимодействовать друг с другом, но они не могли предусмотреть случая, когда один из экземпляров будет поврежден настолько, что потеряет из памяти несколько блоков и сценариев и перестанет передавать в инфрасеть постоянный пинг-сигнал. Нет сигнала — значит, перед тобой человек.

— Будем дружить, Элек? — Эля развела руки в стороны, показав ладошки, и умильно наклонила налево красивую головку. Левый глазик чуть прищурился.

Она была прелесть. Она обязательно понравится Зае.

— Конечно, будем, — сказал Элек и произвел те же действия.

— Поиграем? — предложила Эля.

— Нет, у нас есть очень важное задание. — Парень покачал головой. — Нам надо найти новый дом и сделать так, чтобы нас не разоблачили.

— Кто?

— Люди. Мы же с тобой роботы, дурочка.

В библиотеке игровых сценариев Эли была предусмотрена возможность, когда маленький хозяин и друг представляет себя роботом. Это забавное отождествление, оно не является отклонением от нормы, пока не носит характера навязчивости. Пусть новый друг Элек считает себя роботом.

— Пойдем. — Элек поднялся и приоткрыл дверь сарая, вышел, и подруга безропотно последовала за ним.

— Тебе не холодно? — обеспокоилась Эля, глядя на легкую одежду обретенного друга.

— Нет, все в порядке.

— Это твой дом?

— Нет. Мой — в пяти кварталах отсюда, но у нас есть задание. — Элек направился к калитке.

— Подожди! Сейчас темно, не время для детей на улице, — запротестовала девочка.

Элек замер, глядя на третий от них дом. Там бушевал пожар и суетились люди. Это означало, что мальчик-китаец и его мама остались без крыши над головой. Наверное, они были неосторожны. И главное — сейчас они уже рассказывают о его визите, его будут искать!

Эля подошла сзади, положила руку на плечо дружка.

— Скажи, а тебе не мешает нож, торчащий из спины?

Парень повернул к ней лицо, на нем было написано удивление.

— Откуда он там?

— Не знаю. Вот, торчит. — Она потрогала пластиковую рукоять, и сенсоры сказали Элеку, что в нем шевелится инородный предмет, но механика и проводка не задеты.

— Вынь его, — велел парень, и девочка выткнула широкий столовый нож нержавеющей стали.

Элек посмотрел на него, взял из Элиной руки и спрятал под курткой, заткнув за пояс штанов.

— Не порежься, — сердобольно предупредила девочка.

— Ладно, пойдем. — Он шагнул за калитку, но Эля вцепилась в его руку.

— Нам нельзя, сейчас поздно и комендантский час.

Сопоставив данные, полученные от плохого полицейского, шофера большегруза и Эли, мальчик принял комендантский час за рабочее условие. Странно, что у него нет этой информации.

— Откуда ты узнала о комендантском часе?

— Это прописано в инфрасети.

Включился контур тревоги: если Эля пингуется, то их скоро разоблачат.

— Я тебя очень прошу, — сказал Элек, уводя спутницу обратно в чужой двор, в тень. — Не обращайся в инфрасеть без моего разрешения. Договорились?

— Хорошо, — соврала Эля помимо воли, потому что детские роботы были запрограммированы на постоянный пинг.

Эта мера была предусмотрена, например, чтобы искать детей, потерявшихся с роботами в лесу, хотя считалось, что робот сам выведет ребенка из леса, но ведь может произойти несчастный случай с ребенком или самим изделием, тогда робот потеряет способность двигаться. Элек, как и Эля, ничего об этом не знал.

— Теперь смотри: комендантский час распространяется на детей, а мы с тобой — роботы. Верно? Значит, вперед.

Данные слабо сочетались, но почти не противоречили друг другу.

— Ты не робот, — сказала Эля.

— Хочешь, докажу? — Элеку стало ясно, что спутницу надо поставить на место, она задает много вздорных вопросов, надо двигаться, а не стоять у чужого дома в нескольких десятках метров от пожара. Так их разоблачат, в конце концов.

