Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 4(30), 2022.

Андрей Либерман

Уважаемая редакция, раз уж у вас столько всего публикуется о «неведомых зверях», то, может быть, вы сумеете ответить на мой вопрос. Я очень немолодой человек, потому «Алису в стране чудес» читал еще в 70-х — и отлично помню, что среди персонажей там был забавный зверь Под-Котик. Но когда недавно собрался приобщить к этой книге внуков, обнаружил, что он теперь называется Черепаха Квази, а на иллюстрации (в издании времен моей молодости такой не было) изображено вообще черт-те что:

Причем его друг и бывший соученик, Грифон, остался сам собой. А ведь это тот же самый перевод Демуровой, хотя иллюстрации в современном издании английские, времен Кэрролла.

Посмотрел новомодную голливудскую экранизацию (если ее можно так назвать) — там фигурирует то же самое черт-те что. Если бы его вообще не было, ничего страшного, фильм вообще очень далеко отошел от книги, но видно, что облик тамошней Черепахи Квази сделан с оглядкой на книжную картинку. Посмотрел и классический диснеевский мультфильм — а в нем еще более черт-те что, но все в том же духе: бычок в черепашьем панцире, причем вместо кресла у него супница.

Так что это за неведомый зверь?

От редакции

Да, в первой версии своего перевода Демурова дала этому существу имя Под-Котик: она исходила из того, что тогдашним читателям были малоизвестны викторианские реалии, зато известны шубы и воротники из меха морских котиков — и еще более известна «бюджетная» имитация этого меха, так называемый «кролик под котик», соответственно окрашенный и подстриженный, но гораздо менее стойкий. Эти особенности вполне соответствовали личным качествам и стилю общения кэрролловского персонажа: манерного и претенциозного, но совершенно никчемного существа. Именно так выглядели во времена Кэрролла очень многие выпускники дорогих и престижных учебных заведений, не преуспевшие в жизни (потому что в этих заведениях они на самом деле получили отнюдь не нужные знания и навыки, но лишь их «имитацию») и потому с особым пиететом относящиеся к поре своей учебы — казалось бы, столь многое им обещавшей.

Образ этот для современников Кэрролла не требовал расшифровки, как и имя: Mock Turtle, то есть «поддельная черепаха» (если угодно, «Черепаха Квази»), из которой делают квази-черепаший суп (Mock Turtle Soup). Дело в том, что для настоящего черепахового супа, приготавливаемого из зеленой (суповой) морской черепахи, использовалось не черепашье мясо, а хрящевая основа пластрона, брюшного панциря. Это было очень дорогое блюдо, сам факт подачи его на стол означал принадлежность к элите — и вот те снобы, которым денег на настоящий черепаховый суп не хватало, а выглядеть элитой хотелось, потчевали гостей «поддельным супом». Особую специфику настоящему отвару придавал черепаховый хрящ, поэтому для подделки использовали продукты, очень насыщенные коллагеном: телячьи ноги вместе с копытцами, хвост, голову вместе с губами и ушами… Все эти атрибуты и присутствуют на иллюстрации Джона Тенниела.

Было ли это похоже на настоящий черепаховый суп? Примерно как кроликовая шуба «под котик» похожа на котиковую, а кэрролловский персонаж похож на тех «государственных мужей», которые получались (не столь уж редко) из успешных выпускников Оксфорда и Итона. К их числу относится и такой соученик Черепахи Квази, как кэрролловский Грифон, однако с ним тоже всё не просто. Он, похоже, сделал в сказочном мире хорошую карьеру, но, вопреки своему геральдическому облику, явно происходит из простонародья (в его речи временами прорываются неистребимо «плебейские» обороты, хотя от русскоязычных читателей это ускользает), так что и для него воспоминания о совместной учебе с Черепахой Квази — форма снобизма…

Почему Нина Демурова в раннем варианте перевода использовала имя Под-Котик, а затем вернулась к версии, более приближенной к оригиналу? Видимо, потому, что массовый читатель на тот момент уже лучше был знаком с викторианскими реалиями, так что мог воспринимать образы, не заглядывая в развернутые примечания — во всяком случае, постоянно. Ну, и котиковый мех (а вместе с ним и «под-котиковая» имитация) практически вышел из обихода…

П. С.

Где-то мне встречалось авторитетное утверждение, что картина Шишкина «Утро в сосновом лесу» несерьезна, ибо ТРЕХ МЕДВЕЖАТ СРАЗУ ни одна медведица не рожает. Поэтому сначала их было двое, а третьего Шишкин потом дописал для лучшей композиции. Это так?

От редакции

Давайте сразу отделим мух от котлет, а лес — от медведей. Во-первых, медвежат иногда бывает и четыре, а три — не так уж и редко. Во-вторых, судя по эскизам, медвежат сперва действительно было двое, а третий был дописан после, именно для лучшей композиции. В-третьих, Шишкин, честно признаем, был художник знаменитый, но… как бы это поделикатней сформулировать… В общем, ему только портреты деревьев удавались: у кого чуть сложнее анатомия или, не дай бог, вдобавок еще способность шевелиться — тот уже не его клиент. Потому медвежат и их маму в картину вставил его гораздо менее именитый коллега Константин Савицкий, которому, кстати, принадлежал и основной замысел. Претендовал он на четверть продажной стоимости картины — и деньги, насколько известно, получил, но при этом был совершенно не готов к тому, что его подпись после продажи Третьякову внезапно исчезнет с картины. Это никакой не секрет, споры идут лишь насчет того, кто был инициатором «исчезновения» — сам Шишкин или Третьяков, отлично понимавший, что подпись относительно малоизвестного соавтора снижает выставочный рейтинг картины. Так или иначе, их обоих этот эпизод не красит…

O. Ts.

Прочла мартовский выпуск «Горизонта». И, скажу вам честно, с удовольствием. У вашей редакции получается подбирать публикации, создающие очень своеобычную атмосферу. Как-то всё (в моем понимании, конечно) старомодно — в лучшем понимании этого слова. Есть ощущение преемственности в литературно-познавательном процессе. Термин отдает скверной канцелярщиной, но лучшего подыскать не смогла.

Необыкновенно понравился рассказ Булгарина. Всегда любила «Горы судьбы» Карсака — и вдруг выяснилось, что «допотопный» писатель со скверной репутацией во времена оны написал на ту же тему совершенно замечательное, не уступающее карсаковскому произведение. Сильное впечатление осталось и от «Автомобиля ниоткуда» Несбит.

Из современных авторов: «Подарки бабушки Огонь» напомнили любимые в детстве «Сказки Севера» — очень атмосферно и этнографично. Но наиболее впечатлило «Уплотнение» Жени Крич. Я читаю далеко не всё — и этот чудесный рассказ не пропустила только благодаря «Горизонту».

С большим интересом прочла статью Аванти «Рисунки и легенды францисканца…». Интересную новую для себя информацию нашла в статьях о конских консервах и русалках в нумизматике.

В общем, мартовский выпуск хорош. Желаю журналу успешно существовать и далее, невзирая на все сложности.

От редакции

Тут нам и добавить нечего, кроме того, что цикл Аванти (он, как видите, продолжается и в этом номере) — не научно-популярные статьи, но стилизация под них: иллюстрированные рассказы в жанре «мокьюментари». Выходит, стилизация удалась!

Что до «старомодности в хорошем смысле» — да, стараемся держаться…