Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 12(26), 2021.

Первое, что хочется воскликнуть, увидев его работы: «Как живые!» Художник Семен Файбисович, о котором далее пойдет речь, черпает вдохновение в самых обыденных, окружающих нас, примитивных, бытовых вещах, которых многие и вовсе не замечают, в спешке пролетая мимо того или иного любопытного объекта. «Меня возбуждает жизнь, а не искусство», — уверяет наш герой, выставка которого под красивым названием «Ретроспектива» когда-то проходила в московской Третьяковской галерее. Нашего героя знают простые зрители и коллекционеры не только России, но и США, а также Германии, Великобритании, Венгрии и других стран Европы, его творения находятся в многочисленных музейных и частных собраниях США, Европы и России. «Творчество Семена Файбисовича не укладывается в рамки ни одного из направлений отечественного искусства последней четверти XX — начала XXI века. Его нельзя назвать представителем концептуализма, соц-арта и даже фотореализма, хотя на первый взгляд эти связи кажутся очевидными. Сочетание сознательной непроявленности индивидуального живописного стиля, первичная визуальная „неузнаваемость“ и одновременно неповторимость смысловых комбинаций, которая сразу указывает на автора, — главная особенность его творческого метода», — гласило описание его выставки на сайте Государственной Третьяковской галереи.

Этот необычный, креативный и поистине талантливый творческий человек родился 10 февраля 1949 года в Москве в семье офицера, учился в Краснопресненской художественной школе, в Московском архитектурном институте, далее трудился в проектных организациях, совмещая работу с занятиями графикой, а затем живописью. В биографии Семена также отмечена его деятельность на комбинате монументально-декоративного искусства. С середины семидесятых Файбисович стал выставлять свои картины в подвалах на Малой Грузинской улице, где осенью 1985-го на них обратили внимание нью-йоркские дилеры и коллекционеры. С 1987 года его полотна начали активно выставляться в США, затем в Западной Европе и в СССР (России). В 2015-м году из Москвы мэтр совершил алию и с тех пор живет в Израиле. Так сложилось, что говорили мы с Семеном еще в 2019 году, обсуждали, есть ли у художников жизнь после репатриации. Предлагаем запись нашего разговора вниманию читателей.

* * *

— Семен, чем вы сейчас занимаетесь в Израиле, удалось ли продолжить карьеру художника после совершения алии?

— В Израиле у меня практически сразу родился новый проект, которым с увлечением занимался и лишь недавно его закончил, это цифровая живопись. Приехав, начал по привычке фотографировать, и стало накапливаться ощущение, что мои снимки не до конца говорят о том, что происходит вокруг меня, что некая подспудная энергия просится наружу, умоляя «дать ей слово». Вот я его и дал, пользуясь ресурсами фотошопа, в котором обрабатываю изначальные фотоимиджи. Результат заранее не известен: это может быть реалистическое изображение и абстрактное, живопись или графика. Это, по сути, аналогичное написание картин, только иными средствами. Та же импровизация, тот же свободный поиск, то же медитативное — «претворенное» состояние, когда потом сам не понимаешь, как это получилось. Несколько сюжетов я распечатал на холсте в большом размере, и недостаточно искушенные зрители уверены, что это и есть настоящие рисунки. Мне важно и интересно говорить со временем, на его языке.

— Вы создали ряд очень удачных, запоминающихся работ, наглядно отражающих минувшие события и их участников, людей в серых, невзрачных электричках, какие-то образы, выхваченные в толпе, в метро, на пляже. Потом, в проекте «Очевидность», относящемся к первой половине 90-х, исследовали свой взгляд на мир: не на что мы смотрим, а как именно?

— Верно, в 90-е я занимался проектом «Очевидность», а в двухтысячных, вернувшись в живопись после двенадцатилетнего перерыва, начал создавать портрет новой русской реальности — свежей эпохи. Меня всегда увлекало и продолжает занимать исключительно то, что происходит вокруг. Это — мое кредо: вышел из дома, открыл глаза и увидел самое потрясающее, что есть в мире. На этом все и строится. 80-е годы, времена советской власти — это разговор об окружавшей меня тогда действительности. Через свои полотна я старался выяснить с ней отношения, понять, кто я, что она, как мы друг с другом коммуницируем и соотносимся… Сегодня по тому же принципу пытаюсь ощутить новую реальность, постичь ее.

— Вы когда-то заявили следующее: «Я точно знаю, кто мой зритель: человек с глазами. В отличие от очень многих художников принципиально обращаюсь только к тем, у кого есть глаза. Поскольку таких немного — у нас страна скорее вербальной, чем визуальной культуры, — понятно, что круг людей, которым интересно, что я делаю, не слишком широк. Зато легко вычисляем». Поясните, пожалуйста, что вы имели в виду?

— Здесь я имею в виду глаза как органы чувств, а не инструменты считывания информации. На Западе визуальная культура куда выше, чем в России, у нас же всегда доминировало вербальное начало, где люди доверяют словам, а не своему взору. Часто они просто ничего не видят. Хотя, возможно, за последнее время в связи с развитием новых технологий благодаря активному обмену наглядной информацией и ее лавинообразному росту визуальная культура россиян несколько повысилась. Мое же высказывание относится к тому отрезку бытия, когда я описывал советский воздух, советскую эпоху.

— Все художественные принадлежности вы, конечно же, взяли с собой в Израиль?

