Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 7(33), 2022.

Улица тиха, тьма ночная её умыла, вот-вот улица совсем уснёт. Только окошко одно золотится в портняжной мастерской фрау Юнг. Там крутится у зеркала фройляйн Клац, мусолит кружева у ворота своей блузки, морщится.

— Ну… — тянет она, — даже не знаю… Не то, слишком претенциозно вышло. Давайте срежем эти кружева, и вместо них… Не знаю.

Фрау Юнг глядит злыми глазами за окно, где их с фройляйн тени, как в театре. Ножницами клацает. «Ну, сколько можно уже переделывать эту глупую блузку, вертится, мнется эта дурища, претенциозно ей. Сама же притащила эти кружева, плесенью тронутые, пришейте, говорит. Мне хочется быть нарядной на сцене, говорит. Да кто там тебя увидит за виолончелью этой твоей. Ух, достала. Не могу я больше».

И тут теневой спектакль за окном оживает, фрау Юнг смотрит, как её тень-двойник подкрадывается к вертлявой фройляйн и ножницами ей вдруг тыкает в рёбра. Чик-чик — и всё.

— Ох! — вскрикивает фрау Юнг и ножницы роняет. Падают они к кончикам туфель фройляйн.

— Что такое? Вы меня слышите, фрау Юнг? Кружева надо срезать, мне не нравится, срежьте кружева! Бант пришейте какой-нибудь! — требует фройляйн.

— Да, да, конечно, срежу кружева, к черту кружева, пришью бант, как на ордене, потом срежу бант, он же вам не понравится, знаю я вас, пришью воротничок из лисы драной. Будете вы, фройляйн Клац, самая красивая в вашем оркестре! — едва не сорвалось с тонких губ фрау Юнг. Но вместо этого она отвечает: — Да, конечно, фройляйн, бант благороднее. Завтра придёте, будет все готово!

— Надеюсь! — фройляйн Клац еще немного покрутилась у зеркала, переоделась в серый свитерок, не стесняясь фрау Юнг ни капли. Накинула манто, ловко подхватила свою гробовую виолончель и ушла, звонко цокая.

Ох, плохая примета — ножницы уронить. И мерещатся страсти всякие.

Наклоняется фрау Юнг ножницы поднять, смотрит, а там, где ножницы упали, краешек тени от фройляйн отсекло. Вот он, ленточка души девичьей, на паркете лежит, светится золото в нитях.

— Майн готт.

Подобрала лоскуток. В самый раз на бант.

Утром, едва успела фрау Юнг открыть мастерскую, пришла фройляйн Клац.

— Где моя блузка? Выступление уже сегодня вечером!

Фрау Юнг, таинственно светлая, выкладывает на стол блузку с чудесным бантом. Он прозрачен, как крылышки стрекозы, и сияет тонко.

— Ах! Какая ткань!

— Для вас берегла, фройляйн.

— О… — касается банта робко, как трогают бабочку, уснувшую в цветке. — Вы настоящая волшебница! Знаете… — вдруг сверкает в голове фройляйн Клац добрая мысль, такая нечастая для неё. — Приходите сегодня на наш концерт! Я вас приглашаю! Будем Шуберта играть, меня в солистки взяли!

— Обязательно приду, фройляйн. У меня тоже обновка появилась. — Фрау Юнг подмигивает и смеётся.

Вечером она наденет платье, которое сшилось этой странной ночью. С жемчужным переливом, черное платье. И пойдёт по сонной улице, не отбрасывая тени, Шуберта слушать.