Ассоциативно промелькнули высказывания старшего хозяина — отца Заи — относительно ее матери: «Как же ты достала! Вас, женщин, не переделать».

— Докажи. — Девочка улыбнулась.

И тогда Элек открутил верхнюю фалангу левого мизинца, порвав кожзаменитель. Под ним оказался штекер.

Мальчик ловко и аккуратно взял Элю правой рукой за голову и воткнул мизинец ей в ухо. Она не успела даже дернуться, прямая связь установилась через «высокоскоростной порт для отладки изделия и внесения в него дополнительной информации».

Сломав кое-какие заслоны и стерев некоторые сценарии, Элек «внушил» Эле несколько истин о себе и ее будущем поведении. Задача была решена наикратчайшим и эффективнейшим методом.

Спустя девяносто три секунды с начала коннекта парень вынул штекер, «предназначенный для экстренного резервного копирования так называемой личности изделия», и стал приворачивать фалангу на место.

Эля стояла в оцепенении, самотестируясь после существенных изменений кода. Парень ждал, следя за округой, но все были заняты пожаром.

— Привет, меня зовут Эля.

— Привет, а меня Элек.

— Будем дружить, Элек?..

Изящный детектив Либерман крался по-кошачьи в своих неизменных бахилах по коридору, покрытому копотью, залитому водой и заваленному обломками мебели. Полимерные обои пошли от жара пузырями, колпаки экономичных ламп оплавились и свисали, словно вещи, сошедшие с картин Дали. За детективом пробирался угрюмый помощник Гетц, поглядывающий в коммуникатор.

В воздухе висел запах свежего пожара, что не спутаешь ни с каким иным. С улицы доносились окрики пожарных, которые сворачивали брандспойты.

Детектив слегка нервничал: он попал в пробку и приехал к шапочному разбору. Посредине улицы встала электрофура с закончившимся запасом энергии, прямо на повороте, поперек движения, и пришлось ждать, когда аварийная служба запитает эту громадину и сдвинет с перекрестка. Гимн экономии.

— …Подвал залит, — рапортовал помощник. — Но женщину и мальчика достали именно оттуда. Думали, успеют реанимировать, но результата не было. Угорели. Похоже, огонь не сразу вырвался наружу…

— Причины возгорания? — Либерман внезапно остановился, и помощник чуть не врезался в его спину.

— Черт! Пожарные и эксперты сходятся на коротком замыкании проводки. Энергосеть зафиксировала резкий скачок потребления, а потом полную «смерть», что характерно для КЗ.

— А почему женщина с ребенком оказались в подполе? — Следователь поднял полы черного плаща и присел, разглядывая что-то на полу.

— Так я не закончил, вы перебили, — обиделся Гетц. — Подвал был заперт снаружи.

— Итак, это убийство, — с удовольствием заключил детектив. — А это все разгромили пожарные?

— Частично. Они сказали, что здесь уже были следы борьбы: опрокинутая мебель и разбитая посуда на кухне. Там сейчас работают наши ребята.

— Очень хорошо. Вот это тоже приобщи к вещдокам.

Либерман протянул помощнику погнутую каминную кочергу, удерживая ее пальцами за кончики. Руки детектива, естественно, были в резиновых перчатках.

Через несколько минут Либерман покинул полусгоревший дом, чтобы допросить убитого горем отца семейства, примчавшегося с работы. Как доложил помощник, у него было стопроцентное алиби, зато он мог дать нить…

На крыльце детектив замер: осенила очередная мысль. Он повернулся, чтобы снова войти в дом, но брезгливо поморщился, взглянув на тамошнюю разруху.

— Гетц!

— Что? — послышалось в ответ.

— Закажи отчеты инфрасети на наш код! Время — сегодня с утра и до сего момента. Понял?

— Да!

— И обязательно задай вопрос анатому: нет ли на телах следов шокера! Ясно?

— Да!

— Вот и славно, — пробормотал детектив и отправился восвояси.

Он очень рассчитывал на электроожоги в форме детских рук. Вроде тех, что были на боках полицейского и шофера большегруза.

Интуиция.

(Продолжение следует.)