— Нет, ничего не брал из Москвы — ни кистей, ни холстов, ни красок. Понятия не имел, чем буду здесь заниматься, хотя специально снял в Тель-Авиве квартиру с пространством для мастерской. Но вместо нее теперь сижу за ноутбуком.

— Где сегодня находятся ваши работы?

— Картины 80-х — практически все в музейных и частных коллекциях в России и на Западе. Их много лет почти никто не замечал, и большая часть стояла у меня в мастерской, лицом к стене. Потом почти случайно на них обратили внимание, цены взлетели до небес, и все расхватали.

— Как вас встретил Израиль? Удалось ли найти здесь свой приятный круг общения?

— Не могу сказать, что Израиль, куда я приехал один в возрасте под 70, меня особо встречал. Здесь живет мой сын со своей семьей, и первое время я остановился у него: решал назревшие медицинские вопросы, подыскивал квартиру в Тель-Авиве. Иврит даже не пытаюсь выучить, моя механическая память всегда оставляла желать лучшего, а сейчас — просто на нуле. Потом нашел прекрасное жилье в замечательном районе: кругом «мои» ландшафты и фактуры — вот новый проект и раскочегарился. Через такое общение с городом я полюбил его, сжился с ним. Обычно провожу время один: я не тусовочный человек, хотя потихоньку обзавожусь друзьями и добрыми знакомыми. Для меня значимым сегментом общения является фейсбук, где у меня много друзей и еще больше подписчиков.

— Знаю, в Тель-Авиве обитает немало творческой богемы, неординарных личностей, деятелей искусства, разных поэтов, писателей, литераторов, журналистов, фотографов, художников… Может, вам надо с ними подружиться, войти в их круг, и это снова раскрасит вашу жизнь свежими, яркими красками?

— Повторяю, никогда не стремился общаться в тусовке: это меня угнетает. Здесь, на исторической родине, контактирую просто с интеллигентными, симпатичными мне людьми. А в Москве мой круг друзей всю жизнь составляли поэты. Уже потом появились отдельные художники, которые мне нравились, с которыми было интересно.

— Как вы думаете, между художниками сегодня по-прежнему существует конкуренция, какой-то взаимный страх, что их творения увидят, а после украдут их авторские идеи, немедленно позаимствовав для своих целей?

— Думаю, это в подземном переходе кичевые художники тщательно следят, чтобы кто-то не украл их сюжеты. У нормальных, сильных живописцев такого не замечал. Хотя ревность к чужим успехам, конечно, случается, в том числе и в Израиле.

— Каким вы видите свое будущее художника после совершения репатриации?

— Пока никакого особенно не вижу. Закончив последний проект, первый раз в жизни почувствовал себя пенсионером с опустошенной головой. Может, еще и потому, что тем временем в Москве готовились мои серьезные экспозиции, отнявшие массу сил, времени, нервов?! Надеюсь, когда напряжение спадет, в моем сознании снова что-то зашевелится…

— А не думали ли открыть на Святой Земле свою художественную школу и набрать учеников?

— Для начала нужно, чтобы кто-то этого тоже захотел: пригласил меня, вложил свои деньги, решил организационные вопросы. Здесь также остро стоит проблема моего незнания иврита. В принципе, я — фаталист: что есть, то есть, что будет, то будет…

Персональные выставки

2019 — «Семен Файбисович. Ретроспектива». Новая Третьяковка, Москва, Россия.

2017 — «Москва Моя». Музей Москвы, Москва, Россия.

2017 — «Остаточное зрение». VLADEY Space, Москва, Россия.

2014 — «Мой двор». Галерея «Риджина», Москва, Россия.

2011 — «Три в одном». Галерея «Риджина», «Красный Октябрь», Шоколадный Цех, Москва.

2010 — «Очевидность». Московский музей современного искусства, Москва.

2009 — «Разгуляй». Галерея Ikon, Бирмингем, Великобритания.

2008 — «Comeback». Галерея «Риджина», Москва.

2003 — «Львов глазами Москаля». Москва-Киев-Львов.

2002 — «Pro Зрение». II международный фестиваль фотографии, проект «Земля и небо», Нижний Новгород.

2001 — «Возвращенные ценности». Галерея «Риджина», Москва.

2001 — «Всему своё время, всему своё место…». Музей и общественный центр А. Д. Сахарова, Москва.

2001 — «Мои окна». Московский дом фотографии, Москва.

2001 — «Узел под соснами. Двойной сеанс». ТV галерея, Москва.

2000 — «Каждый охотник желает знать…». XL галерея, Москва.

2000 — «Живые и мертвые» («Воспоминание о лете»). Галерея Марата Гельмана, Москва.

1999 — «Наш пух». Зверевский центр современного искусства, Москва.

1997 — «Холодок бежит за ворот». L-галерея, Москва.

1995 — «Прощальный юбилей» (совм. с Б. Орловым). Галерея «Риджина», Москва.

1994 — «Хроника текущих событий». Якут-галерея, Москва.

1993 — «Очевидность». Галерея «Риджина», Москва.

1992 — «Последняя демонстрация». Галерея «Риджина», Москва.

1991 — Galerie Inge Baecker. Кельн, Германия.

1990 — Phyllis Kind Gallery. Нью-Йорк, США.

1990 — Первая галерея, Москва.

1989 — Phyllis Kind Gallery. Чикаго, США.

1988 — Phyllis Kind Gallery. Нью-Йорк, США.